На следующий день солнце палило нещадно, растапливая снег. С покатых крыш древнего храма сбегали мелкие ручейки, образуя на земле лужи.
Разбив тяжёлым сапогом гладь одной из них, Тан Цзэмин взлетел по лестнице и толкнул тяжёлые двери главного зала.
Шэнь Фэйсяо, стоящий возле алтаря со статуей целительницы Жу, был облачён в голубой, прошитый серебром роскошный наряд. Его длинные прямые волосы были аккуратно зачёсаны в высокий хвост и скреплены изысканным венцом из белого золота. Узкие ладони с тонкими пальцами облачали мягкие белые перчатки, а на поясе висел короткий синий клинок с рукоятью из слоновой кости.
Резко обернувшись на звук открывающейся тяжёлой двери с широкой улыбкой, Шэнь Фэйсяо тут же изменился в лице, увидев Тан Цзэмина, и побежал навстречу.
– Почему ты одет как бродяга?! – тихо прошипел он, принявшись оттряхивать с подола Тан Цзэмина грязь и пыль. – Ты что, слаб на голову?! Сам же вчера мне поведал, с кем именно мы находимся на этом задании! Не стыдно появляться перед Его Превосходительством Сяо в таком виде?!
Тан Цзэмин сложил руки на груди и закатил глаза, позволяя ученику приводить его мантию в должный вид.
– Разве сам Сяо Вэнь не выглядит сейчас как…
– А ну тихо! – выпрямившись, Шэнь Фэйсяо хлопнул его по плечу и заозирался по сторонам. – Это конспирация! Мы же на задании, в конце концов!
Тан Цзэмин вскинул бровь.
В этот момент боковые двери возле алтаря со скрипом открылись и пропустили внутрь немного пошатывающегося Сяо Вэня. Потирая ноющий висок, лекарь, судя по всему, маялся от похмелья. Дверь за его спиной с хлопком закрылась из-за сквозняка, заставив его мелко вздрогнуть и сжать зубы, схватившись за голову.
Сняв с пояса флягу с водой, Сяо Вэнь плюхнулся на лестницу возле алтаря, после чего отсалютовал целительнице Жу и присосался к горлышку сосуда.
Шэнь Фэйсяо просиял лицом и тут же поправил свой халат, намереваясь поприветствовать развалившегося на ступенях князя.
Схватив его за шкирку, Тан Цзэмин не позволил ему сдвинуться с места. Чуть наклонившись над учеником, он заговорщически сказал:
– Не стоит стелиться перед ним. Слухи об этом человеке несколько преувеличены и твоё желание выслужиться может лишь смутить его.
Шэнь Фйэсяо хлопнул глазами, смотря на него снизу вверх:
– Я общался с представителями древних родов и высокопоставленными чинами, – сказал он, – так что лучше тебя знаю, как обращаться с такими людьми. Не мешай! Я должен выказать ему уважение и поинтересоваться, не нуждается ли он в чём-нибудь.
Тем временем Сяо Вэнь облокотился о ступеньку и продолжил прикладываться к фляге с водой, делая жадные глотки в попытке свести похмелье на нет. Время от времени он широко зевал во весь рот и потирал щёку, на которой до сих пор виднелись отметины от подушки.
Бросив на него быстрый взгляд, Тан Цзэмин вновь посмотрел на горящего глазами Шэнь Фэйсяо и поведал, как однажды на одном из праздников в Яотине, когда он, Лю Синь и генералы прогуливались по ярмарке, Сяо Вэнь, перебрав вина, внезапно проявил желание выступить на сцене, где давали представление бродячие актёры небольшого театра. Расхваливая свой талант и приговаривая, что одно время он страстно жаждал посвятить себя искусству и немало поднаторел в этом деле, Сяо Вэнь забрался на сцену перед толпой людей, чтобы продемонстрировать свой талант. Забрав у одного из ошеломлённых актёров золотую маску Нефритового Императора и жезл, он мотнул полупустым кувшинов вина и принялся протяжно голосить со сцены во весь голос, подражая песням оперных актёров. Разбавляя своё выступление танцем, он поведывал через песнь об истории становления Великого Вседержителя на Небесный престол. Никто не сомневался, что Сяо Вэнь не кривил душой, когда говорил, что был сведущ в театральном искусстве. Однако на трезвую голову – спьяну же его танцы и песни походили на завывания и дикие пляски, сопровождаемые звуками барабана, в который он то и дело стучал жезлом, аккомпанируя своё выступление. В те моменты толпа под сценой безмолвно застыла, с каменными выражениями на лицах, храня гнетущую тишину. Лишь Лю Синь в её центре громко хлопал и свистел, улыбаясь во весь рот, словно искренне восхищался выступлением друга. Впрочем, он был пьян не меньше, чем Сяо Вэнь. Тан Цзэмин рядом с ним прижимал руку к лицу, спрятавшись от пристальных взглядов окружающих людей, а Гу Юшэнг и вовсе предпочёл отойти в сторону, притворившись, что они незнакомы.
– Сяо Вэнь в общем… – подытожил Тан Цзэмин, потирая заднюю часть шеи. – Вот такой. Простой, как медяк. Ему не нужно демонстрировать щенячье уважение и падать перед ним ниц. Лучше уважь его кувшином хорошего вина и закусками. И наберись терпения выслушать его оправдания по поводу того, что на самом деле он предпочитает чай и лечебные настойки.
Шэнь Фэйсяо опустил взгляд на свой подол, богато расшитый цветами, и часто заморгал, пытаясь переварить услышанное. А представив, как прославленный князь, герой многих битв и свершений, поёт на сцене с кувшином вина и маской Бога Юй-ди на лице, прижал ладонь ко рту и хихикнул. Кто бы мог подумать, что после таких рассказов Сяо Вэнь понравится ему ещё больше?
Сяо Вэнь, выцедив последние капли из фляги, горестно опустил уголки губ и тяжело вздохнул. А обернувшись и заметив двух парней, стоящих у высокой колонны, и распознав в одном из них Тан Цзэмина, тотчас слетел с лестницы и быстрым шагом направился к ним с широкой улыбкой.
Уже на ходу оглядывая юношу и зная, кем именно он является, Сяо Вэнь костерил себя за то, что не узнал его сразу.
Видимо, он в самом деле был слепцом, раз обычная смена цвета глаз смогла обвести его вокруг пальца. Он знал, что за пять лет могло много измениться, но никак не ожидал, что Тан Цзэмин вырастет в такого прекрасного и крепкого юношу, ведь в детстве он уступал в росте своим ровесникам больше, чем на целую голову! Крепкий и высокий, теперь он, кажется, даже сравнился в росте со своим отцом. Даже хищные черты его лица и разрез глаз несли в себе отголосок внешности Тан Цзычэна, как же он мог не узнать!
Дверь в зал в очередной раз отворилась, пропустив Лю Синя.
Стремительным шагом направившись к алтарю, по пути он бросил взгляд в сторону столпившихся мужчин у колонны и улыбнулся уголком губ. Сяо Вэнь, стоя рядом с Тан Цзэмином, положил руку на свою макушку и провел ей траекторию до плеча парня, сравнивая их рост. В следующий миг запыхтев, словно кипящий чайник, он выказал желание пнуть его за то, что он вырос таким высоким, ныне превосходя в росте даже своего наставника.
Преодолев расстояние, Лю Синь остановился возле алтаря и сложил на него несколько книг. Сяо Вэнь, увидев его, направился прямиком к нему.
– Ах… – вздохнул Шэнь Фэйсяо ему в спину. – Сяо Вэнь такой красивый! Даже в столь невзрачном наряде в нём не скрыть княжеского величия!
Взглянув на его воодушевлённое лицо, наполненное благоговением и искрящиеся глаза, которые он не сводил с Сяо Вэня, Тан Цзэмин сложил руки на груди и прыснул:
– Мастер Лю тоже красивый.
– Это да… – Шэнь Фэйсяо почесал затылок. – Но в нём нет мужской красоты.
Тан Цзэмин метнул в него резкий взгляд и недовольно поинтересовался:
– Ты только что сравнил его с женщиной?!
– Нет, нет, – Шэнь Фэйсяо замотал головой из стороны в сторону и замахал руками. – Я имею в виду… Мастер Лю выглядит таким молодым, что в нём пока не прослеживается именно взрослая мужская статность. Господин Сяо выглядит более умудрённым и опытным, несмотря на то, что по возрасту он едва ли старше мастера Лю. – Задумавшись, он продолжил после небольшой паузы, глядя на двух мужчин у подножия алтаря: – Невозможно понять его истинный возраст. Когда Сяо Вэнь смеётся или чем-то доволен, он выглядит едва ли старше двадцати пяти лет, а в бою или когда он говорит на серьёзные темы, в нём прослеживается взрослая мудрость, которую невозможно достичь в таком возрасте. Но когда мастер Лю говорит серьёзные речи или ругает кого-то, в нём всё равно видна юношеская нежность и простота, поэтому большинство членов нашего ордена не воспринимают его всерьёз, считая его неопытным юнцом, ведь все мастера на порядок старше его.
Тан Цзэмин немного расслабил плечи и сказал:
– Всё приходит с опытом. Сяо Вэнь великий герой, принявший участие в нескольких десятках кровопролитных боёв, к тому же получивший образование во дворце. Слышал, что он был членом Императорской Академии в прошлом, конечно же, он умудрён знаниями и прожитыми годами.
Шэнь Фэйсяо подумал немного и спросил:
– Так сколько же ему лет на самом деле?
Тан Цзэмин задумчиво возвёл глаза к потолку и молчал некоторое время.
– Понятия не имею, – в конце концов сказал он и направился к алтарю. – Можешь спросить его сам.
Обменявшись с Сяо Вэнем несколькими фразами, Лю Синь заметил приближающегося парня и спросил:
– Цзэмин, расскажи о том, что вы видели вчера.
Уложившись в пару минут, Тан Цзэмин поведал о случившемся и протянул ему лист, прихваченный в одной из пещер.
– Вот, карта течения ци в заклинательском теле. Но на ней нет золотого ядра.
Взяв листок, Лю Синь быстро пробежался по нему взглядом и передал Сяо Вэню.
Шэнь Фэйсяо спросил:
– Мастер Лю и В-ваше превосходительство Сяо, вы знаете этот язык?
Сяо Вэнь с улыбкой ответил:
– К сожалению, этот язык мне незнаком. И, пожалуйста, зови меня просто по имени.
Шэнь Фэйсяо тут же залился краской и быстро закивал.
Лю Синь вновь бросил взгляд на листок и задумчиво сказал:
– Мне тоже незнаком этот язык. Но, возможно, в ордене найдётся кто-то, кто разбирается в нём. – Взяв лист у Сяо Вэня, он более внимательно изучил его и продолжил: – Исходя из того, что ты видел, этим людям не нужны золотые ядра, поэтому их нет на рисунке. Им важна лишь схема меридиан с потоками ци, которые они используют для чего-то.
Тан Цзэмин сложил руки на груди и кивнул:
– В той пещере, где я наткнулся на груду костей, были траншеи, по которым текла ци. Судя по их расположению, они вели в огромный зал, где было пять чаш. Что это значит?
В зале повисла тяжёлая тишина, в которой каждый обдумывал услышанное. Сяо Вэнь вновь отошёл в сторону и опустился на ступени.
Оперевшись рукой на алтарь, Лю Синь перевёл взгляд на друга и неуверенно спросил:
– Это печать Учжи¹?
Сяо Вэнь тяжело выдохнул и кивнул. Выражение его лица постепенно мрачнело, наполняясь тревогой.
– Что за… печать Учжи? – спросил Шэнь Фэйсяо, почувствовав потяжелевшую атмосферу.
– Ходит легенда, – начал Лю Синь, ведя по алтарю кончиками пальцев, – что однажды один мелкий прохвост нанялся в услужение западному царю, что правил этими землями в прежние времена до создания империи, и тот поставил его охранять покои своей больной дочери. Рядом с тем павильоном рос дивный сад, яблоки в котором были самым прекрасным, что до того момента видел новоиспечённый прислужник. Не в силах устоять перед желанием попробовать их на вкус, он покинул свой пост и тайком проник в сад. Фрукты там были не простыми, а наполненными сильной духовной энергией, которая совершенствовалась в них лично царём тех земель для своей больной дочери. Наевшись яблок и напившись из ручья чистой воды, воришка сорвал все плоды про запас. А после, наполнившись духовной энергией, осмелел настолько, что даже проник в павильон, где шёл царственный пир, чтобы попробовать и другие изысканные яства. Царь, завидев его, вышел из себя и решил наказать наглеца, на что тот лишь возгордился и сказал, что отныне его уровень совершенствования равен всем присутствующим в зале, а значит, он достоин нахождения среди них и с ним нужно считаться. В этом он не солгал – всего за одну ночь он вырос из мелкого негодяя, который едва мог поднять метёлку, в сильного заклинателя. Однако уровень совершенствования нельзя поднять стремительно и без последствий, что повлияло на его разум, отчего вскоре он стал творить бесчинства и лютовать. Возгордившись, негодяй сеял хаос в западных землях три года, прежде чем одному бродячему монаху удалось победить его на очередном пиру, куда наглец в очередной раз проник без приглашения.
Монах отвёл его на суд к западному царю, связанного по рукам и ногам, где негодяй вознамерился сбежать, но был вновь повержен своим конвоиром. Они бились три дня и три ночи, прежде чем наглец не решился подпрыгнуть до Небес, желая просить помощи Нефритового Императора. Но только он собрался совершить свой прыжок, как монах неожиданно перевернул ладонь и вытолкнул его вон из судебного зала прямиком в тот самый яблоневый сад. Отшельник превратил свои пять пальцев в пять элементов: металл, дерево, воду, огонь и землю, а затем из этих элементов создал печать, которая состояла из пяти каменных сосудов. Монах вышел из себя и применил технику, которая с того самого дня носит названия Учжи и используется лишь сильнейшими древними заклинателями.
С минуту в зале висела абсолютная тишина. Лю Синь, закончив свой рассказ, вперился взглядом в столешницу каменного алтаря. А поняв, что никто из присутствующих так и не прокомментировал услышанное, он обернулся и заметил, что все трое неотрывно глядят на него со странным блеском в глазах.
– В чём дело? – спросил Лю Синь, чувствуя неловкость. – Чего вы уставились?
Сяо Вэнь, сидя на ступенях, подпёр подбородок рукой и медленно покачивал своим душистым веером, улыбаясь краешком рта.
– Давно я не слышал легенд от тебя, – сказал Тан Цзэмин с играющей на губах улыбкой.
– А я вообще ни разу! – едва не подпрыгнул на месте Шэнь Фэйсяо, прижав руки к груди. – Мастер, расскажите ещё что-нибудь!
Сухо кашлянув, Лю Синь отвернул голову и сказал:
– Сейчас не время рассказывать сказки.
Понятливо закивав, Шэнь Фэйсяо спросил:
– Тогда… что же нам теперь делать?
– Хэцзянь ранен и должен находиться под присмотром одного из лекарей. Через пару дней я восстановлюсь и вместе с Сяо Вэнем смогу отправиться на ту сторону.
– Да, – подтвердил Сяо Вэнь и поднялся на ноги. – Я думаю, возможно устроить несколько диверсий и выманить бóльшую часть их отрядов в другую…
– Мы ничего не будем делать, – прервал вдруг Лю Синь.
Все взгляды вновь устремились к нему, теперь наполненные непониманием.
Лю Синь пояснил:
– Этим утром я отправил ворона в Юньшань с прошением о помощи. – Увидев, что Тан Цзэмин открыл рот и выступил вперёд, он поднял руку, призывая к тишине, и продолжил: – Их больше сотни, а нас всего пятеро, один из которых ранен. Тан Цзэмин и Шэнь Фэйсяо обессилены, а мы с Сяо Вэнем и вовсе не располагаем необходимой духовной силой. Каково бы ни было ваше стремление справиться со всем в одиночку и вернуться в орден героями, необходимо признать, что с такой силой нам одним просто не справиться.
Сяо Вэнь подступил ближе и тихо сказал:
– Лю Синь, к этом делу нельзя привлекать много людей, чтобы не порождать слухи о важности этой горы. Я неспроста явился сюда с малым отрядом. Если мы верно применим несколько тактик, есть шанс победить.
Лю Синь медленно повернул голову и впился в него глазами:
– Я не рискую жизнями, Сяо Вэнь. В прошлом я уже сделал ставку на тактику знающих людей в лице Дянь Цыжэнь и Шу Уди и с разгромом проиграл. С меня достаточно потерь. – Сделав голос чуть громче, он объявил: – Через пару дней сюда прибудут отряды учеников во главе с несколькими мастерами и учителем Ду, который знаменит ведением боя с тёмными заклинателями и их практиками.
Тан Цзэмин низко опустил голову, чувствуя небольшое головокружение от охватившего его гнева, и сжал кулаки.
– Мастер Лю, я уже говорил тебе, что не стоит принимать решения в одиночку, или ты забыл наш разговор? – напряжённым голосом спросил он.
Переведя на него взгляд, Лю Синь выдохнул:
– Я помню твои слова, однако заведомо знал, что вы выступите против такого решения, которое является единственно верным. Выбирая между славой, сокрытием происходящего и спасением жизни – я всегда выберу третье. Врага не всегда можно победить лишь упорством.
Тан Цзэмин медленно и глубоко дышал, отчего его грудь ходила ходуном, и то и дело сжимал кулаки, желая гневно вызвериться и с рыком отвергнуть решение.
Заметив его состояние, Лю Синь подошёл ближе и положил руку на его плечо, чуть сжав.
– Когда прибудет подкрепление, ты можешь присоединиться к ним, я не против. Но сперва восстанови свои утраченные силы.
Подняв на него почерневший от злости взгляд, Тан Цзэмин медленно выдохнул и кивнул, едва держа себя в руках.
Сяо Вэнь за их спиной вновь опустился на лестницу, прижав пальцы к виску и мучаясь от разыгравшейся головной боли, вызванной решением привлечь больше людей.
Шэнь Фэйсяо, переведя взгляд между ними, несмело сказал:
– Я согласен с таким решением. – Поймав благодарный взгляд Лю Синя, он приподнял уголки губ в слабой полуулыбке, наполненной облегчением, и добавил: – Одним нам не выстоять. Хэцзянь тяжело ранен. Если на нас нападут в стенах храма, нам ни за что не выстоять.
Затолкав свою злобу поглубже, Тан Цзэмин сказал:
– Они не явятся сюда. Вчера, когда мы… сбегали от них, они бросались нам вслед с такой прытью, словно боялись не успеть. Так оно и вышло. Мастер Лю закрыл вход, тем самым отрезав им путь к наступлению.
– Но как они могли знать, что Лю Синь закроет проход? – непонимающе нахмурился Сяо Вэнь.
– Возможно, они не знали, – предположил Лю Синь. – Вероятно, они не могут проникнуть сюда по какой-то причине. – Повернувшись к Сяо Вэню, он спросил: – Ты сказал, что кто-то намеренно создал этот каменный барьер, окружённый энергией?
Сяо Вэнь безмолвно покивал.
Шэнь Фэйсяо с горящими глазами предположил:
– Может быть, этот «кто-то» на нашей стороне? Ведь кому ещё нужно было отрезать путь этим тварям? Только тому, кто не хочет, чтобы они являлись на эту половину горы и творили бесчинства!
Тан Цзэмин усмехнулся:
– Не обязательно. Я скорее сделаю ставку на то, что это дело рук монастыря Чжоугэ, расположенного неподалёку. Говнюки решили сделать хоть что-то и поспособствовать защите горы, чтобы в конечном итоге, когда всё будет разрешено чужими руками, они могли избежать всеобщего осуждения за свою трусость и слабость. Подумать только, мы на этой горе уже две недели, а ни разу не видели ни следа присутствия здесь учеников этой школы, хотя в Тайчжане я встречал нескольких из них.
Сяо Вэнь с Лю Синем также отвели взгляды в сторону, не спеша соглашаться с догадкой Шэнь Фэйсяо.
Поняв, что его версия в глазах присутствующих может оказаться провальной, Шэнь Фэйсяо потускнел взглядом и скомкал свой подол в пальцах. Желая быть чем-то полезным, он вновь предположил, уверенный в своей правоте:
– Но вдруг всё же кто-то желает помочь, поэтому не пускает тех безумцев сюда?
Тан Цзэмин прикрыл глаза и выдохнул:
– Фэйсяо, не надейся на чудодейственную помощь какого-то доброго заклинателя. Будь этот «кто-то» действительно на нашей стороне, он бы вышел к нам и предложил помощь.
Сяо Вэнь, встав со ступеней, протянул руку:
– Дайте мне свои карты и метки-лепестки. Я попробую отследить маршрут вчерашнего передвижения и найти иные подходные пути к той скале. А также, возможно, при помощи Тан Цзэмина и его духовных сил нам удастся отслеживать большие скопления тех безумцев и избегать их при следующей вылазке.
Лю Синь и Тан Цзэмин вытащили из своих поясов лепестки и карты, после чего передали их Сяо Вэню. Шэнь Фэйсяо, стоя позади них, хлопал по своим карманам и перерывал сумку – пояс, в котором он был вчера, был пуст.
– Я… – растерянно сказал он. – Кажется, я потерял свой лепесток вчера, когда мы бежали с Хэцзянем. Простите…
Тан Цзэмин шумно выдохнул и помассировал точку на переносице.
Заметив, что Сяо Вэнь опустил голову, а мастер Лю поджал губы, Шэнь Фэйсяо приподнял плечи и пристыженно повторил:
– Простите.
Лю Синь покачал головой и похлопал его по плечу в попытке приободрить:
– Ничего, Фэйсяо. Сяо Вэнь сможет справиться и с тем, что есть, верно? – посмотрел он на друга.
Сяо Вэнь кивнул и направился в мастерскую, взмахом руки прося Лю Синя следовать за собой.
– Простите… – снова повторил Шэнь Фэйсяо им в спину.
Направившись к выходу, Тан Цзэмин хлопнул его по плечу и сказал:
– Постарайся больше не терять такие вещи.
༄ ༄ ༄
Позже вечером, когда Тан Цзэмин возвращался с тренировки, в которой выместил всю злость и немного восстановил духовную энергию, он решил присоединиться к Шэнь Фэйсяо и проведать раненного ученика.
Чжан Хэцзянь так и не пришёл в себя со вчерашнего вечера. Тан Цзэмин и Сяо Вэнь ранее перенесли его в обогретую комнату с мягкой постелью и печью, которая уже раскалилась докрасна. Потеряв много крови, раненный ученик был бледен лицом, отчего Шэнь Фэйсяо то и дело казалось, что он уже испустил дух. Лишь едва заметно приподнимающаяся грудь свидетельствовала о том, что тот ещё дышит, просто обессилен от тяжёлой раны и ядовитых лекарств.
Положив ладонь на его предплечье и чуть сжав, Шэнь Фэйсяо моргнул влажными глазами и тихо сказал, обращаясь к стоящему за его плечом Тан Цзэмину:
– Когда Цзян Фэйсин привёл меня в Юньшань, Хэцзянь был единственным человеком среди учеников, который не смеялся надо мной и не задирал. Я был довольно пуглив и прятался в любой дыре, которую мог отыскать. В то время даже дядя Цзян искал меня по нескольку дней. Тогда, впервые наткнувшись на меня, Хэцзянь спросил…
~~~
– Почему ты плачешь? – поинтересовался семилетний Чжан Хэцзянь, склонив голову к плечу. На его поясе уже висел железный тренировочный меч, тогда как все его сверстники могли похвастаться лишь деревянными.
Прячась за бочкой с вином на заднем дворе кухонного павильона и держа в руках стащенный с кухни маньтоу, Шэнь Фэйсяо закутался в большую красную мантию, что была ему явно не по размеру, и всхлипнул:
– Пошёл прочь…
Чжан Хэцзянь склонил голову к другому плечу и вновь любопытно спросил:
– Разве может такая хорошенькая девочка плакать? Твоё лицо ведь опухнет и ты станешь уродливой, словно распухший речной гуй.
~~~
– Тогда я швырнул в него свою туфлю, – со слезами на глазах тихо рассмеялся Шэнь Фэйсяо. – А он даже не рассердился, хотя в то время уже был силён настолько, что мог запросто перерубить меня пополам. А после, узнав, что я мальчик, он даже не спросил, почему в нашу первую встречу я кутался в алый женский плащ, и не задирал меня из-за этого, в отличие от остальных. После моего становления как ученика главы ордена, многие желали заручиться моей дружбой и поддержкой, чтобы открыть для себя новые возможности и поощрения. Только Хэцзянь всегда оставался не заинтересован к моему статусу и ничего не просил. Если он предлагал разделить с ним кувшин вина, который в очередной раз стащил с кухни, то ничего не просил у меня даже когда я напивался вусмерть. Или когда он звал меня в город, то никогда не желал благодаря моему статусу пообедать в лучших заведениях или расплатиться моим жетоном, притворяясь, что свой он забыл в ордене.
Утерев бегущие по лицу слёзы, Шэнь Фэйсяо сглотнул ком в горле и продолжил:
– Он часто кричит на меня, потому что считает, что мне нужно больше тренироваться. Но никогда не отказывается защищать меня или сопровождать. И всё равно он никогда ничего не просит. Даже когда он подвергается наказанию и вынужден отказываться от своих тренировок на несколько недель, он не просит меня о помощи в содействии отмены наказания, несмотря на то, что это в моих силах. Он упрям как и ты, и всегда отвечает за свои поступки сам.
Тан Цзэмин за его спиной хранил молчание, слушая тихие всхлипы.
Шэнь Фэйсяо продолжил хриплым голосом:
– Возможно это потому, что вы оба получили строгое воспитание. Тебя ведь тренировали Великие Генералы? Хэцзяня тренировала его мать. Ты знаешь, кто она?
– Мастер У.
Шэнь Фэйсяо покивал:
– Бóльшую часть времени она проводит на дальней части хребта и тренирует учеников сражаться с нашими демонами, что находятся в клетях. Она добилась немалого за эти двадцать лет после того, как пришла сюда истощённая, без гроша за душой и с грудным ребёнком на руках. Раненная северянка, едва вырвавшаяся с того пекла двадцать лет назад.
Тан Цзэмин вскинул взгляд и чуть прищурился. Почувствовав его интерес, Шэнь Фэйсяо пояснил:
– Хэцзяня и его мать спасли у подножья одной из гор нашего хребта. Я слышал по слухам, что тогда госпожа У кидалась на всех старейшин прямо как ты с обвинениями. Она проклинала их за невмешательство в битве на Севере, бранила и стыдила их за то, что они не явились на помощь, не откликнулись на призыв, как и все остальные, позволив княжеству пасть. Я не знаю, что произошло позже, но Цзян Фэйсин объяснил госпоже У причину их невмешательства, поэтому её гнев остыл также быстро, как вспыхнул. Ей позволили остаться с сыном в ордене, поскольку выяснилось, что она жена погибшего в бою генерала и сама была командиром отряда лучников в его войске.
Тан Цзэмин перевёл взгляд на бледное лицо Чжан Хэцзяня, что лежал застывшим призраком на постели.
Немного успокоившись и переведя дыхание, Шэнь Фэйсяо добавил:
– Хэцзянь не говорил об этом, но от других я слышал, что его отец стоял гарнизоном на Дальнем Севере и являлся верным приближенным вассалом тамошнего князя. У него было второе по численности войско на Севере и он погиб в битве, защищая свои родные земли. Мать Хэцзяня, едва вырвавшись из той бойни, исполнила последнее желание своего мужа и генерала – спасти его сына от верной гибели.
Комната погрузилась в молчание, разбавленное лишь треском поленьев в печи и дыханием трёх человек, одно из которых было едва слышно.
Простояв так некоторое время, Тан Цзэмин развернулся к двери и сделал несколько шагов, прежде чем замереть от слов, прозвучавших в спину.
– Цзэмин, я знаю, что ты ещё не привык к ордену, – тихо сказал Шэнь Фэйсяо. – Все мы – дети ужаса сражений и сироты, потерявшие семьи и родину. Ты не единственный, перед кем Юньшань распахнул свои двери. Если дашь ему шанс, то сможешь обрести то, что потерял однажды. То, что имеет не только стены и землю, но и людей, что находятся в нём.
– Что же это?
Шэнь Фэйсяо моргнул вновь повлажневшими глазами и хрипло произнёс:
– Дом.
༄ ༄ ༄
Просидев рядом с другом полночи, Шэнь Фэйсяо оставил рядом с его постелью кувшин свежей воды, несколько лекарственных пилюль в миске и возжёг благовония, призванные благотворно влиять на заживление ран и восполнение духовной энергии.
Решив прогуляться, он был намерен не спать до тех пор, пока сон не сморит его – всё равно завтрашнее утро выдастся свободным, ведь ничего, кроме подкрепления ждать ему и его спутникам не приходилось.
Пройдясь по небольшому мостику во дворе, под которым тёк извилистый ручеёк, отражающий в себе полумесяц, Шэнь Фэйсяо завёл руки за спину и глубоко вдохнул морозный ночной воздух.
Прогулка по небольшому двору наскучила в первый же час, а храм был так тих и безмолвен, охраняя сон его обитателей, что юноша решился выбраться за его пределы.
Выйдя со двора, Шэнь Фэйсяо прошёлся вдоль стен, желая разжиться дикими яблоками для раннего завтрака. Сорвав с ближайшего дерева несколько сочных налитых плодов, он сложил их в свою сумку и уже был намерен вернуться, когда нечто на земле привлекло его внимание.
Красный лепесток, залитый пятном лунного света, что просачивался сквозь ветви деревьев, чуть колыхнулся и заскользил по искристому снегу.
Округлив глаза, Шэнь Фэйсяо погнался за ним. Каждый раз, когда он протягивал руку и почти касался мягкости лепестка своими пальцами, тот, под дуновением ветра, продолжал ускользать.
Поскользнувшись при очередной неудачной поимке, Шэнь Фэйсяо сдул выбившуюся из причёски прядь и пополз за прытким алым лепестком. Хлопая руками по снегу, он так развеселился охотой за мелким артефактом, что и сам не заметил, как настроение взлетело вверх, а на душе вновь появилась знакомая ему лёгкость и непосредственность.
Хлопая и хлопая руками по снегу, следя за вылетающим сквозь его пальцы алым нежным лепестком, на очередной попытке поймать его, ладонь Шэнь Фэйсяо внезапно наткнулась на чей-то чёрный, расшитый золотыми нитями, сапог.
Зрачки в глазах Шэнь Фэйсяо дрогнули, а сердце, казалось, остановилось, замерев от охватившего его ужаса. Тишина леса разом нахлынула на место его игрищ, а тени деревьев на чистом снегу словно протянули к нему свои когтистые лапы.
Дрожа от страха, Шэнь Фэйсяо медленно поднял голову и тут же судорожно втянул в себя воздух, столкнувшись с чёрными глазами с алым зрачком, что взирали на него сквозь прорези золотой маски.
Алый подол мужчины скользил по снегу, поднимая вверх несколько режущих снежинок, которые мигом набросились на открытое побледневшее лицо Шэнь Фэйсяо.
Развернувшись, парень не успел открыть рот, чтобы воскликнуть, взывая о помощи, когда красный импульс, выпущенный из ладони стоящего за ним человека, в следующее мгновение заставил его повалиться на снег.
Медленно моргая, Шэнь Фэйсяо уловил затемнение перед взором, а последнее, что запомнил – высокую фигуру над собой, неотрывно глядящую на него сверху вниз.
Дождавшись, когда юноша потеряет сознание, человек в золотой маске поднял нечитаемый взгляд и обвёл им всю территорию, прежде чем остановиться на пике древнего храма.
Глаза с едва заметными точками алых зрачков были цветом такими же, как и кружащийся лепесток, мягко опустившийся в раскрытую белую ладонь Шэнь Фэйсяо.
Схватив ученика за воротник, мужчина в маске развернулся и медленно побрёл обратно к горе.
Месяц выглянул из-за тяжёлых туч, осветив хвойный лес и две фигуры с тянущейся от них длинной тенью.
Заваленный камнями вход загудел под взмахом руки в тигриной перчатке. Дрогнув, разрушенные камни оторвались от земли и вновь сформировали собой каменный барьер, что отодвинулся в сторону под ещё одним взмахом руки.
______________________
1. 五指 – Учжи – пять пальцев или Длань Будды. Отсылка к роману «Путешествие на Запад», в котором Царь Обезьян был пойман Буддой в ловушку под горой Учжи на пятьсот лет, пока буддистский монах Сюань Цзан не вызволил его.
