༄ ༄ ༄
Спустя несколько дней погода стояла столь тёплая, что снег на крыше старого храма более не мог противостоять палящим солнечным лучам. Подтаивая, он с тихой капелью собирался лужами под крыльцом, что отражали в себе плывущие облака. Лю Синь мало-помалу восстанавливался, коротая время в компании Шэнь Фэйсяо. Сяо Вэнь тем временем был чем-то обеспокоен, но, дабы не тревожить раненого друга ненужными волнениями, редко появлялся перед ним, предпочтя заняться восстановлением запаса лекарств. Все эти дни Тан Цзэмин редко появлялся в храме, вновь скрывшись на другой стороне горы вместе с дюжиной гвардейцев и Чжан Хэцзянем. Лю Синь же, чьё состояние несколько улучшилось, теперь даже мог совершать редкие прогулки по двору. Отказываясь от компании, он ссылался на возможность привести свои мысли в порядок, притворяясь, что не замечает ступающего за ним след в след Тан Цзэмина, который неведомым образом оказывался рядом всякий раз, как только он переступал порог комнаты. Гуляя по территории храма, стоило Лю Синю только обернуться на тихую поступь за спиной, как Тан Цзэмин тут же напускал на себя вид человека, который появился в храме совершенно случайно, чтобы помочь с тем или иным делом. Либо же крайне увлечённого созерцанием крыши или кучи наколотых дров, что Лю Синь находил несколько забавным. За чтением книг и опостылевшим отдыхом прошла ещё пара дней, спустя которые Тан Цзэмин неожиданно появился на пороге комнаты Лю Синя рано утром с приглашением на совместную прогулку по горе. – Хочу кое-что показать тебе. Идём, – туманно сказал Тан Цзэмин. И Лю Синь, не мешкая, согласился. Гора, разделяющая заповедный лес и территорию храма, была труднопроходимой и весьма высокой, что делало невозможной прогулку по тропам на лошадях. Поняв это, пусть и не собираясь отказываться, в душе Лю Синь усомнился, по силам ли ему такая долгая прогулка в его нынешнем состоянии. Тан Цзэмин выбрал неспешный шаг, предлагая делать остановки через каждые пять чжанов, чтобы полюбоваться деревьями, ветви которых уже начали обрастать первыми зелёными почками. Не понимая, с каких пор Тан Цзэмин сделался ценителем природы и зародил в себе желание любоваться цветами и деревьями, к которым отродясь не испытывал особого трепета, Лю Синь, тем не менее, был рад небольшим остановкам, переводя дух. Таким неспешным шагом они добрались к подножию горы только через час. Но даже с частыми перерывами уже к середине пути Лю Синь утомился настолько, что шёл вперёд только на чистом упрямстве. Впереди уже виднелась узкая горная тропинка, которую даже будучи здоровым и на крепких ногах было преодолеть не так-то легко, не то что с тростью. И лишь взглянув на неё, Лю Синь помрачнел. Но едва они оказались на тропе, оставив за высокими зелёными кустарниками стены храма, в следующий миг Лю Синь взмыл вверх, оказавшись подхвачен сильными руками. Сведя чёрные как смоль брови над переносицей, он возмущённо произнёс: – Прекрати таскать меня, словно зверушку! Я и сам могу идти, пусть и медленно. Опусти. Тан Цзэмин, словно ничего не произошло, прижал его к себе крепче и ответил: – Нет. – Я всего-то чувствую небольшую слабость. Немного отдохну и пойдём дальше. – Нет, – упрямо повторил Тан Цзэмин и зашагал по тропе. Лю Синь гневно цыкнул, уставившись на него мрачным взглядом: – Тогда… можешь ли ты хотя бы понести меня на спине, а не на руках? – Нет. Лю Синь недовольно воскликнул, чувствуя стыд: – Молодой господин разучился говорить что-то кроме слова «нет»?! – … Нет. Лю Синь негодующе выдохнул и откинулся на его плечо, принявшись сверлить его взглядом, пока Тан Цзэмин уверенно шёл вперёд твёрдым шагом, будто это не под его ногами была заледенелая тропа, на которой даже звери поскальзывались. Лю Синь чувствовал злость и негодование – в первую очередь на Тан Цзэмина, который, в противовес ему, пылал бодростью, силой и был свеж, будто не он последние дни провёл без сна и нормальной еды на горе. Исходящий от него запах костра, хвои и металла приятно щекотал нос. Лю Синь фыркнул и отвёл взгляд, подумав: «как только поправлюсь, надо будет поколотить его, чтобы не думал, что я слабак». Поглядывая на Лю Синя, Тан Цзэмин находил очевидным то, что человек в его объятиях испытывал стыд, но не злость – просто прикрывался ей словно маской, не желая показывать смущения. Тан Цзэмин был уверен, наклонись он сейчас и загляни в его опущенные глаза, он увидит в них горячие всполохи, делающие его глаза ещё живее и ярче. Решив подразнить его ещё немного, Тан Цзэмин внезапно припал вниз, едва касаясь коленом земли, и крикнул: – Сейчас упадём! Лю Синь тут же поджал ноги и обхватил его шею руками, круглыми испуганными глазами глядя вниз. Тан Цзэмин не смог сдержать тихий смех, глядя на смущенное выражение его лица и чувствуя цепкую хватку на шее. Лю Синь в его объятиях весь поджался, а услышав смех, тотчас вскинул злой пышущий жаром взгляд. – Ты!.. Глядя на него, Тан Цзэмин осознал, что до одури очарован смущением и стыдом на лице этого человека: его глаза феникса напоминали цветы персика – такие же нежные, красивые и влажные. А в смущении, приправленной злостью, так и вовсе становились словно опутанными красными лучами рассветного солнца. Сердце с грохотом билось о рёбра, пока он смотрел, смотрел и смотрел на мужчину в своих руках и не мог насмотреться. Тан Цзэмин сжал пальцы на чужой талии крепче, прижимая Лю Синя к себе, поддавшись иллюзорному чувству, будто контакт их тел способен ослабить охвативший всё нутро огонь. Но едва только чужое бедро вжалось в его живот, а пальцы впились в мягкую плоть, Тан Цзэмин оцепенел. Лю Синь не надел пояс, отчего бок его узкой талии ложился в его руку так, будто был выточен под неё. Тан Цзэмин почувствовал, словно в голове взорвалась жаркая вспышка, а всё тело вспыхнуло лихорадочным жаром, порождённым неудержимым огнём. На мгновение перед глазами Тан Цзэмина предстала сцена, где этот человек в его объятиях лежит под ним с таким же раскрасневшимся лицом, и наполненными жаром и влагой глазами смотрит на него сквозь веер ресниц затуманенным взглядом, пока его яркие влажные губы тихо шепчут что-то, а руки цепляются за его шею. Кончики пальцев Тан Цзэмина впились в чужую плоть сквозь несколько слоёв одежды. Сердцебиение участилось, а горло изнутри лизнуло пламенем, что вот-вот дойдёт до разума и затянет всё плотным дымом, в котором Тан Цзэмин желал скрыть свои мысли. Чуть приподняв Лю Синя выше, спустя миг он моргнул, испытав желание влепить себе оплеуху за такие недостойные мысли в такой ситуации. Но удержался лишь потому, что тогда ему потребовалось бы выпустить Лю Синя из рук. Очнувшись от короткой вспышки атаковавшего его вожделения, он всё ещё чувствовал неудержимое страстное желание во всём теле, которое не желало пропадать даже на холоде, обдувавшем его со всех сторон. Увидев, что Тан Цзэмин подозрительно смолк, Лю Синь удовлётворённо хмыкнул, чувствуя превосходство. Тан Цзэмину же пришлось признать, что сам угодил в плен раскрасневшегося лица и ярких глаз, мечущих искры. Желание податься вперёд и захватить эти губы, проглотив поток обрывчатых недовольств, всё ещё билось набатом где-то в голове, когда он сухо кашлянул и вновь сдвинулся с места, чтобы продолжить путь по тропе. Сложив руки на груди и закинув ногу на ногу, Лю Синь вскинул брови и сказал через некоторое время: – Мужчины не должны носить других мужчин на руках. – Кто сказал? – удивился Тан Цзэмин. – Разве я перестану быть мужчиной, если подниму на руки другого мужчину? Или от этого у меня отвалится член? – Заметив прищур Лю Синя, Тан Цзэмин хмыкнул: – Во время ранений нет ничего плохого в том, чтобы помочь другому. Лю Синь задумчиво помолчал и, вскинув взгляд, спросил, покачивая ногой: – Но когда Хэцзянь повредил ногу, почему ты не нёс его на руках? Тан Цзэмин скривился и недовольно сказал: – Я ведь мужчина, а не ишак. Да и с чего бы мне таскать всяких засранецев на руках? Лю Синь хмыкнул: – И всё равно это неприлично. Покосившись на него и прижав к груди крепче, Тан Цзэмин сказал: – Я ведь необразованный и мало знаю о приличиях, поэтому могу носить на руках кого хочу. Лю Синь выдохнул и сдался, прижав трость к груди. Как бы то ни было, а необразованным Тан Цзэмин не был. В тот день, когда он вернулся из ордена, в обеденном зале Хупо он дал согласие на своё испытание всеми старейшинами. Насколько Лю Синь знал, Тан Цзэмин прошёл все их проверки, кроме всего пары старейшин, до которых не дошла очередь. Зная, как эти бессмертные мудрецы любят каверзные вопросы и давление своим статусом, Лю Синь пожалел, что не имел возможности лично присутствовать на этих встречах. Взглянув на Тан Цзэмина, Лю Синь подумал о том, что он занимал должность помощника главы великого ордена явно не спроста и не из-за близкой связи с Цзян Фэйсином, который являлся его учителем. – Хм… – вспомнив что-то, Лю Синь зарылся в карман и выудил сверкающую цепочку, которую обнаружил в своей руке в одно из пробуждений. – Это твоё. Видимо, ты случайно обронил её. Тан Цзэмин резко остановился. Его взгляд стал странно-напряжённым, когда он поднял его от цепочки и посмотрел на Лю Синя. – Это подарок, так что прими его и носи. Лю Синь покачал головой, перебирая цепочку в пальцах: – Нет, не могу. «Как я посмею в своём положении носить нечто столь ценное? Даже бессмертные учителя и приближенные к старейшинам не обладают столь дорогостоящими украшениями, так с чего бы мне, простому мастеру, носить на своём поясе такое изысканное украшение?» Ко всему прочему, цепь долгое время висела на поясе Тан Цзэмина. Прими он её – это лишь вызовет уйму ненужных вопросов от окружающих. Заметив, что Тан Цзэмин не двигается с места, и вокруг них образовалась неприятная, давящая тишина, Лю Синь поднял взгляд. Не изменившись в лице, Тан Цзэмин спросил: – Она тебе не нравится? – стараясь скрыть напряжение, спросил Тан Цзэмин. – Или… она вызывает у тебя дурные ощущения? Лю Синь подумал немного и вспомнил, что засыпая рядом с цепью всегда чувствовал себя намного лучше после пробуждения. А во сне ему казалось, будто он видит странные блики, что парили над ним – стоило коснуться их, как те облетали его пальцы, скользя по ладоням и путаясь в волосах. Качнув головой, Лю Синь неловко прочистил горло и собирался сказать что-то, как вдруг неподалёку от них послышался смешливый голос. – Шэнь Фэйсяо? – вытянул шею Лю Синь. А спустя миг посмотрел вверх и увидел несколько силуэтов на вершине горы. Поняв, что там собралась вся их разношёрстная компания – и даже Гу Шичэн со своим подчинённым, – Лю Синь тотчас спрыгнул с рук Тан Цзэмина и разгладил свой плащ от невидимых складок. Тан Цзэмин шумно выдохнул и потёр лоб. Развернувшись, Лю Синь протянул руку и зацепил на его поясе растущую цепь. – Я, правда, не могу принять такой подарок, – сказал он. А увидев, что Тан Цзэмин внимательно глядит на него сверху вниз нечитаемым взглядом, потемневшим на пару тонов, замер. Лю Синю на краткое мгновение показалось, будто в глазах напротив мелькнула обида, которая тут же скрылась за принятием. Тан Цзэмин сказал: – Я всё же надеюсь, что однажды ты её примешь. Чуть помешкав, Лю Синь неуверенно кивнул. Подняв взгляд, он всё пытался разгадать, что же таится на дне глаз Тан Цзэмина, который продолжал глядеть на него в ответ. Но как бы Лю Синь не старался, был не в силах понять, почему он выглядел уязвлённым возвращённым подарком и изо всех сил пытался подавить это чувство. Спустя миг Тан Цзэмин мотнул головой, словно стряхивая оцепенение и, глубоко вздохнув, махнул рукой, предлагая продолжить путь по тропе. На вершине горы в самом деле обнаружилась вся компания. Стоя в одном кругу, мужчины что-то обсуждали друг с другом, тихо переговариваясь – лишь один Сяо Вэнь выглядел этим утром отчего-то чересчур напряжённым, хоть и старался скрыть это. Возможно, он мог обмануть своим показным спокойствием Гу Шичэна, но не Лю Синя, который отчётливо видел, как тот нервно теребит нитку на своём рукаве. Едва увидев Тан Цзэмина, Сяо Вэнь тотчас поспешил к нему, чтобы отвести в сторону и завязать тихое обсуждение. – Ох, мастер Лю! Вы наконец-то пришли, ха-ха! – радостно поспешил к Лю Синю Шэнь Фэйсяо с чашей горячего чая. – Вы тоже не знаете, зачем Цзэмин позвал нас всех сюда? Поговорив немного с учениками и выяснив, что никто из них не знает, зачем именно этим утром Тан Цзэмин созвал всех обитателей храма прибыть на гору, Лю Синь, немного устав, отошёл в сторону. Расположившись на небольшом поваленном дереве и закутавшись в свой лунный плащ, он повернул голову, чтобы взглянуть на открывшийся вид, и тут же набрал полную грудь воздуха. С вершины горы – той самой, что разделяла территорию храма и заповедный лес, – открывался вид на чащу с озёрами полей, которым приближающейся весной предстояло порасти обилием разновидных соцветий и высокой травы, с рассыпанными на ней диковинными цветами. Уже сейчас, первые переливы весеннего ветра сдули тяжёлые покровы снега на вершине горы, позволив ранним цветам показать свои нежные бутоны и сочные зелёные стебли. Картина была столь воодушевляющей, что Лю Синь нисколько не пожалел о прогулке. Несмотря на то, что вот уже несколько лет жил высоко в горах, их вид нисколько не надоедал ему – всегда даря ощущение умиротворения и покоя. Даже бедствия, что горы преподносили ему из раза в раз, не могли омрачить его ощущения от созерцания их вида, словно было в них что-то родное ему и похожее. Лёгкая улыбка, играющая на его губах, немного померкла, когда, обводя весь открывшийся вид взглядом, он наткнулся на полуразрушенную гору. Место, что едва не стало его последним пристанищем, заставило его чуть опустить голову и почувствовать тяжесть на сердце. Некоторые воспоминания о произошедшем там, разорванными нитями блуждали по разуму и никак не желали собираться воедино, принося острое неудовлетворение и чувство необходимости полностью их воскресить. Но ещё большее негодование вызывало в душе понимание того, что маленький дух всё ещё был скрыт под печатью, томясь в одиночестве. Опустив взгляд на свою трость, Лю Синь вздохнул, поняв, что пройдёт ещё немало времени до того, как он сможет разобраться с печатью и сдержать обещание маленькому духу. Кислое чувство осело на корне языка и на сердце, заставив его тяжело вздохнуть. Повернув голову, он заметил, что Сяо Вэнь и Тан Цзэмин о чём-то переговариваются в стороне. Остальные же, стоя в нескольких шагах позади него, оглядывали простор с замершим ожиданием. Наконец Тан Цзэмин протянул Сяо Вэню руку, и тот, чуть помедлив, протянул свою в ответ. В следующий миг Лю Синь увидел, как кончики пальцев Тан Цзэмина засветились голубым светом и пара капель светящейся духовной энергии скользнули в ладонь Сяо Вэня, чтобы в следующий миг раствориться в ней. Лю Синь поражённо вскинул брови, безмолвно наблюдая за действиями этих двоих. Нахмурившись, словно испытывая сложные чувства, Сяо Вэнь простоял с закрытыми глазами несколько мгновений, ощущая, как по меридианам скользит чужая духовная энергия. Её было слишком мало, чтобы сотворить сложное заклинание, но вполне достаточно для цели их присутствия здесь. Благодарно взглянув на Тан Цзэмина, Сяо Вэнь кивнул и, получив такой же короткий кивок в ответ, вышел вперёд, чтобы встать почти у самого обрыва. Лю Синь непонимающе моргал, гадая, что сейчас произошло, и зачем Сяо Вэню понадобилась духовная энергия. Увидев, что Тан Цзэмин приблизился к нему и встал за спиной, он уже хотел было открыть рот, чтобы обо всём расспросить, когда тот внезапно тихо сказал: – Просто смотри. Неудовлетворённо поджав губы, Лю Синь обернулся и посмотрел в спину Сяо Вэня. Все вокруг смолкли, затаив дыхание, и Лю Синь, внезапно поддавшись атмосфере, также почувствовал, как с нервным ожиданием замер в предвкушении неизвестного. Сяо Вэнь простоял на обрыве пару минут с закрытыми глазами, словно собираясь с силами. Потоки ветра скользили вокруг него, мягко развевая плащ и волосы, отчего казалось, будто и сам он стал в несколько раз легче, словно вот-вот готов был оторваться от земли и влиться в общий воздушный поток. Байлинь взмахнул крыльями и заскользил в потоке ветра рядом с ним на одном месте. Наконец набрав полную грудь воздуха, Сяо Вэнь медленно поднял ладонь и сложил пальцы в печать. Кончики пальцев засветились лазурным свечением, и в следующий миг тонкий поток, похожий на горный струящийся ручеёк, ловящий в себе блики солнечного света, потёк куда-то вперёд. Растворяясь на ветру и сплетаясь с ним, поток духовной энергии скользил по всей территории горного леса. Из-за ветра Лю Синь не сразу услышал, что Сяо Вэнь шепчет заклятье. То самое, что читал тот мужчина в Золотой маске, воспевая на печати с запертым под ней Божеством. Лю Синь успел лишь распахнуть глаза, поняв, к чему всё идет, когда в следующий миг воздух повсюду словно задрожал, а сами лес и окружающие горы мелко одиночно дрогнули, словно нечто породило импульс. Тягучий тихий голос Сяо Вэня смолк, уступив место образовавшейся тишине, что разбавлял лишь шелест деревьев. Лю Синь почувствовал, как сердце замерло за миг до того, как полуразрушенная гора в центре заповедного леса вдруг взорвалась, разбившись на сотни тысяч каменных осколков. В небо взвилось нечто, поражающее своими размерами и окутанное дымом от взрыва, и устремилось в небо над лесом. Великий голубой питон, чья чешуя была словно усыпанной звёздной пылью, поднял своё тело и воспарил среди облаков. Все деревья в лесу задрожали от рычащего шипения, что было наполнено радостным кличем свободы. Лю Синь почувствовал, как дыхание в груди замерло, а глаза стремительно наполняются слезами от радости, облегчения и ещё десятка чувств, что переплелись в поток и опутали сердце. Голубой одноглавый питон вился и складывался кольцами, словно подставляя свои сверкающие бока солнцу и небу, наслаждаясь свободой и взирая на свои владения сверху. Вид этот был столь величественный и грандиозный, что никто ни на вершине горы, ни в храме не остался равнодушным, наблюдая за парящим существом. Восторг и радость настолько воодушевили и переполнили всех наблюдающих, что люди под горой тотчас принялись изливать их в крики, не сводя глаз с могучего питона, кружащегося среди облаков. Воздух вокруг дрожал от обилия сильной духовной энергии, что просачивалась в каждый уголок заповедного леса и кружила среди гор. Яркая вспышка света залила весь лес на один краткий миг, вслед за чем со всех сторон раздались шорохи и движение. Опустив взгляд, Лю Синь увидел, что по лесу бегут тысячи зверей, таких же свободных и переполненных радостью. Задрав головы, они вторили воем и кличем, отвечая Иню и вознося ему почесть. Огромные олени взметали вверх свои копыта; медведи ревели, раскрыв клыкастые пасти; мелкие грызуны прыгали с ветки на ветку, задирая головы, а царские иволги с синим, как небеса оперением, со звонким кличем закружились по спирали вокруг всего огромного тела Иня, празднуя победу и освобождение вместе с ним. Лю Синь и не заметил, как по лицу потекли слёзы, а грудь задрожала от едва сдерживаемых чувств. Подняв взгляд на Тан Цзэмина, он улыбнулся уголками губ, понимая, что не в силах высказать слов благодарности. Теперь стало ясно, зачем Тан Цзэмин зачищал лес, зачем пропадал здесь все дни напролёт и редко когда возвращался в храм. У всех заклинателей, что к этому времени уже восстановили свои духовные силы, ушло немало времени, чтобы восполнить пять чаш для освобождения Иня. Но Тан Цзэмин был единственным, кто владел водным духовным корнем, а потому, должно быть, истратил все силы не раз. Оглядев Тан Цзэмина внимательным взглядом, Лю Синь понял, что тот, казалось, не испытывает ни малейшей усталости, и немало удивился. Наоборот, будто переполнен силой, льющейся через край. Заметив его пристальный взгляд, похожий на чистые весенние воды, Тан Цзэмин мягко улыбнулся и шагнул ближе, когда нечто привлекло всеобщее внимание – парящий питон медленно направлялся к земле. Пролетая мимо, Инь повернул голову, чтобы взглянуть на вершину горы, где стояли люди. Лю Синь склонил голову к плечу, увидев зелёный глаз, похожий на огромный изумруд, в окружении белых инеевых узоров, и восхищённо выдохнул, чувствуя, как сердце грохочет в груди. Облетев свои новые владения три раза, Инь мягко спланировал вниз, чтобы улечься на землю. Его искрящееся тело было столь огромным, что запросто смогло обвить все три горы кольцами. Лю Синю показалось, словно в парящем снегу на голове Иня он уловил небольшой силуэт – но то был лишь миг, спустя который вверх понеслась воздушная волна, вызванная опустившимся громоздким телом. Инь вздохнул, заставив с десяток деревьев перед ним задрожать и стряхнуть с себя заснеженные шапки и пару пискнувших белок. После чего скрыл свои зелёные глаза за веками, будто решил немного вздремнуть и насладиться умиротворением и покоем под солнцем, и медленно стал исчезать, становясь незримым хранителем леса. Видя несущуюся на них волну снега и ветра, Лю Синь чуть отпрянул и поднял руку, чтобы прикрыться. Но за миг до того, как воздушная волна набросилась на вершину, яркая вспышка света, скользнувшая из-за его плеча, вдруг разрослась в огромный купол, покрывший собой весь пик. Налетевшая ударная волна со снегом и ветром разбилась, встретившись с магическим заслоном, и уползла в стороны. Вершину горного пика обдало лишь мягким потоком тёплого ветра, заставив пряди волос Лю Синя едва покачнуться, а подол лунного плаща легко колыхнуться. Печать перед ними искрилась, словно сотканная из тысячи тысяч нитей самого тончайшего инея, складываясь в изысканные узоры. Повернув голову, Лю Синь увидел, что Тан Цзэмин держит руку выставленной вперёд со сложенными в печать пальцами. Глубоко втянув воздух, Лю Синь улыбнулся. Тан Цзэмин сделал движение кистью и резко раскрыл пальцы. Печать тут же с гулом отпрянула от горы и отбила воздушную волну, заставив снег взвиться вверх. Лю Синь ещё не успел разглядеть печать полностью, когда та, исполнив предназначение и встретив волну ветра, разбилась на миллионы частиц. Подобно хрупкому снегу, искрящему в лучах солнца, осколки печати посыпались вниз, мягко планируя как самые настоящие снежные хлопья в безветренный день. На горный пик легла приятная тишина; каждый лицезреющий освобождение Божества был преисполнен восторгом и волнением, чувствуя в груди трепет и дрожь на кончиках пальцев. Мягкий снег кружился в лучах солнца, не потревоженный ветром. Внезапно тишину разрезал тихий скрип. По снегу кто-то быстро бежал. Белый халат полоскался на ветру, пока ноги в таких же сапогах сминали снег, стремительно приближаясь к вершине пика. Лю Синь с шумом втянул в себя воздух, увидев маленького мальчика, выбежавшего на тропу из-за тяжёлых еловых ветвей. – Байян, – выдохнул он, улыбнувшись. Губы мальчика дрогнули, а чистые зелёные глаза наполнились слезами, когда спустя миг он сорвался с места, чтобы всего через несколько шагов влететь в объятия Лю Синя, уже опустившегося на колени. Настоящий, не иллюзорный и тёплый. Байян, наконец-то обретший тело и плоть, жался к нему как настоящий ребёнок, который уже очень давно желал почувствовать чужие объятия. Всегда раньше, когда Байян то и дело тянул к нему руки и цеплялся за его халат в поисках защиты, сердце Лю Синя испытывало жалость от невозможности потянуться в ответ и подарить хоть каплю тепла. Но сейчас, когда Инь наконец-то обрёл свободу, тело и восстановил свою душу, он наконец-то мог воплотить свои желания в жизнь. Лю Синь улыбнулся, поглаживая по спине мальчика, что топтался перед ним и тихо всхлипывал. – Ты сдержал слово! Сдержал ха-ха-ха! Я теперь свободный! – рассмеялся Байян и отстранился от него, чтобы утереть слёзы. – Мм, – мягко кивнул Лю Синь, оглядывая его. – Ты теперь свободен. Свободен, благодаря всем нам, а не только мне. Байян закивал и внезапно наткнулся на тёмный взгляд Тан Цзэмина, что неотрывно следил за ним. Маленький дух вздрогнул, вспомнив его слова: «малыш, вскоре ты порадуешься моей злобе», и испытал желание поблагодарить его. Ведь в самом деле та злоба, с которой Тан Цзэмин дал отпор и уничтожил их врагов, залив его печать кровью, принесла ему освобождение. «Вот только, отчего он глядит на меня так злобно?» – подумал Байян, склонив голову к плечу. А заметив, что взгляд Тан Цзэмина метнулся к его рукам, лежащим на плечах Лю Синя, тут же убрал их и неловко кашлянул. Лю Синь повернул Байяна к себе и тихо шепнул: – Давай же, он ждёт тебя. Байян вздохнул и, немного помедлив, неуверенно повернул голову. Сяо Вэнь стоял чуть поодаль, не сводя с него внимательного напряжённого взгляда. Лю Синь знал, что Сяо Вэнь прибыл сюда один неспроста, и уже давно понял, почему именно он не желал привлекать к этому делу больше людей. Князь мог бы послать сюда несколько десятков тысяч солдат, дабы решить проблему грубой силой в кратчайший срок. Однако в таком случае весть о том, что западный князь желает защитить на этой горе нечто ценное, лишь привлекла бы всеобщее внимание, что было совсем не на руку Сяо Вэню. Лю Синь опустил глаза и подумал о том, что, вероятно, на этой горе скрывалось то же самое нечто, что пытались защитить и духи в горах Сюэ. Нечто, о чём мог знать только ограниченный круг лиц доверенных к этой тайне и никто иной, иначе это сулило бедой всему миру. Божество Жу защищало эти земли несколько веков. А поняв, что в случае беды сил её может быть недостаточно или с её гибелью лес останется без защиты, поместила опасного горного духа на то самое место, что представляло собой ценность и требовало защиты. Но теперь, со смертью Божества Жу и открытием печати, под которой хранилось нечто ценное, Сяо Вэню необходимо было привлечь на свою сторону новое Божество, что в действительности этого мира было не так-то и просто. Лю Синь с волнением взглянул на Сяо Вэня, что стоял, будто ни жив, ни мертв. Словно уже просчитывал планы на случай, если Инь откажет ему. А заставлять Божество силой – сродни самоубийству. Байян, напустив на себя смелый вид, зашагал в сторону князя. А представ перед ним, задрал голову и, набрав полную грудь воздуха, громко с пылом заявил: – Это Божество принимает Западного Правителя! Повисла неловкая тишина, в которой все стоящие люди за спиной Божества переглянулись друг с другом. Лю Синь тихо рассмеялся в кулак, силясь скрыть улыбку за кашлем. По обычаям, клятву о принятии должен был произносить князь, если во время его правления Божество сменяется на другое. И лишь в случае смены князя при Божестве, то могло произнести клятву о принятии нового правителя. Но не наоборот. Байян, будучи никем необученным, никак не мог понять, почему князь перед ним медленно приподнял бровь и не спешит с ответом, и только смотрит на него сверху вниз внимательным взглядом, а его гарпия, склонив голову набок, нравоучительно что-то тихо клокочет. Засопев, Байян вскинул подбородок и крикнул, выглядя напыщенным и сердитым: – Это Божество принимает тебя, понятно?! За его спиной раздались тихие смешки ото всех наблюдающих, на что Байян только сердито топнул ногой. По горе тотчас прошёл тихий гул. – Ой!.. – Байян махнул рукой, тотчас останавливая дрожь земли, и неуверенно посмотрел на Сяо Вэня, поджав губы. Словно не заметив оплошности, Сяо Вэнь медленно опустился перед ним на одно колено и со всей серьёзностью произнёс: – Западный Правитель принимает новообращённое Божество и защитника этого леса и гор. Будет ли оно в ответ верно служить мне и защищать мои тайны? Байян, вмиг растеряв всю напыщенность, посмотрел на него долгим пронзительным взглядом, будто заглядывая в самую душу. Затем, удостоверившись в чистых помыслах этого человека, склонил голову и протянул руку. Ответив этим же жестом, Сяо Вэнь смог вздохнуть лишь тогда, когда их руки сцепились, и согласие Божества просочилось в его разум через ладонь, подтвердив связь. Смотря в зелёные глаза, Сяо Вэнь произнёс: – В ответ я клянусь прийти на подмогу по первому зову, если понадоблюсь. И не стану требовать от тебя того, что может принести тьму в твою душу и ослабить её. Очередной короткий всплеск магии пронёсся по горам, породив тихую дрожь, принеся в сердце западного правителя облегчение.Глава 156. На вершине
13 января 2023 г. в 23:58
Свет свечей в масляных лампах почти растаял с приближающимся рассветом, что уже ложился первыми лучами на подоконник в главном зале, но ещё не добрался до темноты в его глубине.
Вязкая тишина в помещении стояла несколько часов, разбавляемая лишь тихим дыханием.
Каждый обдумывал произнесённое Лю Синем, тяжело переваривая услышанное, и каждый из них не мог найти в себе силы, чтобы поверить в это. Неужели их противником была некая тёмная сущность?
Сяо Вэнь, оперевшись спиной о колонну и скрестив руки на груди, долго сверлил взглядом пол, прежде чем, наконец, прервать молчание:
– Его имя Ци Мо.
Все взгляды в комнате обратились к нему, и тогда он продолжил:
– Он седьмой сын седьмого князя Нижнего Царства, находящегося в подчинении Царя Ямы.
Лю Синь медленно прикрыл глаза, ощущая головокружение от свалившихся новостей, и почти тут же почувствовал руку на своём предплечье. Сидя с ним рядом, Тан Цзэмин спросил:
– Седьмой князь ответственен за судилище, карающее грабителей и клеветников, так какого чёрта его сынок забыл здесь?
Сяо Вэнь отстранился от колонны и ответил:
– Ци Мо появляется в нашем мире раз в несколько десятков лет и устраивает хаос. В последний раз он был здесь двадцать семь лет назад и устроил резню на Востоке – вырезал и сжёг город Аоян всего за одну ночь вместе со всеми жителями и стражей. Гу Юшэнг прибыл со своими солдатами уже на пепелище – от города буквально ничего не осталось всего за несколько часов.
– Но… господин Сяо, почему вы думаете, что это был именно Ци Мо? – спросил Шэнь Фэйсяо, сидя рядом с Чжан Хэцзянем.
Сяо Вэнь пояснил:
– Почерк этих событий весьма схож, поэтому я думаю, что это именно Ци Мо. Тогда, на Востоке, за пару дней до резни в городе Аоян, в соседней провинции был атакован храм Двенадцати Богов. Гу Юшэнг отразил атаку от вторжения неизвестных и отстоял святилище. Но вот спасти город Аоян он не успел. Не удивлюсь, если в ближайшее время мы получим новости о резне где-нибудь неподалёку и о пострадавшем городе. Так Ци Мо отплачивает за своё… сорванное веселье.
Уловив, что от Тан Цзэмина повеяло холодом, Лю Синь осторожно повернул голову и заметил, что дрожащие от бликов света тени отражались в его глазах, делая их чрезвычайно глубокими и тёмными.
На миг скрыв глаза за веками, Тан Цзэмин вновь посмотрел вперёд. За это краткое мгновение тени в его глазах будто растаяли, а лицо было всё таким же спокойным, как и поза, в которой он сидел рядом с ним за столом.
– Мы что, стали предметом чьёго-то веселья? – Напряжённым голосом спросил Чжан Хэцзянь. – Пережили всё это… забавы ради?
Сяо Вэнь выдохнул и не нашёлся с ответом. И Чжэн, подумав немного, сказал:
– Для демонов людские загоны – всё равно, что для нас охота на диких животных – и то и другое нередко совершают ради забавы и развлечения.
– Но как… демоны проникают в наш мир? – вновь спросил Чжан Хэцзянь. – После войны, когда демоны напали на царство людей и проиграли, между нашими мирами был воздвигнут барьер. Низшие демоны и мелкая нечисть нередко пробирается в наш мир, поскольку за столько лет барьер изрядно истончился и появились так называемые кротовые норы, но как через него свободно могут проходить высшие демоны? Это же невозможно! Иначе наше Царство уже давным-давно бы потонуло в крови!
Лю Синь устало выдохнул, потерев лоб:
– Молитвы о зле… куда они попадают? А лучше спросить – к кому именно.
– Чем больше зла в этом мире, – продолжил Сяо Вэнь, – тем мы слабее и тем тоньше барьер между царствами людей и демонов. Граница истончается, вследствие чего тёмные сущности всё лучше и лучше слышат мольбы о зле и находят способы откликнуться на них. Та загадка, с которой так долго мучил тебя Байян, призвана была подвести нас к ответу на это.
Лю Синь встал из-за стола, медленно прошёлся по залу и остановился перед алтарём с золотой чашей. Его глаза отразили пляшущий огонь, когда он неторопливо заговорил:
– Градоначальник желал две вещи: избавиться от оклеветавшей его женщины и вернуть своё положение, которое утратил из-за неё. Полагая, что смерть женщины это выход – он пришёл на порог к храму Жу, чтобы просить об этом, но та, разумеется, будучи светлым Божеством, отказала. И тогда он попросил позволить ему помолиться лишь о возвращении его прежнего положения, и та позволила. Но преисполненный обидой, он никак не мог отделаться от мыслей об убийстве – они всё равно преследовали градоначальника и были столь сильными, что смогли достучаться до демонов прямиком с алтаря Божества. Демоны игривы по своей природе, поэтому, вероятно, заставили градоначальника самого подстроить убийство той женщины и взяли в оплату эту жертву в золотом гробу, пообещав, что взамен вернут ему прежнее положение. Сделка была заключена – демон получил преподнесённую ему жертву и подпитал свои силы. Вот только свою часть сделки он не сдержал, потому что демоны перед людьми обещаний не держат.
– Но за что же Боги наказали Жу? – нахмурился Шэнь Фэйсяо. – Разве это… справедливо?
Лю Синь выдохнул, потерев висок:
– Божество Жу знала, что тот человек вынашивает тёмные помыслы об убийстве, но всё равно пустила его для молитвы. Её подвела доверчивость, таким образом её обманули.
– Тогда… молиться о зле можно в любом храме? – спросил Чжан Хэцзянь, теребя свой кулон с выгравированным на нём Богом.
– Нет, – покачал головой Сяо Вэнь. – При строительстве храмов в них закладывается защита от подобного, иначе этот мир уже давным-давно бы погряз в разрухе. Случай с Божеством Жу это скорее исключение, поскольку само Божество допустило ошибку и косвенно позволило злой молитве унестись со своего алтаря.
– Ох… на нашем Востоке такому не бывать, – медленно протянул Гу Шичэн, покачивая головой словно в трансе. Поймав на себе взгляды всех присутствующих, он улыбнулся и пояснил: – Наше Божество-то никому не помогает. – Нахмурившись, он передёрнул плечами, вспомнив нрав Божества, и сухо кашлянул: – Вообще никому.
Все сидящие в зале скептически посмотрели на него и вскинули бровь, на что Гу Шичэн только пожал плечами.
Сяо Вэнь потёр переносицу и добавил:
– Вы все должны помнить, что договор с демоном – чем бы он вам не сулил: какими бы богатствами, почестями и прочим – всегда обернётся лишь разрушениями и горем. Всегда. Демоны лживы и коварны, и всегда действуют только в своих интересах. Поэтому я прошу вас быть осторожными в своих словах и даже в мыслях.
Мешочек на его поясе задрожал, словно в негодовании.
«Демонов и людей отличает лишь то, в каком царстве они родились. Разве людское племя являет собой сплошной образец добродетели и святости? Среди нас есть убийцы и воры, насильники и лжецы, так с чего ты решил, что жители Нижнего Царства все поголовно злодеи?»
Сяо Вэнь внезапно пошатнулся, уперевшись рукой о колонну и с силой зажмурился, будто от сильного головокружения.
– Вэнь-гэ, – позвал Лю Синь, с волнением глядя на него. – Всё в порядке?
– Да-да… – выдохнул Сяо Вэнь и легонько хлопнул по своей сумке. Распрямившись, он провёл рукой по груди и сказал: – Почти рассвело, так что нужно немного поспать…
– Где эта тварь сейчас? – внезапно спросил Тан Цзэмин, отпивая чай.
Сяо Вэнь покачал головой:
– Цзэмин, отставь месть этому созданию. В этом нет смысла. После своих… туристических увеселений в нашем мире он сразу же возвращается в Нижнее Царство. Великие генералы не раз пытались выследить его и привлечь к ответственности, но всегда терпели неудачи. – Подумав немного, он добавил: – Лишь одному генералу почти удалось однажды поймать его.
– И кому же?
Сяо Вэнь хотел было ответить, глядя в тёмные глаза Тан Цзэмина: «твоему прадеду», но в конечном итоге лишь повторил:
– Не стоит ввязываться в это. Даже с учётом того, что в прошлый раз его едва не поймал один из генералов, трагедии миновать всё равно не удалось – разрушения стали лишь ещё больше в ходе боя с Ци Мо. – Видя всеобщее волнение, он добавил: – В любом случае, он уже вернулся в Подземное Царство и не появится здесь в ближайшие несколько десятков лет.
Все замолчали на некоторое время, после чего Чжан Хэцзянь спросил:
– А что же столица? Неужели за столько лет не нашлось решения для этой проблемы?
Сяо Вэнь открыл и закрыл рот, не зная, что на это ответить. В зале вновь повисла тяжёлая тишина.
Тан Цзэмин медленно выдохнул и встал из-за стола.
– Столице не привыкать закрывать глаза на бедствия в землях империи, – усмехнулся он, поставив в разговоре точку, после чего вышел за дверь.