Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья / Падая в глубокое синее небо

Позже днём в храме было организовано празднество по случаю возрождения нового Божества. Местные жители, не сведущие в магических делах, всё ещё не до конца понимали значения чьей-то Божественности, поскольку уже давным-давно на эту землю не ступала нога какой-либо священной сущности. Далёкие от магии, люди поняли со слов Тан Цзэмина лишь то, что теперь их будет кому защитить, а значит, долгие годы бедствия остались наконец позади, и никто больше не явится в эти горы сеять смерть. Народ возликовал, тотчас решив устроить по этому поводу пышное празднество. Слухи о проснувшемся Божестве распространились со скоростью пожара в сухом лесу, и уже к полудню облетели бóльшую половину Запада. Отовсюду лилась музыка и бурными реками текли разговоры. Жарко горели костры, искрами взмывая к звёздному небу; от огромных чанов во дворе поднимался густой пар, и пахло ароматными специями. Пузатые винные бочки вкатывались и выкатывались через ворота, а во дворе и за пределами храма, куда съехались жители со всех больших и малых поселений в округе, были устроены игрища и разбиты бродячие театры. Байян, до сих пор хранящий в памяти то, как люди с презрением относились к нему, отгоняли и всячески бранили, нерешительно замер в воротах храма, страшась переступать порог. Но тёплая рука в чёрной перчатке, опустившаяся на его плечи, заставила немного успокоиться и черпнуть из этого прикосновения каплю уверенности. Вжав голову в плечи и озираясь по сторонам, он несмело шагнул вперёд. Увидев его, все люди во дворе замерли и с любопытством принялись разглядывать мальчика, который стал их новым Божеством. Мужчины и женщины в нерешительности топтались, не зная, что делать и как подступиться. А их дети, увидев нового мальчишку в своём поселении, с детской непосредственностью потянулись к нему, чтобы пригласить вместе запустить воздушных змей. Стоя на крыльце и держась немного поодаль от общего торжества, Тан Цзэмин оглядывал веселящийся народ, о чём-то раздумывая. Лица северян уже не были столь бледными и изможденными, но всё ещё хранили насторожённость и недоверие, которое никак не могли побороть. И всё же, даже они присоединились к празднеству, а некоторые из них даже проявили участие – попросив разрешения самим приготовить несколько блюд в общем чане. – Цзэмин, – позвал Сяо Вэнь, заметив его, пока прогуливался по ярко освещённому двору. – О чём задумался? Праздник же, скоро вынесут блюда. – Ты знаешь, где в этой провинции самый большой игорный дом? – вместо ответа спросил Тан Цзэмин. Сяо Вэнь нахмурился: – В городе Дуаньдэ, чуть южнее отсюда. Почему ты интересуешься? – Риса всё равно на всех не хватает, – ответил Тан Цзэмин, глядя на двор. – А после празднества накопленные запасы так и вовсе сойдут на нет. Большая часть вырученных денег с охоты ушла на свежее сено для лошадей и материалы для восстановления храма. – Посмотрев на северян, он добавил: – Этим людям предстоит долгий путь до безопасного места и им нужны средства. Сяо Вэнь тут же принял серьёзный вид, взглянув во двор. Тан Цзэмин сказал: – Уже завтра мы должны отбыть в Юньшань, но я буду вынужден остаться. – Что ты намерен делать? – Мне нужны деньги. Крупная сумма, – выдохнул Тан Цзэмин, раздумывая, за сколько дней он вытрясет нужные ему средства из игорного дома в Дуаньдэ. – К чему такие хлопоты? – удивился Сяо Вэнь. – Ты же второй ученик главы ордена и его помощник. Твоего жалования хватит с лихвой на покрытие всех расходов, следует только послать запрос в орден. Тан Цзэмин наотрез отказался: – Я не хочу втягивать орден в свои дела и черпать деньги из его казны. Сяо Вэнь поднял глаза к небу, подумал немного, и предложил: – Тогда, ты можешь просто занять нужную тебе сумму. – И где же? Сяо Вэнь внезапно расплылся в улыбке: – Молодой господин Тан, твой жетон хоть и из нефрита высочайшего качества, но мой – из чистого белого золота. Я всё же князь и владею собственной казной. – Склонив голову, он добавил: – Так что вполне могу обеспечить заём своему другу. Сколько тебе нужно? – Семь миллионов лян. Золотом. Сяо Вэнь округлил глаза. Вскинув потрясённый взгляд на Тан Цзэмина, который смотрел на него, не изменившись в лице, он спросил: – И… зачем же тебе понадобилась такая огромная сумма? – Я отправляю своих людей в Луанъян под временную протекцию градоначальника, по имени Чжу Ханъюй. Впоследствии я отправлю туда ещё многих, но на это мне нужны средства. Помимо этого необходимо решить вопрос с поселением на горе Фэн на границе с Севером, которую мы пересекли в самом начале. Тогда Гу Юшэнгом было заключено соглашение с границей на пять лет. Он обязался поставлять провиант для поселения на горе Фэн. Но не сдержал слово. Он использовал силу этих людей, но в оплату туда не прибыло ни одного обоза с зерном за эти пять лет. Сяо Вэнь смотрел на профиль Тан Цзэмина, выделяющийся на фоне тёмного неба. Дуги чёрных, как смоль бровей, высокая переносица и будто выточенные из камня скулы. Чертами лица он и раньше был столь похож на отца, что Сяо Вэнь из раза в раз ловил себя на их сравнении. А сейчас, услышав планы о помощи брошенным людям – северянам – Сяо Вэнь и вовсе почувствовал дрожь, будто действительно стоял рядом с Тан Цзычэном. Тоска по старому другу сковала сердце, отдавшись под рёбра печалью. Но в один миг образы сына и отца расслоились, и старший из них будто отошёл в тень, растворившись на фоне чёрного неба. Перед ним стоял Тан Цзэмин. Не просто сын погибшего товарища; не ученик и не обычный знакомый. А его друг. Улыбка тронула губы Сяо Вэня, когда он выдохнул и сказал: – Хорошо, Цзэмин. Я готов занять тебе такую сумму. Однако придётся подождать некоторое время, пока деньги прибудут в Луанъян под охраной. Я знаю градоначальника этого города, и понимаю, почему ты доверился именно ему. Я всё устрою. – Распределением средств я займусь сам, но… – Тан Цзэмин нахмурился. – Почему ты так просто готов занять такую сумму? Отвечая на вопрос о сумме денег, Тан Цзэмин не был уверен даже на четверть запрошенного. Однако такое простое согласие вольно невольно заставило его без малого в душе удивиться. Сяо Вэнь выдохнул и прошёлся по крыльцу: – Во-первых, ты мой друг, а во-вторых, ты надёжный человек и заслужил моё доверие в денежных договорах. – Не понял. – Ты забыл? В тот раз, когда я дал тебе пять золотых в Яотине, – широко улыбнулся Сяо Вэнь. – Ты вернул мне их с доплатой, что расценивается в денежно-договорных отношениях, как процент. И даже несмотря на то, что деньги с тебя я брать отказывался, ты всё равно стоял на своём. Тан Цзэмин чуть прищурился, подумав о том, знает ли человек перед ним в действительности, как устроены такие отношения? Словно понимая его сомнения, Сяо Вэнь добавил: – Я довольно часто занимаю крупные суммы денег двору Гу. Так что всё в порядке. – Нахмурившись, он тихо подумал вслух: – Не знаю, правда, с чего они отдают их обратно. Но платят они всегда в срок. – Хорошо, – согласился Тан Цзэмин, кивнув. Сидя на крыльце за круглым столом возле очага со стоящим на нём чайничком, Лю Синь положил голову на предплечье и опёрся о перегородку, наблюдая за местными жителями во дворе. Байлинь рядом с ним тихо дремал, что-то клёкоча, и изредка просыпался, чтобы съесть ещё кусочек песочного лотосового печенья, которыми его кормил Лю Синь. Маленький северянин, держа в одной руке куриную ножку, а во второй – жирный шмат кабанятины, по очереди откусывал от них большие куски и с довольным видом пережевывал, набив щеки и блестя глазами. Седовласый старик рядом с ним то и дело норовил подсунуть внуку несколько булочек на пару, на что мальчишка лишь откусывал куски ещё больше и с довольным ворчанием пережевывал, лучась радостью. Вспомнив о том, как Тан Цзэмин любил мясо и ценил такие моменты, ведь из-за их бедного состояния ему редко удавалось полакомиться им, Лю Синь искренне пожалел, что неспособен приготовить несколько его любимых блюд, чтобы порадовать его в этот вечер и отблагодарить за всё, что он сделал. Несмотря на то, что сами заклинатели остались без гроша в кармане, а жители поселения также не располагали ни силами, ни средствами прокормить всех новоприбывших, в последние дни обитатели храма не испытывали чувство голода и ели вдоволь, поправляясь и залечивая раны. Вырученных денег с пойманной Тан Цзэмином дичи хватило, чтобы обменять её в Тайчжане на рис, сено и материалы, вследствие чего храм встал на ноги гораздо быстрее, чем предполагалось. – Мастер Лю, – сказал подошедший вместе с Чжан Хэцзянем Шэнь Фэйсяо. – Мы уже привезли нашу карету из Тайчжаня, которую оставили на постоялом дворе в прошлый раз. Лю Синь кивнул, разливая горячий чай в три пиалы. – Хорошо. Здесь мы закончили, так что пора возвращаться в орден. Должно быть, глава Цзян уже места себе не находит от волнения. Шэнь Фэйсяо опустился за стол и улыбнулся, принимая протянутую ему пиалу: – Цзэмин уже отчитался перед учителем. – Правда? – вскинул брови Лю Синь. – Да, сразу же, как разобрался с делами, он известил его о скором прибытии. Несколько женщин, готовящих на кухне, вынесли с десяток блюд и заставили столы. Опустив взгляд, Шэнь Фэйсяо сглотнул слюну, оглядев перед собой блюда с запеченной рыбой в хлопьях красного перца, зажаренные свиные ребрышки в кисло-сладком соусе и соевый творог по-сычуаньски, обжаренный с фаршем и перцем в остром соусе. Блюда прибывали и прибывали, заставляя стол также тарелками с песочным печеньем в виде цветов, ароматными супами трёх видов, хрустящими ледяными грибами и сгущённым тофу, посыпанным жареным ароматным арахисом. Увидев, что Чжан Хэцзянь чем-то озадачен, сидя с мрачным видом, Лю Синь спросил: – Тебя что-то беспокоит? – Мастер, вы сказали, что здесь мы закончили, но как же те огненные твари? Они до сих пор там, где-то в лесу. Я пытался выследить их в эти несколько дней, но, кажется, они нашли себе пристанище где-то на вершине отвесной скалы. Можем ли мы задержаться здесь ещё на пару дней, чтобы я прикончил их? Лю Синь глубоко вздохнул и на выдохе ответил: – Не нужно их трогать. – Но мастер Лю, это ведь демонические звери, – возразил Чжан Хэцзянь. – Это просто звери, – понимающе улыбнулся Лю Синь. – Хищники, как и любые другие. Их ведут лишь инстинкты, а науськивал злой хозяин, как и любого другого пса. Убить их – это всё равно, что вырезать обычную стаю животных. Тигров или волков. Эти звери ведь тоже пожирают немало людей. Но значит ли это, что наш мир должен вырвать это звено из цепи? Шэнь Фэйсяо неуверенно проговорил, почёсывая нос: – Но те твари ведь… такие уродливые. Один их вид может напугать до смерти. Лю Синь оглянулся и внезапно наткнулся ищущим взглядом на ползущего круглого жука, который толкал задними лапками кругляш грязи. Подхватив его под панцирь и положив на раскрытую ладонь, Лю Синь обернулся вместе с ним и продемонстрировал. – Фу! Это же жук-вонючка! – воскликнул Шэнь Фэйсяо и отстранился, прикрывшись душистым платком. Рогатый жук на ладони Лю Синя замер, широко расставив лапки, точно не мог понять, где внезапно оказался и куда подевался его кругляш. – Гляди, – улыбнулся Лю Синь. – Разве стоит ли убивать подобных существ только потому, что они дурно пахнут или имеют неприглядный для нас облик? Шэнь Фэйсяо, немного раздумав, отрицательно покачал головой. Чжан Хэцзянь также неуверенно кивнул, выражая согласие с мастером. Дождавшись реакции учеников, Лю Синь улыбнулся и отпустил жука на пол рядом с его кругляшом. Потоптавшись на месте, тот тряхнул своим маленьким тельцем и поспешил по своим жучьим делам, резво перебирая лапками и толкая ком грязи. Подхватив палочки, Шэнь Фэйсяо с улыбкой спросил: – Мастер, вы так любите животных, но, может, хотя бы рыбу попробуете? – Я не ем мясо. Никогда и ничьё, – покачал головой Лю Синь. – Как же можно отказываться от таких блюд?.. – удивился Шэнь Фэйсяо, искренне не понимая. – От одного только запаха слюнки текут! Лю Синь, сделав глоток чая, ответил: – Я долго раздумывал над природой своих предпочтений. И пришёл к выводу, что для меня съесть какого-то зверя – попросту невозможно. Одна из трёх человеческих душ имеет звериное начало. В этом мире есть хищники, а есть травоядные. Я, вероятно, принадлежу ко вторым. Ведь нельзя же заставить волка есть одну только траву, а антилопу – есть мясо? Должно быть, моя звериная душа – это хомяк, – рассмеялся он. Увидев непонимание на лице Шэнь Фэйсяо, Лю Синь пояснил: – Взять, к примеру, Сяо Вэня и Байлиня. – Повернувшись к гарпии, он обхватил мощный птичий клюв пальцами и мягко покачал из стороны в сторону: – Скольких воробьёв ты уже поймал этим утром? При этих словах глаза Байлиня хищно загорелись. Заскакав на месте и стуча массивными когтями, он словно восклицал, находясь в предвкушении. Воробьи! Воробьи! Воробьи! После чего взмахнул крыльями и взмыл в небо, судя по всему, решив поохотиться. Лю Синь продолжил, посмотрев на учеников: – Одна из составляющих души моего друга имеет одну природу с его чжаньшоу. Они – хищники, и тут уж ничего не поделаешь. Шэнь Фэйсяо опустил голову и медленно отложил палочки. – Мой… мой чжаньшоу не хищный зверь. Он очень маленький и слабый, ест только семечки и росу. Я… «Не хищный боевой зверь?» – удивился Лю Синь в душе. Чжаньшоу были боевыми зверями – в подавляющем своём большинстве свирепыми хищниками, с острыми зубами и когтями, способными стать оружием на поле боя и взаимодействовать со своим человеком для победы над врагом. Но не хищный зверь? Подобное было большой редкостью. – Я… – ещё более растерянно проговорил Шэнь Фэйсяо. Поняв, что его слова взволновали ученика, Лю Синь поспешил исправиться: – Фэйсяо, ты не обязан меня слушать. Я не… – Нет, нет. Я просто… – Шэнь Фэйсяо потёр висок и вдруг, распахнув глаза, будто вспомнив что-то важное, тотчас подскочил и со всех ног бросился внутрь храма. Чжан Хэцзянь поспешил вслед за ним. Влетев на кухню, затянутую паром, Шэнь Фэйсяо крикнул: – Тётушка, постойте! Тучная широкоплечая женщина оглянулась, держа в одной руке топор, а в другой – белого гуся. – Не надо, отдайте его мне! – Подбежал к ней Шэнь Фэйсяо, осторожно схватив птицу. – Это… Это мой гусь. Женщина почесала щёку и неуверенно спросила, нахмурив густые брови: – Молодой господин желает сам приготовить его? – Кря! – гусь замахал красными лапами, вытянув шею и пытаясь добраться до кунжутных семян, лежащих прямо перед ним на столе. – Нет-нет, – нервно улыбнулся Шэнь Фэйсяо, поглаживая птицу по голове. – Просто теперь это мой гусь. Развернувшись к выходу, парень затормозил на один шаг и подхватил миску с кунжутом. Сидя на крыльце и увидев Шэнь Фэйсяо с гусём и широкой улыбкой, Лю Синь облегчённо выдохнул и приподнял уголки губ. Однако улыбка тотчас пропала с лица, когда сбоку раздался голос: – Господин Лю. Обернувшись, Лю Синь увидел И Чжэна и Гу Шичэна, на чьём лице играла вежливая улыбка. Песчаная пума рядом дёрнула ухом, не сводя с него пристального взгляда. Выдохнув, Лю Синь решил не портить прекрасный вечер резкими высказываниями, а потому ответил на просьбу во взгляде парня жестом, пригласив сесть. В конце концов, этот праздничный стол был рассчитан для всех, и вскоре вся их разношёрстная компания должна была собраться за ним этим вечером. И Чжэн и Гу Шичэн опустились напротив. – Господин Лю, хоть мой дядя и был полон недоверия и навредил вам, это не значит, что между кланом Гу и вами непременно должна быть вражда, – сказал Гу Шичэн, положив руку на голову пуме, которая принюхивалась к песочному печенью в форме лотоса. – Я не имею никаких дел с кланом Гу, – ответил Лю Синь и отпил чай, – и не могу иметь из-за своего низкого происхождения. Я простой мастер ордена Юньшань и ничего более. Гу Шичэн улыбнулся и опустил взгляд на чайную чашу. За долгие годы обучения у мудрецов клана Гу, он почерпнул многое. В особенности способность различать возможности людей: видеть, в ком есть стержень, а в ком – нет. А потому был уверен, что человек перед ним находился под гнётом своего прошлого во мраке лишь до поры до времени. Но каждая ночь рано или поздно заканчивается, показывая наружу истинное положение дел. – Я не хочу совершать ошибок моего дяди, – произнёс Гу Шичэн, подняв взгляд. – Уверен, рано или поздно вы и клан Гу найдёте точки соприкосновения во многих вопросах. Лю Синь усмехнулся и на миг прикрыл глаза, прежде чем ответить: – Уж не навязывает ли мне дружбу молодой господин Гу? – Я говорю с вами как возможный союзник. И в перспективе как друг. Гу Шичэн говорил вежливым размеренным голосом. И Лю Синь не нашёл в себе сил вызвериться так, как хотелось в душе, чтобы не разрушать праздничную атмосферу вокруг и не грубить молодому главе. Смотря на Гу Шичэна, он видел в нём лишь неопытность и простодушие. Однако стоило ему только поднять взгляд, как на краткий миг в глубине глазах напротив он увидел несвойственную его внешнему облику мудрость. – Я отвык от светских бесед за эти пять лет, поэтому позвольте мне повторить прямо, – сказал Лю Синь, открыто смотря на мужчину напротив. – Я не стану помогать вам в поисках главы вашего клана Гу. Уголки губ Гу Шичэна приподнялись в полуулыбке, когда он сказал: – Я понимаю это. И больше о подобном просить не намерен. Проведя с вами всеми несколько дней, я осознал: чтобы справиться со своими проблемами, я должен стать сильнее и самостоятельней. А потому продолжу поиски своего дяди своими силами. Скосив глаза, Лю Синь увидел, как пума бьёт пол хвостом, в надежде заполучить печенье. Гу Шичэн и И Чжэн уже собирались подняться, когда он вдруг добавил: – Молодой господин Гу, примите от меня один совет. – Да? Внимательно посмотрев на него, Лю Синь продолжил: – Не следует рассказывать о прошлом своей семьи первым встречным. Будь моё сердце озлоблено и будь я преисполнен намерений отомстить, я бы воспользовался этим знанием и ударил в самое сердце клана Гу, разрушив его изнутри. На мгновение в глазах Гу Шичэна мелькнуло волнение, но тотчас растаяло, когда он улыбнулся: – Но вы ведь не такой человек, и я это знаю. – И откуда же такая уверенность? – Иначе бы мой дядя не велел мне обратиться к вам за помощью в трудную минуту. «Наивный глупец» – выдохнул Лю Синь про себя и покачал головой. Внезапно один из костров во дворе вспыхнул, породив треск углей. Воспользовавшись тем, что его собеседники отвлеклись на мгновение, Лю Синь протянул руку и скормил пуме лотосовое печенье. – О! – раздался громкий голос. – Вы, наконец, решили свои дела? Сяо Вэнь, держа в руке пузатый кувшин с вином, похлопал Гу Шичэна по плечу и опустился рядом. Шэнь Фэйсяо и Чжан Хэцзянь также заняли свои места. Вернувшийся вместе со всеми Тан Цзэмин сел рядом с Лю Синем и откинулся на перегородку. Запах хвои, железа и едва различимый аромат зимних цветов поплыл по воздуху, ненавязчиво выделяясь на фоне запаха блюд и горящих костров. Лю Синь и не заметил, насколько был напряжён всё это время. – Нет у нас никаких дел, – усмехнулся он в ответ на вопрос друга. – Ай-яя! Да ладно тебе, ха-ха-ха! – покачал головой Сяо Вэнь. – Вот, выпей лучше и улыбнись! Всё наконец-то закончилось! Выглядел он навеселе, сбросив со своих плеч тяжёлый груз неизвестности и страха перед освободившимся Божеством. А потому весь день сиял улыбкой и распивал вино, веселясь вместе с жителями. Поняв это, Гу Шичэн улыбнулся и сказал: – Вэнь-гэ так переживал последние дни, отрадно видеть, что ваши переживания унеслись вместе с ветром. Всё закончилось благополучно. – Конечно! Знал бы ты, в каком ужасе я был, когда узнал, что печать едва не разрушилась в ту ночь! Я едва чувств не лишился, ха-ха-ха! – Посмотрев на Лю Синя, он вдруг озадаченно спросил: – Кстати, а как же так вышло? Почему изгнанники внезапно решили открыть печать раньше? – Что? – вскинул Лю Синь бровь. – Ты ведь сам велел мне начать действовать. Сяо Вэнь ошеломлённо заморгал, глядя на него во все глаза. – Ч-чего? Когда это я говорил подобное? Расправив плечи, Лю Синь прочистил горло и с выражением крайней уверенности пояснил: – Ты дал мне знак действовать на Призрачной встрече. Я сразу всё понял. Поэтому спровоцировал Гун Шу отрыть печать раньше. Лю Синь, выглядя абсолютно уверенным, отпил чай, не замечая, что над столом образовалась странная тишина. Как и во дворе. Сяо Вэнь, задохнувшись от обвинения, ткнул в него пальцем и воскликнул: – Я имел в виду, чтобы ты не дёргался и спокойно сидел на заднице в кои-то веки, дожидаясь спасения! А ты вместо этого разрушил половину горы? Моргнув, Лю Синь наконец заметил, что все за столом пристально смотрят на него будто учителя на провинившегося ученика; а гвардейцы, сидящие за длинным столом во дворе, все как один оторвались от своих блюд и повернули головы в его сторону, выражая изумление, ведь они-то последовали за ним именно из-за его слов о том, что всё это был план их генерала. Лю Синь, чьё лицо словно задеревенело, и по-прежнему было преисполнено уверенностью, заявил, не собираясь мириться со своей неправотой: – Нет. Казалось, не будь вокруг них столько людей и прикованных к ним глаз, Сяо Вэнь уже принялся биться головой о столешницу. Запыхтев и раскрасневшись словно глиняный чайничек, он разразился новой тирадой, замахав пиалой с вином: – То есть ты, руководствуясь тем моим кивком, принял решение напасть изнутри? Бесстыжий! Разве я похож на того, кто заставил бы своего друга действовать в одиночку и бороться с сотней противников? Лю Синь тихо цыкнул на него и сказал, не зная, куда себя деть от всеобщего внимания: – А я почем знал? Я думал, это знак! Все военные ведь так и действуют – подают друг другу знаки в патовых ситуациях, чтобы найти из них выход. Я много книг об этом прочёл. Чжан Хэцзянь удивлённо спросил, воспользовавшись тем, что Сяо Вэнь смолк, будто оцепенел от ошеломления: – Господин Лю, вы действительно учились военному искусству по книгам? Сухо кашлянув, Лю Синь ответил: – Не только. Придя в себя, Сяо Вэнь перевёл дух и сказал: – На самом деле, всё верно. Военные часто используют шифры, чтобы донести информацию, понятную только своим. Посмотрев на Лю Синя, он вдруг вспыхнул глазами и сказал: – Нам тоже нужен свой шифр. Как насчёт строчек из стихотворений? Задумавшись ненадолго, Лю Синь произнёс: – Коршуны пируют день и ночь. Сяо Вэнь щёлкнул пальцами: – Строка из стихотворения «Бой южнее Великой стены¹». Значит, через него можно передать примерное местоположение противника. А если постараться, то и намекнуть на того, кто виноват в заварушке. Лю Синь одобрительно кивнул. – Я тоже попробую! – похлопав себя по груди, воскликнул Шэнь Фэйсяо и продекламировал: – Бегут облака отдыхать после знойного дня, стремительных птиц улетела последняя стая. Гу Шичэн быстро произнёс, выкинув руку вперёд, чтобы успеть первым: – «Одиноко сижу на горе». Ты указываешь на своё местоположение – видишь горы перед собой. Шэнь Фэйсяо широко улыбнулся и радостно закивал. За столом зазвенел смех, оседая на сердце у каждого. Вино щедро полилось из кувшинов по медным чашам, выплёскиваясь через край. Ночь опустилась на землю, и в тёмное небо взмыли десятки небесных фонарей, кружась вокруг огромных воздушных змеев на фоне мириад ярких звёзд. Раззадоренный игрой, Шэнь Фэйсяо крикнул после нескольких раундов: – Цзэмин! Теперь твоя очередь! Тан Цзэмин, откинувшись на балку позади себя, долго молчал, будто не собираясь отвечать. И когда Шэнь Фэйсяо уже было собирался вновь просить мастера Лю поучаствовать, тот вдруг медленно проговорил: – Когда солнце взойдёт, алый клён запоёт. Все погрузились в раздумья. Этим вечером за столом звучало множество различных стихотворений, чьи строки были довольно известны и узнаваемы. Но никто из присутствующих никак не мог вспомнить, кому именно принадлежат эти строки. Сдавшись, Лю Синь сказал, повернув голову: – Боюсь, господин Тан задал для нас всех слишком сложную задачку. Нам её не решить, вино затуманило разум даже Вэнь-гэ, который всегда держит в уме тысячи стихотворений. Тан Цзэмин, будто очнувшись, повернул голову к Лю Синю и вскинул уголок губ: – Я не вкладывал в эти строки смысл. Ты же знаешь, я не так уж начитан. Просто мне тоже захотелось поучаствовать. Лю Синь кивнул и улыбнулся. Северяне, сидящие во дворе среди веселящихся людей, тем временем медленно обернулись. Поленья в костре подломились, подняв к небу столп алых искр.

༄ ༄ ༄

Следующим утром Лю Синь решил прогуляться по окрестностям перед приближающимся отъездом. Уже к полудню они должны были направиться в Юньшань. К воротам храма стянулось всё поселение, чтобы выказать благодарность и проводить их в добрый путь. Услышав топот за спиной, Лю Синь обернулся, стоя у небольшого ручейка во дворе. Подбежав к нему, Байян произнёс, задрав голову: – Синеглазый сказал… вы уезжаете? – Мм, – кивнул Лю Синь и присел перед ним на колено. А увидев, что глаза Байяна чуть потускнели, наполнившись грустью, ободряюще улыбнулся: – Юньшань не так уж и далеко отсюда. Когда окрепнешь, можешь навещать меня. Или же я по пути на задания буду останавливаться здесь. – Правда? – вскинулся Байян, просветлев взглядом. Лю Синь кивнул и, улыбнувшись, напомнил: – Ты должен следовать по пути праведности, помни это. – Блеснув глазами, он предрёк, глядя на Божество: – Иначе в следующий свой визит я явлюсь сюда, чтобы схватить тебя. Байян засопел: – Я буду следовать по пути праведности. Но… – стушевался он. – Тяжело будет одному. – У тебя есть целое поселение, которое ты должен защищать. Они могут многому научить тебя. – А на вашем этом хребте есть своё Божество? – Нет, боюсь, нет. – Вспомнив что-то, Лю Синь добавил: – Но говорят, у нас водятся лесные феи. Те ещё проказницы и любят воровать чужую одежду, когда кто-то приходит на горячие источники. Однажды они даже стащили мой верхний халат и пару сапог, – брови Лю Синя дёрнулись к переносице. – Второе моё обличие проспит некоторое время. Но когда-нибудь я обязательно окрепну и смогу парить над всем Западом! – уверенно заявил Байян, хлопнув в грудь. – А если я прилечу на Тяньцзинь, все феи-проказницы обделаются и не будут больше безобразничать! – Хо-хо-о… – протянул кто-то со стороны храма. Повернув голову, Байян и Лю Синь тотчас наткнулись глазами на девушку, стоящую на вершине лестницы у главного входа и уперевшую руки в бока. – Кто это тут выражается столь грязными словами? – спросила Ань Цзяо, глядя на Байяна сверху вниз. Лицо Байяна тем временем побледнело и позеленело в доли секунды. Глаза наполнились недоверием и жаром, будто бы он, будучи простым мальчиком, увидел призрака. – Это… Она так похожа на…на… – запнулся он. Ань Цзяо, вскинув бровь и держа в руке ветвь персикового дерева, махнула ей и указала на мальчика пальцем: – Мелкий бесстыдник! Думаешь, раз ты теперь Божество, так не должен следовать правилам? Это территория храма, так что следует вести себя здесь прилично! Губы Байяна поджались, а вся растерянность мигом сменилась на желание вступить в спор, чтобы хоть немного выплеснуть возникший внутри жар, что распирал грудь и пережимал горло: – Ты! Девка!.. Да как ты!.. – Хо-о? Ань Цзяо, слетев со ступеней в мгновение ока, подхватила Байяна под мышку, будто разбушевавшегося щенка. Не обращая внимания на его крики и попытки вырваться, она поклонилась Лю Синю с благодарной улыбкой и, развернувшись, направилась в сторону вспаханных лунок, рядом с которыми лежало несколько зелёных саженцев персиковых деревьев. – Капризный мальчишка вроде тебя должен быть наказан. Поможешь посадить мне деревья. Пора оживить этот храм. – Ты!.. Глядя на барахтающегося в чужой хватке Байяна и на мурлыкающую себе под нос какую-то весёлую песню Ань Цзяо, Лю Синь широко улыбнулся им вслед. Должно быть, уже через пару лет территорию храма заполонят персиковые деревья, чьи пышные шапки будут похожи на кучерявые белые облака, плывущие по мирному небу над этой землёй. С играющей на губах улыбкой Лю Синь развернулся к Тан Цзэмину, идущему ему навстречу. Бросив ещё один взгляд в сторону мальчика и девушки, он выдохнул: – Говорят, осколки души погибшего Божества Жу возрождаются только в животных и деревьях в этих горах. Но если найдут чистую достойную душу, могут выбрать её своим новым пристанищем. Затем завёл руки за спину и развернулся. Но остановился, сделав всего пару шагов, услышав вопрос Тан Цзэмина: – Мастер Лю, мы кое о чём договаривались, ты не забыл? Лю Синь оглянулся, вскинув брови. Чжан Хэцзянь сгрузил последние вещи в повозку и вскочил на своего коня. – Уф, на улице такая жара, так что я лучше поеду в повозке, чтобы не обгореть. Чжан Хэцзянь прыснул: – Не выкручивайся. Ты просто хочешь играть со своим гусём всю дорогу. – Кря! – Ну и что? – вскинул нос Шэнь Фэйсяо. – Мы прибудем в Юньшань через пару дней, так что времени развлекаться у меня там не будет. – Кря! Сяо Вэнь отчего-то был мрачен, с самого утра не находя себе места. Даже на заданные вопросы он отвечал через раз, будто его что-то тревожило. Гвардейцы уехали ещё ранним утром, получив указания князя и несколько писем для княжеского двора. А вслед за ними, распрощавшись, отбыли Гу Шичэн и И Чжэн, решив вернуться к своему отряду и поискам главы Гу. Увидев две фигуры, идущие по тропинке в их сторону, Шэнь Фэйсяо махнул рукой: – Мастер Лю! Составите мне компанию в мацзян²? Я купил корзинку фиников и ломтики яблок в мёде! Лю Синь и Тан Цзэмин подошли ближе. Но не успел никто из них сказать и слова, как Сяо Вэнь тут же выпалил: – Я поеду с вами до Цзянаня. Заметив, что Сяо Вэнь вновь отошёл к карете, принявшись складывать вещи, Лю Синь лишь кивнул: – Хорошо. – Мастер Лю, скорей залезайте. Нам уже пора, ха-ха! Оглядев всю компанию, Лю Синь произнёс: – Мы не поедем с вами. Яркая улыбка Шэнь Фэйсяо тут же слетела с губ, а лицо сделалось бледным. Спрыгнув с кареты, он подбежал к двум молодым мужчинам, держа гуся под мышкой, и, вглядываясь в лицо каждого, сказал севшим голосом: – Вы решили покинуть орден?.. Лю Синь открыл рот, но тут же был перебит учеником, который выпалил: – Почему вы хотите уйти из ордена, мастер? Там же безопасно и… и мы там… – Шэнь Фэйсяо глубоко задышал, чувствуя давление, подкатившее к горлу. Метнув влажный распахнутый взгляд в Тан Цзэмина, он воскликнул: – А ты! Ты ученик главы ордена, смеешь вот так предать нашего учителя!? Чувствуя, что из глаз вот-вот хлынут слёзы, Шэнь Фэйсяо крепче прижал к себе белого гуся, не желая мириться с подобным. Внезапно ощутив тёплую руку на своём плече, он с силой зажмурился. Чуть наклонив голову, Лю Синь с мягкой улыбкой сказал: – Мы и не собирались покидать орден. Просто решили немного попутешествовать, так что пойдём в Юньшань пешим ходом. Прибудем туда позже вас всего на пару дней. – Ну и чего ты разнылся? – потёр Тан Цзэмин переносицу. – По возвращении я займусь твоими тренировками. Вскинув голову, Шэнь Фэйсяо спросил, внимательно вглядываясь в их лица: – Правда, не уйдёте? – Там ведь его любимая черепаха, – усмехнулся Тан Цзэмин. – Думаешь, он решит покинуть орден без неё? Только услышав это – Шэнь Фэйсяо тот час успокоился. В самом деле, кто из окружения мастера не знал, насколько он любит свою большую зелёную черепаху? – Хорошо, – кивнул он, – тогда увидимся в ордене через несколько дней. – Мм, – кивнул Лю Синь. – Мы оставим вам лошадей. Внезапно подошедший Сяо Вэнь, выглядящий всё таким же напряжённым, быстро всучил в руки Лю Синя несколько бумажных свёртков с маньтоу, корзинку яблок и мешочек со специями. – Увидимся в Цзянане, – сказал он только и, стремительно вернувшись к карете, юркнул внутрь. Двое мужчин следили за удаляющейся повозкой до тех пор, пока та не минула поворот на дороге, скрывшись за деревьями. Медленно бредя по лесу рука об руку с Тан Цзэмином, Лю Синь поднял лицо к солнечным лучам, пробивающимся сквозь ветви, и глубоко вдохнул полной грудью. Духовная энергия Божества, отныне охраняющего эти горы, казалось, заполнила собой всё пространство, даря умиротворение каждому обитателю и путешественнику. _________________ 1. Стихотворения авторства Ли Бо «Бой южнее Великой стены», «Одиноко сижу на горе Цзинтиншань». 2. 麻将 (májiàng) – игра в кости.