Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья / Падая в глубокое синее небо

Лю Синь почувствовал, как всё внутри сжалось, а тело напряглось, подобно туго натянутой тетиве лука. Его взгляд, ещё мгновение назад бегающий по комнате в надежде найти выход из тупика, замер на оконной раме, с которой медленно спускался паук на своей паутине. Маленький мотылёк в паучьей сети трепыхнулся ещё пару раз, после чего обездвижено замер под действием яда. Совершенно внезапно для себя самого, Лю Синь чуть опустил напряжённые плечи, ощутив разливающееся по нутру странное спокойствие, словно что-то также воздействовало на него извне, как и на этого бедного мотылька. От быстро бегущей крови по венам даже эффект, призванный скрыть личность посредством изменения цвета глаз и голоса сошли на нет. Чуть повернув голову, Лю Синь без запинки спросил: – И зачем же мне делать это? Стоявший за его спиной Сяо Вэнь, услышав его настоящий голос, со свистом втянул в себя воздух и тряхнул рукавом. – Сними её сейчас же! – громко заявил он. Лю Синь тихо усмехнулся и обернулся. – Что за тон? – спросил он, глядя во взволнованное лицо Сяо Вэня. – Чем же не угодила господину Ибину моя маска? Несмотря на то, что все эти дни с их внезапной встречи то и дело страшился своего обнаружения, где-то в глубине души Лю Синь знал, что рано или поздно наступит момент раскрытия его личности. Пусть Сяо Вэнь и был слеп на общую картину, даже он не мог не заметить некоторых деталей и не сложить пазлы. Сердце в груди Лю Синя отстукивало быстрый ритм, гоня горячую кровь по венам, пока его лицо выражало крайнюю степень незаинтересованности в происходящем. Казалось, волнение внутри него с просьбой снять маску вскочило до своего предела, после чего вырвалось из шкалы, разлетелось на части и сковало разум мнимым спокойствием и оцепенением, которое бывает разве что при получении смертельной тяжёлой раны. – Сними её! – вышел из себя Сяо Вэнь, заполонив комнату негодующим криком и подступив на шаг ближе. – Это приказ! – Чей приказ? – спокойно спросил Лю Синь и склонил голову к плечу. Сяо Вэнь мелко вздрогнул и растерянно моргнул, услышав его слова. Подобное заявление было ничем иным как ответом на призыв обнажить свою личность. И хотя оба человека в комнате прекрасно знали, кем они являются по положению, приказывать одному из них мог только князь, которым и был Сяо Вэнь. Двадцать лет он скрывал свою личность, оставив свой княжеский пост и дворец, а за последние пять лет и вовсе сменил имя. Так кому как не ему было прекрасно знать, насколько тяжелы призывы «снять маску»? Вероятно, обнажить свою личность действительно было непросто даже перед человеком, который знал, кто ты такой на самом деле. Убедившись, что не одному ему сейчас нелегко, Лю Синь усмехнулся уголком губ и медленно протянул руку к лицу, чтобы в следующий миг легко отстранить прохладную сталь. Вопреки прошлому страху и толике ужаса, сейчас в его взгляде не было ничего, кроме усталости и насмешки. Янтарные глаза феникса чуть прищурились, окончательно растеряв чужой цвет, и озарились свечением от бликов стоящих на столе свечей. Сяо Вэнь судорожно втянул в себя воздух, увидев, наконец, лицо друга. Его глаза за доли секунды рассказали всё, что он чувствовал эти годы. Отчаяние, надежду, сожаление, горечь, одиночество и, в конце концов, загорелись болью и жгучей обидой. Заострившись, зрачки Сяо Вэня словно вытянулись на миг, когда он поднял руку и с резким звуком опустил ладонь на лицо человека напротив. Удар был таким сильным и внезапным, что Лю Синь, не ожидая подобного, налетел на стеллаж с пиалами и тарелками, породив грохот. – Ты… – тяжёло дыша, прохрипел Сяо Вэнь за его спиной, не сводя с него покрасневших глаз. – Ты!.. Ну ты и ублюдок!.. Я уже почти потерял надежду! Начал думать, ты умер! Сгинул с концами! Лю Синь хмыкнул, чувствуя кровь во рту, и отстранился от стеллажа. – Разве можно так издеваться над людьми! – закричал Сяо Вэнь, даже не стараясь сделать тон тише. – Что, было забавно водить меня вокруг пальца?! Было забавно наблюдать, как я… – В чём ты обвиняешь меня? – перебил Лю Синь и развернулся к нему лицом. Повысив голос и распахнув глаза, он добавил: – Будь я вовсе без маски, ты бы всё равно не узнал меня, слепой идиот! – и ответил точно таким же ударом в лицо. Сяо Вэнь налетел на стол, сбив с него несколько чаш, и опёрся о столешницу руками, не спеша оборачиваться. Немного позабытый страх взвился с новыми силами, застучав по вискам молоточками. Решив было, что этот человек – один из князей и соратник восточного генерала, – найдя, наконец, его и Тан Цзэмина, предпримет решительные действия, чтобы передать их двоих на Восток и тем самым поспособствовать восстановлению планов, которые были нарушены, Лю Синь завёл руку за спину, где под действием браслета на запястье вновь появился чёрный шест. Он почти ухватился за него, чтобы отразить возможную атаку, когда услышал вдруг: – Прости. Замерев с заведённой за плечо рукой, и почти касаясь жерди пальцами, Лю Синь ошеломлённо моргнул и, чуть помешкав, спросил: – …Что? – Прости меня, – хрипло повторил Сяо Вэнь. Дыхание его было рваным и судорожным, а глаза застилала влажная пелена, отчего вскоре древесный узор стола, в который он вперил немигающий взгляд, начал стремительно расплываться. – Я не хотел, чтобы всё так вышло. Лю Синь словно прирос к полу, быстро моргая и не сводя взгляда с чужой напряжённой спины. – Что ты… несёшь, твою мать?.. – выдавил он из себя. – Какое ещё «прости»? Сяо Вэнь опустил голову ниже и молчал некоторое время, стараясь восстановить дыхание, сбившееся из-за подступающих к горлу слёз. – Я не хотел, чтобы всё так вышло, – хрипло повторил он. – Прости за то, что не поверил тебе, когда ты пытался предупредить меня об… угрозе. Прости за то, что скрывал от тебя тренировки Цзэмина, и за то, что предал твоё доверие. – Что значит не хотел? – Лю Синь впился в него остекленевшим взглядом – точно таким же влажным и покрасневшим от подступившего жара, вызванного неожиданными словами, которых в душе он жаждал и ждал много лет, но никогда не признался бы себе в этом. Не услышав ответа и чувствуя, как все органы внутри скрутило от страха и нервозности, он громко выкрикнул: – Отвечай мне! Сяо Вэнь сглотнул ком в горле и потянулся за кувшином рисового байцзю¹. Плеснув немного в чарку и расплескав бóльшую часть из-за дрожащих рук, он осушил содержимое в один глоток. Лю Синь продолжил, стараясь делать голос ровным несмотря на то, что негодование неслось по венам подобно раскалённому железу: – Шаг за шагом вы действовали в своих интересах, разве нет? Вот только в последний момент я порушил ваши планы, оттого за моей головой и охотились все эти годы по приказу твоего друга! – выплюнул он и задрожал от бессильной злости и жгучей обиды. – Так чего же именно ты не хотел, Сяо Вэнь, а? Разве ты чувствовал себя виноватым, зверски тренируя за моей спиной Тан Цзэмина, вмешивая его в ваши безумные планы и улыбаясь при этом мне в лицо?! Разве не меня ты водил вокруг пальца всё то время? Что, было забавно издеваться над дураком?! – Увидев, что Сяо Вэнь стоит с низко опущенной головой, безмолвно принимая крики, Лю Синь перевёл дыхание и добавил, чувствуя, как всё внутри сжимается от подкатившего страха. – И разве ты не выслеживал нас с целью прикончить меня и отправить Цзэмина к восточному князю? Так за что ты извиняешься, Сяо Вэнь!? Желая дать Лю Синю выплеснуть всю злость, Сяо Вэнь молчал, принимая как данность и повышенный тон, и справедливые обвинения. Однако услышав последнюю брошенную с особой горечью фразу, он вскинул голову и резко обернулся: – О чём это ты? Увидев, что Лю Синь держит руку заведённой за спину, словно собирается пустить свой шест в дело, Сяо Вэнь поднял раскрытую ладонь и осторожно продолжил: – Какие убийства? Лю Синь, ты лишился рассудка? После этих слов глаза Лю Синя наполнились болью от осознания, что сейчас этот человек вновь собирается лгать ему прямо в лицо. Решив не дать ему ни малейшего шанса, Лю Синь прищурился и произнёс, вложив всё презрение в голос: – Что, хочешь сказать, не ты заявил перед двором Гу пять лет назад, что пришлёшь Гу Юшэнгу головы разыскиваемых им людей, если встретишь их в своих землях? Сяо Вэнь нахмурился и забегал глазами по полу, на котором валялось несколько осколков разбившихся чаш. – Говорил, – с сомнением произнёс он и почесал затылок. А увидев, что Лю Синь схватился за шест, тут же отступил на шаг и вытянул руку вперёд: – Но я говорил не о вас! – Сглотнув, он быстро затараторил, словно стараясь успеть изложить суть до удара: – Тогда Гу Юшэнг отдал приказ своим людям прошерстить все императорские земли, и я предупредил его, что снесу головы его людям, если встречу их в своих землях. Я догадывался, что вы будете искать убежища именно на Западе, поэтому свёл к минимуму его преследование в моих землях. Лю Синь неподвижно замер, словно стараясь переварить информацию. Какими бы словами не сыпал сейчас Сяо Вэнь, доверие, что было утрачено, никак не желало возвращаться. Разум упорно продолжал стоять на своём – предлагая просто обрушить удар на повинную голову Сяо Вэня и пуститься в бега, но тело отчего-то не двигалось с места, явно не желая пускать шест для избиения этого человека. Взглянув на него и увидев застывшее в янтарных глазах феникса колкое недоверие, Сяо Вэнь быстро облизнул губы и продолжил: – Должно быть, это И Чжэн перевернул мои слова, чтобы обречь вас на бегство и загнать в угол. Запад довольно обширен, так что даже он со своим отрядом был бы не в силах найти вас. Другое дело, когда на вас нацелились бы все охотники за наживой. Так они… обычно и действуют. – Кто такой этот И Чжэн? – резко спросил Лю Синь, сверля его тяжёлым взглядом. – Капитан поискового отряда Гу Юшэнга, – ответил Сяо Вэнь. – Он что-то вроде его тайного стража, выполняющего поручения в тени закона. – Подумав немного, он добавил: – Хотя нет полной уверенности, что это именно он распустил эти слухи. Тогда там было много людей. – Генерал Гу не может побеспокоиться о защите своей резиденции и позволяет ошиваться в своих стенах лишним ушам? – без выражения поинтересовался Лю Синь, не спеша убирать руку с шеста. – Гу Юшэнг никому не доверяет даже в своих стенах, – подтвердил Сяо Вэнь. – Из-за его политического противостояния со столицей, его двор иногда сталкивается с шпионами и лазутчиками, поэтому он не любит там появляться и вести серьёзные дела. Время от времени он проводит чистки, но после того, как он отсутствовал более десяти лет, нельзя сказать точно, кто в тот момент в резиденции беспрекословно был верен семье Гу, а кто – нет. – Что насчёт остального? – твёрдо спросил Лю Синь. – На объяснение действий за моей спиной у тебя тоже найдётся пара оправданий? Сяо Вэнь посмотрел ему в глаза и несколько раз открыл и закрыл рот, прежде чем тяжело заговорить: – Ты прав, – выдохнул он. – Мы действовали в своих интересах. – Услышав едкий смешок, он продолжил: – Вот только наши интересы не строились на собственной выгоде. Всё это мы делали для того, чтобы защитить всех от опасности. Сомнения нередко одолевали меня, но Гу Юшэнг любил повторять в такие моменты: «ну что, Сяо Вэнь, война закончилась?». Теперь я хочу спросить тебя, Лю Синь. – Сяо Вэнь медленно перевёл дыхание и внимательно всмотрелся в лицо собеседника. – Война закончилась? Так ли ты уверен, что подобное, что произошло с Яотином, не повторится вновь? Лю Синь почувствовал холод на сердце и липкий пот, пробежавший по спине. Подобный ужас, что захлестнул улицы мирного города, оставил на нём неизгладимое впечатление. Этого не должно было повториться. Словно угадав его мысли, Сяо Вэнь вкрадчиво продолжил: – Я знаю, почему именно ты замкнулся, ушёл в затворничество, и ведёшь себя как отшельник. Дело ведь не только в страхе перед преследованием со стороны Гу Юшэнга, я прав? – Ты ничего не знаешь о том, что я пережил, – отрезал Лю Синь. Сяо Вэнь печально улыбнулся и присел на стул. – Я знаю, что ты чувствовал, – сказал он, медленно вращая винную чашу на столе. – Боль от предательства, опустошение от потери близких и невыносимую скорбь. – Подняв глаза на Лю Синя, он продолжил: – Я чувствовал то же самое двадцать лет назад, поэтому закрылся от всех на долгие годы, оставив княжеский пост, свои земли и скрывшись в городе, в котором никто не будет искать меня. Первые годы в Яотине я провёл словно призрак, редко выходя из дома, никого не желая видеть и слышать. Мне ничего не было нужно, лишь угол, в котором я мог бы зализать свои раны. Мне потребовалось не меньше десяти лет, чтобы начать приходить в себя. Всё то время я думал, что Гу Юшэнг и Цзин тоже мертвы. Что никто из них не спасся, ведь если бы они выжили, то нашли бы способ выбраться с Севера. Однако я не учёл, что и мои старшие товарищи, которые во много сильнее меня, подверглись столь же тяжкому последствию проигранной битвы, как и я. Лишь спустя время понял, что они обессилены. Они тоже закрылись, схлопнулись, как лопнувшие шары, потому что боль того сражения была для нас столь невыносимой, что мы более не могли поднять свои Великие Мечи. В том бою мы потеряли многих братьев и нашего доброго друга, с которым вместе росли. – Глаза Сяо Вэня вновь увлажнились, а голос сорвался на хрип из-за подкатившего к горлу кома. Плеснув вина в чарку и выпив, он продолжил: – А когда я увидел их тогда на пороге своего дома, то просто испугался, что раз они живы, то я снова могу потерять их. Я не хотел переживать это заново. Я бы не смог. Чем больше Лю Синь слушал, тем больше ему казалось, что тело окончательно перестаёт подчиняться ему. Всё желание вылететь прочь из комнаты испарилось, а разум невольно проникся рассказом, который не мог быть игрой. Лю Синь знал, что в том бою все генералы лишились товарища, и своими глазами видел, как Гу Юшэнг и Цзин были раздавлены под гнётом вины, потому и остались прозябать на севере, решив разделить его участь. Он также знал и то, что Сяо Вэнь действительно скрывался в Вольном городе не просто так. Всё это не могло быть частью их коварного, безумного плана. Не могло и на самом деле таковым не являлось. В тот миг, когда Лю Синь осознал это, на душе разлилось некоторое участие к сказанному. Все они так или иначе действовали в собственных интересах, основывающихся на помощи всем остальным. Просто все они выбрали неверный способ, идя разными путями к одной цели. Посмотрев на Сяо Вэня ещё немного и увидев, как тот в третий раз наполняет чарку с крепким байцзю, Лю Синь чуть помешкал и отнял руку от жерди. Прожилки в ней засветились, прежде чем та растворилась в воздухе за его спиной. Сяо Вэнь подтянул вторую чарку и налил в неё вина, словно предлагая присоединиться к распитию кувшина с горьким напитком. Лю Синь остался стоять на месте, глядя на его профиль. Вновь опрокинув в себя алкоголь, тот выдохнул: – Я не кривлю душой, когда говорю, что хорошо понимаю, что ты пережил. Двадцать лет назад я видел, как рвут на части людей, которых я знал с юношества и с которыми вместе учился. Слыша крики со всех сторон, я бросался на них, но всё, что я видел – это как моих товарищей растаскивают на куски тёмные твари. И я ничего не мог сделать, потому что к тому времени был полностью обессилен и сломлен. Лю Синь вспомнил слова Пэй Сунлиня, сказанные им на одном из привалов в горах Сюэ, когда Сяо Вэнь, держа в руке кувшин вина, пролил перед собой ровную линию на снег, всматриваясь с обрыва в Дальний Север, затянутый плотным туманом. – Что бы ни случилось, и какой бы страшной ни была битва, ты понимаешь, что дела хуже некуда, когда видишь, как плачет великий генерал, – выдохнул Пэй Сунлинь, подбрасывая дров в костёр. – В ту зиму генерал Сяо вёл несколько сотен спасённых им северян через горы, а мы всё порывались вернуться на Север, чтобы дать бой за свой дом. Тогда генерал жестко высказался на этот счёт и мы, почерпнув духа из его уверенности, двинулись дальше, чтобы однажды вернуться на свою родину с новыми силами. Но на одном привале я заметил, что генерал отстал от группы и не участвует в бурном обсуждении о возвращении на Север. Я решил было, что он собрался помедитировать, чтобы восстановить силы, но позже вечером, когда я собрался отнести ему немного еды, то зашёл за скалы и понял, почему он захотел побыть один. – Пэй Сунлинь помолчал немного, вглядываясь в пляшущее пламя костра, и продолжил: – Сяо Вэнь плакал навзрыд как ребёнок, зажимая рот рукой, чтобы никто из северян у костра не услышал его плача. Его пылкая речь, призванная привести нас в чувство, звучала лишь для того, чтобы мы нашли в себе сил выжить и не сгинули от горя в этих горах. Но когда я увидел его, сломленного и горько плачущего, я понял, что для нашего Севера всё уже кончено, и мы никогда не вернёмся домой. – Пэй Сунлинь глубоко вздохнул и сделал три больших глотка горячего вина из кувшина: – Он выглядел таким одиноким, что мне стало жаль его. Боясь, что этот человек сгинет под тяжестью горя и вины, я провёл с ним некоторое время, заняв одну из комнат в его новом доме и отказываясь уходить даже несмотря на то, что он прогонял и кричал на меня, желая побыть в одиночестве. Мне так и не удалось привести его в чувства, а после я навещал его каждый год. Первые четыре зимы он продолжал прогонять меня, не желая даже пускать на порог, поэтому я стал пробираться в его дом тайком через кухню. Поначалу он орал и набрасывался на меня, а после, наверное, привык. Сидя за столом, Сяо Вэнь вновь тяжело вздохнул и медленно перевёл начавший хмелеть взгляд на вторую чарку, наполненную байцзю. Подхватив её, чтобы выпить, в следующий миг он ощутил пустоту в руке. Лю Синь, перехватив чашу, опрокинул её содержимое в себя и поморщился от пряного острого вкуса с ощутимой горечью. Вытерев уголок губ, он опустился на стул напротив и выдохнул, чувствуя, как алкоголь приятно лизнул внутренности и осел в желудке, принеся тепло. – Как бы то ни было, ты лгал мне и принимал участие в тренировках Тан Цзэмина, а также в безумных планах своего друга. Сяо Вэнь вздохнул и медленно покачал головой: – Мы скрывали это потому что ты бы запретил. И Тан Цзэмин непременно послушал бы тебя. – Да, я был бы против и пресёк это. – Лю Синь бросил на него острый взгляд. – Гу обучал его безрассудному ведению боя, учил его кидаться на врагов и в конце концов всё это едва не закончилось гибелью для Цзэмина. Вы не объяснили ему, что прежде чем суметь твёрдо стоять на ногах, нужно научиться держать равновесие. Сяо Вэнь поднял голову, подметив по голосу друга, что данная тема не на шутку волнует его. – Что… произошло после того, как вы покинули Яотин? Лю Синь помолчал немного, собираясь с мыслями, прежде чем ответить: – Когда мы пришли в орден… точнее, его жители спасли нас от стаи демонов, Цзэмин едва не напал на старейшину Ци. Сяо Вэнь опустил голову. Хмель незаметно, но стремительно туманил разум. Потребовалось время, прежде чем он вскинулся и округлил глаза: – Ч-что он чуть не сделал? Лю Синь сухо кашлянул и нахмурился, покосившись на него: – Он едва не напал на нескольких старейшин посчитав их слова оскорбительными в мой адрес. Цзян Фэйсин вмешался в самый последний момент, а меня Цзэмин не услышал. Ты ведь знаешь, что было бы, продемонстрируй Цзэмин свою силу и выступи против такого человека, как Ци Сюаньцзы, в открытую? Я слышал рассказы об этом человеке – он убивал людей и за меньшие оскорбления в свою сторону. У действия Тан Цзэмина было бы лишь два исхода: его либо вышвырнули бы вон, отказываясь помогать со снятием печати, либо убили бы, посчитав угрозой. Догадавшись, что именно сделал Лю Синь, Сяо Вэнь наконец понял, почему отношения этих двоих так изменились. В попытке защитить его, Тан Цзэмин был готов на всё, даже бездумно броситься на старейшин великого ордена, совсем не думая о последствиях. Поразмыслив над этим, Сяо Вэнь пришёл к неутешительному выводу: в конце концов, Лю Синь поступил так, как и планировал Гу Юшэнг: чтобы защитить Тан Цзэмина – он разорвал их тесную, крепкую связь. Сяо Вэнь вздохнул и потёр лоб: – Раньше я думал, что ты самый упрямый человек на свете, – усмехнулся он и чуть тише добавил: – Хорошо, что Тан Цзэмин оказался даже упрямей тебя. В комнате некоторое время висела абсолютная тишина, разбавленная их тихим дыханием, но прежнее напряжение продолжало стремительно улетучиваться. – Так значит… Юньшань, да? – в конце концов тихо усмехнулся Сяо Вэнь и пригубил алкоголь. – Это единственный орден, в котором я не был за годы поисков. Никогда бы не подумал, что Ци Сюаньцзы примет простого человека, поэтому и не сунулся туда, посчитав это попросту невозможным. – Ты хорошо знаешь его? – спросил Лю Синь. Сяо Вэнь покрутил в руке чарку и кашлянул, отведя задумчивый взгляд в сторону: – Встречались несколько раз. Ци Сюаньцзы ненавидит и презирает людей, считая их вторым сортом. Наши с ним взгляды… мягко говоря, не совпадали. Находясь среди заклинателей пять лет, Лю Синь прочувствовал это на себе – к простым смертным многие действительно относились не более, чем ко второму сорту. Даже некоторые старейшины Юньшаня, такие как Гао Тайжун, сталкивались с непониманием и неприятием среди членов ордена за то, что не видели ничего дурного в том, чтобы вести дела с простыми людьми. Что было говорить о новом члене Юньшаня? За время, проведённое среди заклинателей, Тан Цзэмин должен был понять их образ мыслей и видение мира. Перед ним могли открыться огромные перспективы, которые становились недоступны рядом с простым человеком, поскольку заклинательское общество орденов просто не принимало подобных союзов. Допив вино в один глоток, и вновь наполнив обе чаши, Сяо Вэнь сказал: – Люди в империи разобщены, поэтому мы и становимся лёгкой мишенью для тёмных тварей. В прошлом, когда заклинатели и люди выступили плечом к плечу, Людское Царство смогло выстоять перед многими бедами. А теперь посмотри, даже первый круг Призрачного Царства способен почти стереть с лица земли целый город за одну ночь. Так не должно быть. ________________ 1. 白酒 (báijiǔ) – байцзю – традиционный китайский алкогольный напиток, наиболее близкий водке. Представляет собой прозрачную жидкость со специфическим запахом. Содержание спирта в байцзю варьируется от 40 до 60 %.