Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья / Падая в глубокое синее небо

Здания в этой части города были старыми, но отреставрированными и укреплёнными свежей древесиной, тем самым совмещаясь с основами старой архитектуры и неся в себе толику новой. Цзянань был старым городом, однако, как и любой торговый, разрастался всё больше и больше с каждым годом. Некоторые новые здания, построенные с руки приезжих купцов и торговцев, не выбивались из общей картины, принимая основы местных строений. На самом рынке было многолюдно и оживлённо; запахи доносились со всех сторон, а яркие цвета разношёрстных прилавков, заставленных мешочками и склянками, манили подойти и ближе рассмотреть диковинный или местный товар. Торговцы кричали наперебой, сбивая накрученную цену на свой лучший товар, пока незадачливые горожане и приезжие метались от палатки к палатке, желая получить выгоду. Различные таверны и лавки были на каждом углу. Но даже несмотря на обилие мест, где можно было перекусить, далеко не всегда удавалось найти местечко даже в самой захудалой лапшичной. В отличие от всех прочих на этой улице, одна определённая таверна пользовалась особой популярностью. Испив всего раз здесь кувшин вина, или отведав закусок, будь то приезжий или живущий на другом конце города – человек снова придёт в это место. Изобилие запахов жареной рыбы, щедро сдобренной приправами; вяленое мясо, сбрызнутое лимонным соком и натёртое специями; вина на любой цвет и вкус, и самая разная дичь, приготовленная на огне, манили своими ароматами ещё от самых городских ворот. Прекрасные молодые прислужницы изящно кружились меж столов вместе с владельцем этого места, одаряя гостей улыбками и безупречным обслуживанием. Даже самого бедного голяка привечали здесь точно также, как и знатных гостей, никогда не разделяя пришедших по их внешнему виду и образу жизни. Тан Цзэмин простоял на пороге таверны несколько мгновений, вдыхая запах из прошлого и наблюдая за суетящимся толстячком. – Привет, старина, – негромко позвал он в один момент. Пробегающий меж столов неподалёку Лу замер на миг, не сразу поняв, послышался ему голос во всеобщем гвалте или же нет, а когда обернулся, то не смог сдержать дрожь. – Господи-и-ин! – протяжно закричал он и бросился к порогу, по пути сгрузив тарелки на чужой стол. Влетев в Тан Цзэмина, он облепил его руками, подметив, что теперь те не сходились на его широкой спине. Тихо рассмеявшись, Тан Цзэмин похлопал его по плечу и тут же почувствовал движение, поднимавшееся вверх по ноге. Белая круглая мышь прытью вскарабкалась на его предплечье и тут же запрыгала, громко попискивая и привлекая внимание. Удивлённо вскинув брови, Тан Цзэмин протянул руку и почесал её пальцем по животу: – Ты стала такой толстой, – усмехнулся он. – Отожралась на местных блюдах? Мышь обвинительно пискнула и заскакала на месте, после чего помчалась вперёд по его руке, чтобы в следующий миг схватить прядь чёрных волос и умоститься на плече. Все люди в таверне обратили свои взоры к проходу, перешептываясь и пытаясь вызнать, кто был этот молодой человек, которого ни разу не видели в городе. Утерев слезящиеся глаза рукавом, Лу хрипло крикнул: – Всё вино сегодня бесплатное!.. Толпа одобрительно загудела, а молодой парнишка в углу, перебирающий струны на пипе, заиграл весёлую песнь. Поглаживая покусывающую его палец белую мышь, Тан Цзэмин посмотрел на владельца таверны и с тенью горькой тоски улыбнулся: – Хмельной соболь, да? Лу вздохнул, моргнул вновь заслезившимися глазами и тихо всхлипнул. Протянув руку и понимающе сжав его плечо, Тан Цзэмин сказал, заставляя голос звучать ровно: – Он был бы рад узнать, что его дело процветает. Переведя взгляд на главную стену, и увидев огромную деревянную фреску, на которой были высечены два веера в окружении персиковых ветвей, он опустил голову и простоял так некоторое время, слушая тихие всхлипы мужчины. На несколько долгих мгновений Тан Цзэмину показалось, что он снова слышит знакомый отовсюду смех, отчего на душе стало ещё более тоскливее и тяжелей. И вместе с тем в сердце проникла толика облегчения от ощущения знакомого места, где в запахах и уюте будто ожили образы прошлого. Человек всегда будет жить, пока его помнят. – Как и обещал, я вернулся, – хриплым голосом сказал Тан Цзэмин спустя некоторое время, ободряюще хлопнув Лу по плечу. – Накормишь молодого господина чем-нибудь? Глубоко вздохнув и улыбнувшись, Лу быстро закивал, боясь открыть рот, чтобы не разразиться рыданиями. Спустя пару минут прилавок, за который сел Тан Цзэмин, оказался заставлен кувшинами с «Лиловым рассветом» и блюдами с рубленым мясом под самыми разными соусами. Сделав глоток из чарки, Тан Цзэмин одобрительно выдохнул: – В самом деле отличное вино. На нашем пути мы встретили лишь один куст, ты нашёл эти ягоды ещё где-то? Немного успокоившись к тому времени, Лу тоже отпил вина и ответил, стоя за стойкой: – Раз в год я возвращаюсь в те земли. То место, где мы нашли эти ягоды… там их стало ещё больше, словно новый север и впрямь становится самыми настоящими северными землями. Я нашёл ещё несколько кустарников с давно потерянными растениями и посадил их на заднем дворе. Хотите взглянуть? – Как-нибудь в другой раз, – улыбнулся Тан Цзэмин, беря палочки в руки. – Молодой господин, а где же господин… Лю? – несмело спросил Лу. Для него оказалось неприятным удивлением, что рядом с его другом не оказалось его спутника, ведь те всегда раньше были вдвоём. Медленно прожевав закуску, Тан Цзэмин задумчиво ответил: – Он на горе. Когда я ушёл в массив вместе со своим учителем, он вступил в орден. – Почему же он ни разу не пришёл навестить меня? – неловко спросил Лу, комкая фартук. – Я… чем-то обидел его? Увидев его волнение, Тан Цзэмин решил не упоминать, что по какой-то причине Лю Синь не стал наносить ему визит в свой единственный приход в город, хотя прекрасно знал, что его здесь ждали все эти пять лет. – Он ещё не спускается с горы, – солгал он. – Слухи о поисковых отрядах всё ещё бродят в этих землях, он боится, что нас схватят. – А, точно, – вскинулся Лу, придвигаясь ближе и заговорщически понизив голос: – Когда я прибыл в город в тот вечер, чтобы занять комнаты на подворье, они оказались уже заняты какими-то людьми. Военными, кажется, переодетыми в гражданское. Чем-то похожих на стражников Яотина, поэтому я их сразу приметил. Они прогнали меня с постоялого двора, но я не посмел перечить им, чтобы не нарываться на драку и не привлекать внимания. Они в самом деле искали вас, обещая вознаграждение любому, кто знает о вас хоть какую-либо информацию. Несколько раз я видел листовки в городе с вашими портретами. По ночам я срывал их, но они изредка появлялись вплоть до прошлого года. Градоначальник Чу прогнал этих людей спустя неделю после их поисков, поскольку они пугали местных жителей, но слухи о них в западных землях ходят до сих пор. – И какая цена за наши головы? – поинтересовался Тан Цзэмин с таким видом, словно его совсем не тревожила облава по их души. Лу оглянулся по сторонам и шепнул, округлив глаза: – Тысяча золотых. – Тысяча золотых? – вскинул бровь Тан Цзэмин. – Грёбаный Гу решил соблазнить кого-то всего тысячью золотых в борьбе насмерть? Да он из ума выжил, – отпив вина и оглядев таверну, он добавил: – Можешь сделать кое-что для меня? Лу торопливо закивал, с готовностью глядя на него во все глаза. – Я слышал, что восточный князь пропал несколько лет назад, – сказал Тан Цзэмин, вращая винную чашу. – Если узнаешь что-то о нём или услышишь слухи, сообщи мне, идёт? – Н-но, молодой господин, – запнулся Лу. – Зачем вам это? Он же вас ищет. – Полагаю, теперь наши роли поменялись местами, – улыбнулся Тан Цзэмин. Они поболтали ещё немного, после чего Лу пришлось вернуться к своим обязанностям, чтобы не оскорблять гостей. Перед уходом он снабдил Тан Цзэмина двумя кувшинами «Лилового рассвета» и свёртком с пятью ещё горячими баоцзы, начинёнными лесными ягодами и грибами. – Помню, что они нравились господину Лю, так что… – неловко потоптался на месте Лу, шаркая ногой пол. Оглядев небольшой промасленный мешочек, Тан Цзэмин прыснул, поняв его намерения. Будь всё иначе, Лу дал бы ему с десяток таких свёртков, однако положив в него лишь пять небольших пирожков, которых было слишком мало, чтобы утолить голод, таким образом решил прикормить не желавшего спускаться с горы старого друга. Пообещав передать угощение, Тан Цзэмин хотел было расплатиться, на что Лу тут же поспешил заверить, что друзьям платить не нужно. Тан Цзэмин прогулялся по улицам ещё немного, бродя меж лавок и торговых палаток. Цзянань был большим городом. Меньше, чем Яотин, который не хватило бы и месяца, чтобы обойти весь, но одним из самых больших, что встречались на пути Тан Цзэмина. Пестрящий и жизнерадостный, он кипел жизнью под мудрым правлением семьи Чу, которая не облагала торговлю баснословными суммами и тем самым привлекала к себе ещё больше людей, укрепляя свои позиции и расширяя владения. Вспомнив шум городской суеты и оживлённости, Тан Цзэмин вознамерился прикупить в городе небольшой дом, чтобы время от времени спускаться с горы и проводить ночи в собственной постели, а не в тавернах. Однако прежде чем успел присмотреться, на какой улице лучше всего было бы приобрести имущество, вспомнил, что добровольно лишился всего своего золота, отдав его главе Целительского павильона. Ощущая в руках тёплый свёрток, он двинулся в сторону ордена, попивая вино. Словно по наитию решив воспользоваться не главной лестницей, а заброшенной глубоко в лесу, Тан Цзэмин отыскал тропу и двинулся по ней напрямик. Ещё на подходе к ступеням он услышал пару детских голосов и один постарше, что переругивались и кричали, нарушая тишину леса. – Отдай! – прыгал одиннадцатилетний мальчик, пытаясь дотянуться до деревянного меча. Расположившийся на старой каменной статуе парень лет двадцати подразнивающими движениями приподнимал тот вверх, не позволяя ребёнку допрыгнуть. – Разве это меч? – хохотнул он. – Что вы оба здесь делаете? – Не твоё дело! – крикнул второй мальчик, присоединившись к брату, и хромая на одну ногу. – Верни меч! Хлестнув его по плечу тренировочным мечом, парень усмехнулся: – Вы что тут, тренируетесь, значит? Спрыгнув на землю, он нанёс пару ударов по мальчикам, едва не сбивая тех с ног: – Давайте-ка старший брат вас научит. Уклоняйся! – занеся палку, он взмахнул над головой одного из братьев. – Почти попал ха-ха-ха! Пара мальчишек с ссадинами на ладонях и в грязных халатах то и дело падали на землю, но снова поднимались, стараясь уйти от атак. Оба уже поджимали дрожащие губы, но стоически терпели удар за ударом, чтобы вернуть свои тренировочные мечи. – Сумеете победить меня, отдам вам мечи! Вы же хотите научиться боевым искусствам, так братец научит! – А меня научишь? – раздался вдруг голос позади. Парень мигом обернулся, тут же встречаясь взглядом с Тан Цзэмином, что стоял неподалёку, прислонившись плечом к дереву. – Я-то в ордене без году неделю, – продолжил тот, – много не умею. А ты я смотрю, мастер хоть куда, с молодняком вон даже сражаешься, герой. Старший парень молчаливо взирал на него, оценивающим взглядом бродя по нему до тех пор, пока не наткнулся на поясной жетон, висящий на талии и свидетельствующий о положении в ордене. – Смотри, это Тяньгоу, – шепнул за его спиной мальчик, помогая брату подняться с земли. – Тяньгоу? – тут же подпрыгнул тот, с любопытством вытягивая шею. Услышав их шёпот, парень тут же понял, что не ошибся: перед ним в самом деле оказался ученик самого главы ордена. Прибывший недавно из соседнего округа, он пропустил выход старейшин из уединения и лишь слышал о новом ученике, слухи о котором бурлили в ордене вот уже который день. – Молодой господин Тан, моё имя Шуан Чжисянь, я ученик старейшины Хэ, – миролюбиво улыбнувшись, он откинул пару деревянных мечей и подошёл ближе. – Наслышан о тебе. Все ученики старейшин представляли собой отдельную от обычных учеников касту, пользуясь высоким положением в ордене и его благами. Все они сплочённо общались меж собой вот уже много лет, воспитываясь вместе с самого детства, и прибытие новичка в их ряды ставило их в непривычное положение, поскольку новый ученик главы ордена так и не посетил ни одного из них, чтобы завести связи и знакомства, а также выказать уважение старшим братьям. Даже в тот день на праздновании он не повернул головы, ведя беседы лишь с уже знакомыми ему людьми и держась особняком от других. Видя его высокомерие, остальные ученики старейшин также не стали заводить диалог первыми, поскольку это бы принизило их в глазах остальных. Шуан Чжисянь отличался от остальных тем, что также как и Тан Цзэмин в своё время не счёл необходимым присоединяться к ученикам старейшин, находя их общество ниже своего достоинства. То ли дело был ученик самого главы ордена. С Шэнь Фэйсяо они неплохо ладили: Шуан Чжисяню хватило лишь несколько раз напоить его вином, чтобы в случае чего ученик главы замолвил за него словечко. Заведя же дружбу не только с новым учеником главы, но также и его помощником, Шуан Чжисянь планировал открыть двери к благам в ордене куда более широко. Покачивая кувшином с остатками вина на дне, Тан Цзэмин снова спросил, с плещущимся мрачным весельем в глазах: – Ну так что? Научишь меня драться? Только вот у меня тренировочного меча с собой нет. Опустив руку, он отогнул край накидки, демонстрируя висящий на поясе короткий клинок, и вновь прислонился к дереву. Вино «Лиловый рассвет» было на порядок крепче всех ранее им испробованных, отчего он чувствовал небольшое опьянение даже всего с двух кувшинов, тогда как довести его до такого состояния не могли даже вдвое больше обычных. Увидев сверкнувшую в лучах солнца сталь, Шуан Чжисянь хохотнул: – Да какая это тренировка, так, поиграли немного, верно? – оглянулся он на мальчиков. Утирая носы грязными рукавами, те взирали на него подобно паре злобных волчат. Нервно улыбнувшись, Шуан Чжисянь развернулся к Тан Цзэмину. Заметив в его руках белый кувшин с красной лентой, он склонил голову к плечу и сказал: – Ты был в той вшивой таверне на улице Цзиньфу? Молодой господин, ты ещё плохо знаешь город, да? Если хочешь выпить хорошего вина, я приглашу тебя в музыкальный павильон Инхуа. Вино там отменное, а с рук тамошних женщин ещё слаще, – расплылся он в располагающей улыбке. – Твой младший брат любит там выпить. Тан Цзэмин впился в него немигающим взглядом, сверля им собеседника несколько секунд, а затем вдруг тихо рассмеялся. Увидев его добродушный настрой после предложения, Шуан Чжисянь поддержал настроение широкой располагающей улыбкой. «Надо же, уговорить этого парня оказалось ещё проще, чем его младшего братца», – подумал он, уже предвкушая совместную выпивку и открывающиеся перспективы. – Ещё раз назовёшь эту таверну вшивой, – с улыбкой произнёс Тан Цзэмин, – и в ордене вместо вина будешь хлебать ослиную мочу. Улыбка на губах Шуан Чжисяня медленно померкла, сменяясь прохладной усмешкой, пока его глаза стекленели от понимания сказанного. Старейшина Хэ был одним из тех, кто имел весомый голос в совете и в ордене. Как его главный ученик, Шуан Чжисянь ещё ни разу не сталкивался со столь вопиющим хамством, что побудило его испытать неприятное жжение от желания унизить в ответ. – Якшаешься с оборванцами и простолюдинами? Ты никогда не сделаешь себе имя с таким окружением, если будешь проводить время в заведениях, где принимают даже общественных куртизанок и приезжих торговцев дешёвыми специями. – Я и сам оборванец, к тому же безродный, – скучающим тоном заявил Тан Цзэмин, отпивая вина. – Так что нет для меня компании лучше, чем куртизанки и торгаши. Шуан Чжисянь скривил губы в ухмылке. Весь его заискивающий облик вмиг испарился, сменяясь привычным высокомерием. – Ведя себя столь по-хамски со своим старшим, ты рискуешь прослыть по ордену не то что невоспитанным плебеем, но и шакалом проклятым, не знающим своё место. – Меня и похуже называли, придумай что-нибудь получше, – усмехнулся Тан Цзэмин, покачивая остатками вина в кувшине. – Давай же, твой молодой господин в тебя верит. – Бля… – надменно усмехнулся Шуан Чжисянь, начав выходить из себя. – Я вообще-то тоже ученик старейшины, а не один из низших учеников, так что имей уважение, сукин ты сын. Тан Цзэмин вскинул бровь: – Ещё попытка? Вспыхнув от явной провокации, Шуан Чжисянь не смог удержаться, глядя в его ухмыляющееся лицо, и выплюнул: – Верные слухи о тебе в ордене ходят среди наших, как есть тупая деревенская псина. Тан Цзэмин поджал губы и покачал головой, вновь отметая провальную попытку унизить себя. Двое младших учеников тихо хихикали за спиной начавшего выходить из себя Шуан Чжисяня. Услышав их смех и впервые в ордене почувствовав себя столь оскорблённым и униженным в глазах болтливого молодняка, он раскраснелся и в гневе выпалил: – Ты… ты остолоп! – Долбоёб… – разочарованно выдохнул Тан Цзэмин и смерил его взглядом. Проглотив оставшееся вино в один глоток, он бросил Шуан Чжисяню кувшин и уже без улыбки добавил: – Вымой его хорошенько и отправь обратно в таверну. Если напортачишь или случайно споткнёшься по пути и разобьёшь его, следующий разлетится об твою голову. А теперь вали отсюда, пока я тебя не отделал. И заметь, не тренировочным мечом. – Я тебе не слуга, – прошипел Шуан Чжисянь сквозь стиснутые зубы, но, столкнувшись с потемневшим взглядом, поджал губы и на шаг отступил, ощущая нарастающее тревожное чувство, что побуждало его броситься наутёк. Издали слышались голоса приближающейся по тропе группы учеников. Не решаясь показать себя в столь невыгодном свете, ему не оставалось ничего другого, кроме как развернуться и взлететь вверх по лестнице, сыпля под нос оскорблениями. Подхватив свои тренировочные мечи, мальчишки закружились вокруг Тан Цзэмина, отстранившегося от дерева. – Старший брат! – Старший брат! – Чего раскричались?.. – зевнул Тан Цзэмин: бессонная ночь вкупе с выпитым начинали клонить его в сон. Испытывая досаду от неудавшейся драки, он был намерен направиться домой и впервые за последние несколько дней наконец выспаться. Младшие ученики его решения не разделяли, прыгая вокруг него: – Старший брат, научишь нас драться? – Мама не разрешает нам, поэтому мы сбегаем к подножию горы, чтобы наловчиться убить демона. – Какого ещё демона? – спросил Тан Цзэмин, направляясь к лестнице. Схватив его за руку, один из мальчиков потянул его назад и заговорщически зашептал: – Тут демон. Вон там, – указал он рукой на высокие кусты. – Уже несколько дней там ворочается. Тан Цзэмин остановился и развернулся. Приглядевшись, он заметил, как куст и впрямь едва заметно покачивается явно под чьим-то движением. Вспомнив, что в этом самом месте на них с Лю Синем напали сбежавшие из клети твари, он мигом снял с пояса клинок и двинулся в ту сторону. – Почему вы никому не сказали из старших? – хмуро спросил он бегущих рядом с ним мальчиков. – Мы говорили! – подпрыгнул один из них, хватаясь за его руку. – Несколько старших братьев сказали, чтобы мы сами его победили, когда научимся драться, а если же нет, то пусть он сожрёт нас. Наверное, этот демон застрял там, потому и не может выбраться. Всё опьянение мигом вылетело из головы. В несколько шагов достигнув куста, Тан Цзэмин снёс его верхушку. Плющ и мокрица сплелись в плотную сеть, под которой что-то ворочалось, напоминающее небольшой холм. Не увидев огня, присущего низшим демонам в ордене, Тан Цзэмин нахмурился и присел на одно колено. Всадив клинок рядом с собой, он протянул руки и принялся срывать верхнюю шапку плюща. Разорвав путы, Тан Цзэмин мигом округлил глаза и приоткрыл рот, выдохнув еле слышное: – Мать твою… Двое мальчиков за его спиной опасливо переглянулись и вытянули шеи. Увидев, что запутавшееся под кустом существо явно было не демоническое, они хотели было что-то спросить, когда из вороха плюща высунулась маленькая грязная мордочка с двумя глазками-бусинками. – Это что, д-дракон!? – заголосили они в один голос.

༄ ༄ ༄

Лю Синь неспешно шёл по дороге к своему Целительскому павильону из корпуса травников. Трое его подмастерьев, неся в руках коробы и ящики с корнями, что раздобыла для них Лян Банци, то и дело отказывались от помощи мастера, хрипя под тяжестью веса содержимого. – Всё в порядке, – просипел Сян Ян, еле переставляя ноги и уходя от рук Лю Синя, что попытался забрать у него короб. – Мы справимся. Идите лучше вперёд, мастер, мы вас догоним. Сегодня так холодно, что вам лучше поспешить внутрь и выпить горячего чаю. Поправив свой чёрный плащ, Лю Синь сказал: – Если снова оставлю вас одних, корней и трав я дождусь в лучшем случае к вечеру завтрашнего дня, потому что вы снова забредёте в павильон Хупо и налакаетесь тамошнего забродившего сока. Переглянувшись, трое подмастерьев вздохнули, поняв, что их план раскрыт. – Да по чарке бы пропустили, подумаешь, – пробубнил Пин Цюань и тут вытянулся по струнке, поймав на себе янтарный прищуренный взгляд. Отвернувшись и опустив глаза на небольшую записную книжку, Лю Синь продолжил сверяться с полученными ингредиентами от травников, которые были необходимы для приготовления отваров. Первые ученики уже начали заболевать с наступившими холодами, а лечение обычными бодрящими эликсирами были пустой тратой денег. Выдохнув, Лю Синь вычеркнул настой на основе серого астрагала, собрать который в этом году не удалось ни ему, ни Лян Банци, и с сожалением пробежался по и так скудному перечню ещё раз. – Эй, мастер Лю! – донёсся голос откуда-то сверху. Лю Синь сбился со своего шага и резко захлопнул книгу. Ещё утром выйдя из дома, Лю Синь почти сразу же пожалел, что не накинул на плечи плащ потеплей. Однако в этот момент вдруг почувствовал, что неведомо откуда взявшееся тепло вмиг согрело его до самых костей. Напустив на себя прохладный вид и расправив плечи, он возобновил шаги, не обращая внимания на оживившихся подмастерьев. – Мне некогда, – бросил он, убирая записную книжку в карман. – Мастер Лю, ты даже не взглянешь на меня? – рассмеялся Тан Цзэмин, сидя на крыше. – Чего мне на тебя смотреть? – тихо спросил Лю Синь себе под нос и с видом занятого человека поспешил в свой Целительский павильон. – Мастер Лю, ты что, в самом деле решил просто сбежать? – снова раздался смеющийся голос. – Я не сбегаю, я занят и у меня много дел. Точно помня, что уснул прошлой ночью за столом, как и во многие свои вечера, Лю Синь был поражён, обнаружив себя этим утром в постели. А поняв, кто именно должно быть поспособствовал его перемещению, повернулся на бок и уставился в стену, залитую солнечными лучами и пляшущими тенями от листьев, пролежав так до тех пор, пока его неявку в Целительский павильон едва не посчитали бы за прогул. Во всём был виноват этот мерзавец! – Мастер Лю, ты уже обедал сегодня? Лю Синь опустил голову, зарывшись нижней половиной лица в тёплый воротник, и сверкнул глазами в сторону голоса. Трое подмастерьев переводили взгляды с одного на другого, с широкими улыбками на лицах замерев посреди дороги. Тан Цзэмин громко сказал, привлекая внимание стоящих поодаль учеников: – Если не посмотришь на меня, я начну читать те скабрезные стихи во весь голос. Лю Синь ускорил шаг, что ещё немного и перешёл бы на самое настоящее позорное бегство. – И двое в переплетении страсти, – продекламировал зычный голос по округе. – На полу, у окна, на столе. Не ведомы никакие этой паре напасти, пока один прижимает другого к се… – Тан Цзэмин! – Лю Синь остановился и развернулся, взмахнув полами чёрного плаща. Подняв голову, он набрал полную грудь воздуха, желая приструнить его перед всеми, и тут же замер, не в силах вымолвить ни звука. Сидящий на крыше Тан Цзэмин откинулся о выступ. Лицо его светилось довольством, пока он взирал на стоящего внизу Лю Синя, поглаживая переливающийся всеми цветами изумруда панцирь, лежащий на его коленях. – Шуцзы! – изумлённо воскликнул Лю Синь и сделал шаг вперёд. Большая зелёная черепаха открыла рот, выронив кусок баоцзы, и радостно замахала лапами.