Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья / Падая в глубокое синее небо

Вечерний Цзянань пестрил огнями и красками. Вверх взмывали десятки небесных красных и жёлтых фонарей, а улицы города казались золотыми реками, по которым сновали шумные толпы. Лю Синь с восхищением глядел на большой город с высоты птичьего полёта, желая рассмотреть каждый его уголок. Заметив его интерес, Тан Цзэмин специально замедлился над Цзянанем, дав ему возможность полюбоваться видом, прежде чем направить меч снова вверх – к горам. Едва они миновали туманный барьер, Лю Синь увидел, что их орден, как оказалось, пестрил красками не меньше города под горой. Но здесь, в отличие от Цзянаня, царила магия. Она витала в воздухе, стелилась по земле и кружила меж ветвей деревьев вместе с золотыми светлячками. Оглядывая тропы и горящие фонари, порхающие над каменными мостовыми, Лю Синь удивился: всегда ли улицы их ордена были столь ярко освещены или же путешествие вернуло ему ощущение жизни? Плавно снизив высоту, Тан Цзэмин остановился перед массивными воротами в орден, поскольку правила запрещали полёты в его пределах. Спрыгнув, оба миновали ворота и совсем скоро дошли до главной площади, где к ним навстречу, едва увидев, поспешил какой-то ученик, держа в руках кипу свитков. Только при его приближении Лю Синь понял, что тот был одним из младших учеников, прислуживающих в павильоне Луцзао. – Господин Тан! Господин Тан! – запыхавшись, позвал ученик. – Глава Цзян велел передать, чтобы по возвращении первым делом вы нанесли визит в главный павильон. – Я понял, – кивнул Тан Цзэмин. – Ступай. Младший ученик поклонился и убежал по другим делам, на ходу поправляя свитки. Лю Синь оглянулся по сторонам и заметил, что обстановка в ордене была несколько странной. В воздухе едва уловимо сгустилось напряжение, а вокруг то и дело встречались небольшие компании заклинателей, обсуждающих что-то с волнением на лицах. Повернув голову, Лю Синь пригляделся и увидел, что в здании Лучезарного павильона ярко горели окна – все палаты были заняты. – Идём, – позвал Тан Цзэмин. Лю Синь машинально кивнул и пошёл следом, прижимая к себе спящего щенка. Но едва только они приблизились ко входу в павильон Лузцао, Тан Цзэмин взошёл на ступень, а Лю Синь отшатнулся – скрестившись, перед ним сомкнулись два копья в руках стражей и создали магический щит. – Мастерам запрещено самовольно входить в павильон Луцзао без особого распоряжения, – прохладно заявил тот, что был справа. Лю Синь в недоумении сделал шаг назад. Но спустя миг опомнился и вновь принял бесстрастный вид, кивнув на слова стражей. В самом деле, с чего он решил, что может свободно входить в главное место в ордене, где заседали старейшины и глава? – У вас есть разрешение? – более вежливо спросил второй. Тан Цзэмин сошёл с лестницы, свёл брови к переносице и сказал: – Пропустите. Два стража враз ответили, ещё больше расправив плечи: – По правилам, разрешение должно быть выдано главой или одним из старейшин. Господин Тан не… Тан Цзэмин чуть опустил голову, впившись взглядом в стражей. От вмиг потяжелевшей атмосферы даже Лю Синю стало не по себе, а два парня и вовсе вздрогнули и отступили на шаг, борясь с желанием вжать головы в плечи. Полыхнув злыми глазами, Тан Цзэмин, казалось, уже готов был схватить их за шкирку и хорошенько встряхнуть. Но Лю Синь, в полной мере осознав, что они прибыли в орден, где правила были не на последнем месте, произнёс: – Господин Тан, не нужно. Тан Цзэмин обернулся на него с недоумением в глазах, нахмурив брови. То ли кивнув, то ли склонив голову, Лю Синь спокойно сказал: – Правила – есть правила. К тому же мне незачем появляться там. Я направлюсь в свой павильон. – Указав глазами на спящего у него за пазухой щенка, он тихо добавил: – Если пожелаете, после можете заглянуть. Глаза Тан Цзэмина чуть прищурились, глядя, как тот развернулся и неторопливо направился по тропе. Два стража облегчённо выдохнули, но тут же напряглись и сделали ещё один шаг назад, когда Тан Цзэмин метнул в них мрачный взгляд. Неожиданно двери павильона Луцзао приоткрылись, и наружу выскользнул ученик. Шепнув что-то стражам, он тут же направился обратно. Правый страж вдруг прочистил горло и громко объявил: – Мастер Лю может войти. Лю Синь оглянулся, удивлённо вскинув брови. Зал Луцзао был неожиданно ярко освещён. Обычно здесь царил полумрак, и единственным источником света были большие очаги с духовным огнём. Но сейчас к ним прибавились и парящие фонари под высоким сводом. Помещение было окутано в приятный тёплый свет, а витающие запахи крепкого чая наводили на мысли о том, что старейшины провели здесь немало времени за последние дни. Перед ступенями стоял небольшой низкий стол, за которым восседали глава ордена и старейшина Ци. Увидев своего ученика, Цзян Фэйсин радостно улыбнулся: – Вы наконец-то вернулись! Ваше путешествие было весьма утомительным и наполненным новыми знаниями, я полагаю? Тан Цзэмин чуть поклонился и обменялся приветствиями с учителем. Глядя на добродушное и немного уставшее лицо главы ордена, Лю Синь облегчённо вздохнул и перевёл взгляд на старейшину Ци. Прищурившись, тот оглядывал его снизу вверх цепким ледяным взглядом и поглаживал длинную бороду. Лю Синь на миг прикрыл глаза, подавив в себе желание вздрогнуть. В этом длительном путешествии он успел немного позабыть, что старейшина в совершенстве владел мастерством наводить страху одним только взглядом. Тихо кашлянув, Лю Синь прижал к груди вторую руку, сделав вид, что просто держит их скрещенными под плащом. Внезапно двери в зал с грохотом распахнулись. Источая собой жизнерадостность и нескрываемый восторг от возвращения домой, свежий и отдохнувший Шэнь Фэйсяо, в одном из своих лучших нарядов, громко позвал: – Учитель! Мы наконец-то вернулись! Ха-ха-ха! Смотри, я привёз тебе из путешествия подар… Что-о-о-о!? – вытянул он лицо, едва увидев, кто стоит у подножия лестницы. Не веря своим глазам, Шэнь Фэйсяо быстро подбежал к ним и перевёл осоловелый взгляд с одного на другого. – К-как это вы оказались в ордене раньше нас?! Разве вы не должны были прибыть на пару дней позже? Лю Синь приподнял уголки губ и собирался ответить, когда Тан Цзэмин сказал первым: – Мы просто побоялись, что ты припишешь всю славу и заслуги себе, так что поспешили сюда первыми, чтобы опередить тебя. Шэнь Фэйсяо запыхтел и подскочил к нему с намерением пнуть. Глядя на учеников и мастера, который как бы ни старался, никак не мог скрыть улыбку с лица, Цзян Фэйсин с облегчением вздохнул: – Путешествие пошло вам на пользу. – Учитель! – вновь позвал Шэнь Фэйсяо и указал на коробки, что уже закончили таскать младшие ученики. – Из этого путешествия я привёз тебе несколько подарков! Взглянув на пирамидки увесистых свёртков и коробок, Цзян Фэйсин расплылся в улыбке и подошёл к сияющему ученику. Шэнь Фэйсяо был падок на денежные растраты и на подарки, а потому не скупился щедро тратить сотни золотых при каждом удобном случае, тем более для дорогих его сердцу людей. Ещё тогда на празднике в Тайчжане он обошёл без малого пару десятков улиц и бесчисленное количество лавок с Цзян Хэцзянем на хвосте, чтобы скупить множество подарков для учителя и немного порадовать его по возвращении со своего первого задания. Тан Цзэмин же, будучи более скромным в растратах, приобрёл в дар для учителя бутыль местного вина. Глядя на то, как Цзян Фэйсин крутится вокруг разноцветных коробок со своим первым учеником, восхищённо разглядывая подарки, Ци Сюаньцы перевёл взгляд на Лю Синя. На мгновение тому показалось, будто старейшина уставился на него в нетерпеливом ожидании, вот только не понял, чего именно. Чувствуя неловкость, Лю Синь кашлянул и вперил взгляд в точку на полу. Увидев его реакцию, Ци Сюаньцзы помрачнел и хмыкнул, негодующе одёрнув бороду. «И чего он опять злится?.. Я ведь даже ничего не сказал…» – подумал Лю Синь, сверля взглядом пол. Закончив разглядывать подарки и поблагодарив учеников, Цзян Фэйсин вернулся на своё место и спросил Тан Цзэмина, обмахиваясь новеньким душистым веером: – Я читал твой отчёт, присланный две недели назад, но, полагаю, там далеко не все детали произошедшего? Тан Цзэмин задумчиво провёл большим пальцем по остальным четырём и ответил: – В основном всё так и обстояло, я опустил лишь несколько незначительных деталей, чтобы сократить ваше время. По-видимому, Клан Клевера под рукой демона проник в заповедный лес, чтобы освободить Иня и вызвать хаос в этих землях. Атака была отбита, а враг разбит. Божество взяло под контроль гору и заключило двусторонний договор с князем. Цзян Фэйсин одобрительно покачал головой: – Но что же задержало вас почти на два месяца? Поняв, что для Шэнь Фэйсяо воспоминания о произошедшем были весьма болезненны, а Тан Цзэмин потемнел лицом, отказываясь признавать, что был обессилен, Лю Синь сделал шаг вперёд и пояснил: – Мы были атакованы каким-то заклинанием, иссушающим заклинательские силы. Поэтому выполнение задания несколько затянулось. На этих словах Ци Сюаньцзы и Цзян Фэйсин враз напряглись и преисполнились волнения. Переглянувшись со старейшиной, Цзян Фэйсин немного подумал и обратился к Тан Цзэмину: – Думаю, в тот раз ты был прав. Завтра состоится совет, ты должен быть т… Глава не договорил, услышав тихое поскуливание. Лю Синь опустил взгляд, накрыв голову щенка рукой, и попытался успокоить его сон. – Что это у тебя там? – подозрительно прищурился Ци Сюаньцзы. – Где? – задеревенев лицом, спросил Лю Синь. – Вот там, под мантией! – указал старейшина, впившись в него своим ястребиным взглядом. Шэнь Фэйсяо любопытно выглянул из-за Тан Цзэмина, чтобы посмотреть. Цзян Фэйсин тоже вытянул шею. – …Не понимаю о чём вы, старейшина Ци. Под мантией только я, – ответил Лю Синь. Тан Цзэмин покосился на него, и уже хотел было взять ответственность на себя, когда глаза старейшин перед ним вдруг распахнулись. Из-под плаща Лю Синя скользнул покачивающийся длинный хост. Почувствовав, что зверь начал ворочаться, Лю Синь не успел что-либо предпринять, когда наружу выглянули белые уши и вслед за ними сонная мордочка. Ци Сюаньцзы, не сводя глаз со зверя, медленно привстал из-за стола. Взгляд его темнел с каждым мгновением, наполняясь не то недоверием, не то потрясением. – Это… – начал было Лю Синь, попытавшись всё объяснить, как волчонок вдруг зарычал и прижал уши, глядя на движущихся к нему старейшин. Поняв, что смысла скрывать его больше нет, Лю Синь отодвинул полу плаща. На его руке сидел белый зверь, поджав уши и хвост. Подойдя ближе, Цзян Фэйсин внимательно взглянул на него и спросил: – Это… Северный волк? Но, кажется, только на одну половину… А на вторую… – Это ярый северный волк, – произнёс Ци Сюаньцзы, глядя нечитаемым взглядом на зверя. Внимательней приглядевшись к созданию перед ними, Цзян Фэйсин спросил: – Но разве ярые волки не отличаются от своих сородичей только размером? Когда я был на Севере, то встречал представителей этого вида. Они крупнее и свирепее обычных волков, но этот выглядит несколько… необычно. – Ярые волки – это не простые псовые хищники, нет, – пояснил Ци Сюаньцзы и немного помедлил, прежде чем добавить: – В крови этих зверей сплелись два рода: волчий северный и Шисе. Поражённый, Лю Синь вскинул брови. По легенде Шисе были стражами границы Демонического и Человеческого Царств, сильнейшими защитниками, чёрно-огненными львами с острыми, как колья зубами, что беспощадно рвали как людей, так и демонов – всех, кто пересекал границу двух миров на Жёлтой реке незаконно. Изображения этих мифических созданий были расплывчатыми, поскольку мало кому за всё время существования мира удавалось разглядеть этих чёрных, как ночь созданий во мраке границы между мирами, и тем более вернуться живыми после встречи с ними. Ци Сюаньцзы пояснил на обращённые на него удивленные взгляды: – Да, ярые волки, какими сегодня они известны миру, – это потомки выродившегося кровного союза Шисе и северной волчьей стаи. После того, как между Царством людей и Царством демонов был установлен барьер, Шисе более не могли ступать на наши земли и скрещивать свою кровь с северными волками. Столетие за столетием кровь Шисе в северных волках вырождалась, вследствие чего эти создания всё больше и больше становились похожи на обычных волков, пусть и крупнее сородичей. Но этот зверь… – Ци Сюаньцзы приподнял брови и заключил: – В нём кровь его второго рода проявилась намного больше, чем у особей, что я встречал в прошлом. Лю Синь и Тан Цзэмин поражённо переглянулись. – Какой стихией владеет этот зверь? – спросил Шэнь Фэйсяо, вместе с учителем любопытно разглядывая настороженного щенка. Посмотрев на Тан Цзэмина, Лю Синь ответил: – Кажется… воздухом или же… снегом. Все в зале разом перевели красноречивые взгляды на Тан Цзэмина. Но тот, казалось, не заметил в этой информации ничего примечательного, явно не поняв, что все вокруг него имеют в виду. Лю Синь глубоко вздохнул и шумно выдохнул. Тан Цзэмин же, смотря на волчонка, ощущал желание позаботиться о нём и уберечь, как и любого другого северного зверя. Но, по-видимому, ничего большего не испытывал. Или же пока не догадывался, что к чему, чем вызвал у Лю Синя ещё один вздох. Убедившись, что старейшина и глава приняли новость о щенке более-менее сносно, Лю Синь набрался смелости попросить оставить его в ордене, о чём и поспешил объявить. Но Цзян Фэйсин вдруг покачал головой: – Боюсь, решать это не только нам. – Тогда кому же ещё? – спросил Лю Синь, искренне не понимая, кто ещё помимо главы ордена мог принимать подобное решение. Цзян Фэйсин улыбнулся и с долей таинственности пояснил: – По правилам нашего ордена человек не может решать судьбу магического зверя в полной мере. Получив распоряжение прийти сегодня после ужина на главную площадь, Лю Синь и Тан Цзэмин удалились. Держа щенка на руках, что вновь спрятался в плащ, Лю Синь шёл по тропе, замечая, что все, кто встречался им на пути, тут же с почтением приветственно кланялись. Не было никаких сомнений, что подобному поведению причиной была не его личность, а личность того, кто шёл рядом с ним. Посмотрев на Тан Цзэмина, что не обращал внимания на поклоны, а, погрузившись в мысли, смотрел вперёд, Лю Синь испытал странное чувство удовлетворения. Его Заоблачный павильон стоял в отдалении ото всех, так что потребовалось не меньше получаса, чтобы добраться до него пешим ходом. Ещё на подходе они услышали ржание двух коней, что гарцевали по заснеженному горечавковому полю и кружились вокруг друг друга. Судя по всему, даже привязь не смогла удержать Игуя в конюшне. Улыбнувшись, Лю Синь отворил старенькую дверь. Обстановка дома встретила его парящими в тусклом свете пылинками и привычной тишиной, вызывающей желание разжечь очаг и умоститься в кресло с книгой. Но сделав всего шаг за порог, он тотчас ощутил гнёт, что накатил на него волной и обдал с головы до ног. Опасливо оглянувшись в поисках предмета недовольства, Лю Синь почти тут же наткнулся на глазки-бусинки, сверлящие его из полумрака так, словно в действительности желали пробурить в нём дыру. Обиженная и пышущая явным недовольством, большая зелёная черепаха быстро, насколько могла, поползла в его сторону. Лю Синь мягко улыбнулся и шагнул навстречу, надеясь, что Шуцзы как и всегда тепло поприветствует его. Но тот в ответ вдруг боднул его ногу, схватил в пасть шнурок сапога и принялся мотать им из стороны в сторону, вымещая обиду. – Кажется, он злится, – усмехнулся Тан Цзэмин, щелчком пальцев зажигая огонь в масляных лампах. Оглянувшись, он обвёл взглядом убранство и подметил его скудность. Но даже несмотря на это, почувствовал себя вполне уютно в этом старом одиноком доме, стоящем в отдалении ото всех. Опустившись на колени, Лю Синь принял виноватый вид, глядя на сопящую черепаху, и погладил её по голове. Та в ответ цапнула его палец, обиженно уставившись на него глазками-бусинками. – Я и не думал, что мы так задержимся, – попытался оправдаться Лю Синь. – Вряд ли бы тебе понравилось такое путешествие, там не было еды. Шуцзы выпустил его палец и повернул голову в сторону мешка с горохом и капустой. По-видимому, остались только эти запасы, которые он ел без особого удовольствия. А удовольствие в жизни изнеженной и откормленной черепахи было не на последнем месте. Кое-что вспомнив, Лю Синь достал из своей сумки половинку чуть подсохшего маньтоу с грибами и положил на свёрток перед черепахой. Уловив запах вкусной свежей еды, как Шуцзы мог продолжать злиться? Просверлив взглядом того ещё пару мгновений, соблазнившись приятным ароматом, большая зелёная черепаха всё же поддалась и тут же открыла рот, чтобы приняться за снедь. Неожиданно белый волчонок вырвался из мантии, словно только и ждал подходящего момента. Схватив со свёртка половинку маньтоу, он тут же умчал под кушетку. Шуцзы остался на месте, глядя в одну точку с открытым ртом, словно пытался понять, что это только что было. Лю Синь неловко улыбнулся и погладил черепаху по голове. Достав несколько лотосовых печений, он положил их на свёрток и сказал: – Кажется, мы нашли ещё одного маленького друга. Тан Цзэмин продолжал оглядываться по сторонам, будто впервые оказался в этом доме. Казалось, всё здесь требовало его пристального внимания, особенно полки со скабрезными книгами, которые в прошлом вызвали в доме мастера разбирательство. Увидев, что те всё ещё на месте, Тан Цзэмин вскинул бровь и покосился на Лю Синя. Вздохнув, тот встал и направился на кухню, не замечая следящего за ним синего взора. Еды в его доме всегда было мало, поэтому наличие пустующих полок ни сколь не удивили его. Достав несколько свёртков, припасённых в путешествии, он разложил содержимое по двум мискам. Одну поставил перед черепахой, которая уже топталась рядом, а вторую – перед кушеткой и присел рядом с ней. – Мяса у меня нет, только тофу, так что… Увидев, что волчонок не притрагивается к еде, Лю Синь вздохнул и уже потянулся было забрать миску, чтобы приготовить что-то другое, как маленькая лапа вдруг выглянула из-под кушетки и, вцепившись в край миски, потащила её к себе. Стоя над ними со скрещенными на груди руками, Тан Цзэмин не сводил взгляда с кушетки, из-под которой доносилось тихое рычание и звуки чавканья. Внезапно в образовавшейся тишине послышался скрип старых ступеней на крыльце. Оглянувшись, оба увидели Сяо Вэня, неуверенно остановившегося в дверях. Улыбнувшись, лекарь немного неловко сказал: – Твой дом находится так далеко ото всех… Путь до него не близкий. Лю Синь улыбнулся и встал, собираясь предложить ему войти. Как вдруг Байлинь, выпрыгнувший в проходе и широко расставивший лапы, громко кликнул, оповещая о своём прибытии. Лежащий возле своих мисок, Шуцзы, выронив кусок яблока, открыл рот, во все глаза уставившись на гарпию. Все люди в комнате обратили свои любопытные взоры на двух зверей, что, замерев напротив друг друга, выждали пару мгновений осознания, прежде чем направиться навстречу. Шуцзы, быстро засеменив лапками, пополз в направлении двери, ярко блестя глазками-бусинками. Байлинь, вновь кликнув и широко расправив крылья, помчал навстречу, клацая когтями по полу. Выражение глаз Шузцы будто говорило само за себя – он без всяких сомнений был рад старому другу. Байлинь тоже. Во всяком случае, так казалось на первый взгляд. Но по мере приближения восторг в глазах большой гарпии вдруг принял странный оттенок. Заметив его, Шуцзы непонимающе притормозил и раскрыл рот. Набрав скорость и в пару тройку шагов настигнув его, Байлинь, вопреки ожиданиям всех о тёплом воссоединении, вдруг подцепил Шуцзы лапой под панцирь и перевернул его на спину. Затем громко заклёкотал и с разбегу набросился на его миски, принявшись переворачивать их и поднимать грохот, как в старые добрые времена. Шуцзы негодующе крутился подобно перевёрнутому жуку, размахивая лапами, и с прищуром наблюдал, как наглая гарпия пожирает его еду и прыгает на одном месте, будто бы издеваясь и упиваясь своим превосходством. Лю Синь тихо рассмеялся. А Сяо Вэнь, почерпнув уверенности из действий своего чжаньшоу, что совершенно очевидно был обижен и решил проучить своего друга, перешагнул порог с заведёнными за спину руками. – Ай-яя… Я в этом доме уже пять минут, а мне до сих пор никто не предложил чай. Уже направляясь на кухню и слушая до трепета в сердце знакомые звуки за своей спиной, Лю Синь остановился на одном шаге, ощутив щемящее чувство в груди, что разлилось по всему телу теплом. Он наконец-то был дома. Позже вечером, как и было велено, Лю Синь и остальные направились на главную площадь, где уже собралась большая часть ордена. Ещё на подходе Лю Синь заметил, что помимо заклинателей здесь было и полно животных. В один момент ему даже показалось, что их было даже больше, чем самих людей. Почувствовав неладное, он взглянул на Цзян Фэйсина, который стоял чуть поодаль и обсуждал что-то с другими старейшинами. Увидев, что виновники сегодняшнего вечера наконец-то пришли, глава ордена глубоко втянул воздух и вышел вперёд. Тан Цзэмин внезапно повернулся к Лю Синю и протянул руки, чтобы забрать у него щенка. – Что происходит? – спросил Лю Синь, с непониманием смотря на стягивающихся в середину зверей, и встал рядом с Сяо Вэнем, что держал на руках Шуцзы. – Магического зверя в наш орден должен принимать зверь, а не заклинатель, – объяснил Тан Цзэмин. Лю Синь открыл рот, чтобы задать вопрос, но ответ на него внезапно возник сам собой. Медленно расступаясь, все звери стихли и образовали живой коридор, пропуская кого-то. По каменным плитам неторопливо и изящно ступал прекрасный журавль с белоснежными крыльями и чёрным, как тушь хвостом. Его взгляд был мудр и серьёзен, храня в себе тысячи знаний и тайн, и с достоинством был направлен вперёд, пока он ступал меж животных. Все звери при виде него склонили головы, издав тихий шелест прокатившихся по площади звуков. Даже стоящий рядом с Сяо Вэнем Байлинь, плавно расправив крылья, склонился в уважительном поклоне. Лю Синь удивлённо взирал на происходящее, впервые видя подобную реакцию на присутствие зверя. Даже Байлинь, будучи чжаньшоу самого западного князя и великого генерала, никогда не удостаивался такой чести. Тан Цзэмин кивнул Лю Синю, словно тем самым обещая, что всё будет в порядке, и забрал щенка из его рук. Впервые прикоснувшись к нему, Тан Цзэмин вдруг замер, ощутив странное давление в груди, и перевёл взгляд на щенка. Тот, поднятый под лапы, смотрел на него немигающим взглядом несколько мгновений. Затем вдруг открыл рот, выкатив розовый язык, и завилял длинным хвостом. – Цзэмин, пора, – поторопил Цзян Фэйсин. Опомнившись, Тан Цзэмин сделал несколько шагов в звериный круг и оставил щенка посредине. Затем вернулся к Лю Синю, чтобы наблюдать вместе со всеми. – Фэнгу… – с затаённым восторгом выдохнул Сяо Вэнь, стоя по левую руку от Лю Синя и смотря на журавля. – Надо же… я не видел его так много лет. Лю Синь был знаком с этим журавлём, пусть и не лично, однако никогда даже не интересовался историей этого зверя, поскольку тот предпочитал одиночество и уединение. Окружённый аурой таинственности и печали, журавль лишь изредка появлялся на людях. Единственное, что он знал – это общеизвестный факт о том, что этот зверь давным-давно потерял возможность летать, а потому уже много лет был прикован к земле и не покидал пределы ордена. – Фэнгу он?.. – тихо с вопросительной интонацией произнёс Лю Синь. Сяо Вэнь подумал немного, прежде чем приблизиться на шаг и начать рассказ: – Двадцать восемь лет назад Цзян Фэйсин был ранен в ходе боя со свирепым огромным Лоча¹. В той битве ему едва удалось выжить, но какой ценой… – Сяо Вэнь вздохнул и посмотрел на журавля. – Фэнгу защитил его, пожертвовав все свои силы, и, ослабевший, был разбит Лоча прямо в небе. Когда мой двор получил известие о случившемся, Байлинь в тот же миг отправился сюда. В ту ночь под горой стояло тысяча чжаньшоу, прибывших со всех уголков света, получив весть о том, что Великий Фэнгу был повержен. – Посмотрев на чжаньшоу вокруг них, он добавил: – Связь зверей в нашем мире куда крепче, чем мы можем себе представить. В какой-то степени они ничем не отличаются от нас. Стоя рядом с ними, Байлинь, как и все звери вокруг, поклонился шагающему журавлю. А тот в ответ одарил его более тёплым взором, будто встретил давнего друга. Даже несмотря на то, что в нём почти не осталось духовной энергии и его крылья были слабы, а сам он никогда больше не познает силу родной стихии, казалось только одним своим присутствием этот великий журавль вселяет в сердца всех зверей уверенность и силу, заставляя их чувствовать безграничную мощь. Лю Синь глубоко втянул воздух, чувствуя, что даже его сердце зашлось трепетом от ощущения сильной ауры, исходящей от этой птицы. Сяо Вэнь тем временем продолжил: – Цзян Фэйсину тоже досталось. Тогда ему удалось одолеть Лоча, но раны его были столь серьёзными, что он висел на волоске от смерти. Прибывшие на пепелище старейшины ничем не могли помочь ему, кроме как погрузить в медитативный исцеляющий сон, в котором Цзян Фэйсин провёл шесть лет. А после пробуждения, когда узнал о случившемся с Фэнгу, едва не обезумел от горя. – В тихом голосе Сяо Вэня сквозила печаль. Неосознанно протянув руку, он пригладил перья на голове своей гарпии и продолжил: – Говорят, после этого он странствовал по всему миру несколько лет в поисках способа исцеления для своего чжаньшоу, но его попытки не увенчались успехом. Даже дворец Тушань и мои средства не в силах исправить случившееся. Лю Синь испустил тихий вздох. Поистине – для птицы нет худшей участи, чем навсегда быть отрезанным от неба. Паря этим вечером с Тан Цзэмином на мече, Лю Синь испытал ни с чем несравнимое чувство свободы и лёгкости. И был преисполнен надежды, что ещё хотя бы раз в жизни ему удастся вновь его испытать. Сяо Вэнь помолчал немного, прежде чем снова заговорить: – Ходят легенды, что в прошлом крылья Фэнгу были так сильны и огромны, что он был способен преодолевать небесный заслон и парил неподалёку от Божественного Пантеона, позволяя пирующим Небожителям и Небесному Государю наблюдать свой изящный танец в полёте. Поговаривают даже, что Небесная Богиня Сиванму нередко подкармливала Фэнгу бессмертными персиками, когда тот пролетал над её садом и одаривал её зрелищем своего полёта. А Бог литературы, Вэньчан, даже предлагал ему поселиться в своих чертогах, примкнув к редким мифическим созданиям, собранным им со всего света. Но Фэнгу отказывал всем Богам раз за разом, предпочтя Небесному Пантеону Смертное Царство и став одним из его стражей. Байлинь рядом с ними тихо заклёкотал что-то. Прислушавшись, Лю Синь будто интуитивно понял, что тот сказал. – Владыка, парящий выше самих облаков… – повторил он. – Что? – спросил Сяо Вэнь. Лю Синь покачал головой: – Ничего. Давай посмотрим, что будет дальше. Звери стояли полукругом, храня торжественную тишину. Фэнгу взирал на сидящего перед ним волчонка, чей хвост покачивался за спиной. Маленькая пасть приоткрылась, выкатив мягкий язык, а блестящие глаза были неотрывно направлены на большого журавля. Являясь единственным существом на площади, которое не было просвещено о величии зверя перед ним, волчонок просто любопытно смотрел на него как на большую и красивую птицу, даже не подозревая, в чём именно заключается причина всеобщего уважения к ней. Лю Синь посмотрел в сторону старейшин, которые внимательно следили за происходящим в центре площади и вели тихое обсуждение. Увидев, что на их лицах не было ни тени недовольства присутствием северного полукровки, Лю Синь было облегчённо выдохнул, но внезапно обратил внимание на старейшину Ци. Тот по обыкновению не вёл праздных бесед с другими, однако стоял среди старейшин, внимательно глядя на ярого волка и погрузившись в глубокие раздумья, поглаживая свою бороду. Затем вдруг перевёл взгляд на Тан Цзэмина, будто пришёл к какому-то предположению, и прищурил тёмные глаза. Все люди на площади вдруг «охнули», по толпе прокатился тихий гул шепотков. Звери также подняли разнообразие звуков. Ошеломление и чувство тревоги пробралось меж людей и животных. Лю Синь быстро опустил взгляд, чтобы найти причину всеобщего гвалта. Сидя в живом кругу, белый волчонок наклонил голову и обнажил пасть, вцепившись в длинную ногу Фэнгу. И пусть клычки маленького щенка не были столь остры, чтобы прокусить журавлиную ногу, сам поступок поставил всех в недоумение: вести себя столь дико и бросаться на прославленного журавля – где это видано!? Глядя на него сверху вниз, Фэнгу, казалось, испытывал потрясение, не зная, как реагировать. Журавль возмущённо встрепенул раненым крылом, отчего на землю мягко спланировало маленькое бело-серое перо. Волчонок продолжал тихо рычать и покусывать его ногу до тех пор, пока Фэнгу не сделал движение, осторожно стряхивая его со своей лапы. Увидев это, звери тот час неистово взревели, заполонив площадь рычанием, кличем и шипением. Звуки десятков голосов окружили маленького волчонка и сомкнулись в более плотный круг, оттеснив людей и заставив щенка попятиться и оглянуться. Лю Синь сделал шаг вперёд с намерением забрать волчонка из круга, но Тан Цзэмин не дал ему сдвинуться с места, схватив за руку. – Просто смотри, – тихо сказал он. Волчонок кидался во все стороны, перебегая с одного края к другому, будто искал возможность вырваться из круга, но везде был встречен стеной и звуками сотен звериных голосов. Огромные лоси грохотали копытами с одной стороны, высекая искры; пантеры и тигры рычали с другой, обнажив клыки, а с третьей на задние лапы встали зашипевшие росомахи, перегородив путь. То и дело поскальзываясь, волчонок быстро метался по каменному полу под всеобщий гвалт и рёв. Фэнгу продолжал взирать на него со стороны в ожидании того, что тот предпримет. Звери, угодившие в подобную западню, по обыкновению пытались выбраться хитростью или с боем, даже если их сил было недостаточно. Чувствуя себя в опасности, любой зверь испытывал желание как можно скорее найти брешь. Однако с учётом того, что волчонок был весьма маленьким, проскользнуть мимо копыт тех же лосей не составило бы большого труда. И всё же, он отчего-то просто бегал по каменному кругу, казалось, бездумно кидаясь из стороны в сторону и растерявшись от окруживших его рыков и грохота. Лю Синь чувствовал нарастающую тревогу. А взглянув на Фэнгу, понял, что журавль совершенно недоволен. – Кажется, этот зверь не очень умён, – решил высказаться какой-то мастер справа, стоя в окружении других мастеров. – Да и к тому же труслив. Только и делает, что носится туда-сюда. Даже рыкнуть не может. Лю Синь нахмурился и уже собрался развернуться с резким ответом, но Тан Цзэмин вновь сдержал его, сжав руку на его запястье чуть крепче. – Просто смотри, – тихо повторил он. – Плевать, что вокруг нас говорят другие. Лю Синь посмотрел на него и увидел, что Тан Цзэмин был совершенно спокоен. Будто его и вовсе не волновала судьба северного волчонка и перспектива того, что его могут изгнать, если он не пройдёт испытание от Фэнгу. Но в то же время его внимательный и сосредоточенный взгляд неотрывно следил за щенком. Выдохнув, Лю Синь развернулся, чтобы продолжить следить за испытанием. Фэнгу к тому времени окончательно разочаровался и, взглянув на взволнованного Цзян Фэйсина, который также переживал за щенка, отрицательно покачал головой. Увидев это, почти все неравнодушные к судьбе волчонка испытали сожаление и испустили тяжёлые вздохи. Зверю придётся уйти. Фэнгу развернулся и собрался было взойти на лестницу, когда толпа зверей и людей за его спиной внезапно стихла и спустя миг по площади прокатился новый потрясённый вздох. Однако в отличие от первого, он был наполнен не разочарованием и осуждением – а удивлением и восхищением. И это заставило Фэнгу оглянуться и опустить взгляд. Замерев, волчонок сидел перед ним на задних лапах. За его спиной трепыхался пушистый длинный хвост, а перед круглыми лапами лежало бело-серое перо. Выкатив розовый язык, щенок, задрав голову, смотрел на журавля в ожидании. А увидев, что птица не спешит забрать своё потерянное перо обратно, протянул круглую лапу и придвинул его вперёд. Затем снова задрал голову и уставился на журавля. Фэнгу склонил голову, сверкнув удивлённым любопытным взором, и шагнул ближе, проявив интерес к щенку. Как оказалось, волчонок бегал по площади не бесцельно, не испуганно пятясь от рычаний и грохота – он вообще не обращал на них внимания и не страшился. Выпавшее ранее из раненого крыла Фэнгу, маленькое перо скользило по каменному полу, став целью преследования щенка, который вознамерился вернуть его владельцу. Ведь перьев на больном крыле птицы было так мало по сравнению с остальным телом, что каждое из них, должно быть, имело для этого чжаньшоу особую ценность. Лю Синь не смог сдержать улыбку и низко опустил голову. Покосившись на Тан Цзэмина он увидел, что уголок губ того был едва заметно вскинут вверх. Низко склонившись, Фэнгу собрался внимательней изучить щенка и заглянуть ему в душу через глаза, чтобы принять окончательное решение. Но тот вдруг вновь раскрыл пасть и сомкнул её на длинном клюве, принявшись играючи грызть. Лю Синь скрестил руки на груди и прикрыл глаза ладонью. По толпе заклинателей прокатились смешки, спрятанные в рукавах. Фэнгу, вздохнув, мягко тряхнул головой и скинул игривого щенка со своего клюва. Затем разогнулся и обвёл всю замершую толпу зверей взглядом. Выждав торжественную тишину, он, наконец, громко и протяжно кликнул, разнося свой голос по всей горе. И хотя для большинства заклинателей осталось непонятным, что тот сказал, гул звериных голосов, прокатившийся по площади, явно свидетельствовал об одном – великий журавль одобрил нового члена ордена! Враз кольцо зверей смахнуло со своих морд страшные оскалы и зашлось в восторженных кликах и рыках, приветствуя и маленького члена общины и поздравляя с прохождением испытания. Волчонок оглядывался вокруг, а поняв, что всё внимание приковано к нему, тут же начал кружиться вокруг себя, громко тявкать и носиться по каменному кругу. Лю Синь наконец облегчённо выдохнул, хлопая вместе со всеми. – Я протестую! – вдруг раздался громкий голос, сбавляя градус радости на площади до нуля. В центр вышел Ань Байсин. Лицо его было преисполнено негодованием, брови нахмурены, а бледные тонкие губы поджаты, выражая недовольство. Тряхнув длинными белыми рукавами, он махнул в сторону замершего волчонка и объявил: – В нём кровь демона! Ему не место среди нас! Народ взволнованно зароптал. Ань Байсин продолжил: – Шисе охраняют границу между мирами, их предки были демонами, которых создал Небесный Государь, чтобы те могли принадлежать сразу двум Царствам! Хуа Фэйфо внезапно выступила вперёд и миролюбиво сказала, обмахиваясь пурпурным веером: – Учитель Ань, разумеется, прав касательно природы стражей Шисе. Однако же я не чувствую в этом звере демонической ци. Должно быть, благодаря смешению крови, создание перед нами взяло лучшее от обоих видов. В нём только сила чистокровного льва и волка. Ань Байсин дождался, пока старейшина Хуа выскажется, и перевёл взгляд на других старейшин и Цзян Фэйсина, которые тут же с помощью своей магии принялись проверять щенка более внимательно на предмет демонической принадлежности. И все как один были едины – ничего демонического в звере нет. Попытав удачу в поддержке старейшине Ци, который за всё время испытания не сводил с волка подозрительного задумчивого взгляда, Ань Байсин решился снова сказать: – И всё же. Уже один факт того, что это создание имеет корни тех, кто связан с демонами, может говорить о том, что подобной твари не место в ордене праведного пути! Разве мы, заклинатели, ступающие по пути света и меча, не должны искоренять проклятых демонов и их отродий, дабы обезопасить наш мир? Кем же мы будем, если позволим одному из их потомков жить рядом с нами?! Несколько мастеров и учителей за его спиной закивали, выражая одобрение и поддержку. И Лю Синь, глядя на них вдруг задумался: всегда ли в окружении Ань Байсина было столько человек, разделяющих его взгляды? Тан Цзэмин подхватил подбежавшего к нему щенка с пола и передал его в руки Лю Синя. Затем выступил вперёд и заявил: – Зверь останется. – Но… – вновь открыл рот Ань Байсин, преисполнившись ещё большего негодования из-за отсутствия поддержки старейшин. – Я сказал, зверь останется! – тяжелым голосом повторил Тан Цзэмин, метнув в Ань Байсина ледяной взгляд, пригвоздивший его к месту. Ощутив изменившуюся атмосферу, Лю Синь за его плечом тихо сказал: – Я могу уйти вместе с щенком. Поселюсь в Цзянане… Тан Цзэмин отвернул голову, даже не став дослушивать. Уловив в толпе за спиной шепотки, Лю Синь прислушался и понял, что некоторые члены ордена были не очень довольны тем, что Тан Цзэмину и вовсе не требовалось их мнение на этот счёт. Даже во время испытания он смотрел на волчонка так, словно уже всё решил, а потому был спокоен вне зависимости от исхода. И всё же, никто не посмел возразить. В конце концов, это было тем, с чем сталкивался каждый член рода Тан – внезапно пришёл Лю Синь к мысли. Будто в самой их крови была заложена природа протестовать, подталкивающая их идти вразрез мнению большинства и проявлять независимость. Оттого членов клана Тан в прошлом на дух не переносила почти вся знать в империи и многие за их спинами точили ножи и клыки. Впрочем, самого Тан Цзэмина мало заботили чьи-то недовольства. Наполненный холодной уверенностью с долей надменности, его взгляд мазнул по толпе и вернулся к Ань Байсину. – Что, щенка испугался? – спросил он, вскинув брови. Ань Байсин нервно облизнул сухие губы, чувствуя, что большинство присутствующих явно не на его стороне. На его лице проявились тени, когда он ответил: – Я страшусь того, что из него вырастет. – Это верно, – прохладно усмехнулся Тан Цзэмин. – Чего ещё вы ожидаете, называя северного волка тварью и желая убить его? У волков отличная память, вы знали? Ань Байсин перевёл взгляд и увидел, что щенок глядит на него столь же ледяным взглядом, сидя на руках мастера. Цзян Фэйсин выступил вперёд, стукнув своим посохом, и объявил, подводя итог и разом разбивая напряжение: – Решение вынесено. Зверь остаётся в ордене под присмотром моего ученика! _________________ 1. 鸟罗刹 (niǎo luóchà) – птица Лоча – демон-людоед, выглядящий как пепельный журавль с белым клювом и когтями, что рождается из трупной ци в местах массовых захоронений.