༄ ༄ ༄
Взяв с собой вторую половину торта и разделив его на две части, он передал их Чжан Хэцзяню и Шэнь Фэйсяо, с которыми они встретились чуть позже. Столпотворение в городе было таким плотным, что делало передвижение верхом на конях несколько затруднительным. Наконец, миновав пределы Тайчжаня, спутники поднялись вверх по горе. Сверяясь с картой, Лю Синь вполуха слушал разговор трёх учеников, обсуждающих праздник. Довольно пожёвывая торт, Шэнь Фэйсяо пожаловался: – И нужно же было этому человеку назначать встречу как раз в ночь праздника? Нельзя что ли было утра подождать? Небесные фонари плавно парили над городом, образовывая собой подобие млечного пути. Вид был столь величествен и прекрасен, словно дорога стелилась к самому небу, на которую вот-вот спустится Небесный Правитель, шагнув на первый фонарь золотым сапогом. Даже Лю Синь, оторвавшись от разглядывания небольшой карты, повернул голову, чтобы насладиться видом. Умиротворённое настроение после прогулки словно пробудило в сердце прежние чувства, вернув желание наслаждаться видами и красотами этого мира. Огромный дракон из сусального золота взмыл в небо, кружась меж небесных фонарей. Сделав несколько спиралевидных витков, он раскрыл пасть и принялся кусать зачарованные фонари, распространяя на город тысячи тысяч лепестков и монет. Восторженные возгласы затопили Тайчжань: даже на горе был слышен радостный детский смех и взрывы хлопушек. Лю Синь улыбнулся, глядя на пестрящий огнями город под горой и в душе согласился со словами Шэнь Фэйсяо о сожалении и невозможности остаться на праздник. Отъехав ещё немного вглубь леса, они выехали с другой стороны к склону, открывающему вид на гористую местность с пролегающими вдаль хребтами. Луна поднялась высоко в небо, заливая своим светом простор. Чёрный небосвод в этой части горы был усыпан звёздами, с налетающими на него редкими лепестками зимних дикорастущих деревьев. Игуй взволнованно фыркнул под Тан Цзэмином, когда все четверо спутников увидели на обрыве сидящий на коне силуэт, обращённый лицом к простору. Фигура, покрытая тяжёлым плащом с капюшоном, являла собой одинокий вид странствующего отшельника. Взглянув на коня под всадником, Лю Синь подметил рулон с циновкой на его боку и несколько бурдюков, замотанных чёрными платками. Не зная от чего, но вид человека на фоне бескрайнего тёмного неба словно отразил его самого. Бесчисленное количество раз он точно также выбирался к обрыву, чтобы взглянуть на мир под горами, а также нередко ночевал на холодной земле, выбираясь в высокие горы. Всегда в те моменты он чувствовал себя столь одиноким, что сердце простреливало острой тоской, от которой невозможно было нигде скрыться. Невольно испытав пробудившуюся печаль к одинокому путнику, он уже открыл рот, чтобы окликнуть их провожатого, когда сверху послышался гул. Наращивая свою мощь, он, казалось, набирал обороты, прорезая облака и стремясь к земле на пределе своих возможностей. Громкий клич прорвал тишину леса, разносясь по округе гулким раскатом. Разрезав небесную затянутую облаком ширь огромными крыльями, в следующее мгновение большая хищная птица спикировала на землю, подняв вихрь снежных искр. Зрачки в глазах Лю Синя сузились до едва видимых точек, когда он распознал в этой птице знакомого зверя. Мужчина на обрыве медленно поднял руку и снял капюшон, после чего повернул голову в профиль, демонстрируя плавные черты лица, заливаемого лунным светом. Медные глаза сверкнули подобно оброненным в мутную воду драгоценным камням, когда незаинтересованно мазнули по четверым всадникам, а знакомый голос невыразительно произнёс: – Вы задержались. Автору есть, что сказать: Наконец-то я успела к празднику (хоть к одному в этой истории угадала:D) °˖✧◝(⁰▿⁰)◜✧˖° Поздравляю всех с наступающим Новым годом! Я желаю вам оставить всё плохое в прошлом, и уверенно двигаться дальше в своих успехах и начинаниях, а также по традиции желаю вам хорошего настроения, крепкого здоровья, много золота (или господина, который вам его отдаст) и вкусных блюд на столе! Пусть все достижения уходящего года останутся с вами в будущем, приумножатся и дадут ожидаемые результаты! Также хочу поблагодарить всех читателей за поддержку и тёплые слова в мой адрес и в адрес работы. Это очень много для меня значит, большое спасибо! Пользуясь случаем, хочу напомнить, что у «Ныряя в синеву» есть своя группа в контакте, где публикуется последняя информация о проекте и кое-какие подробности, а также прекрасные арты. (ﾉ'ヮ')ﾉ*: ･ ﾟ https://vk.com/yuanshan Также в группе вы можете присоединиться к небольшой игре и нарядить ёлку с пожеланиями для героев «Синевы небес», оставив им сообщение и поздравление с приближающимися праздниками ☆ ～('▽^人) С этой последней главой в этом году я ухожу в небольшой отпуск до конца января. Встретимся с вами в новом году (b ᵔ▽ᵔ)b Не скучайте и не забывайте меня и героев, впереди нас ждёт ещё много интересного и неизведанного! Всем счастливого Нового года *:.｡.o(≧▽≦)o.｡.:*Глава 125. Зимнее солнцестояние
29 декабря 2021 г. в 21:31
Едва четверо спутников выехали за пределы Цзяняня, как поднялась сильная метель. Ветер сметал с вершин гор снег, усыпая им дороги и небольшие поселения.
Проехав верхом по обдуваемым ветрами и снегом тракту до вечера, Лю Синь перебрался в карету.
Трое учеников, чья ци поддерживала тепло в их телах и защищала от ветра, шли сквозь буран словно не замечая его. Для заклинателей на улице было не так уж и холодно – по крайней мере, этот холод не шёл ни в какое сравнение с тем, что был на пиках заснеженных вершин их ордена. Для обычного же человека столь долгое пребывание на обдуваемой ветрами дороге не могло остаться без последствий, поэтому Лю Синь решил не рисковать и продолжить путешествие внутри экипажа.
Изредка открывая решётчатое окно, он глядел на окрестности, которые они проезжали, и не мог не подметить простор запада даже сквозь сильный снегопад. Обширные поля и широкие реки, казалось, испещряли всю землю, насыщая её жизнью и силой.
Проезжая меж лавандовых полей, тех самых, что попались им на пути с Тан Цзэмином пять лет назад, Лю Синь погрузился в свои мысли, проведя в них оставшуюся часть пути, прежде чем они, наконец, прибыли в небольшой город Тайчжань в гористой местности ближе к полудню третьего дня.
Прежде чем выйти из кареты, Лю Синь надел серебряную маску. А шагнув на припорошенную снегом дорогу, плотнее запахнул плащ с подкладкой из овчины, чувствуя стремящийся пробраться под мантию холод. Стояла середина зимы и воздух был таким сухим и промёрзлым, что маска на лице мигом накалилась, неприятно соприкасаясь с тёплой кожей.
Обернувшись к трём ученикам, он хотел было предложить всем скорее войти внутрь гостиницы, у которой они остановились, когда заметил их взгляды, направленные в центр города.
Лю Синь напряг слух и услышал отдалённые переливы музыки и крики торговцев.
– Мастер Лю, – подбежал к нему взволнованный Шэнь Фэйсяо. Оправив свою голубую мантию, он стрельнул в него наполненным надеждой взглядом и спросил: – В городе сегодня праздник, может, мы...
– Мы на задании, – отрезал Лю Синь и развернулся в сторону гостиницы.
Полноватая хозяйка, завидев из окна богато одетых мужчин, тут же выбежала на крыльцо, разглаживая передник.
– Господа! Господа! Вам нужны комнаты? – спросила она, широко улыбаясь. – В нашей гостинице включено трёхразовое питание, а также есть горячий источник.
Представив себя в тёплой воде, где наконец-то сможет снять неудобный плащ, сапоги и согреться, Лю Синь едва не сорвался с места, чтобы войти внутрь.
Тан Цзэмин быстро перехватил его за руку и потянул к себе:
– Пойдём в город, – сказал он.
Шэнь Фэйсяо и Чжан Хэцзянь позади него, казалось, были готовы сорваться с места в эту самую секунду, оглядываясь на шумевшие в празднестве улицы.
Лю Синь свёл брови к переносице и повторил:
– Мы на задании.
Подойдя к порученному делу со всей серьёзностью, он потратил немалое количество времени в повозке на изучение сведений об округе Бочуань из прихваченных с собой книг. А забравшись в тёплую постель после горячего источника, был намерен продолжить изучение до самого вечера, на исходе которого им предстояло встретиться со своим провожатым.
Тан Цзэмин посмотрел на него ещё пару секунд, прежде чем сказать:
– Я отдал тебе всё своё золото, так что теперь не могу позволить себе даже миску риса. Ты должен заплатить за меня в городе, идём.
С ничего не выражающим лицом Лю Синь чуть нагнулся и заглянул ему за спину:
– Фэйсяо, одолжи денег этому бедному молодому господину на миску риса.
Шэнь Фэйсяо растерялся на миг, после чего кивнул на слова мастера, а увидев метнувшийся в него мрачный взгляд Тан Цзэмина, тут же отрицательно мелко затряс головой.
Так, оказавшись меж двух огней направленных на него двух пар глаз, он мотал головой то снизу-вверх, то из стороны в сторону до тех пор, пока Чжан Хэцзянь не подхватил корзину и не накрыл ей его голову.
Тан Цзэмин обернулся к Лю Синю и лукаво сказал:
– Я зову тебя не развлекаться. В городе можно выведать некоторые слухи, которые пригодятся нам на задании. Лучше узнать всё из первых уст, чтобы быть готовыми и не упасть в грязь лицом перед провожатым. Разве не об этом просил глава Цзян?
Лю Синь открыл было рот, но не нашёлся с ответом, поскольку в словах была логика. На своём первом задании он и сам придерживался той же стратегии и первым же делом направился в одну из таверн, чтобы узнать о положении в городе.
– Мастер! – послышался приглушённый голос Шэнь Фэйсяо, что не спешил убирать с головы плетёнку. – Я тоже взял с собой мало денег!
Выдохнув облачко белого пара, Лю Синь махнул хозяйке, чтобы та распорядилась накормить и напоить уставших лошадей, после чего запахнул плащ и направился со всеми в центр города.
Тайчжань славился своими тканями и специями, что занимали особое место на западных рынках. Пестрящее небольшое поселение изобиловало разноцветными материалами и большими чанами с красками.
Съехавшиеся со всей округи мастера и торговцы демонстрировали свои изделия горожанам. Отовсюду слышались звуки представлений и играющих музыкальных инструментов.
В этой части города преимущественно были всякие безделушки: украшения, подушечки, сумки цянькунь, дорожные пледы и золотая утварь. Но всего этого было так много, и всё было таким ярким и пестрящим, что Шэнь Фэйсяо мигом стал прыгать от прилавка к прилавку, скупая первые попавшиеся украшения и подарки, складывая их в прихваченную корзинку.
Быстро оббежав с десяток лавок и отделившись от остальных, он и Чжан Хэцзянь улизнули на улицы с тканями и кузнецами, да так прытко, что Лю Синь даже не успел их окликнуть.
– Найдут нас потом сами, – сказал Тан Цзэмин, шагая рядом с ним за заведёнными за спину руками.
Повернув к нему голову, Лю Синь хотел было что-то сказать, но слова встали в горле. Играющая на губах Тан Цзэмина расслабленная улыбка невольно притянула взгляд и заставила клубок из тревожных нитей чуть распуститься.
Однако лишь подняв взгляд на его сияющие небесной синевой глаза, он тут же нахмурился, проведя по своей маске рукой.
«Надо было сделать ещё одну», – с сожалением подумал он и тут же представил реакцию Тан Цзэмина. В конце концов, мало кто захочет скрывать своё лицо от всего мира, а он был слишком красив, чтобы прятать свой облик даже под страхом быть обнаруженным.
Маски, порошки и другие способы скрыть себя делали из них словно преступников или трусов, что прячутся от преследователей. И сам ощущая неправильность подобного, Лю Синь не раз ловил себя на злости и неприятии к подобной жизни. Разве они были теми, кто преступили закон, что вынуждены теперь скрываться от лап преследователей?
Однако вслед за этим пламя в его груди гасила лишь одна мысль о последствиях обнаружения. В случае его поимки, Тан Цзэмина схватят следом, а после передадут в лапы того, кто и послал за ними всех этих преследователей. Если безопасной жизнь могла быть лишь в таких условиях – Лю Синь мог пойти на жертвы и скрыть свою личность от мира, приняв второе имя и даже носить маску до конца своих дней. Но Тан Цзэмин был другим. Его словно в самом деле не волновала его поимка и грядущие за ней последствия.
Когда они прибыли на центральный рынок города, у Лю Синя невольно закружилась голова от обилия запахов и пёстрых красок. Для человека, которого, как он сам думал, уже нельзя было ничем удивить, прилавки Тайчжаня уготовили отдельный сюрприз.
Используя традиционные техники, ремесленники создавали свои изысканные изделия прямо на улице и тут же их продавали, после чего брались за изготовление новых. Оглядываясь по сторонам, можно было увидеть, как красят мягкую кожу, окуная её в чаны с краской и отбивая колотушками; взглянуть, как солнце блестит на яшмовой и нефритовой посуде, как делают гравировку на латунных браслетах и как изготавливают обувь и искусные вышивки.
Небесные фонари взлетали вверх с разных уголков города, вырываясь из рук нетерпеливых детей, что не хотели ждать вечера. Разрисованные на разный лад, некоторые из шаров взрывались в воздухе, осыпая макушки горожан и улицы лепестками персика и конфетти. Дальше по улице проводился конкурс на самый изысканно расписанный небесный фонарь, которому сегодняшним вечером было уготовано особое внимание, а создавшему его человеку значился приз в размере увесистого сундучка золота.
Позабыв про холод, Лю Синь оглядывался по сторонам, утонув в выкриках зазывал и с жадностью вдыхая запахи свежей выпечки и таверн из пекарен. Он привык жить среди высокогорных вершин, рвавшихся в небо, отчего здешняя местность казалась ему сошедшей со страниц старых сказок или картин.
Крутя головой, он видел, как продают изделия из кедра и ковры, нараспев выкликая хриплыми голосами цены, так что эхо раздавалось в окрестных улицах и дворах. На площади было много людей, запахов и ярких красок. Один прилавок мог быть полностью заставлен нефритовыми и золотыми заколками разных форм и размеров, а соседствующий с ним рядом мог изобиловать мешочками с острыми специями; проходя мимо них, Лю Синь зажимал нос рукой, чтобы не начать чихать. Следующий прилавок был завешан разноцветными тканями, а рядом с ним – заставленный чирикающими золотыми иволгами, что своими переливами заставили Лю Синя замедлить шаг, чтобы насладиться звонким пением в этом сумасшедшем гвалте. Он даже и представить себе не мог, что такие простые вещи как рыночная площадь небольшого города могут вот так просто взять и заворожить его.
Тан Цзэмин шёл позади него, отставая на шаг и позволяя ему погрузиться в атмосферу. Однако как только он видел, что на оглядывающегося по сторонам Лю Синя вот-вот натолкнётся кто-то или наедет телега, тут же выступал чуть ближе и отводил столкновение в сторону.
Лю Синь вдруг впервые понял, что жил в последние годы не так уж правильно, как привык думать. Ему следовало хоть иногда отдыхать и давать себе время на медленные прогулки, чтобы хотя бы немного помечтать о большом мире, спокойная жизнь в котором теперь для него была недоступна. Однако в то время вряд ли что-то могло вызвать в нём интерес – пять лет, покрытых пылью, не запомнились ничем примечательным.
Они подошли к крытой части рынка, занавешенного алыми тканями: на перегородках лавок и палаток лежали брусья, образуя собой подпорки для импровизированной крыши, отчего дорога здесь была каменной и без следа льдистого налёта. С одной стороны, благодаря такому навесу здесь было намного теплее без ветра и непрекращающегося снега, а с другой – запахи таверн и пекарен стали намного насыщенней, не разбавляясь гуляющим во все стороны ветром.
Рот невольно наполнился слюной, когда Лю Синь завидел прилавок, на котором стояло несколько огромных османтусовых тортов, глазурь с которых стекала крупными каплями и шипела на тёплой подложной печи. Огромные засахаренные лебеди, расправив свои крылья, будто готовые вот-вот взлететь со сладкой снеди, привлекли его особое внимание.
Он и забыл, когда в последний раз ел что-то сладкое, даже не помня, какое оно было на вкус.
Следовавший за ним по пятам Тан Цзэмин уловил за спиной тихую поступь и замедлил шаг. Он уже давно подметил преследовавшего их человека, но лишь сейчас тот осмелился подступить ближе, вероятно, решив воспользоваться более тёмной частью крытого рынка.
Отстав ещё на десяток шагов от Лю Синя, Тан Цзэмин свернул в узкий проулок позади лавок.
За неприметными входами скрывались огромные склады, забитые старыми коврами, серебряной и золотой посудой, масляными лампами и коробами с яшмовыми украшениями. Ящики грудились друг на друге, образуя собой некое подобие лабиринта.
Бродяга поправил свою широкую налобную повязку, что, истрепавшись, походила на рваную тряпку. Сгорбившись и мерцая глазами, он повёл носом, стараясь разглядеть во тьме улочки преследуемый им силуэт.
Его глаза мрачно поблёскивали, выдавая в нём охочего за чужим золотом человека, а в рукаве был припрятан кинжал с ядом, ждущий своего часа. Тихо ступая по захламлённой улочке и не оставляя ни малейшего шороха, он пробрался дальше, оставляя за собой шум оживлённой торговли.
Уже было решив, что упустил находку, он сплюнул и развернулся, приняв решение вернуться на улицу, когда спустя миг вдруг уловил отстранившуюся от стены тень.
Мигом рванувшись к разбойнику, Тан Цзэмин схватил его за горло правой рукой и, приподняв, вбил в стену.
В ужасе распахнув глаза, мужчина захрипел, хватаясь за пережатое горло и барахтая оторвавшимися от пола ногами в попытках почувствовать под собой землю.
Тан Цзэмин медленно приподнял уголки губ, мрачно сверкая глазами в полумраке улицы:
– Ты довольно давно идёшь по моему следу, верно?
Разбойник не ответил, продолжая хрипеть, и не оставлял попыток вырваться. Потянувшись к своему лезвию, он едва коснулся его, прежде чем то оказалось выбито из рук и с глухим звоном упало к ногам. Начавшееся формироваться в руке заклинание также потерпело неудачу, атакованное более мощным.
Подняв руку, Тан Цзэмин похлопал разбойника по плечам и груди, после чего вытащил из его нагрудного кармана скомканный лист. Развернув бумагу, он некоторое время изучал её со сложным лицом, продолжая держать мужчину за горло, после чего ухмыльнулся и выругался:
– Блядь... кто рисовал это дерьмо, я отрублю ему руки... Я что, в самом деле такой уродливый? – расправив листок и приставив его к своему лицу сбоку, он спросил: – Гляди-ка, неужели похож?
Разбойник, что уже начал синеть из-за невозможности глотнуть воздуха, мелко затряс головой.
Рисунок в самом деле не отражал действительности. В нём прослеживались лишь прежние черты лица тринадцатилетнего мальчика, но не взрослого парня. Однако синяя краска редкого сапфирового цвета в глазах на рисунке усиливала схожесть, благодаря чему даже с изменившейся внешностью искомый мог быть обнаружен особо зоркими ищейками.
Лист был разделён на две части. Взглянув на второй портрет, Тан Цзэмин помрачнел ещё больше. Вбив разбойника в стену, он насилу повернул его голову большим пальцем в сторону улицы и спросил:
– Видишь вон того парня в маске у прилавка? – указал он в сторону Лю Синя, что остановился неподалёку и держал в руке нефритового соловья, чирикающего ему какую-то звонкую песнь.
Расправив скомканный рисунок, Тан Цзэмин приставил его рядом с ним и продемонстрировал бандиту:
– Смотри, какой он красавец. Похож ли он на то, что изображено на рисунке?
Уловив в его голосе предупреждающие рычащие нотки, бандит задрожал и втрое яростней отрицательно замотал головой.
– Вот и я о том же, – выдохнул Тан Цзэмин и тихо цыкнул, откинув листок. – Ну и что мне с тобой делать? Придушить тебя, – сжал он руку крепче на чужом горле, вырвав болезненный стон, – или вспороть тебе глотку от уха до уха?
– Нет... нет... – едва слышно просипел бандит, шевеля бледными губами.
– Почему нет? – вскинул бровь Тан Цзэмин. – Что же ещё мне делать с человеком, пришедшим по мою душу? Что ты хотел делать после? Отвезти меня на восток?
Бандит заскулил и затряс головой, выдавая согласие.
Тан Цзэмин задумался на какое-то время, выглядя так, словно ему не составляло никакого труда держать взрослого мужчину за горло одной рукой над землёй. Лишь подметив, что человек в его руках вот-вот испустит дух, он разжал хватку и позволил тому рухнуть себе под ноги.
Заходясь в судорожном кашле, мужчина пополз вперёд с намерением убраться отсюда как можно быстрее и дальше. Кто бы мог подумать, что облава на какого-то мальчишку выйдет ему боком и едва не лишит жизни! Ещё ни разу в своей жизни, он, промышлявший грабежами и налётами, не оказывался в столь плачевном положении.
Опустив взгляд на ползущего мужчину, Тан Цзэмин подопнул его ногой и перевернул на спину. Наступив ему на грудь тяжёлым сапогом, он чуть нагнулся, упираясь в своё колено, и спросил:
– И сколько вас таких охочих за нами в этом городе?
Смекнув, что куда лучше будет сказать правду, бандит, заикаясь, просипел:
– Т-трое... только я с б-братьями.
Тан Цзэмин раздосадовано цыкнул и разогнулся:
– Значит, вы пришли за золотом?
Бандит мелко закивал, всё ещё силясь восстановить дыхание.
– Напомни-ка, сколько обещано за каждого из нас?
– Т-тысяча... тысяча з-золотых, – прохрипел бандит.
Торговая площадь за спиной Тан Цзэмина продолжала гудеть и бурлить разными голосами и выкриками. Обернувшись и заметив, что Лю Синь заинтересовался резными шкатулками из белого дерева, он вновь посмотрел на бандита и сказал:
– Пусти весть среди всего своего сброда, что молодой господин Тан удваивает эту сумму за информацию о том, кто ищет его и его спутника.
Глаза бандита округлились, став похожими на пару монет. Едва Тан Цзэмин убрал ногу с его груди, как тот тут же перевернулся и низко склонился, касаясь лбом земли.
– Цзы всё понял!.. – хрипло воскликнул он. – Господин, Цзы всё понял!..
– Ну раз понял, так вали из этого города, – Тан Цзэмин оправил плащ, развернулся и направился в сторону площади, где Лю Синь уже начал оглядываться в его поисках. – Как всё выведаешь, направляйся в Цзянань и найди меня там.
Глаза бандита, глядящего ему вслед, наполнились воодушевлением и животрепещущим желанием угодить. Подхватив выброшенный лист, он мигом сжёг его в своей руке и поспешил к братьям с вестью от нового хозяина.
Шагнув из полумрака, Тан Цзэмин чуть сощурился из-за взорвавшейся сбоку от него серебряной бабочки, распространившей серебряные искры.
Настигнув Лю Синя, он первым сказал:
– Здесь так людно, что легко потеряться.
Лю Синь лишь кивнул и развернулся, пообещав себе чаще оглядываться на Тан Цзэмина. Они побродили меж рядов с лавками ещё немного, прежде чем безмолвно пришли к согласию найти таверну со свободными местами и подкрепиться.
Выйдя из части крытого рынка, Лю Синь снова стал замерзать на холоде заметаемой снегом улице, от чего его настроение упало на несколько отметин.
В пределах ордена не было необходимости в более тёплой одежде, поскольку все его передвижения были лишь между двумя павильонами, расстояние меж которых не позволяло ему замёрзнуть до самых костей. Однако оказавшись на задании в лёгком плаще, он невольно рассердился из-за своей неосмотрительности и несостоятельности.
Ничем не выказывая своё недовольство, Лю Синь собирался предложить вернуться в гостиницу, когда Тан Цзэмин утянул его на другую улицу. Пройдя мимо нескольких тканых лавок, они перешагнули порог шумной таверны.
Приняв заказ на сладкий суп с рисовыми клёцками и рисовые колобки, что принято было есть на праздник, а также несколько овощных и мясных блюд, прислужник проводил гостей на второй этаж.
Распахнутые настежь окна в таверне были защищены барьерами, не пропускающими прохладу внутрь тёплого помещения. Сидя у одного из них, Лю Синь никак не мог согреться, смотря на падающий снег.
Блюда ещё не принесли к тому времени, когда Тан Цзэмин вдруг поднялся со своего места напротив него и сказал:
– Сейчас вернусь.
Лю Синь не успел что-либо сказать или поинтересоваться, куда тот так спешно сбежал, и лишь кивнул ему в спину.
Близился вечер. На улицах начали зажигать первые фонари, пока небесные всё в большем и большем количестве взмывали в небо, усыпая его сотнями огоньков.
Представления Лю Синя о больших городах были также далеки от реальности, как и солнце от земли. Побывав всего в одном большом городе, он был уверен, что не увидит в новых что-то диковинное и интересное, способное поразить его взгляд. Но только сейчас он понял, что мало где был, и мало, что видел. Этот мир был огромен и мог похвастать диковинным видом и изделиями с разных уголков света, который ранее Лю Синь мечтал бы увидеть, вот только позабыл об этом желании на пять лет.
Возрождающиеся чувства, что были припорошены пылью в последние годы, любопытно выныривали из-под своих покровов, поджигая интерес к неизведанному.
Кутаясь в тонкий плащ, Лю Синь и сам не заметил, как мягкая улыбка скользнула на губы, пока он смотрел на веселящийся народ на улицах города.
Жизнь может быть совсем другой чем та, к какой он привык. Она всё ещё могла быть наполнена празднествами и лёгкостью, главное, чтобы это было с кем разделить.
Шмыгнув носом, Лю Синь обернулся в поисках Тан Цзэмина, которого не было уже довольно долго, и приподнялся со своего места. А в следующий миг вдруг почувствовал тяжесть на плечах и под её весом опустился обратно.
Мягкий пушистый мех скользнул по белой холодной щеке, что за долгую прогулку по городу растеряла тепло.
Повернув голову, Лю Синь распахнул глаза, глядя на мягкий покров лунного плаща на своих плечах.
Серая ткань расстелилась полотном по его телу, демонстрируя тонкую серебряную вышивку большого пиона на плечах и пушистый белый мех, который казался мягким настолько, что производил впечатление только что выпавшего первого снега.
Вопреки прекрасной серебряной ткани, что вызвала завистливые и восхищённые взгляды сидящих в таверне людей, Лю Синь испытал вспышку негодования, поднявшуюся из самого сердца.
Бросив заострившийся взгляд в сторону опустившегося напротив него Тан Цзэмина, он уже открыл рот, чтобы напомнить, что не носит мех убитых животных, когда тот опередил его:
– Это один из трёх хвостов лисы-оборотня, потерянный в битве с пришлой стаей за территорию, – сказал Тан Цзэмин и отпил горячего вина. – Зверь всё ещё жив и бродит в этом округе, так что не ворчи и просто надень плащ.
Лю Синь проглотил невысказанное негодование и расправил плечи:
– С чего такая уверенность? Где ты его вообще взял?
Тёплый плащ грел плечи, обнимая приятной тяжестью. Эта вещь была сравнима по ощущениям только с одной – его белым плащом, полученным в горах Сюэ, который был заперт в сундуке уже долгие годы. Однако тот был без меха, в отличие от этого, что мягко касался щёк и согревал кожу теплом.
Налив вино в свою чарку, а в другую – горячий чай, Тан Цзэмин придвинул вторую к Лю Синю и ответил:
– У торговки одной из лавок, что мы проходили. Плащ из овчины не лучший спутник на зимней дороге, так что я попросил что-то более тёплое, а заодно и выведал кое-что...
Лю Синь опустил взгляд на серую ткань и спросил:
– Откуда у тебя деньги на такую вещь?
– Расплатился жетоном, – ответил Тан Цзэмин, похлопав по нагрудному карману. – Мне достаточно лишь поставить им печать на нефритовой табличке, после чего запрошенная сумма направится в наш орден вместе с ней и будет выплачена из казны.
День зимнего солнцестояния был самым холодным в году. Уже к завтрашнему утру будет намного теплее, поэтому Лю Синь не намеревался тратить деньги на новый плащ и просто переждать время.
Лицо его было лишено всякого выражения, когда он сказал, глядя Тан Цзэмину в глаза:
– Вот уж поистине молодой господин великого ордена. В чём тогда был смысл отдавать мне своё золото, ведь никакого наказания ты не получил?
Тан Цзэмин бросил в него выразительный взгляд и спросил:
– О, разве я ещё не получил своё наказание?
Мигом поняв, о чём шла речь, Лю Синь отвёл взгляд в сторону распахнутого окна. Слабый ветер колыхал ворсины тёплого плаща, покачивая мягкий мех.
– Что ты выяснил? – спросил он.
– В императорских землях водится множество редких животных, – выдохнул Тан Цзэмин. – Предупреждая их отлов, Император издал указ, накладывающий неприкосновенность к подобным животным. Однако с падением севера и запустением востока, законы в тех землях несколько упразднились. Единственные, кто всё ещё поддерживает защиту редких животных, – это запад и юг. Княжеский двор Сяо пристально следит за сохранностью редких популяций и не позволяет охоту на них, отчего в этих землях уже множество лет не было слышно о нарушении данного закона.
– Егеря в округе Бочуань организовали отлов редких животных, – сказал Лю Синь, – а также вторглись в заповедник. Реже всех в этом округе попадаются птицы с золотисто-синим оперением – царские иволги.
– Одно перо такой птицы соразмерно трём золотым таэлям, – вспомнил Тан Цзэмин. – Они были первыми птицами, на отлов которых Император наложил вето. Но, судя по всему, кто-то счёл себя выше законов Сына Неба, наплевав на указ и начав отлов редких животных.
Помолчав немного, он перевёл взгляд на Лю Синя и спросил:
– Разве это не забота княжеского двора – следить за соблюдением законов в своих землях?
Лю Синь отпил горячий чай и выдохнул, ютясь в тёплом плаще словно птица в гнезде:
– Должны быть причины, почему прошение о помощи послали в наш орден, а не напрямик к владельцам этих земель. В любом случае, мы должны поскорее справиться с этим заданием и вернуться обратно.
Всё ещё чувствуя тревогу из-за выезда из ордена, Лю Синь собрался вновь заговорить о возможности применения порошка, меняющего цвет глаз. Но быстро вспомнив, какую реакцию вызвало прошлое его предложение, лишь вздохнул и плотнее закутался в новую мантию. Тан Цзэмин изменился за эти пять лет, мало напоминая прежнего мальчика голосом и внешностью. Однако черты его лица всё ещё прослеживались в волевом облике, что делало его узнаваемым для тех, кто видел его хотя бы раз.
Огни в масляных лампах на стенах трепетали, мягко ложась на ровную кожу.
Его благородное лицо стало ещё красивее, чем раньше, словно напитавшись уверенностью и спокойностью векового льда. А пшеничного цвета кожа казалась тёплой даже на холоде, словно морозы не были способны коснуться её и пробиться в нутро.
И даже несмотря на то, что бóльшую часть времени это лицо отражало малый спектр эмоций, оттеняя надменностью, ленивой усталостью или суровостью, оно было таким красивым, что Лю Синь сам не заметил, как стал ловить моменты его выражений, пока Тан Цзэмин на него не смотрел.
Блеск янтарных глаз стал ещё ярче в свете освещения шумной таверны. Нижняя часть лица Лю Синя, погружённая в приятно-пахнущий мех, ютилась в тепле, скрывая улыбку.
Тан Цзэмин втянул в себя воздух и поднял взгляд, собираясь сказать ещё что-то, когда наткнулся на пару мерцающих глаз напротив.
Контакт обнажившихся взглядов был мимолётным, но этого хватило, чтобы каждый из них испытал приятно-вспыхнувшее тепло где-то под рёбрами.
Спустя миг Лю Синь опустил взгляд на бронзовую чашу и придвинул её ближе.
Тихо усмехнувшись, Тан Цзэмин щёлкнул палочками и вернулся к ужину.
– Поешь, – сказал он. – Нам скоро выдвигаться.
– Мм... – кивнул Лю Синь и тоже потянулся за палочками. Прихватив ими обжаренный на углях картофель в кунжутном масле, он закинул его в рот и медленно прожевал.
Заметив, что на столе не было ни одного десерта, он немного пожалел, что не зашёл днём в пекарню, чтобы купить хотя бы несколько булочек на пару.
Внезапно вспомнив вкус баозцы Лу, Лю Синь пообещал себе по возвращении наведаться в таверну с визитом. Думая сейчас об этом, он испытывал разительные ощущения между ранее принятым решением больше не вмешиваться в дела своих друзей, словно цепи на сердце в этот короткий отрезок времени в самом деле разбивались звено за звеном под чьими-то действиями, открывая путь к сердцу.
Испытывая неуверенность в себе, в прошлом и будущем, Лю Синь спросил сам себя: возможен ли для него ещё один шанс?
Ответ ещё не успел всплыть в разуме, когда послышался тихий стук.
Прислужник, поставив перед ним большой османтусовый торт с парящим наверху лебедем, поклонился и убежал к другим гостям.
Скрыв улыбку за бронзовой чашей, Тан Цзэмин тихо усмехнулся:
– Оставь мне половину крыла этой белой птицы, а остальное съешь сам.
Глаза Лю Синя увлажнились, став походить на мокрые цветы персика. Кадык в его судорожно сжавшемся горле качнулся, пока он смотрел на вернувшегося к ужину Тан Цзэмина, который выглядел так, словно не замечал направленного на него взгляда.
Не став брать нож, Лю Синь воткнул в голубую глазурь ложку и отломил большой кусок.