Глава 155. За одним столом
31 декабря 2022 г. в 05:33
Лю Синь проснулся от шума за дверью. Выглянув из-под одеяла и прищурившись от яркого закатного солнца, что пробивалось лучами через открытое окно, он присел на постели.
Что-то в коридоре громыхнуло.
Нахмурившись, Лю Синь накинул на плечи халат, взял свою трость и похромал к выходу.
Ещё на подходе к кухне, куда направился на звук грохота, Лю Синь ощутил, как в нос ударил пряный запах. Живот туго стянуло, будто внутренности опутали стальные канаты, от чего Лю Синь поморщился и зашагал чуть быстрей.
Выйдя из-за поворота, он замер в дверном проёме, глядя на четырёх человек, топчущихся вокруг кухонного стола и тихо переговаривающихся. По комнате витали насыщенные запахи, переплетаясь сладостью жжёного сахара, вишни, специями, кориандром и свежей выпечкой.
Тан Цзэмин и Сяо Вэнь стояли спиной, орудуя ножами и словно соревнуясь, искоса поглядывая друг на друга. А Шэнь Фэйсяо, наставив измазанный в муке палец на Чжан Хэцзяня, укоризненным тоном ругал его:
– О Боги! Да как тебе вообще это удаётся! Я ведь сказал тебе просто сидеть на стуле!
Чжан Хэцзянь, отложив погнутую кастрюлю, с каменным лицом отвел взгляд в сторону, словно был ни при чём.
Шэнь Фэйсяо покачал головой и вздохнул:
– Тебе как можно скорее нужно найти себе хорошенькую жену, чтобы следила за тобой и не подпускала к кухне. А то так и помрёшь с голоду, разбив и погнув всю утварь.
Лю Синь растерянно моргнул, оглядывая всю кухню. В носу защипало от обилия специй и пряных запахов, что обдали его мягкой волной, едва он ступил на порог кухни.
Несколько кухонных столов ломились от составленных на них блюд. В глазах зарябило от изобилия разных закусок, что были выложены веерами и пестрили щедростью специй.
Лю Синь тяжело сглотнул слюну в горле, чувствуя, что живот свело почти до боли.
Развернувшись, Тан Цзэмин замер, держа в руке миску с жаренным тофу, политым острым ароматным соусом. А увидев выражение глаз Лю Синя, который смотрел на столы, сделал шаг навстречу.
– Мастер Лю! Вы проснулись! – воскликнул Шэнь Фэйсяо, широко улыбнувшись.
Сяо Вэнь тут же развернулся и с волнением в голосе спросил:
– Зачем ты встал? Мы бы принесли еду тебе в комнату.
– Нет, – ответил Лю Синь и захромал в сторону ближайшего стола.
Остальным не оставалось ничего другого, кроме как быстро заставить стол в главном зале и всем вместе перебраться туда. В конце концов, Лю Синь был слишком упрям, чтобы вернуться обратно в комнату.
Уже сидя за столом по правую руку от Тан Цзэмина, он поджимал губы, стараясь удержать палочки в правильном положении – дрожащие руки никак не желали подчиняться. Сцепив зубы и нахмурив брови, Лю Синь стоически боролся с ними, словно решал сложную головоломку и не желал отступать до её разрешения, будто иначе и быть не могло.
Чувство стыда за свою немощность заставило его подумать, что лучше бы он в самом деле остался в спальне, чем стыдил себя подобным образом перед всеми. Но уходить сейчас было бы ещё более постыдным – будто он сдался, так и не справившись с проклятыми палочками.
Стараясь удержать их в пальцах, он продолжал тяжело сглатывать, ни на кого не смотря.
По левую от него сторону внезапно раздался одиночный звук:
Тук.
Повернув голову, Лю Синь увидел, что Тан Цзэмин, с щелчком отложив палочки на стол, потянулся к главному блюду с пельменями и, подцепив один из них пальцами, обмакнул его в красный масляный соус с кунжутными семечками и закинул в рот. Затем взял пальцами ещё несколько закусок и также съел их, ни на кого не смотря.
Поняв его намерения, Лю Синь почувствовал, как глаза обдало жаром, и выпалил:
– Ты!..
Тук. Тук. Тук.
Остальные трое за столом, так же отложив палочки, потянулись к блюдам руками, не обращая внимания на взгляд Лю Синя. Даже любящий чистоплотность Сяо Вэнь не отказался запачкаться в масле и специях, с удовольствием поедая закуски, облизывая пальцы и запивая всё супом.
Внезапно перед Лю Синем предстала миска с пухленькими клёцками, плавающими в наваристом овощном бульоне. Начинённые жареными грибами, сыром, картофелем и фасолью, они выглядели идеально слепленными, подставляя свои белоснежные кругленькие бока, щедро усыпанные мандариновой цедрой.
Поставив миску перед Лю Синем, Тан Цзэмин, увидев его замешательство, сказал:
– Ешь быстрее, а то остынет.
Уловив в этой фразе нечто знакомое, Лю Синь посмотрел на него, но тот уже вернулся к своему блюду.
Медленно отложив свои палочки рядом с теми, которыми ел Тан Цзэмин, Лю Синь, чуть помедлив, потянулся к горе жареных хрустящих лепёшек, что первыми привлекли его внимание. Обжаренные в масле, золотые кругляши ароматно пахли, источая запах жареного риса, сыра и орехов.
Откусив и немного прожевав, Лю Синь вдруг напрягся и весь словно сжался. Искоса поглядывая на него и заметив, что его брови сошлись к переносице, Тан Цзэмин тут же поинтересовался:
– Не вкусные? Я приготовлю другие.
– Нет, – ответил Лю Синь и откусил кусок намного больше, принявшись жадно поглощать золотую лепёшку и наслаждаться приятным хрустом.
Свежий прожаренный рис, в меру сдобренный соусом и приправами, гармонично сочетался с сыром и орехами.
Лю Синь почувствовал, как желудок скрутило от невыносимого восторга, что он получал с каждым куском. Так, откусывая и откусывая, он не поднимал взгляд, опасаясь, что не сможет совладать с переживаемыми эмоциями. В носу всё ещё щипало, а горло то и дело пыталось сжаться, но, стоило едва почувствовать новый кусок вкусной еды – оно тотчас разжималось, позволяя наконец-то насытиться.
Шэнь Фэйсяо, вспомнив, что мастер Лю отдавал ему в плену свои последние куски хлеба, сам готовясь к сражению на пустой желудок и без сил, почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы. Повернув голову, он заметил, что глаза Сяо Вэня и Чжан Хэцзяня также нельзя было назвать спокойными. Как и глаза Тан Цзэмина, который медленно пережёвывал хлебец, внимательно прислуживаясь к хрусту рядом с собой и наслаждаясь им.
Взяв ложку, Лю Синь зачерпнул немного бульона и клёцку, чтобы в следующий миг раскусить нежное рисовое тесто и ощутить на языке насыщенный аромат специй и мягких жареных грибов с зеленью.
Он и не помнил, когда в последний раз ел с таким удовольствием. Даже на праздниках в их ордене на его столе никогда не стояло обилие стольких блюд. Лю Синь оглядывал стол, окружённый витающими запахами жареных и маринованных овощей, тофу, фруктов и пряных бульонов. Глаза разбегались, не зная, что выбрать и что попробовать – хотелось съесть всё.
Внезапно взгляд зацепился за острый горячий горшочек, от которого вверх поднимался белый кучевой пар. Залитые острым сычуаньским перцем, жареные овощи лоснились в свете огня, словно только и ожидая, чтобы быть съеденными.
Лю Синь успел лишь подумать, чтобы потянуться за ним, как горшочек уже опустился перед ним, поданный Тан Цзэмином.
Запах горячего жаркого поднял внутри ещё одну волну аппетита. Держа в одной руке лепёшку, второй, уже не настолько дрожащей, Лю Синь ловко принялся орудовать в глиняном горшочке.
Волна за волной, аппетит разыгрывался с новыми силами, заставляя Лю Синя попробовать всё, до чего мог дотянуться. Все за столом были голодны. Мучаясь весь этот месяц без нормальной еды, теперь они, наконец-то не сдерживая себя, тянулись к тарелкам и наслаждались горячими блюдами.
Ближе к вечеру двор был украшен по периметру красными и золотыми фонарями. После немногословного обеда, все решились собраться на крыльце, чтобы выпить ароматного чаю, настоянного на финиках, и полакомиться ленточным полосатым печеньем и лотосовыми пирожными. Вскоре с небольшой охоты вернулись Гу Шичэн и И Чжэн, присоединившись к небольшому застолью по приглашению Сяо Вэня. Словно поняв, что этим днём дела большого мира могут и подождать, Гу Шичэн лишь склонил голову, встретившись с Лю Синем взглядами, и сел за стол.
Собравшийся во дворе народ варил в общем огромном котле баранину и лапшу. Узнав, что заклинатели этим вечером решили устроить небольшой пир, они, словно поняв, что все беды остались позади, вздохнули наконец с облегчением. Кто-то даже прикатил пару бочонков рисового вина и нашёл пару свирелей и флейт. Ненавязчивая мелодия вспорхнула над двором словно сотня мотыльков, невесомо кружа над людьми и ссыпая искрящуюся пыльцу.
Даже северяне, смотрящие на всех издали волком, не отказались под уговорами Ань Цзяо подсесть поближе к большому кострищу и приняли из рук местных горячую еду и вино.
Сытый и довольный, сидя у поручня и наблюдая за суетой местных, Лю Синь улыбнулся и повернул голову. Оказалось, Тан Цзэмин уже смотрит на него, сидя по другую сторону стола рядом с что-то ему щебечущим Шэнь Фэйсяо. Взгляд синих глаз, словно мягкий тёмный бархат, обволакивал и согревал теплом даже на таком расстоянии. Словно завороженный, Лю Синь упустил царящие вокруг звуки: парящие искры от большого костра кружились вокруг; свет красных и золотых фонарей освещал двор приятным глазу светом, а шумящие люди вокруг словно отошли на второй план.
Глядя в синие глаза, Лю Синь чувствовал, что было в этом тёмном взгляде что-то, отчего нечто внутри него словно проклюнулось сквозь грубую почву, выбравшись на поверхность сочным зелёным ростком.
Неясное смущение лизнуло кончики ушей, заставив их покраснеть. Улыбнувшись, Лю Синь отвернулся и глубоко втянул воздух.
Позже вечером никто из них, наевшихся и разморённых, не захотел разбредаться по комнатам, решив всем вместе собраться в главном зале перед статуей Божества Жу.
Сяо Вэнь, И Чжэн, Гу Шичэн и Чжан Хэцзянь играли в где-то раздобытые вэйци. Капитан, выбрав партию с учеником, не скупился на объяснения стратегической игры, поправляя ходы своего противника и позволяя ему побеждать свои камни. Чжан Хэцзянь со всей внимательностью внимал, сидя с ровно выпрямленной спиной, словно перед ним лежала карта с военными переходами и планом наступления на врага, а не простая застольная игра. Сяо Вэнь и Гу Шичэн же, попросту наслаждались процессом, не обращая внимания на свои проигрыши и победы, предпочитали с наслаждением потягивать ароматное османтусовое вино и переговариваться на сторонние темы. Шэнь Фэйсяо сидел рядом с ними, не принимая участия в игре и полностью погрузившись в своё дело – выискивая что-то в своих тетрадях с рисунками разных моделей одежд.
Тан Цзэмин, лёжа неподалёку от всех на подушках, закинув ногу на ногу и заложив под голову руку, кажется, тихо дремал.
Лю Синь, не найдя в игре го этим вечером ничего интересного, перебрался ближе к алтарю, чтобы возжечь несколько благовоний в честь Божества.
Комната была погружена в приятный золотой свет от масляных ламп и парящих под потолком фонарей. Голоса тихо текли, перемешиваясь друг с другом.
– Нашёл! – внезапно воскликнул Шэнь Фэйсяо. Мигом вскочив и разбросав вокруг себя рисунки, он развернул один из больших свёртков и повернулся к Лю Синю.
– Мастер Лю, это ведь вы? – спросил он.
Сидящие за столом вытянули шеи, чтобы взглянуть на рисунок. На холсте дорогой шёлковой бумаги был изображён молодой мужчина, держащий в руке, с пересекающей её золотой цепью, длинный белый меч, рукоять которого была увита ивовой лозой. Изящный и тонкокостный, облачённый в изысканные белоснежные одеяния с парящей вокруг него божественной золотой лентой, он представлял собой вид столь прекрасный и величественный, что все в комнате невольно придвинулись ближе, чтобы получше рассмотреть рисунок.
– Это ведь вы, да? Во времена своего правления гильдией? – с горящими глазами спросил Шэнь Фэйсяо. – Ваш портрет быстро разошёлся по Западу, и также стремительно почти везде был скуплен! Рисовавший вас художник выставил свои работы всего в нескольких экземплярах, так что мне лишь чудом удалось купить его в торговой палате Цзяньго.
Однажды, прогуливаясь по небольшому городу близ Цзянаня, Шэнь Фэйсяо неожиданно наткнулся на потрясающего вида одеяние на портрете. Любящий изыски и роскошь он, как ценитель прекрасного, ни за что не мог пройти мимо. Кто бы мог ожидать, что однажды этот мужчина, настоящий судья гильдии, окажется его мастером и пройдёт с ним рука об руку через тяжёлые испытания?
Лю Синь поднял руку, и Шэнь Фэйсяо тотчас подошёл ближе, чтобы вручить ему портрет. Лю Синь долго смотрел на себя, разглядывая лицо и наряд.
– Разве я действительно был таким? – тихо спросил он сам себя.
Человеку на портрете, казалось, были по силам любые невзгоды. Его широко расправленные плечи говорили об уверенности, а крепкая хватка на мече о том, что он способен отразить любую атаку. И в то же время лицо, отражающее внутреннее тепло и природную мягкосердечность, было светлым и открытым, располагая к себе любого, кто на него смотрит.
В тот момент, стоя на верху лестницы и глядя сверху вниз на всех глав великих городов свободной гильдии, он действительно чувствовал себя на вершине мира. Чувствовал себя таким сильным, что вот-вот мог оторваться от земли и воспарить в небеса. Кто ожидал, что падение с этой вершины будет таким сокрушительным, что Лю Синь разобьёт своё тело на пять долгих лет, и станет неспособным даже встать на ноги самостоятельно?
Никто этого не ожидал. И Лю Синь, стоящий тогда на вершине, – тоже.
В народе верно говорят – чем выше ты взлетаешь, тем больнее ты падаешь.
Усвоив урок, с тех пор Лю Синь не был намерен взбираться хоть куда-либо, ведя приземлённую жизнь.
В конце концов, если ты не взлетаешь, то ты и не падаешь.
Опустив лист, Лю Синь приподнял уголки губ в полуулыбке, взглянув на Шэнь Фэйсяо, и ответил:
– Да, это действительно я.
Глаза Шэнь Фэйсяо засияли ещё больше. Он и без того знал, что на рисунке изображён именно Лю Синь, но, услышав подтверждение из его уст, преисполнился восторгом.
– В народе вас прозвали Сиянием Лунного Света, – внезапно произнёс Гу Шичэн, – ведь вы выдернули из мрака ночи ужасающее чудовище, едва не сгубившее всех жителей Вольного города. Горожане благодарны вам.
Все за столом поняли, что Гу Шичэн говорил не об исполинских размеров гидре, а о том, кто науськивал её и плёл в её тени кровавые планы.
Лю Синь тяжело вздохнул, и оставил сказанное без ответа. Вспоминать трагедию в Яотине было всё также больно, а на сердце уже, казалось, не осталось живого места для когтей печали, что терзала его при любом воспоминании о своих потерях. Но проводя такие дни как этот, когда душу и тело окутывает теплом, Лю Синь чувствовал, что в его сердце осталось место не только для боли.
Почувствовав потяжелевшую атмосферу, Шэнь Фэйсяо присел ближе и подал Лю Синю благовония, чтобы вместе зажечь в золотой чаше алтаря.
Лю Синь улыбнулся и принял ароматные палочки.
Спустя некоторое время, когда вверх зазмеилось несколько струек дыма, а по залу поплыл сладкий аромат, Шэнь Фэйсяо спросил:
– Мастер Лю, вы верите в двенадцать Великих Богов?
Глядя на алтарь, Лю Синь перевёл дыхание, немного подумал и ответил:
– И да, и нет.
– Как это?
– Я верю в их существование в этом мире, но не верю в них как во всевышних. Не верю в то, что они способны повлиять на тот или иной исход в нашем мире.
Почесав щёку, Шэнь Фэйсяо сказал:
– Я много кому задаю этот вопрос, и многие отвечают, что не верят в Богов. Но храмов по всему миру становится всё больше и больше. Отчего же так происходит? Тогда вы сказали мне, что храм – это всего лишь стены и крыша – в них нет ничего особенного. Боги или Божества могут услышать просящих о помощи даже если те зажгут благовония дома. Так зачем же тогда вообще нужны храмы? И почему чаще всего они посвящены всем двенадцати Богам? Редко где можно встретить отдельный храм для того или иного Бога.
– Чтобы люди могли всем двенадцати Богам разом жопу лизнуть, – послышался ленивый голос Тан Цзэмина. Лёжа с заложенными за голову руками и закрытыми глазами, он добавил: – Как удобно для лизоблюдов.
Лю Синь метнул в него взгляд и тихо цыкнул, словно призывая подбирать выражения перед статуей Божества. Тан Цзэмин приоткрыл один глаз с пляшущими в нём огоньками, и взглянул в его сторону.
– Храмы дают людям чувство единства и понимания того, что они не одни в своих молитвах и вере, – сказал Лю Синь, обратившись к Шэнь Фэйсяо. – Но в действительности каждый верит во что-то своё. Нередко храмы строятся для всех двенадцати Богов и редко когда для отдельных. Это даёт людям понять, что Боги едины: молишься одному – молишься всем.
Лю Синь внезапно замер, словно всё его тело испытало неясный для него импульс.
Шэнь Фэйсяо хотел было спросить ещё что-то, но Лю Синь почувствовал лёгкую дурноту и боль в голове, словно виски прошибло иглами. Немного поморщившись, он попросил Шэнь Фэйсяо принести ему чашу целебного чая, что заварил для него Сяо Вэнь.
Сердце подскочило к горлу, заставив ощущать его сильное биение во всём теле. Неясная тревога ворвалась в разум, перемешав все мысли и словно выискивая что-то.
Ученик подскочил на ноги и пошёл к столу.
Лю Синь опёрся о лестницу и поднял взгляд на статую.
Все эти дни его мысли были похожи на раздробленную картину, клочки которой никак не желали соединяться в единое полотно, чтобы позволить ему обрести представление о той ночи. Он чувствовал, что должен обсудить со всеми что-то важное. Что-то, что свербело в подкорке и мешало спать, будя по ночам неясным шепотом, который Лю Синь никак не мог разобрать.
Сяо Вэнь говорил, что с воспоминаниями следует повременить – они вернутся сами через несколько дней. Но Лю Синь всем нутром чувствовал, что то, что он желает обсудить, не терпело отлагательств и даже малейшего ожидания. А сейчас, словно само его существо тревожно пыталось дозваться до разума, чтобы пробудить так необходимые воспоминания и поделиться со всеми.
Лю Синь с силой зажмурился, чувствуя холодный пот на висках.
Внезапно в голове раздался голос Байяна:
– Так куда же делось тело бедняжки?
Лю Синь тяжело задышал, оперевшись рукой об алтарь. Тан Цзэмин за его спиной быстро поднялся на ноги. Сидящие за столом, также заметив неладное, стянулись ближе.
Лю Синь чувствовал, как нахлынувшие на него голоса хлещут по нему словно волнами, затягивая его в свой водоворот.
– Обида, которую люди испытывают, порождает ненависть, а это чувство в свою очередь приводит ко тьме.
Перед глазами Лю Синя заплясали красные круги на обратной стороне век, заставив его испытать желание с ещё большей силой зажмуриться.
– Так скажи мне, что испытывает человек, который лишается своего положения, и чего он желает, чтобы утолить это чувство?
– Что происходит с молитвами, в которых просят о зле? К кому они направляются и кого питают?
– Люди только и делают, что впустую приносят подношения Богам, сжигая те в чашах.
– Градоначальник пожелал смерти той женщине, чтобы отомстить ей и расквитаться за нанесённое ему оскорбление, которое лишило его положения в городе.
– Божество Жу отказала этому человеку в просьбе.
– А когда градоначальник попросился в храм для молитвы, якобы изменив прошение, Жу пустила его, и тогда он произнёс своё самое заветное желание перед её алтарём.
– Он обманул её, через ложь добившись своего и поставив её под удар.
– С её алтаря была произнесена молитва о зле и унеслась вместе со священным дымом от благовоний.
– Куда попадают молитвы о зле?
Враз все голоса вокруг него смолкли – на зал опустилась абсолютная тишина – слышно было лишь как истаивают благовония, оставляя после себя лишь пепел и дым.
– Лю Синь? – осторожно позвал Сяо Вэнь, подступив ближе.
Лю Синь медленно обернулся. Его бледное лицо выделялось ярким пятном, холодный пот скользил по вискам, а распахнутые глаза, зрачок в которых словно сузился до маленьких точек, отражали ясное понимание произошедшего и кто во всём этом был виноват.
В четырехстах ли от Тайчжаня к юго-западу. Город Лучжоу.
В толпе горожан, разодетых в праздничные одеяния, казалось, не было места, где можно было упасть даже яблоку. Люди съехались со всей округи, чтобы понаблюдать за праздником небесных фонарей. Широкие улицы города были освещены ярко-красными фонарями, разукрашенными на любой лад: волки, зайцы, змеи и тигры скалились или играли друг с другом на полотнах, оживлённые магией и привлекая толпы зевак. Различные представления, факиры и лавки с уличными закусками заставляли веселящихся людей перетекать с одной стороны улицы на другую, питая в них желания вкусить всё и сразу.
Столпившиеся вокруг небольшого бумажного театра выкрикивали наперебой, следя за сценой, где Император Великого Ханьчжоу сражает своим копьём огромное рогатое чудище. Все дети были так увлечены, что негодующе кричали и топали ногами, когда демон вновь и вновь вставал, чтобы атаковать Императора. Лишь один мальчик среди всех остальных не испытывал воодушевления, наблюдая за этой сценой. Обнимая руками фонарь с золотой рыбкой, он отвернулся, чтобы найти на улице что-нибудь более интересное.
Внезапно в толпе воскликнула женщина!
– Ай-яй! Кто это только что погладил меня по ноге!? Что за бесстыдник! А ну сознавайся!
Люди вокруг заозирались, с подозрением оглядывая каждого.
– Эй! – крикнул какой-то мужчина. – И меня кто-то погладил!
– И меня!
Мальчик вздохнул, со скукой глядя на толпу народа, что кипела словно бурлящий котёл. А меж тем все, занятые поимкой наглеца, не заметили, что меж их ног стремительно пробираются два юрких тела, скользя над землёй и сливаясь с их тенями.
В один миг среди толпы мелькнул чёрный пушистый хвост.
Стоящий сбоку ото всех мальчик замер, сжав фонарь, и удивлённо округлил глаза.
– Лисичка? – спросил он, склонив голову к плечу.
Гибкие тела обтекали чужие ноги, оставаясь незамеченным в толпе, которая только и делала, что сыпала окружающим обвинения в лицо и ругалась.
В один миг пушистые лисьи хвосты исчезли, и среди народа поднялись две фигуры, настолько быстро затесавшись среди всех остальных, что никто и не заметил неладного. Лишь их более богато украшенные золотом и каменьями причёски возвышались над остальными.
Держащий в руках фонарь мальчик снова глупо моргнул – будучи единственным, кто разглядел, как из тела лисицы, на две ноги поднялась человеческая фигура.
То была изящная юная девушка в красно-золотых одеяниях, слишком открытых и лёгких для зимней погоды и этих мест. Многослойные ткани струились, обтекая тонкую фигуру и открывая покатые круглые плечи. Великолепная сложная причёска, увенчанная золотым венцом с жемчужными бусинами, что издавали тихий звон при каждом движении, собиралась на макушке, оставляя длинные пряди спускаться каскадом по телу и расплываться на ветру. Красивое совершенное лицо, с красными словно киноварь губами, выглядело смущённым и нежным, словно только что распустившийся зимний цветок.
Мальчик с фонарём замер, округлив глаза и не сводя взгляда с красавицы.
Девушка, словно уловив его интерес, стрельнула глазами в его сторону. А поняв, что маленький зритель был единственным, кто заприметил её обращение, подняла изящную ладонь и прижала тонкий палец к красным губам.
Подмигнув, она вдруг широко улыбнулась, обнажив пару небольших клычков. Зрачки в её глазах стали по хищному узкими, а сами яблоки засветились жёлтым светом.
Мальчик тотчас вздрогнул и отшатнулся. Восхищённая улыбка пропала с лица. В следующий миг он развернулся и с криком бросился на поиски матери:
– Демон! Тут демон! Мама! Мама!
Никто вокруг не обратил внимания на крики испуганного ребёнка, посчитав, что тот, должно быть, просто испугался какого-то представления. Кто-то даже весело пошутил ему вслед.
Девушка в красном тихо рассмеялась. Пройдя мимо второй женщины, что выглядела чуть постарше и была облачена не в столь откровенный наряд и имела более строгий вид, она с притворным сожалением вздохнула:
– Ах, люди такие впечатлительные.
Две изящные и прекрасные девушки шли сквозь толпу словно раскалённый клинок через масло. Люди, едва завидев их, расступались по сторонам, будто заворожённые их красотой и достоинством, с которым эти двое держались. Никому было неведомо, были ли они знатными особами, прибывшими издалека, но народ на уровне инстинктов чувствовал, что следует отойти в сторону и не перегораживать им путь. И даже мелкие заклинатели, уловив в воздухе тяжёлые тёмные эманации, предпочитали ниже опускать голову и находить интерес в первых попавшихся лавках.
Спустя шествие по городу, две прекрасные особы шагнули на порог небольшой и захудалой таверны, стоящей почти на краю города. Посетителей здесь было достаточно для того, чтобы занять все столы. Народ был непривередлив, попивая кислое вино и поглощая зажаренные в масле до чёрной корки закуски. Единственное, что было здесь поистине отменным – так это пироги. Но в таком месте они не пользовались большим спросом, так что готовились через раз. В этот вечер так и вовсе лишь один посетитель в чёрном плаще и глубоком капюшоне изъявил желание полакомиться пирогом, терпеливо дожидаясь его в углу зала за небольшим столиком на первом этаже.
Войдя внутрь, пара девушек тут же поднялась по лестнице на второй этаж, бросив взгляд на тучного хозяина, что стоял за стойкой и выглядел недовольным.
Подойдя к бумажной двери, девушка распахнула её, и тотчас нашла взглядом фигуру.
Молодой мужчина, сидящий за столом, был облачён в тёмно-зелёные одеяния с огромным цветком лотоса, распустившимся на плечах и вышитом золотыми нитями. Тяжёлые чёрные пряди длинных волос не были собраны ни заколкой, ни шпилькой, свободно струясь почти до самого пола. Оперевешись рукой о поручень, мужчина наблюдал за происходящим на первом этаже со скучающим видом.
Его облик на фоне побитых поручней и давно потерявших свежесть занавесок выглядел столь чужеродно и неуместно, будто он оказался здесь по чистой случайности. Тем не менее, стол перед ним был заставлен различными закусками, мясом и вином, что словно говорило о желании этого человека попробовать всё имеющееся в этой захудалой таверне. И что задержится он здесь не на пару минут.
Однако блюда оставались нетронутыми, переплетаясь запахами, что представляло не самый приятный букет.
– Братец Мо! – воскликнула девушка и тотчас поспешила к нему. Опустившись на колени рядом с мужчиной, она подхватила его узкую белую ладонь и потёрлась о неё щекой. – Ци Ци так скучала по тебе!
Повернув голову, мужчина продемонстрировал спокойное лицо с длинным разрезом глаз, прямым носом с чуть вздёрнутым кончиком и лёгкой улыбкой на розовых губах. Вся его скука мигом улетучилась, когда он бросил взгляд на сидящую подле него девушку.
– Ци Ци, – ласково улыбнулся он, погладив её по волосам. – Скорей поднимайся, не марайся о грязный пол.
Ци Ци повела плечом и встала. Затем повернулась ко второму сидящему за столом человеку, коим оказался мужчина в золотой маске и алом халате, и нахмурилась.
– Ты прибыл к брату раньше нас. Видимо, уже успел обо всём доложить?
Золотая маска не ответил, отвернув голову, словно не считал нужным отчитываться перед ней.
Вторая девушка, чьё имя было Гуань Го, вежливо поклонилась господину Мо и, лишь дождавшись от него жеста, присела за стол, слегка дёрнув к себе Ци Ци, тем самым напоминая о приличиях.
Мужчина в тёмных одеждах провёл кончиком пальца по пиале с вином, обвёл всех троих взглядом и сказал:
– Я уже знаю, что ваше задание провалилось. – Голос его звучал ровно, словно он не испытывал печали из-за провала... – Но это ничего. Вы хорошо повеселились?
Ци Ци тут же надула губы и капризно заявила, чуть подпрыгнув на своём месте:
– Какое уж там веселье? Скука смертная! Да ещё и этот, – метнула она взгляда на Золотую маску. – За всё это время сказал от силы лишь дюжину слов.
– Я послал нашего младшего брата вам в помощь, поскольку волновался о вас. Но раз и с ним вместе вы не справились с этим Божеством, тогда, мне не в чём винить вас. Судя по всему, противник выдался весьма серьёзный. Но да ладно, опустим это.
Ци Ци покивала, с грустью вздохнув. Гуань Го поблагодарила коротким поклоном.
Вздохнув, Мо подпёр рукой щёку и принялся ковыряться палочками в еде, словно маялся от скуки.
Снизу послышался громкий голос. Выпивохи, сидевшие за столиками на первом этаже, делились последними слухами.
– Слыхали, что пару дней назад произошло рядом с Тайчжанем в каком-то охотничьем городке? – спросил одноглазый мужчина в повязке.
– Что там? – поинтересовался другой, опрокидывая в себя чарку.
– Поговаривают, что в заповедном лесу произошла неслыханная бойня. Какой-то ученик из Юньшаня перебил весь клан тёмных заклинателей, которые чинили там неприятности!
– В самом деле? – вскинулся мужчина за соседним столиком, краем уха услышав разговор. – Один и целый клан перебил?
– Да! – подтвердил одноглазый. Наклонившись, он громким шепотом заявил так, чтобы все слышали: – Поговаривают, что в парне недюжие силы, раз он в одиночку управился со всеми приспешниками тёмного пути!
– Говорят ещё, что заклинателей из Юньшаня было всего четверо против нескольких сотен врагов. И что самое интересное – из них никто не погиб! Все целы, лишь какой-то мастер, поговаривают, сильно пострадал. Но главное-то, что живой!
– Всё благодаря отваге генерала, что их вёл, – бросил какой-то бородач за стойкой. – Военный же всё-таки, а у военных стратегия такая – они и с парой человек управятся с армией.
– Не мели чепухи! – заявил какой-то парень, разливая вино. – Где это видано – пара человек да против целого войска-то?
– А ты сперва узнай, что это за генерал-то был, дубина!
Все в таверне подобрались ближе, испытав желание послушать кое-что интересное. Лишь мужчина в углу, ждущий своего пирога, просто повернул голову, внимательно принявшись слушать.
– Говорят, это наш князь был, генерал Сяо. Он-то и вёл этих заклинателей Юньшаня для решения проблем на горе. Под его-то управлением потому никто и не погиб! – метнув взгляд, бородач вопросил юнца: – Ну как, всё ещё хочешь поспорить с тем, что такой человек и с парой солдат против армии выстоит?
Все окружающие вытянули лица в удивлении и одобрительно закачали головами. Вино полилось рекой, как и обсуждения, что местные сыпали в адрес генерала Сяо.
Мо, следящий за людьми внизу и слышащий каждое слово, растянул губы в улыбке.
– Ох уж эти пятеро великих генералов. Слава о их подвигах расходится всегда так быстро, что по скорости с ней посоревнуется только ветер.
Заметив, что Золотая маска внимательно слушает пересуды – и даже повернул голову в сторону перил, – он спросил:
– Тебя что-то заинтересовало?
– Простите, – тут же отозвался Золотая маска и сел прямо, приняв свой обычный вид.
Мо мягко вскинул брови и поинтересовался, с едва различимым капризным упреком в голосе:
– К чему такая вежливость? Я ведь говорил тебе, можешь считать меня своим старшим братом. Разве мы не одна семья, пусть и не связанная кровными узами?
Две девушки за столом тут же с готовностью кивнули. А Золотая маска лишь едва заметно склонил голову, словно выражая благодарность, но не согласие.
Глубоко вздохнув, Мо вновь принял расслабленный вид.
Все присутствующие молчали, ожидая его дальнейших действий. Заставленный блюдами стол продолжал источать не самые приятные запахи. Никто из троих никогда не мог понять, почему всегда во время своих путешествий их старший брат выбирает различные злачные места, видавшие виды таверны и забегаловки вместо того, чтобы с комфортам располагаться в лучших гостиницах. Помимо специфических предпочтений в выборе остановок, Мо всегда заказывал всё меню в заведении, но при этом никогда не притрагиваясь к еде.
Неожиданно дверь в комнату распахнулась. Показавшись на пороге, хозяин таверны, пузатый толстощёкий мужчина с густой всклоченной бородой, бесцеремонно ввалился внутрь и нетрезвым голосом гаркнул:
– Эй, вы! Время оплаты! Сидите тут же весь день, а ещё ни гроша не заплатили! Знаю я вас таких! Разбежитесь потом кто куда – а мне лови вас по всему городу.
Мо медленно повернул голову. Нисходящая с розовых губ улыбка была всё такой же спокойной, когда он посмотрел на мужчину.
– Ты чё уставился, твою мать? – рявкнул тот. – Думаешь, слащавым личиком сможешь умаслить!? Давай сюда деньги, пока я не позвал своих сыновей!
– У нас нет денег, – произнёс Мо и вновь отвернул голову, словно потеряв интерес.
– Чё сказал?! – подался вперёд хозяин.
Увидев, что все четверо не обращают на него ни малейшего внимания. Мужчина рассверепел и кинулся к столу, намереваясь научить хамоватого гостя уму-разуму.
Чёрный плащ взметнулся веером, когда Мо молниеносно встал на ноги и сделал короткий шаг навстречу. Появившийся в его руках короткий кинжал, прокрутившись по сложной траектории, в одно короткое движение перерезал горло мужчины.
Постояв в тишине ещё пару секунд, тот закатил глаза, издав предсмертный хрип, и перелетел через перила.
Стоя ко всем спиной с зажатым в руке кинжалом. Мо наслаждался повисшей в заведении тишиной, прежде чем та взорвалась словно мыльный пузырь.
Все сидящие за столами мужчины застыли, наблюдая за только что рухнувшим телом хозяина, что не первый год привечал их вином и закусками. Затем отмерли и с взбешённым рычанием поспешили наверх, на ходу обнажая клинки и сабли. Внизу остался лишь один человек, которому уже принесли его долгожданный пирог.
Бумажная дверь слетела с петель и порвалась, когда разъяренная толпа влетела в просторную комнату. Взмахи серебряного кинжала были столь стремительными, что человеческий глаз не успевал уловить его движений в узкой белой ладони, уже залитой алым.
Тела падали одно за другим. Кто-то, преисполнившись ужаса от увиденного, толкаясь поспешил обратно по лестнице вниз, на ходу сбивая поднимавшихся и в страхе крича. Всего за мгновения небольшая таверна потонула в людских криках и воплях. И вскоре кровь потекла за поручень алыми длинными струями, заливая ещё не остывшие блюда и чарки.
Прислужницы в страхе кричали, спрятавшись за стойкой. Кто-то затронул масляную лампу. Разбившись, та породила вспыхнувшее пламя, что тотчас принялось жрать потрёпанные занавески.
Люди со всей улицы разбежались кто куда, услышав зверскую бойню и крики. А пламя, что за секунды перекинулось на стены и крышу, грозилось вот-вот пожрать всю таверну.
Кто-то звонил в колокол, оповещая о пожаре. Но подобный огонь уже нельзя было потушить.
Сидящая на втором этаже за столом троица выглядела всё такой же спокойной. Лишь Золотая маска, чуть опустив голову, смотрел в одну единственную не затронутую кровью точку на столе, не желая поднимать взгляд.
Когда на залитый алым пол рухнул последний мертвец, Мо простоял посреди комнаты ещё несколько мгновений. Затем всадил свой кинжал в ножны на поясе и развернулся. На его лице, по которому рассыпались алые брызги, было всё то же выражение спокойствия и радушия.
Дойдя до стола, он поднял чашу вина и залпом выпил.
– Что ж, – сказал он. – делать здесь больше нечего.
Все трое встали из-за стола и спустились вслед за Мо вниз. Казалось, никого из них не тревожит, что горящая крыша здания может вот-вот рухнуть им на головы.
Но, как оказалось, они были не единственными, кого не заботило разбушевавшееся пламя.
Бросив взгляд на сидящего в углу мужчину, что преспокойно поедал свой долгожданный пирог, Мо усмехнулся:
– Люди – самые жалкие существа, которых я встречал. Но надо же, даже среди них есть экземпляры, способные меня удивить.
Затем развернулся и вместе с остальными направился к выходу. Уже выйдя на улицу, Мо прикрыл глаза и втянул полную грудь воздуха, слыша крики отовсюду и запах гари. В небо поднимался чёрный дым, затягивая все звезды.
Взмахнув руками, Мо взлетел на крышу, где мягко приземлился на хрустнувшую черепицу. И спустя миг услышал три поступи за спиной.
– Здесь мы закончили, – повторил он с всё той же улыбкой.
На фоне чёрного неба, словно залитого чернилами и разбавленного лишь далёким лунными светом, его фигура будто стала выше. Его тень на крыше удлинилась, отразив медленно появившиеся из волос закрученные рога.
Тихо рассмеявшись, тень взмахнула руками и взмыла ввысь.
Четыре фигуры понеслись вперёд, перепрыгивая с крыши на крышу на фоне звёздного неба и дыма.
Сидящий в таверне мужчина, доев кусок пирога, завернул остатки в бумагу и встал на ноги.
Крыша вот-вот должна была рухнуть.
Проходя мимо прилавка, он заметил двух дрожащих прислужниц, что от страха не смели сдвинуться с места. Но увидев, что прошедший мимо них мужчина не имел намерения навредить им, быстро поспешили за ним наружу.
Вскочив на своего коня, путник в накинутом на голову капюшоне с пару мгновений последил за передвигающимися по крышам силуэтами, даже с этого расстояния слыша их смех. Затем повернул голову к дрожащим прислужницам и сказал:
– Отличный пирог со смородиной, – и бросил им увесистый золотой мешочек, в котором золота было явно больше, чем стоила даже сотня пирогов.
Поймав его, прислужницы, заливаясь слезами, вскинули на него глаза.
Прижав два пальца ко рту, мужчина коротко свистнул и с неба в ту же секунду раздался клич. Дым, низко опустившийся на улицу и царапающийся о крыши домов, всколыхнулся и ссыпал искры. Разрезав плотную завесу, вниз спикировал чёрный ворон, устроившись на плече своего хозяина.
Посмотрев вдаль, путник внезапно развернул лошадь и помчался вперёд по улице.
Всхлипывая, одна из служанок спросила другую:
– ...Почему этот господин внезапно отправился на Запад, если изначально держал путь в противоположную сторону?..
Автору есть, что сказать:
Дорогие читатели! Поздравляю вас с наступающим Новым годом! Желаю вам преумножить ваши успехи, и чтобы следующий год подарил вам множество новых свершений! И по традиции хочу пожелать вам хорошего настроения, крепкого здоровья, много золота, вкусных блюд и сладкого вина на столе! Большое спасибо всем вам за поддержку, комментарии и отметки!
Ответ на загадку мы узнаем уже в следующей главе, а пока можете скидывать свои финальные варианты в комментариях ;) Увидимся после новогодних праздников!
Всем счастливого Нового года! °˖✧◝(⁰▿⁰)◜✧˖°