Павильон Луцзао. Несколькими часами ранее.
Тяжёлый терпкий дым от курительных трубок и крепкого чая витал под потолком сизыми призраками, переплетаясь в расплывчатые фигуры и образы.
Перед длинным столом стоял потрёпанный крепкий мужчина средних лет. Прижимая к себе руку в повязке, что была перекинута через шею, он только что закончил свой доклад и поклонился.
– Благодарим за детальные пояснения, учитель Ду. Вы можете идти, – кивнул Цзян Фэйсин.
Учитель вновь поклонился, чуть сморщившись от боли в спине, после чего направился к выходу. Едва тяжёлые двери за ним закрылись, в зале некоторое время царила тяжёлая тишина.
За длинным столом восседали шестеро человек на резных креслах. Пустые чайные чаши успели смениться на новые юркими маленькими прислужниками, прежде чем раздался голос.
– Ещё одно столкновение наших учеников с силой, блокирующей или иссушающей духовную энергию, – подытожил старейшина Хэ, задумчиво перебирая в пальцах кончик своей толстой чёрной косы.
– Это уже восемнадцатый случай за последние два месяца, – задумчиво произнесла Хуа Фэйфо, отстукивая красным ногтем гладкую поверхность столешницы. – Хм…
– Ответили ли другие ордены?
Цзян Фэйсин притянул к себе свиток и ответил:
– Старейшина Сун отправился в храм Цуго несколько дней назад. Сегодня утром пришло письмо от него. – Вновь опустив глаза на свиток и пробежавшись по нему глазами, он изложил: – Недавно ученики этого храма столкнулись с подобным, когда ответили на призыв о помощи в одной деревне у реки Ао. Но из учеников мастера Убэя никто не пострадал.
– Потому что мастер Убэй, бессмертный глава Цуго, обучает своих учеников кун-фу, – подал голос Тан Цзэмин, сидя по левую сторону от главы. – Наши же ученики следуют пути совершенствования духовных сил и заклинаний, мало внимания уделяя боевым искусствам. Поэтому и потери у нас больше, чем у остальных. – Повернув голову, он посмотрел на Цзян Фэйсина.
Цзян Фэйсин прикрыл глаза и кивнул.
В прошлом он не прислушался к совету своего ученика и помощника – усилить обучение учеников боевым искусствам. Если бы не это, вполне вероятно, потери их ордена были бы куда меньше, чем на сегодняшний день. Несколько сильных учителей были ранены, а порядка двух дюжин учеников и мастеров лишились возможности совершенствовать золотое ядро в течение нескольких лет.
Все эти дни главенствующие лица ордена разбирали происшествия, обрушившиеся на членов Юньшаня за последние два месяца. И все эти дела были похожи одно на другое одним примечательным фактом: везде присутствовало нечто, иссушающее духовную энергию учеников, и оставляющее их практически бессильными перед лицом врага.
Учитель за учителем, вызванные в павильон Луцзао, описывали произошедшее с ними перед старейшинами во всех деталях. С первого взгляда могло показаться, что подобные изъяснения на публике были излишни, ведь для этого существовали отчёты. Однако вызванные лично Цзян Фэйсином, каждый из учителей должен был стать прямым доказательством серьёзности происходящего перед лицом старейшин. Чтобы ни у кого из бессмертных, глядящих на мир с высоты гор, не было ни малейших сомнений в том, что пришла пора действовать.
Откинувшись в кресле, Тан Цзэмин сказал:
– Как я и говорил ранее, мы должны усилить тренировки учеников боевым искусствам, чтобы в нужный момент противостоять врагу пусть и без ци. Буддистский храм Цуго тому подтверждение. Их ученики, безусловно, также терпят последствия сражений против нечисти голыми руками, однако, насколько мне известно, среди последователей мастера Убэя никто не испытал на себе серьёзных ранений.
Цзян Фэйсин неторопливо покивал:
– Всё верно. Я тоже думаю, что мы должны начать тренировки.
Старейшина Хэ помрачнел и выступил с протестом:
– Юньшань заполучил место среди Великих Орденов благодаря техникам совершенствования духовной энергии. Они исключительны благодаря мудрости наших бессмертных старейшин. Наши последователи весьма сильны в заклинательском деле, в боевых искусствах – не слишком. Если мы станем уделять больше внимания боевым искусствам, рискуем и вовсе сбиться с пути совершенствования. – Встретив тяжёлый немигающий взгляд главы, старейшина Хэ вздохнул. – Однако тяжёлые времена требуют перемен, я понимаю это. Но в нашем ордене по пальцам можно пересчитать мастеров и учителей, владеющих боевыми искусствами. Да многие из них теперь вынуждены залечивать свои раны. Не хочет ли глава Цзян сказать, что заняться обучением учеников должны бессмертные старейшины?
Все старейшины за столом прочистили горло, устремив похолодевшие взгляды вперёд и расправив плечи. Совершенно очевидно было, что присутствующие мудрецы не желали тратить время на столь обыденную вещь, как тренировки маленьких учеников. Прознай об этом кто-то из других орденов, здешние бессмертные рискуют запятнать своё имя, поскольку Юньшань лишь подтвердил бы свою слабость в отсутствии иной силы.
Цзян Фэйсин вздохнул:
– Старейшина Хэ прав. Боюсь, мы потеряли драгоценное время – остальные ордены уже привлекли на свою сторону всех известных западных мастеров, владеющих боевыми искусствами для обучения своих учеников. В нашем же ордене крайне мало способных людей, кто мог бы взять организацию обучающего процесса под свой контроль и быстро обучить молодое поколение держать меч в руке в самом прямом его значении.
Помедлив, Цзян Фэйсин перевёл взгляд на Ци Сюаньцзы. Тот немедля закатил глаза, словно прочтя его мысли.
– Друг мой, боюсь, мне придётся поручить это дело тебе.
– Не хочу, – нахмурился Ци Сюаньцзы. – У меня и так полно дел. Ко всему прочему, мастерство старейшин непостижимо и весьма тяжело. Маленькие ученики не смогут освоить его. Для нас обучать их - всё равно, что слону учить мышь, как красться.
Встретив убедительный взгляд Цзян Фэйсина, Ци Сюаньцзы цыкнул, но всё же кивнул, всем своим видом показывая, что подобное его тяготит.
Цзян Фэйсин облегчённо выдохнул и повернул голову к своему помощнику.
– Помимо обучения учеников, я предлагаю ещё кое-что, – продолжил Тан Цзэмин. – Нам нужно оружие наподобие того, которым владеет мастер Лю, глава Целительского павильона. Оно несёт в себе духовную энергию, так что может стать сподручным в столкновении с иссушающей магией.
Выслушав его, все старейшины разом повернули головы в другой конец длинного стола.
Сидя особняком от других и пожёвывая сушёные абрикосы, Гао Тайжун почувствовал обращённые на него взгляды и замер с набитыми щеками. Вот уже несколько дней никто не обращал на его присутствие никакого внимания, так с чего сейчас все уставились?
Бросив взгляд в сторону старейшин и увидев их нечитаемые взоры, Гао Тайжун обернулся себе за спину в надежде, что внимание было приковано не к нему. Но поняв тщетность, вынужден был развернуться.
– Чё надо? – растеряно спросил он и моргнул.
– …
Цзян Фэйсин многозначительно улыбнулся:
– Есть работёнка для тебя, младший брат.
Правый глаз Гао Тайжуна дёрнулся.
– Хо-хо! – хлопнула в ладоши Хуа Фэйфо и прищурилась в яркой улыбке. – Если наши ученики освоят техники боевых искусств и станут тренироваться оружием с духовной энергией, значит ли это, что тем самым мы обойдём другие три ордена?
До этого момента незаинтересованные в происходящем старейшины заблестели глазами. В конце концов, дух соперничества в этом ордене жил не только в учениках.
Прочистив горло, Гао Тайжун неуверенно заговорил:
– Не всё так просто... Для создания этого оружия требуется много сил и времени. Даже на одно оружие я трачу по несколько месяцев, так что не ждите многого… – но его голос потонул в бурном обсуждении.
– …
Видя, как все старейшины наконец-то объединились и наперебой начали предлагать варианты, Цзян Фэйсин наконец облегчённо вздохнул.
Следующие два часа над залом властвовали звуки обсуждений и принятий новых правил. Гао Тайжун под шумок удалился с тарелкой абрикосов, преследуемый взглядом Цзян Фэйсина до самой двери.
Когда все старейшины пришли к единому мнению и уже хотели закончить собрание, Тан Цзэмин внезапно сказал:
– Я хочу обсудить ещё кое-что. Лучезарный павильон, владеющий Глазом Бога, сейчас занят исцелением пострадавших учеников и наставников. Но Целительский павильон свободен от этой ноши и основное их дело в создании снадобий. Поэтому предлагаю обеспечить тамошних служителей всем необходимым в полном объёме, чтобы они снабжали всех учеников нужными эликсирами. Работа предстоит тяжёлая и долгая. Пусть всем займётся мастер Лю.
Цзян Фэйсин уже было собрался согласно кивнуть, как Ци Сюаньцзы вдруг сказал:
– На прошлом задании мастер Лю отлично проявил себя, и одержать верх над врагом удалось во многом благодаря ему. Поэтому нет смысла ему оставаться в ордене. Следующим его заданием будет решение проблемы в поселении Чжаньшу в провинции Цзиньту. Пришла весть, что там разбушевался какой-то призрак. Мастер Лю отправляется завтра же.
Старейшина Ци встал со своего места, собираясь удалиться.
Тан Цзэмин чуть опустил голову. Желваки на его скулах проступили чётче.
– В провинции Цзиньту? – спросил он в воцарившейся тишине. Ци Сюаньцзы остановился и повернул голову в профиль. – Помнится, за той областью присматривает орден Ваньхэ. Разве это не их обязанность – решать возникшие проблемы с нечистью?
Прежде чем кто-либо ответил, Тан Цзэмин задал новый вопрос:
– Или же они не хотят марать руки и рисковать, дожидаясь помощи со стороны?
– Цзэмин, тамошний местный орден совсем мал, – пояснил Цзян Фэйсин.
– Он настолько мал, что не может справиться с призраком? – повернул к нему голову Тан Цзэмин. В голосе его пробудились ранее подавленные резкость и грубость. – В таком случае если нам всегда придётся разгребать за другими мелкими орденами дерьмо, зачем они нам? Не лучше ли сравнять их с землёй и установить на их месте наши дозорные башни?
– У нас нет такого права, – произнёс Ци Сюаньцзы.
– Бессмертный Сюаньцзы прав, – согласилась Хуа Фэйфо. – Однако я тоже слышала, что некоторые небольшие ордена иной раз предпочитают не вмешиваться в решение дел с нечистью, вместо этого игнорируя проблему до тех пор, пока кто-то не решит всё за них, – задумчиво произнесла она, не спеша ни отвергнуть сказанное, ни согласиться с одной из сторон полностью.
– В любом случае, – сказал Ци Сюаньцзы, бросив в Тан Цзэмина не терпящий возражений взгляд. – Это не тебе решать. И даже не нашему совету старейшин.
Тан Цзэмин ответил точно таким же взглядом и, не отводя глаз, произнёс:
– Быть может ситуацию с орденом Ваньхэ решать и не мне. Но территории Заповедных земель отныне будут присылать прошения о помощи напрямую в Юньшань. Теперь эта местность под нашим покровительством, помимо Божества. Что бы там не произошло – они уведомят Юньшань в первую очередь, а не будет ждать помощи от монастыря Чжоугэ, который в час беды бросил жителей подгорья.
– Это нарушение правил! – гневно заявил Ци Сюаньцзы, тряхнув рукавом.
Тан Цзэмин криво усмехнулся, глядя на выходящего из себя старца:
– Трудно говорить о такой вещи, как правила, когда речь идёт о безопасности людей и справедливости. Скажем: волнуют ли меня правила из-за нищего монастыря, набитого жалкими трусами? Нет. Но волнует ли меня маленькое поселение, которое в час нужды ответило мне добром и поставило на стол моих людей последний ломоть хлеба? Ради подобного – правила ничто для меня.
– Законы едины для всех! – взревел Ци Сюаньцзы и развернулся.
– Законы? – вскинул бровь Тан Цзэмин. – И почему я должен следовать неким законам во вред себе и людям? Кто установил эти законы? Я их не принимал, зачем же мне следовать им?
– Твои речи мятежны!
– Ха-а-а, – медленно выдохнул Тан Цзэмин, не сводя с него тяжёлого взгляда. – Разве бессмертный в прошлом не поступил точно также?
Цзян Фэйсин, как и все старейшины вокруг них, оказавшись меж двух огней будто оцепенел и не знал, с какой стороны подступиться. Едва он открывал рот, запальные речи этих двоих взрывались громкими фразами подобно снарядам, разнося искры. Бурные прения нередко звучали под сводом этого зала. Однако спор этих двоих был похож на битву двух враждующих зверей – влезь в их схватку – и без ран не обойтись.
Тан Цзэмин внезапно вздохнул, глядя на потемневшее лицо Ци Сюаньцзы, который готов был выйти из себя, но сдерживался.
– Ну да ладно. Дела мелких орденов могут и подождать. Как я и сказал ранее, мастер Лю должен будет остаться в ордене, чтобы Целительский павильон был готов к созданию снадобий. Сейчас главное сосредоточиться на обеспечении ордена всем необходимым изнутри, прежде чем решать дела снаружи. Если мастер Лю погибнет в одном из бессмысленных заданий, Целительский павильон останется без своего главы, а значит, перестанет существовать.
Ци Сюаньцзы прищурился, распознав в его речах не простую обеспокоенность нуждами ордена. А сильное волнение, которое тот пытался скрыть за справедливой речью, дабы убедить совет старейшин.
Ци Сюаньцзы внезапно сказал:
– Слышал, молодой господин Тан был весьма обеспокоен произошедшим с мастером Лю в Заповедных землях.
Метнув в него взгляд, Тан Цзэмин сжал зубы, отчего жилы на миг заострили лицо. И ответил:
– Он едва не погиб там.
– Но не погиб же. – Заведя руки за спину, Ци Сюаньцзы нравоучительно произнёс: – Трудности закаляют характер. Сражения оттачивают мастерство. Боль является напоминанием о цене жизни.
Глядя на Тан Цзэмина сверху вниз, стоя на ступенях, он сделал паузу, прежде чем не терпящим возражения тоном сказать:
– Мастер Лю отправится на задание завтра же. Его силе и острому уму незачем прозябать в Целительском павильоне. Со всем остальным вполне могут справиться его подмастерья.
Видя непреклонность старейшины, Тан Цзэмин, казалось, ощущал в груди зарождающуюся огненную бурю. Вопреки этому его глаза быстро остыли, став тёмными и глубокими, как колодцы с плещущейся на дне чернотой.
– Трудности закаляют характер? – спросил он и медленно подался вперёд. Не сводя взгляда с Ци Сюаньцзы, он ледяным голосом вкрадчиво произнёс с тенью угрозы: – В таком случае, почему бы прославленному старейшине Ци не потрудиться и не спустить свою задницу с горы, чтобы объехать все подчинённые нам ордена и напомнить им о праведности нашего общего пути?
Сидящие за столом старейшины будто обратились в мебель, боясь даже пошевелиться. Лишь медленно опустили на него ошеломлённые взгляды.
– Что ты сказал? – прищурился Ци Сюаньцзы, полагая, что ему просто послышалось.
– Почтенный бессмертный довольно стар, тогда я повторю. – Тан Цзэмин усилил рычащий голос и заявил ранее сказанное громче. Да так, что даже маленькие ученики за дверью, метущие пол, вздрогнули.
Ци Сюаньцзы медленно чуть опустил голову и угрожающе произнёс, глядя на него исподлобья:
– Осторожней, парень. Не твори глупостей и не переходи черту.
– Глупостей? Давно ли правда стала глупостью?
Ци Сюаньцзы опустил голову ещё ниже, скрыв за ресницами гневный взгляд.
– Я всё сказал, – тяжёлым голосом отрезал он.
Помня о просьбе главы ордена не вступать в конфликты и вести себя более сдержанно, он развернулся с намерением как можно скорее удалиться из зала.
Увидев это, Тан Цзэмин полыхнул злым взглядом и подскочил с места. Стул за его спиной с грохотом полетел на пол.
– Не смей поворачиваться ко мне спиной, пока я говорю, старик!
Сорвав с пояса свой нефритовый жетон, он швырнул его вперёд.
Всё внутри Цзян Фэйсина похолодело, когда он увидел летящий предмет. Спустя миг тот ударился о спину Ци Сюаньцзы и со стуком упал ему под ноги.
Тут же подскочив со своего места, Цзян Фэйсин схватил Тан Цзэмина за плечо и громко зашептал напряжённым голосом, стоя к нему полубоком:
– Что ты творишь!.. Цзэмин!..
Старейшина Ци, стоящий на ступенях, тем временем медленно обернулся. Его ястребиный взор медленно неумолимо чернел, наполняясь кровожадной злобой.
Старейшины попятились назад, чувствуя, будто массивные колонны в зале вот-вот пойдут трещинами от затрещавшей и загудевшей подавляющей духовной энергии.
– Знает ли господин Тан, что означает этот жест? – мрачным голосом вопросил Ци Сюаньцзы.
Все наблюдающие пришли в недоумение от развернувшейся сцены. Бросить жетон – не что иное, как бросить вызов. Подобное не было редкостью в ордене между учениками. Но чтобы бросить жетон старейшине… Да и кому? Самому Ци Сюаньцзы!
Немыслимо.
На мгновение всем в зале почудилось, будто стоящий перед ними человек вернулся к своему прошлому, преисполнившись жаждой убийства.
Старейшины зашептались и отступили ещё на два шага, чувствуя сгущающуюся, словно свинцовые тучи атмосферу.
Ци Сюаньцзы сошёл с одной ступени и замер, прищурив глаза и склонив голову к плечу.
Тан Цзэмин усмехнулся и вскинул бровь:
– В чём дело, старик? Неужели этим ударом я лишил тебя чувств?
Цзян Фэйсин быстро вышел вперёд и встал между этими двумя:
– Сюаньцзы! – громко позвал он, звенящим от напряжения голосом. – Мой ученик недавно побывал в битве, а после и не отдыхал толком. Я прошу тебя проявить снисходительность…
– Закон Цзянху! – сурово произнёс Ци Сюаньцзы, тем самым заставив главу ордена смолкнуть и отступить. – Не можешь менять даже ты!
Цзян Фэйсин закрыл рот, будучи растерян и не находя слов для протеста.
Ци Сюаньцзы продолжил:
– Знал ли он о последствиях своих действий или нет – вызов брошен. – Переведя острый взгляд на Тан Цзэмина, он с угрозой добавил: – И я его принимаю. – Затем взмахнул своими белыми длинными рукавами и, подобно разъярённому тигру, вылетел из зала, грохотнув дверьми.
Цзян Фэйсин испытал желание схватиться за голову.
Тан Цзэмин же, замерший до этого в ожидании, будто зверь, готовившийся к прыжку, получив согласие старейшины, быстро направился к другому выходу.
Метущий за дверью маленький ученик спросил, слыша как старейшины покидают павильон, бурно обсуждая услышанное.
– И чего все так разволновались?.. – склонил он голову к плечу. – Это ведь просто состязание…
– Ты разве не знаешь? – шепнул другой, держа в руках метлу. Увидев, что младший отрицательно покачал головой и глядит на него снизу вверх, он вздохнул: – Всем в ордене хорошо известно, что тот, кто в прошлый раз бросил старейшине Ци вызов – был безжалостно убит им во время поединка.
Маленький ученик округлил большие глаза:
– Правила дозволяют убийства?
Второй снова вздохнул:
– В поединке только одно правило: бросил вызов – будь готов к смерти под небом Цзянху.
༄ ༄ ༄
В отличие от всех прочих павильонов Юньшаня, двор Равноденствия, в котором обитал Ци Сюаньцзы, не охранялся стражей, поскольку никто в здравом уме не перешагнул бы порог этой резиденции со злым умыслом. Молодые деревья, посаженые по периметру большого чистого дворика, представляли собой сад цветущих персиков и абрикосов. А извилистый декоративный ручей, огибающий стволы деревьев, иногда шёл рябью от плещущихся в них маленьких золотых рыбок.
Тяжёлые дубовые ворота с шумом открылись, разрушив умиротворяющую тишину этого места. Быстрый топот ног породил шорох белого мраморного щебня.
– Старейшина Ци! – громко позвал Лю Синь, остановившись перед крыльцом.
Сидя на крытой веранде за низеньким резным столиком из красного дерева, Ци Сюаньцзы представлял собой вид просвещённого мудреца, погрузившего своё сознание в медитацию. Прикрыв глаза и держа чайную чашу в одной руке – второй придерживая под донышко, – старец втянул аромат и спокойно сделал глоток.
Помимо него на крыльце восседал не кто иной, как Ань Байсин, услужливо подливая старейшине чай. Расположившись рядом со столиком, он сидел с ровно выпрямленной спиной, представляя собой уравновешенный сдержанный вид. И как только старейшина опускал чашу, сделав лишь небольшой глоток, учитель тотчас спешил вновь наполнить её. Неподалёку замерли два его личных ученика, тенями готовые сорваться по первому же зову своего наставника. Третьего своего ученика Ань Байсин никогда не брал с собой, когда наносил визиты старейшине Ци.
– Старейшина Ци! – вновь позвал Лю Синь, тяжело дыша после длительного бега. – Я прошу вас отменить поединок!
Старейшина продолжал сидеть с закрытыми глазами, точно отсёк своё сознание от суетного мира.
Ань Байсин метнул в сторону Лю Синя ледяной взгляд с тенью презрения. Заметив, что волосы мастера представляли собой растрёпанный вид, разметавшись по плечам, а подол чёрного узкого халата был в пыли и грязи, как и сапоги, он едва заметно скривил губы, и вновь обратил всё своё внимание на старейшину.
Переведя дыхание, Лю Синь на миг прикрыл глаза, борясь с головокружением, и продолжил увещевать старца:
– Старейшина Ци, этот глупец совершил страшную ошибку и, должно быть, раскаивается в данный момент. Я прошу вас пересмотреть решение и отменить поединок. И вместо этого назначить ему тяжёлый низкий труд в наказание, дабы он осознал свою провинность и искупил её.
Старейшина Ци продолжал молчать, лишь едва заметно щёлкнул пальцами, накладывая заклинание Равнодушия на двор, не позволяя остальным присутствующим понимать значение сказанных слов. Для Ань Байсина и остальных смысл сказанного не оставался в сознании, скользя мимо ушей.
Заметив золотое свечение, Лю Синь чуть сместил взгляд и увидел приставленный рядом со столиком длинный золотой меч с резной рукоятью, инкрустированной белыми камнями. Лишь при взгляде на это грозное оружие его прошиб холодный пот, а все внутренности скрутило жгутом от волнения.
Вновь посмотрев на старца, что был спокоен, будто познал суть всего мира, Лю Синь вышел из себя. Не сдержавшись, он вновь дрожащим голосом закричал, поняв, что время бежит впереди его возможности что-либо сделать:
– Старейшина Ци! Если уж кого-то наказывать за его неподобающее поведение, то меня! Этот презренный человек плохо обучал этого ребёнка и не вложил в его голову, как следует вести себя с почтенными…
– Ха-а-а… – выдохнул наконец старейшина Ци, прервав пылкую речь. – Кого и чему ты мог обучить всего за два года, что вы провели вместе? – Открыв глаза, он посмотрел на Лю Синя своими ястребиным цепким взором и насмешливо спросил: – Если сам до сих пор являешься лишь ребёнком?
– Я не ребёнок! – протестующее выпалил Лю Синь и сжал кулаки, сделав шаг вперёд. – Мне почти…
– Ты ребёнок! – строже повторил Ци Сюаньцзы, растеряв спокойствие. – К чему мне твои годы, если в глазах бессмертного ты всё равно что младенец, который даже толком не научился ходить! И сейчас ты лепечешь предо мной, пытаясь выгородить другого! Если уж на то пошло, тот второй куда старше тебя по дальновидности, силе, уму и поступкам. Тебе самому требуется учитель, наставивший бы тебя на верный путь!
Лю Синь крепче сжал кулаки, чувствуя, как что-то дрожит внутри от бессильной злости и страха.
Посмотрев на него, Ци Сюаньцзы подумал: «Тебе не хватает стремления и упорства, чтобы продвинуться дальше. Ты застрял на месте, поэтому он уже превзошёл тебя».
Но человек напротив, казалось, и не испытывал желания бросаться вперёд. Стремление и упорство просыпались в нём лишь от случая к случаю, когда это касалось выживания и опасных ситуаций, в которые угодил он или его близкие. В спокойной же жизни Лю Синь словно обращался в ветвь ивы, спокойно колышущуюся в течении реки. Скреплённая с мощным стволом древа, что не отпускало её убежать вперёд, молодая зелёная ветвь лишь колыхалась на поверхности воды, демонстрируя свои сочные листья под солнечным светом, а иногда и погружаясь на тёмное дно, где не было видно ни отблеска.
Ци Сюаньцзы вздохнул и покачал головой.
Этот глупый ребёнок…
Лю Синь протолкнул слюну в сжавшееся горло и повторил, прилагая силы, чтобы голос не дрожал:
– Я прошу старейшину отменить поединок и назначить Тан Цзэмину наказание за проступок.
Старейшина Ци хмыкнул, тряхнув длинным рукавом, и отвернул голову в другую сторону. От чая, протянутого Ань Байсином, он отказался.
Глядя на непреклонного старца и на стоящий рядом с ним длинный меч, Лю Синь ощутил поднимающийся ком в горле.
Грохот и вспышка молнии разрезали небо. Но даже сквозь небесный рёв острый слух Ци Сюаньцзы уловил тихий шелест. Обернувшись, в следующий миг он распахнул глаза, глядя на стоящего на коленях мастера.
– Старейшина Ци, – вытянув руки перед собой, Лю Синь склонил спину. – Пожалуйста, измените решение и отмените бой.
В тёмных глазах старейшины пошла рябь, на миг обнажив жалость. Худощавую фигуру, стоящую на коленях перед его крыльцом, осыпало первыми каплями дождя.
Открыв рот, старейшина выдохнул, но спустя миг его взгляд вновь похолодел. Небо прорезало очередной вспышкой, отразившись в тёмных глазах.
– Закон Цзянху – это закон Цзянху. Он нерушим, как и эти горы.
Затем сошёл с крыльца и быстро прошёл мимо мастера. Тот продолжал стоять с ровно выпрямленной спиной, смотря в одну точку на ступенях. Глаза феникса стремительно наполнялись влагой, краснея в уголках глаз.
Ань Байсин спустившийся следом, чтобы последовать за старейшиной к главной площади, на миг задержался, поравнявшись с мастером. И, бросив на него пренебрежительный взгляд, тряхнул рукавом и направился к воротам.
В небе опять грохотнуло. Дождь хлынул на мир с новыми силами, хлеща по худым плечам и скрывая тихо дрожащее дыхание.
༄ ༄ ༄
Поединок не требовал ждать; всё было готово уже к полудню, когда к полю состязаний начали стягиваться сотни людей. Цзян Фэйсин воссоздал барьер от дождя, и все люди поспешили, чтобы скрыться под ним и занять места.
Затянутое тяжёлыми тучами небо погрузило весь орден в полумрак и туман.
– Цзэмин… – выдохнул Сяо Вэнь и потёр переносицу. Стоя возле дверей в оружейной, даже отсюда он слышал шум собирающихся снаружи людей. – Стоило ли поступать так опрометчиво?
Медленно ведя точильным камнем по лезвию одного из парных мечей, Тан Цзэмин, не отвлекаясь от своего занятия, спокойно ответил:
– На всё в мире есть своя причина. Моя не то чтобы великая, но значимая для меня.
Тан Цзэмин совсем не выглядел так, словно страшился или сомневался в своём решении. Наоборот – представлял собой вид совершенно спокойный, тщательно натачивая лезвие своего меча. Сяо Вэнь подумал, что, судя по его опыту, так ведут себя только люди, безоговорочно уверенные в своей победе – им не о чём было переживать.
В прошлом он видел много героев, что точно также перед боем натачивали свои клинки. Их руки не дрожали, голос был преисполнен уверенности, а глаза мягко поблёскивали в свете настенных огней. Сяо Вэнь знал много героев. И большинство из них лично похоронил.
Потерев рукой лоб, он вздохнул:
– Если всё выйдет из-под контроля, мне придётся лично остановить бой. Цзянху есть Цзянху, но против собственного князя…
– Не вмешивайся, – перебил его Тан Цзэмин, не поднимая глаз.
– Иногда твоя самоуверенность граничит с безумием.
– Самоуверенность? – Тан Цзэмин вскинул брови. Проведя точильным камнем последний раз, он опёр остриё клинка возле своего сапога и поднял взгляд. – Всё обстоит совсем наоборот.
В дверях появился маленький ученик.
– Г-господин Тан, пора, – оповестил он, не смея смотреть ему в глаза.
Тан Цзэмин усмехнулся и встал. Хлопнув Сяо Вэня по плечу, он улыбнулся шире и вскинул бровь:
– Хотя… Быть может безумие мне и не чуждо. Кто в своём уме пошёл бы на такое?
Затем хлопнул лекаря по плечу ещё раз и вышел из оружейной.
Толпа на площади загудела, встречая первого участника.
Помешкав немного, Сяо Вэнь тяжело перевёл дыхание и направился на площадь. Казалось, сюда стёкся весь орден – прибыли даже люди с дальней части хребта, чтобы понаблюдать за сражением. Юньшань был сокрыт в облаках, здесь мало что могло удивить. Но сегодняшние новости, казалось, поразили всех на Тяньцзине.
Лишь один человек отказывался примыкать к всеобщему гвалту и возбуждению. Уйдя так далеко, как мог, Лю Синь остановился под золотым деревом гингко, когда раздался первый звук встретившихся клинков.
Прокатившись по всему хребту гулким звоном, он породил серию более мощных ударов, заставляя даже воду в лужах под навесами идти рябью.
Дождь лил беспощадно, стекая водопадами с барьера над полем и закрывая обзор. Заметив купол краем глаза, Лю Синь почувствовал, как всё внутри скручивается жгутами от страха и волнения с новыми силами. Затем отвернул голову, чтобы не смотреть на царящее в той стороне безумие.
Энергия в воздухе гудела подобно невидимому питону, обвив всю площадь и сжимаясь кольцом вокруг нескольких сотен людей. Некоторые чувствовали давление, не позволяющее им вдохнуть полной грудью, но никто не смел оторвать взгляд.
Застывшие точно цапли в полноводном пруду, ученики, учителя, старейшины и прочие жители ордена безмолвно наблюдали за боем.
Ревущая энергия взмывала в небо, царапая облака, и с мощнейшими ударами рушилась на землю, разбрызгивая капли ци и поднимая каменную крошку.
Бушующее пламя, принявшее смутный облик огромного оленя, пробило грудь белоснежного рычащего зверя своими острыми стальными рогами.
Двуручный меч с резной рукоятью разлетелся на части в первые же минуты битвы. А звук натягиваемой тетивы, что намного превосходил по своей скорости человеческую, продержался немногим дольше. Магические силы двух сторон сражались друг с другом яростно и беспощадно, распространяя по округе тяжёлые клубы тумана и пара. Из-за чего даже стоящим в первых рядах было плохо видно, что же происходит в центре битвы. Два силуэта мелькали в белой мгле, разрезаемом всполохами искр и режущего колкого снега.
Звуки сражения не останавливались ни на миг всё то время, что хватило бы горящей палочке для благовоний, чтобы истлеть.
Молнии продолжали сверкать над горами; небесный грохот смешивался с тем, что царил на земле. И не всегда было ясно, где звучал настоящий гром, а где – столкновение магии.
Казалось, один из участников сражения уже собирался нанести очередной свой удар, когда бессмертный сделал свой решающий ход. В тот же миг по взмаху белого журавлиного рукава с неба обрушились сотни духовных клинков, пригвоздив второго мечника к полу.
Синие глаза пару раз рассеянно моргнули, отразив тёмно-серое небо с прорезаемыми его искрами, прежде чем медленно закрыться.
К тому времени, когда битва на площади стихла, а получившего ранения помощника главы забрали с арены, чтобы отвести в павильон и залатать раны, мастер в другой части ордена промок насквозь, но так и не повернул головы.
