Как свидетельствует из названия, техника Призрачной встречи представляла собой не прямое взаимодействие двух враждующих сторон, а только их образов, тогда как физические тела могли находиться за несколько ли от места встречи.
Посредством специального артефакта, подобные Призрачные встречи проводились между командным составом двух армий перед битвой, чтобы выяснить требования сторон и, если возможно, найти точки соприкосновения, что позволило бы избежать кровопролитной битвы. В прошлом, когда в мире шли первые войны за территории, командные составы армий не раз теряли своих ведущих генералов на встречах с врагом лицом к лицу, вследствие чего лишались координации и духа идти вперёд. После множества проигранных битв из-за хитростей и уловок, один из старых полководцев Восточного царства Цзыя изобрёл технику Призрачной встречи, не позволив тем самым командирам вражеской армии загнать себя в ловушку и победить.
С тех пор в военном искусстве такая техника применялась повсеместно.
Тихо выдохнув, Лю Синь посмотрёл на землю и увидел вонзённый в снег меч, горящий зелёным пламенем, а впереди перед его друзьями кинжал с резной рукоятью и красным агатом, объятый пурпурным огнём.
Осознание того, что Тан Цзэмин и остальные находятся сейчас не здесь, набросилось на дрожащее тело вместе с ледяным ветром.
Шэнь Фэйсяо, поняв то же самое, поджал губы и принялся рывками проталкивать в себя воздух, боясь разрыдаться.
Лю Синь поднял взгляд и вновь посмотрел на трёх друзей.
Лицо Тан Цзэмина не изменилось за эти мгновения тишины. Продолжая сидеть на своём коне, он смотрел прямо перед собой, не отводя взгляда от Гун Шу. Выражение его лица было таким нечитаемым, что даже Лю Синь, способный различить большинство его эмоций, не мог сказать, о чём тот думает в данный момент. На миг ему даже почудилось, словно перед ними предстала марионетка, мало напоминающая собой Тан Цзэмина, – настолько невыразительным было его лицо, словно обледенелая маска.
В прошлом имея горячий норов и отсутствие способности к обдумыванию действий, Тан Цзэмин шёл напролом и кидался на врагов, как умел – словами и действиями. Однако сейчас, собранный и сидящий на своём коне, он представлял собой именно ту сдержанность, которой ему так недоставало.
Тан Цзэмин изменился за эти пять лет, однако даже после его возвращения Лю Синь мог различить в нём большинство эмоций, что возобладали в нём в те или иные моменты, потому не злился на его выходки, явно видя в них горькую обиду и желание досадить. Но сейчас даже он был в полнейшей растерянности, смотря на знакомое и одновременно незнакомое лицо Тан Цзэмина, который до сих пор не пересёкся с ним взглядами.
Сердце словно набрало вес в тысячу цзиней и болезненно сжалось в груди.
«Цзэмин, посмотри на меня».
Во всех событиях этих пары дней единственным, что чувствовал Лю Синь, были страх, боль и ненависть. Не было времени даже подумать о том, какие мысли и чувства скрываются за пережитым ужасом. Но сейчас, встретившись с Тан Цзэмином лицом к лицу, Лю Синь внезапно ощутил острую тоску и понял, как сильно скучал и нуждался хотя бы в этом кратком миге передышки, подаренной Призрачной встречей.
Лю Синь сглотнул ком в горле и постарался взять себя в руки.
Сяо Вэнь также был бледен лицом; под его глазами пролегли глубокие тени от усталости и недосыпа, но плечи были широко расправлены, пока он точно так же как и два ученика по бокам от него сидел на коне и оглядывал вражескую братию перед собой.
Чжан Хэцзянь был единственным, на чьём лице отчётливо можно было прочитать бушующие в нём чувства. Отвращение и ненависть кипели в глазах как в адских котлах; уголки поджатых губ были чуть опущены, а пальцы подрагивали явно от желания выхватить меч и снести чью-нибудь голову.
Посмотрев на Шэнь Фэйсяо, который при столкновении взглядов с шумом втянул в себя воздух, глаза Чжан Хэцзяня отразили сожаление и печаль. А также обещание как можно скорее вызволить друга. Шэнь Фэйсяо сглотнул ком в горле и постарался приподнять уголки дрожащих губ, чтобы немного подбодрить взволнованного уставшего друга.
Сидя на огромном волке, Гун Шу растянул на лице одну из своих самых ехидных ухмылок и надменно произнёс в образовавшейся тишине:
– Кто из вас, сукиных сыновей, будет говорить со мной?
Сяо Вэнь бросил быстрый взгляд в сторону Тан Цзэмина и медленно выехал вперёд.
Гун Шу усмехнулся и посмотрел на Чжан Хэцзяня. Округлив глаза и узнав его, он помахал ему рукой и оскалился:
– Как нога, парень? – похлопав скалящегося рядом огненного волка по голове, он усмехнулся: – Наверное, ты довольно вкусный. Смотри, как он рад тебя видеть.
Чжан Хэцзянь не обратил внимания на насмешку, продолжив обмениваться взглядом с Шэнь Фэйсяо. Лишь крепче сжал уздцы и зубы, чтобы сдержать так и рвущееся наружу бешенство.
Сяо Вэнь проехал почти половину расстояния, разделявшего их и врага, где и остановился.
Втянув в лёгкие ледяной воздух, он размеренно и спокойно произнёс:
– За последние два дня земли этого леса впитали в себя много крови. Близится полнолуние и день Подношения Божествам. Нам всем следует прекратить убивать, чтобы не рассердить местное Божество и не навлечь большую беду.
Гун Шу фыркнул, хлопая себя по колену:
– Местное Божество давным-давно сдохло, так как же оно может рассердиться на кровопролитие в этих землях?
Сяо Вэнь поднял взгляд на тяжёлый туман, что окутал окружающие горы и не позволял первым солнечным выглянуть из-за пиков.
Он сказал:
– После гибели осколки души почившего Божества возрождаются в этих деревьях и здешних животных. Не стоит их злить, если хочешь воплотить в жизнь свои планы.
– О-о-о… глядите-ка, как они запели! – протянул Гун Шу, повернув голову к своим людям. Вернув взгляд на Сяо Вэня, он вскинул бровь и спросил: – Так вы, ублюдки, теперь печётесь о наших планах? Чего ради?
Посмотрев на него, Сяо Вэнь ответил:
– Я пекусь не о ваших планах, а ищу путь к спасению своих людей. Отдайте их нам и можете возвращаться под гору, чтобы снять печать. Мешать не станем.
Гун Шу выкатил глаза и спросил:
– А пирога с орехами тебе вдогонку не завернуть, ублюдок? С чего ради я должен возвращать тебе этих двоих? Мне они и самому нужны, иначе я бы уже перерезал им глотки. Вы и так не можете нам помешать. Вы перебили дохрена моего народу, ну и что с того? Мы по-прежнему готовимся к выполнению своих планов, а ваша возня в снегу нас мало заботит. Вот как всё будет. – Гун Шу опёрся локтем в голову волка, приняв вольготную позу, прежде чем сделать голос глумливей и продолжить: – Ты и твоя свора уберётся из этого леса, пока я не натравил на вас зверя покрупнее. Мы же завершим своё задание здесь и возвратимся на Юг греть свои задницы, которые уже заледенели на этом блядском морозе. А этих двоих я продам в бордель или шахты, выручив с них немалую сумму. Как тебе план?
Не изменившись в лице, Сяо Вэнь сказал:
– Весьма прескверный.
Гун Шу довольно кивнул:
– Тогда отлично.
Сяо Вэнь внезапно сказал:
– В продаже пленников другой стороне нет нужды. Я выкуплю их у тебя за любую цену и не стану вести торг.
Гун Шу заинтересованно прищурился и щёлкнул языком:
– Откуда у нищей суки вроде тебя найдутся деньги, позволь спросить?
Сяо Вэнь в самом деле не представлял собой человека, способного вывалить крупную сумму из кошелька по первому требованию. Его лошадь была запряжена старой упряжью, а его халат и плащ хоть и были из плотного качественного материала, но заметно истрепались в долгом путешествии, выглядя сейчас старыми и давно неухоженными.
Поняв, что отвечать всё же придётся, Сяо Вэнь втянул в себя воздух и после небольшой паузы произнёс:
– Моё имя Сяо Вэнь, я хозяин этих земель от Пика Просвещения до туманных берегов Белого Озера.
Гун Шу молчал несколько мгновений, выглядя так, словно он до глубины души был поражён открытием того, что перед ними предстал сам западный князь.
– Ох… – взволнованно выдохнул он, бегая глазами по снегу. – Ох… вот это да… Чего это я… Ты действительно князь?
Сяо Вэнь глубоко вздохнул и на выдохе ответил:
– Да.
Гун Шу опустил голову и нахмурился, словно не знал, куда деть руки и не мог найти места, где преклонить колени. Распахнутыми глазами он шарил по снегу, пытаясь осмыслить новость.
Плечи Сяо Вэня несколько расслабились, а глаза озарил свет надежды, пока он смотрел на мечущегося мужчину, который выглядел поражённым услышанным.
Переглянувшись с Лю Синем, он тихо выдохнул, словно уже был готов забрать своих друзей из плена и планировал, что скажет и сделает первым делом.
Ожидание и надежда взвились в воздух подобно фейерверку с тихим свистом, разорвавшись над местом встречи и окропив теплом.
Лю Синь застыл в нетерпении и, едва заметно кивнув Сяо Вэню, перевёл выжидательный и наполненный надеждой взгляд на Тан Цзэмина.
Но тот, по-прежнему не изменившись в лице, продолжал смотреть на Гун Шу с всё теми же мраком и холодом, словно не замечал его действий.
Шэнь Фэйсяо тихо переступал коленями на снегу, словно готов был в любую секунду сорваться с места и броситься в сторону друзей. Его тихие всхлипы и сбившееся дыхание были единственными в образовавшейся тишине, перемешиваясь с нетерпеливым шорохом снега.
Спустя миг послышался скрипучий звук, прозвучавший в напряжённой тишине так инородно, что заставил всех замереть.
Пятеро друзей были так поглощены надеждой о скорой встречи, что не сразу поняли причину этого звука.
Лю Синь растерянно заморгал и перевёл взгляд на Гун Шу и только тогда увидел, что плечи того мелко подрагивают.
Медленно подняв взгляд на Сяо Вэня, Гун Шу сменил раболепное выражение на глумливое и зашёлся в громком едком смехе.
Вся надежда во взглядах пленников, что воспарила над землёй, с силой рухнула на заледенелый снег, разбившись на части. Казалось, среди этого смеха слышался звук разбитых осколков, что со звонким скрипом, подобно ведению ножа по стеклу, полоснули по разуму и влетели под рёбра.
Звук глумливого скрипучего смеха был столь унизительным, что Лю Синь содрогнулся, испытав болезненное сожаление и гнев за унижение друга. Сяо Вэнь, впервые за двадцать лет во всеуслышание объявив свой титул на этих землях, был с позором высмеян перед врагом.
Лю Синь и представить не мог, сколько сил его другу понадобилось, чтобы набраться смелости и позволить словам признания сорваться с губ.
Один из людей в капюшонах позади Тан Цзэмина положил руку на рукоять клинка, но не осмелился обнажить его под взмахом руки генерала.
В глазах Сяо Вэня мелькнуло смятение и болезненная уязвимость, но лишь на несколько кратких мгновений, прежде чем он взял себя в руки и не позволил кому-либо увидеть свои настоящие чувства.
Отсмеявшись, Гун Шу почесал свою косматую голову и сказал:
– Вероятно, ты одна из самых бесполезных фигур в империи. Надо же… этот лес полон сюрпризов, кого тут только не встретишь, оказывается ха-ха… Сукин сын, который на двадцать лет бросил свои земли, решил покозырять своим титулом? Серьёзно? Твои земли разорвали на части и отдали Новому Северу, забрали у тебя дюжину золотых приисков и самые богатые алмазные шахты, а ты пришёл со мной о пленниках торговаться? Запомни, сопляк, – Гун Шу нагнулся вперёд и ехидно хмыкнул, – Западного князя никто не берёт в расчёт уже много лет, и твои слова о том, что это твои земли – ничего для меня и остальных не значат. Тебя не спросили, когда вырвали кусок твоих земель и отдали князю Ли Чуаньфану, так с чего ты взял, что имеешь хоть в чём-то вес, недоносок?
– Закрой свою грязную пасть блядь! – внезапно выкрикнул Шэнь Фэйсяо и рванулся вперёд на коленях.
Лю Синь едва успел перехватить его и тут же удивился силе, с которой этот щуплый на вид юноша принялся биться в его руках.
– Закрой пасть, вшивая мразь! – продолжал с надрывом кричать Шэнь Фэйсяо. Глаза его покраснели от злости и обиды, пока он цеплялся за руки удерживающего его Лю Синя и скалился в сторону Гун Шу, словно и впрямь готов был дать бой. – Я сожгу тебя и всю твою свору дотла нахер! А после помочусь на пепел, что от вас останется!
– Ха-ха-ха! – громко рассмеялся Гун Шу, стрельнув в него взглядом.
Шэнь Фэйсяо, казалось, обезумел в припадке ненависти и неконтролируемой злобы, продолжив с надрывом выкрикивать:
– Такие как ты, вонючие отродья, не смеют даже прямо смотреть на таких людей как генерал Сяо, не то что говорить с ними и порицать! Ёбаному ничтожеству вроде тебя уготована жуткая смерть и сотня лет искупления в Аду Царя Ямы, где загубленные вами души будут с нетерпением ждать вас, чтобы взыскать долг крови!
Лю Синь едва успел оттянуть Шэнь Фэйсяо назад и отползти на коленях, уводя его от удара когтистой волчьей лапы.
– Ой-ёй, чего раскричалась, рыбка? Ха-ха-ха! – хохотнул Гун Шу и вновь развернул своего волка. – Тише, силы тебе ещё понадобятся. Не надо злить меня своим шумом, я не очень его люблю.
Лю Синь тяжело дышал, стараясь удержать на месте буйного юношу, который с надрывом переводил дыхание и не сводил взгляда с мужчины. Казалось, всё накопленное раздражение, усталость и страх вылились в неконтролируемый злобный припадок после разрушенной надежды, заставив разум замкнуться и выплеснуть всё, что он желал этим людям.
– Успокойся, – тихо сказал Лю Синь и встряхнул его за плечи, стараясь привести в чувства. – Кулаками сейчас ничего не решишь. Держи себя в руках.
– Как посмела эта мразь… – тяжело прохрипел Шэнь Фэйсяо, скрипя зубами.
– Тихо, – вновь прошептал Лю Синь, крепче сжимая его плечи и прижимая к себе.
Посмотрев на Сяо Вэня, он увидел, как скулы на его стремительно бледнеющем лице напряглись, пока медные глаза набирали яркость цвета, наполняясь яростью и затаённой злобой.
Медленно выдохнув, Сяо Вэнь всё тем же ровным голосом произнёс:
– Как бы то ни было, сейчас мы ведём речь о деньгах. Я сказал, что в состоянии расплатиться с тобой, какую бы сумму ты не назвал.
Гун Шу склонил голову к плечу и улыбнулся:
– Так и быть. Надеюсь, ты не забыл, что у меня в плену ещё и твои гвардейцы? Поначалу я планировал просто убить их, как всё закончится, чтобы не тащить весь этот вшивый обоз на Юг. Но раз уж покупатель сам пришёл ко мне и освободил меня от этой ноши, грех не воспользоваться щедрым предложением.
– Разумеется, за них я тоже заплачу, – кивнул Сяо Вэнь.
Гун Шу прищурился, прищёлкнул языком и объявил:
– По миллиону за каждого гвардейца и по десять миллионов за каждого из этих двоих.
Лю Синь округлил глаза и устремил растерянный взгляд на Сяо Вэня.
Даже двадцать миллионов золотых монет – это баснословная сумма, которую страшно было даже представить! На такие деньги можно было возвести новый город с населением в сто тысяч душ, которые ходили бы по вымощенным серебром улицам и ели с нефритовых тарелок яшмовыми палочками. Даже по меркам чёрного рынка такая цена была выше всех самых смелых представлений. Можно было с точной уверенностью сказать, что данный продавец товара просто издевался, назначая подобную сумму, которую никто в здравом уме не мог выплатить!
– Идёт, – без запинки подтвердил Сяо Вэнь, чем привлёк к себе внимание даже подчинённых Гун Шу. – Я добавлю десять миллионов сверху за гарант того, что ни один из моих людей не пострадает и выживет, как всё закончится.
Гун Шу усмехнулся, словно не ожидал, что Сяо Вэнь так быстро согласится. Затем подумал немного и добавил:
– Не спеши. Мы ещё не закончили нашу сделку. Это не всё, что мне нужно.
Лю Синь на миг прикрыл глаза и устало выдохнул. По поведению Гун Шу становилось ясно, что он и не планировал отдавать пленников даже с учётом того, какую цену за них назначали. Все его слова и действия были не более, чем насмешкой, и вышел он сюда только для того, чтобы лично убедиться, сколько на самом деле человек было на вражеской стороне. А поняв, что их всего чуть больше десятка, принялся ёрничать и язвить, подтверждая своё превосходство. Также и готовность Сяо Вэня пойти на уступку первым сыграла немаловажную роль, которой он подтвердил неспособность дальше вести боевые действия.
Лю Синь никак не мог взять в толк, зачем эта встреча вообще назначалась? На какой исход планировал Сяо Вэнь и остальные? В самом деле рассчитывали, что с подобными людьми как Гун Шу можно договориться? В таких людях не осталось ничего человеческого. Людская жизнь для них ничего не значила, а торговля людьми была для них уже развлечением и способом заручиться богатыми связями, а не способом выживания. Вероятно золота в их клане уже было столько, что их нельзя было соблазнить миллионами таэлей с княжеского двора. А если учесть, что раннее предположение Лю Синя о том, что за всей этой неразберихой стоял некто могущественный, было верным, то в этой сделке и вовсе не было никакого смысла, поскольку этот Некто был тем, для кого западный князь действительно не имел веса.
Лю Синь открыл глаза и посмотрел на Тан Цзэмина, словно желая найти подтверждение своих мыслей в его взгляде. Но тот по-прежнему на него не смотрел, чем вызвал в Лю Сине тянущее тоскливое чувство.
«Прошло уже столько времени… – подумал он. – Посмотри на меня…»
Сердце наполнилось тяжестью от близящейся разлуки. Для Лю Синя в этот момент стало ясно: сегодня он вновь вернётся в холодные и тёмные пещеры, скрытые под землёй, и проведёт там неизвестно сколько времени. На чудо он уже не надеялся, на лучший итог этих переговоров – тоже.
«Цзэмин, пожалуйста, посмотри на меня хотя бы раз, – попросил Лю Синь про себя, чувствуя, как душа пребывает в смятении, а глаза обжигает от накатывающего жара на лютом морозе. – Всё может кончиться не так, как мы себе представляли. Пожалуйста, посмотри на меня».
Словно охотник, учуявший кровь добычи, Гун Шу глубоко втянул в себя воздух, расправил плечи и широко улыбнулся.
– Ещё я хочу его коня, – внезапно потребовал он и кивнул на Тан Цзэмина. – И его цепь, что висит на бедре. Растущая сталь, верно? Довольно редкая вещица даже в наших кругах. Как я уже и сказал, чего только не встретишь в этих лесах, грех не воспользоваться таким предложением. Поэтому давай, парень, снимай свой ремень и спешься.
Сяо Вэнь чуть сдвинул брови к переносице и вновь поднял взгляд на туман, ползущий с гор. Солнце за белой завесой уже поднялось, но ни один луч так и не смог пробиться на землю.
Тан Цзэмин не моргал, впившись взглядом в Гун Шу. И тем более не спешил выполнять требования. Игуй под ним выдыхал клубы тяжёлого белого пара и, казалось, маялся в нетерпении сорваться с места и вбить копыта в чью-нибудь морду.
Сяо Вэнь обратился к Гун Шу, заметив потяжелевшую атмосферу:
– Боюсь, мой друг не в состоянии расплатиться с тобой. Но я вполне могу покрыть этот счёт вместо него. Назови полностью угодную тебе цену, и мы всё решим.
Гун Шу в расстроенных чувствах похлопал себя по колену и чуть повернул голову вбок, чтоб вглядеться в белую даль:
– Ублюдки, вы перебили столько моих людей, а я прошу у вас лишь цепь, коня и золото. Я оскорблён. О каких переговорах может идти речь, если вы не собираетесь выполнять мои требования? Так дела не ведутся.
Сяо Вэнь собирался что-то сказать, но Гун Шу внезапно продолжил:
– Как я уже и сказал ранее, ваша возня в снегах меня не заботит. Вы не сможете проникнуть под гору, а мои люди лучше лишат себя жизни, чем попадут к вам в плен. У вас нет вариантов и рычагов давления на меня, и вы ещё смеете отказываться от моих требований и выдвигать условия? Бля… я дважды оскорблён. А злить такого человека как я лучше не стоит.
Сяо Вэнь поспешил сказать, чувствуя, что ситуация начинает выходить из-под контроля:
– Когда всё закончится, ты получишь втрое больше растущего металла, чем та цепь, три дюжины породистых северных лошадей и полную сумму, которую назовёшь. Не стоит всё усложнять, мы ведь пришли договориться.
Гун Шу некоторое время молчал, смотря в сторону, а затем вдруг тихо рассмеялся и потёр бровь нервным жестом.
– Опусти глаза, – мрачно сказал он.
Над местом встречи повисла тяжёлая тишина. Несколько людей оглянулось в попытке понять, кому именно была адресована фраза.
Лю Синь сразу же вскинул взгляд, устремив его на Тан Цзэмина, который даже не шелохнулся на просьбу, продолжая прожигать врага неотрывным тёмным взором. Глаза его были пустыми и спокойными, словно храня в себе слова обещаний. Он сидел так тихо и безмолвно, не вступая в диалог и не натягивал поводья коня в дёрганном жесте, в отличие от Чжан Хэцзяня, который не тая проявлял свою ненависть и злость перед всеми. Тан Цзэмин словно обратился тенью и слился с людьми в чёрных плащах, стоящих за его спиной так же безмолвно.
Лю Синь подумал о том, что если бы был незнаком с ним, то, скорее всего, и вовсе не заметил бы этого человека – настолько призрачным казалось его присутствие.
Тан Цзэмин не пытался выразить свою злобу в поступках и позе, не проявлял надменности или угрозы. Он просто сидел на своём коне и смотрел, смотрел и смотрел. Словно всё его существо было сосредоточено на Гун Шу и ни на чём более. И именно это в конечном итоге стало так давить на противника, что он не выдержал, потеряв свою глумливую маску, и разгневанно взревел:
– Опусти глаза блядь!
Сделав предыдущий выпад с предложением отдать цепь и коня, Гун Шу намеревался сбить с него спесь и заставить сказать что-то, чтобы сцепиться в словесный бой и выйти из него победителем. Но Тан Цзэмин, казалось, не обратил ни малейшего внимания на его слова, словно не считал их чем-то важным.
Гун Шу собрался было спешиться и приставить нож к горлу одного из пленных, но тут же вспомнил недавнее предупреждение от союзника в золотой маске, который велел не играть с жизнями пленников. К тому же, сам Гун Шу не был полон уверенности в том, что даже подобный жест возымеет эффект. У человека напротив него был такой пустой взгляд, что казалось, зарежь перед ним хоть полсотни людей, он и внимания не обратит.
Сяо Вэнь перевёл встревоженный взгляд на Тан Цзэмина, удерживая начавшего волноваться коня на месте. Остальные лошади и волки, также почувствовав накаляющуюся атмосферу стали топтать льдистый снег, словно в нетерпении покинуть это место как можно скорей.
Волки принялись скрести землю когтями и скалиться, кони же били лёд своими копытами и издавали негромкое тревожное ржание.
Тан Цзэмин продолжал смотреть вперёд, схлестнувшись с словно наполненным огнём взглядом Гун Шу, что принялся быстро моргать из-за дискомфорта в глазах.
К нервному скребущему чувству прибавилось давление, словно что-то неуклонно давило на его веки, вдавливая во внутрь.
Ветер завыл над горами, поднимая с вершин колкий снег и гоня туман вниз.
Казалось, природная магия леса подняла свои белые когтистые лапы, начав танец в зарождающейся метели.
Глаза Тан Цзэмина, затянутые через пространство образовавшейся белёсой дымкой, темнели двумя провалами, словно впитывая в себя свет и затягивая в свой омут человека, к которому они были прикованы.
Гун Шу вцепился в гриву своей твари, что начала неистово брыкаться и топтаться на месте, но никак не мог оторвать взгляд, чувствуя зарождающийся ледяной ужас в груди.
– Опусти глаза! – в очередной раз рыкнул он, и его голос то ли из-за ветра, то ли из-за словно ледяной хватки на горле, прозвучал уже не так уверенно и громко.
Несколько ветвей деревьев согнулись под поднявшейся вьюгой, что в считанные мгновения разогнала туман над горами.
Сяо Вэнь поднял голову и его распахнутые глаза тут же осветили первые лучи солнца, прорвавшиеся через завесу шёлкового тумана и ползущие со стороны гор.
Тан Цзэмин резко вскинул руку к плечу, и в его пальцах тут же из небольшого вихря образовалась длинная чёрная стрела с ледяным наконечником. С его бледных губ скользнула пара тихих фраз, посылая заклинание в часть оружия.
Выбросив руку вперёд, он позволил древку сорваться и молниеносно устремиться через оседающую завесу к противнику.
Глаза Гун Шу распахнулись, а страх, что поднимался внутри вместе с кружащейся бурей, дошёл до точки и взвился к растревоженному рассудку, шарахнув по нему словно ударом молнии.
Коротко вскрикнув, он подался назад и, схватив стоящего рядом подчинённого за ворот, прикрылся им, выставив перед собой и свой топор в защитном жесте.
Глаза Сяо Вэня чуть прищурились, когда его цепкий взгляд проследил за солнечным лучом, быстро скользнувшим по острию лезвия.
Подчинённый рванулся в сторону. Гун Шу не удержал равновесия под беснующимся взволнованным волком и слетел наземь. Только оказавшись на заледенелом снегу он принялся шарить по груди рукой, чувствуя фантомную боль от пронзившей его стрелы.
Тан Цзэмин медленно опустил руку. Метель улеглась также быстро, как взвилась, и туман вновь застыл высоко в небе недвижимым белым массивом, скрыв солнечные лучи.
Вспомнив, что находится на Призрачной встрече, а значит, ни одна атака не может навредить ему, Гун Шу рассвирепел, поняв, в каком свете выставил себя перед врагом и своими людьми.
Стрелы в его груди и в груди его подчинённого не было – та пролетела сквозь них и врезалась в древесный ствол позади. Подчинённый оглянулся, продолжая трогать грудь на предмет раны и чувствуя небольшое жжение.
– Ха-ха… ха…ха-ха-ха-ха-ха! – зашёлся Гун Шу в истеричном смехе, впившись в волосы рукой. – Проклятый недоносок! Так это были твои стрелы?! Хозяин чёрных стрел – это ты? Ха-ха-ха-ха! Сил в тебе так мало, что ты даже не можешь призвать своё духовное оружие, а только его стрелы! Ха-ха-ха-ха!
Смех Гун Шу внезапно оборвался. Простояв с опущенной головой несколько мгновений, он поднял взгляд и мрачно сказал:
– Одна из твоих зачарованных стрел взорвала лавину, спустив её с вершины и погребя под собой моих людей. Я недооценил тебя, ублюдок, но и ты меня тоже. Когда придёт время, я нашпигую тебя твоими стрелами как игольницу.
Лю Синь чувствовал, как крепко держится за него Шэнь Фэйсяо, практически сдавив в своих объятьях. Также с силой вцепившись в него, Лю Синь судорожно вдохнул, глядя как Тан Цзэмин разворачивает своего коня в сторону.
Возможно, его растревоженный уставший разум лишь выдал желаемое за действительное, но перед тем, как чёрный конь сорвался с места, Лю Синю показалось, что глубокий тёмно-синий взгляд с бушующими в нём чувствами скользнул по нему, подарив вспышку тепла, перед тем как веки с густыми чёрными ресницами плотно смежились и спустя миг явили всё ту же мрачную пустоту.
Тан Цзэмин, сохраняя прежнее хладнокровие, натянул поводья своего коня и сорвался с места.
Лю Синь прополз на коленях немного вперёд, не сводя с него растерянного взгляда, и едва сдержался от отчаянного зова ему в спину.
Сяо Вэнь, также натянув поводья, развернул коня боком и обратился к Гун Шу.
– Это сделка между тобой и мной. Я надеюсь, жадность к деньгам возьмёт своё. Я не требую у тебя пленных прямо сейчас, выкуплю, когда они пригодятся тебе. Так обе стороны будут удовлетворены и жертвы прекратятся. Когда всё закончится, я дам тебе уйти и не буду преследовать. Даю слово князя. Остальная часть сделки за тобой.
Гун Шу прищурился и хмыкнул, тем не менее, не отметая предложение прочь.
Лю Синь же, услышав слова Сяо Вэня, непонимающе свёл брови к переносице. Сяо Вэнь перевёл на него внимательный взгляд. Встретившись с ним, Лю Синь словно разглядел немую просьбу и, немного помешкав, едва заметно кивнул.
Сяо Вэнь облегчённо выдохнул и еле слышно сказал напоследок:
– Скоро всё закончится.
Глядя на него, Лю Синь лишь краем глаза заметил, как один из оставшихся людей в капюшонах вытаскивает вонзённый в снег артефакт. Спустя миг образы его друзей растворились, оставив перед пленными лишь заснеженное поле.
༄ ༄ ༄
На другом конце леса Чжан Хэцзянь развернулся к Сяо Вэню и нетерпеливо спросил:
– Генерал, вам удалось выяснить, где они?
Сяо Вэнь стянул с головы капюшон и уверенно кивнул:
– Да. Северо-запад. Вход в пещеру определённо находится там. Согласившись на Призрачную встречу, они, не зная, сколько нас, не осмелились бы далеко уйти от своего укрытия. В этом мы с ними похожи.
В конце концов, этим утром их немногочисленный отряд также выступил неподалёку от входа во вновь расчищенный тоннель, чтобы в случае беды или засады мог тут же отступить и не угодить в ловушку.
Сяо Вэнь вздохнул и устало моргнул. Он не спал уже вторые сутки, однако, как и всем остальным, в такой обстановке ему было не до сна, поэтому он тут же отмёл мысль о короткой передышке и оглянулся. После исчезновения Лю Синя на них, словно стая натравленных псов, отряд за отрядом нападали солдаты вражеской стороны, словно ведя охоту. Сяо Вэнь сбился со счёта, сколько раз за последние дни враг пытался устроить им засады и ловушки, не говоря уже о бесчисленных столкновениях лоб в лоб.
Чжан Хэцзянь, предприняв попытку сдачи в плен, чтобы проникнуть в стан врага, едва не лишился жизни ещё в первый день, вследствие чего стало ясно: пленные врагам больше не нужны и бои идут насмерть. После, когда Сяо Вэнь выступил с предложением поймать хотя бы одного из врагов и разговорить, чтобы найти вход под гору, немногочисленный отряд столкнулся с непредвиденной сложностью: никто из врагов не желал сдаваться и умертвлял себя ещё до того, как попадался им в руки.
Отсутствие ци в теле делали заклинателей слишком медлительными, чтобы они успевали вовремя добраться до противника, имеющего и полный запас ци в организме, и способность «прыгать» по лесу.
Единственное, в чём немногочисленный отряд преуспел – это в большом уничтожении вражеской силы посредством ловушек из взрывчатого материала, который Сяо Вэнь всё же изготовил из найденных в пещере кристаллов. Местные горы сотрясались от громоподобных ударов несколько дней, дезориентируя противника и заставляя пускаться в бега из укрытий.
Но, тем не менее, главную гору им отыскать так и не удалось.
Сяо Вэню казалось, словно он угодил в какой-то абсурдный кошмар, в котором был вынужден вести охоту голыми руками за призраками. Последний раз, когда он вёл боевые действия с таким хитрым врагом, по его меридианам текла богатая на возможности ци, а за спиной стояли десятки тысяч солдат, готовые смести в прямом столкновении любого противника.
Сила, мощь и стратегия были главными столпами сражений. Но как можно было вести бой в полуобморочном состоянии без какой-либо помощи и поддержки?
Впрочем, поддержка хоть и небольшая, но всё же нашлась там, где её совсем не искали.
Сяо Вэнь прикрыл глаза и вновь устало вздохнул.
Все люди в поселении были переселены в храм тем же вечером. Барьерный купол, что за эти дни только усилился над горой, не позволял больше никому ни войти в поселение, ни выйти, отрезав его жителей от всего мира. Байлинь, поставленный на защиту оставшихся людей за невозможностью летать по лесу, отразил уже несколько нападений на территорию храма. Но местные, казалось, лишь черпали силу из вражеских атак и не падали духом.
– Мы благодарны вам за помощь, а теперь возвращайтесь в храм, – сказал Сяо Вэнь, развернувшись к толпе за своей спиной.
– Как мы можем вернуться? Там же наши друзья и семьи, разве можем мы стоять в стороне? – спросила Ань Цзяо, блестя взволнованным взглядом. – Пожалуйста, генерал, разрешите помочь в нападении? Один раз мы уже потеряли своих близких и не хотим допускать этого снова.
Тан Цзэмина и Чжан Хэцзяня она просить не решалась, как и прочие жители городка. В последний раз, когда те предложили свою помощь северянам, наткнулись на пару мрачных взглядов и предупреждение от Чжан Хэцзяня о том, что у них нет времени на защиту ещё и их жизней в лесу.
Не желая чувствовать себя обузой перед пришедшими спасти их людьми, немногочисленные горожане всё же приняли решение не сидеть, сложа руки.
Женщины без сна и без отдыха плели сети, опыляя ту взрывчатой пылью, а мужчины перемалывали кристаллы и затачивали клинки. Прознав этим утром о Призрачной встрече, несколько человек выказали желание присоединиться, и Сяо Вэнь, за неимением лучшего выбора, дал согласие.
– Приди мы на встречу лишь трое, с нами не стали бы и говорить, не взяв в расчёт. Но дюжина – это не трое. Благодаря вам нам удалось потянуть время и вызнать, в каком они направлении. Солнечный луч первым коснулся скал на северо-западе, они там. Теперь наша зона действий значительно сократится.
– Мы нашли направление, где они прячутся. Но что делать дальше? – с готовностью спросил Чжан Хэцзянь.
Сяо Вэнь подумал немного и, сорвав небольшую вишнёвую ветку, начертил на снегу расположение гор.
– Нужно объехать три эти участка. Они скрываются в одном из них…
Все встали в круг, внимательно слушая генерала и следя за планом перемещения.
– Задействуем две последние атаки. Взорвём сразу три горы, взрывчатого материала как раз должно хватить. А после перебьём выбравшихся ловушками. Их силы весьма многочисленны, но всё же не безграничны. За эти три дня мы лишили их большей части боеспособности, осталось недолго.
– Хвала Богам с нашей стороны совсем нет потерь! – сказал в толпе кто-то.
– Благодари генерала!
– Да!
– Но… – начала Ань Цзяо, неуверенно переступая на месте.
– В чём дело? – нетерпеливо спросил Чжан Хэцзянь.
– Я слышала, что сегодня кузнецы говорили, что вчера истратили последнее опыление для взрывчатки. Для изготовления новой нужно время.
Сяо Вэнь прикрыл глаза и устало выдохнул:
– Возвращайтесь в храм и готовьте необходимое.
Народ закивал и, натянув капюшоны обратно, трусцой побежал в направлении храма.
Сяо Вэнь вскочил на коня, дождался, пока Чжан Хэцзянь последует его примеру, и помчался в ту сторону, куда ускакал Тан Цзэмин.
༄ ༄ ༄
Чёрный конь нёсся вперёд броским пятном, почти летя над землёй и издавая громыхание копыт.
Всадник на его спине без устали подгонял его, игнорируя сбившееся дыхание. Капюшон давно слетел с головы. Глаза Тан Цзэмина были затянуты чёрным туманом гнева, за которым он мало что видел перед собой – все деревья и горы потеряли свои очертания, слившись в единую мешанину из нечётких линий и образов. Сердце грохотало в груди в такт тяжёлым копытам верного скакуна, а руки со скрипом сжимали кожаные ленты поводьев, пока чёрный плащ за спиной развевался как огромная туча над белым снежным покровом.
Позади слышался грохот копыт нескольких лошадей, спешащих за первым всадником. Сяо Вэнь гнал свою лошадь следом, но никак не мог настичь чёрного рысака.
Игуй был очень быстрым конём. Северные звери были гораздо выносливей и мощней, поэтому, пока копыта других лошадей увязали в плотном снегу, этот конь рвался вперёд словно под его копытами была ровная прямая дорога.
Наконец, заметив, что Игуй начинает сбавлять скорость под натянувшимися поводьями в руках Тан Цзэмина, всадники позади также замедлились и повели своих коней рысцой.
Тан Цзэмин проехал ещё немного, прежде чем остановиться у одного из массивных деревьев и спешиться. Только приглядевшись, Сяо Вэнь понял, что это было то самое дерево, с которого Лю Синь соскребал красную кору в их первую вылазку.
Чжан Хэцзянь тяжело спешился и, хромая, приблизился к Тан Цзэмину. Из-за раненной ноги он не мог долго пребывать верхом, отчего цвет его лица уже сделался бледным, а на висках выступил пот.
Глядя эти дни на Тан Цзэмина, Сяо Вэнь, наконец, понял, как тринадцатилетний мальчик выжил в горах Сюэ несколько лет назад. В то время Тан Цзэмин не был силён ни физически, ни духовно, чтобы без какой-либо помощи и подготовки прожить на лютом морозе так долго. Но после, когда Цзин признался, что Тан Цзэмин намеренно не выходит к ним и предпочитает их обществу снега и ветры хвойного леса, никак не мог взять толк, откуда у ребёнка взяться такому запасу воли и сил.
Тогда Лю Синь тоже потерялся в горах. И Тан Цзэмин не знал покоя и отдыха до тех пор, пока не рухнул от облегчения и усталости под взглядами генералов подле своей пропажи и не забылся долгожданным спокойным сном.
У любого человека должен быть тот, рядом с кем ты находишь свой внутренний покой и тихую гавань.
Таким человеком для Тан Цзэмина был Лю Синь. И покоя без него он не знал.
Казалось, он горит каким-то внутренним негасимым огнём, что помогает ему двигаться вперёд даже на износе возможностей. Словно вся его жизнь сужается до единственной цели – найти одного единственного человека. И ему было неважно, сколько ли он пройдёт и сколько ци останется в его теле. Он просто знал на уровне инстинктов, что должен идти вперёд.
Приблизившись к стоящему возле дерева Тан Цзэмину, Чжан Хэцзянь закричал:
– Зачем ты выпустил ту стрелу?! Тебе непременно надо было побесить этого ублюдка? А если бы ты его спровоцировал этой выходкой и он бы навредил мастеру Лю или Фэйсяо?!
– Успокойтесь, – начал было Сяо Вэнь.
Но Чжан Хэцзянь, будучи горяч на голову и взволнован, продолжил изливать злобу:
– Если о себе не думаешь, подумал бы хотя бы о них, твою мать! Мы затеяли всё это для того, чтобы наконец-то узнать, в какой дыре они прячутся, а не носиться вслепую по лесу! Уже через два дня мы сможем…
– Я хотел кое-что проверить, – ответил Тан Цзэмин, стоя к ним спиной.
– Проверить? Что проверить? – спросил Сяо Вэнь и подступил ближе.
Тан Цзэмин медленно зарылся рукой в карман и вытащил небольшой артефакт перемещения, который снял с одного из мёртвых врагов.
– Ну и на кой хрен он тебе? Мы всё равно не можем ими воспользоваться. – Чжан Хэцзянь сложил руки на груди и нахмурился, тем не менее замерев в ожидании ответа.
Тан Цзэмин поднял артефакт и взглянул на него под солнечными лучами.
– Я только сейчас понял, что это не камень. Это смола. Чёрная смола клёнового древа, что растёт на Юге в провинции Цзянсу.
– Ну и что? Ты решил поделиться с нами тем, что эти ублюдки – южане? Поразительная наблюдательность и блестящая сообразительность, – фыркнул Чжан Хэцзянь.
– Цзэмин, – позвал Сяо Вэнь, – что ты имеешь в виду? И зачем ты выстрелил в них? Я определил их местонахождение. Нам нужно будет объехать три горы, управимся на пару дней…
– Это слишком долго, – перебил его Тан Цзэмин. – Я должен проникнуть туда сегодня же.
– Цзэмин, – выдохнул Сяо Вэнь, – прости, но мои возможности ограничены. Я делаю всё, что в моих силах. Ты тоже, я знаю, но нам всем нужно передохнуть и набраться сил. Призрачная встреча затевалась также и для того, чтобы узнать о состоянии наших людей.
– Я не виню тебя, Сяо Вэнь. Ты сделал всё, что мог.
Тан Цзэмин, продолжая вглядываться в мутный на солнце кусок смолы, продолжил:
– Эта смола ядовитая, но весьма крепкая и может вбирать в себя огромное количество духовной энергии. Чтобы создать из неё какой-либо предмет, сперва нужно правильно собрать её, иначе при ошибке в сборе она превратится в обычный кусок бесполезной смолы и толку от неё будет мало. Жидкая смола чёрного клёнового дерева похожа на лаву – она обжигает конечности и плавит сборочные сосуды, поэтому долгое время никто не мог найти способ безопасно собрать её.
Сяо Вэнь кое-что вспомнил и сказал:
– Дворец Тушань, занимающийся сбором редких материалов для самых лучших лекарств в империи, нашёл способ. После бесчисленных проб они изобрели метод остужения смолы до приемлемой температуры ещё в древе, пуская ту по каналам прямо в стволах. Но такую технику могут использовать только заклинатели с древесным духовным корнем. Эта смола обладает сильным вбирающим эффектом, поэтому используется в изготовлении артефактов. Материал довольно ценен и редок из-за своих свойств, и вся часть используется только самим дворцом Тушань. Следовательно, это не приобретённый артефакт, а созданный этими тварями.
Тан Цзэмин замолчал, словно к чему-то прислушиваясь. Заметив это, Сяо Вэнь также смолк и постарался понять, что именно тот пытается уловить в тишине леса.
Вокруг не дул даже ветер и не шёл снег. Лес, словно обернувшись призраком, недвижно застыл.
Тан Цзэмин сказал:
– Мы гонялись за этими тварями несколько дней, но ещё в первую встречу Лю Синя с ними я никак не мог понять, как именно они перемещаются, не оставляя следов. Когда мы с Хэцзяням и Фэйсяо приехали к вам на выручку в первый день, мы подъехали с трёх сторон, но не увидели ни следа, откуда мог бы прийти нападавший. – Вновь посмотрев на артефакт в своих пальцах, просвеченный солнечными лучами, Тан Цзэмин продолжил: – Эта вещь позволяет перемещаться лишь на небольшие расстояния. Но даже с этим артефактом они должны были оставлять следы на снегу во время своих остановок, однако они всегда словно появлялись из ниоткуда и уходили в никуда, поэтому мы так долго не могли отследить их место сбора. Нет ни следов, ни маршрута их передвижения по лесу. Они как призраки, но они из плоти и крови и они должны оставлять следы.
Сяо Вэнь, казалось, начал что-то подозревать и положил руку на рукоять меча. Чжан Хэцзянь же, не уловив смысла в этой беседе, переводил взгляд с одного на второго, ожидая пояснений.
Тан Цзэмин повернул голову и откинул артефакт в сторону.
– Я выстрелил той стрелой не просто так.
Сяо Вэнь заметил, что стрела Тан Цзэмина была с ледяным наконечником. Лёд, созданный его духовной силой, не мог поразить кого бы то ни было на Призрачной встрече, но, благодаря магии, мог уловить и распознать отголосок энергии в призрачном образе, принадлежащей врагу.
Чжан Хэцзянь открыл рот, но не успел что-либо вымолвить, как увидел, что Тан Цзэмин резко обернулся вполоборота. Выбросив кулак молниеносным движением, он мощным ударом пробил стоящее рядом древо до самого предплечья, породив грохот.
Щепки разлетелись в разные стороны подобно маслу на раскалённой сковороде.
Чжан Хэцзянь и Сяо Вэнь отшатнулись, прикрывая глаза ладонями от разлетевшейся древесины. А когда спустя миг возвратили свои взоры на происходящее, Тан Цзэмин уже рывком вырвал из массивного ствола древа скрывающегося там человека.
Глаза того были круглыми и безумными, сменяясь в своём выражении с растерянности на ярость в доли секунды. Не успел мужчина с шрамами на лице потянуться за артефактом, чтобы мгновенно ускользнуть в сторону, как Тан Цзэмин тут же обрушил сильный удар, ломая ему предплечье.
Послышался короткий крик и тихий скрежет. Вдали отовсюду начали появляться тени приближающихся врагов.
Не мешкая, Тан Цзэмин вынул из кармана мужчины артефакт и, сняв с седла свой кнут, мигом обвязал им ноги лежащего на земле мужчины и засунул в его рот кляп, чтобы тот не смог откусить себе язык. Затем вскочил на коня и бросился в сторону храма, волоча того за собой.
Сяо Вэнь и Чжан Хэцзянь, последовавшие за ним, уловив движения позади, оглянулись. За ними уже гнались по меньшей мере двадцать бойцов, скачками приближаясь всё ближе и ближе.
Сяо Вэнь, сняв со спины лук, принялся отстреливаться чёрными стрелами, созданными для них Тан Цзэмином. Гун Шу был прав, Тан Цзэмин уже был ослаблен настолько, что не мог воссоздать своё духовное оружие в полной мере – сил хватило только на часть его. Но даже так стрелы духовного оружия были на порядок быстрее и прочнее, чем другие, потому что под действием природного заклинания души Тан Цзэмина могли пролететь хоть три ли и всегда настигали свою цель.
Чёрные стрелы принялись сбивать врагов по трое разом, срываясь с тетивы одна за другой.
Достигнув территории храма, Тан Цзэмин схватил пленника за шкирку и утащил в глубину помещений.
Сяо Вэнь хотел было поучаствовать в допросе, чтобы поскорее вызнать нужную информацию. Впервые им наконец-то удалось поймать живого противника, подобравшись к нему на расстояние вытянутой руки.
Возможно, Тан Цзэмин был прав и в этот раз у них действительно есть шанс пробиться в логово врага уже сегодня.
Но не успел Сяо Вэнь и рта раскрыть, как Тан Цзэмин выволок его из помещения и громыхнул перед его носом дверью. И минуты не прошло, как из комнаты разнёсся болезненный крик пленника и лязг металла.
