Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья / Падая в глубокое синее небо

Поговорив со старейшиной ещё немного, и получив распоряжение явиться в зал Луцзао через десять дней, Лю Синь неторопливо возвращался в свой павильон. К полудню ветер окончательно разогнал даже последние мазки сизых туч, очистив чистое ясное небо и позволив солнцу заливать своим светом весь зелёный хребет. Чуть щурясь из-за солнечных лучей, Лю Синь ступил на тропинку, ведущую к павильону. Но, сделав всего с десяток шагов, услышал гвалт толпы, создающий впечатление того, что в том направлении собралось, по меньшей мере, половина ордена. Нахмурившись, он поспешил в сторону своего павильона и вскоре увидел, что на его территории и впрямь находятся несколько десятков учеников. Шумные и крикливые, юноши и девушки облюбовали залитую солнцем поляну перед Целительным павильоном для отдыха. Кто-то даже принёс несколько столов, что теперь были заставлены чаем, закусками и лёгким вином. А кто-то, уже прознав о скором начале тренировок, пытался продемонстрировать своё боевое искусство, чем вызвал на лицах наблюдающих лишь смешки и задорные выкрики. Среди них всё также оставались и юноши в тёмно-синих одеждах, пусть и держась особняком от веселья, но всё же не покидая территорию и оставаясь в тени деревьев. Лю Синь упёр руки в бока, опустил голову и испустил шумный вздох. Помимо случившегося за последние дни, ему не хватало на своей территории только толпы шумных учеников! – Мастер Лю! Ха-ха-ха! – послышался вдруг знакомый голос. Подняв голову, Лю Синь увидел уже спешащего к нему Шэнь Фэйсяо, держащего в руке пиалу. Улыбаясь во весь рот, ученик светился точно начищенная до блеска монета, распространяя эманации счастья и воодушевления. Лю Синь не мог не улыбнуться в ответ, глядя на него. Казалось, наполненное ужасными событиями путешествие никак не отразилось на ученике, который по обыкновению был счастлив и светился радостью, ведя праздную жизнь богатого господина Великого Ордена. – Фэйсяо, – поприветствовал Лю Синь, как только ученик приблизился к нему и поклонился. – Это… твои друзья? Шэнь Фэйсяо оглянулся на толпу и, вновь посмотрев на мастера, с улыбкой ответил: – Можно и так сказать. Они пришли навестить старшего брата. После его поединка со старейшиной Ци, всех учеников собрали в ученические палаты и на площадь, и всё это время зачитывали правила ордена, чтобы никто не забывал о последствиях нарушений и был осторожен в своих словах и действиях. Они освободились лишь пару часов назад и некоторые из них сразу же поспешили сюда. Шэнь Фэйсяо тихо рассмеялся. Сам он последние дни провёл в Цзянане и поднялся лишь этим утром, намереваясь затеряться в толпе освободившихся учеников. Лю Синь без малого поразился: – Навестить Цзэмина? Но… он же проиграл. Опозорился перед всем орденом. С чего бы кому-то навещать его? Шэнь Фэйсяо быстро заморгал и с удивлением спросил: – Мастер Лю, неужели вы, в самом деле, не понимаете? – Затем на озадаченный взгляд мастера пояснил: – Старший брат смог выдержать целых три удара от старейшины Ци! Это немыслимо! – воскликнул он, взмахнув руками и едва не пролив содержимое чаши. – Я слышал, даже наш учитель может выдержать не больше семи! Ха-ха-ха, разве это не удивительно? Лю Синь мрачнел с каждым словом, в душе сетуя на то, что кое-кто вместо всеобщего порицания, что должно было удержать его от необдуманных поступков в дальнейшем, получил толпу восхваляющих его последователей! Вот уж действительно – немыслимо! Лю Синь потёр лоб и устало выдохнул. Но, в конце концов, заклинатели больше всего ценили силу, смелость и мастерство. Поэтому не было ничего удивительного в том, что этим днём здесь собралось столько народа. – Многие даже делали ставки, – продолжил Шэнь Фэйсяо. – Я вот, как и большинство, поставил на то, что старший брат Тан выдержит два удара, но всего двое поставили, что он выдержит три! И, надо же, сорвали весь выигрыш! Лю Синь проследил взглядом в направлении руки Шэнь Фэйсяо и увидел сидящего неподалёку Чжан Хэцзяня с увесистым мешком монет. Лучась довольством, ученик, наслаждаясь звоном серебра, подкидывал мешочек в руке, почёсывая за ухом сидящего рядом бурого медведя. «Существовало ли что-то, на что ученики не спорили в этом ордене?» – подумал Лю Синь и возвёл глаза к небу, будто намереваясь со всем усердием разобраться в этом вопросе. Однако было ещё кое-что, что он хотел прояснить. Не став мешкать, Лю Синь спросил: – Фэйсяо, ты знаешь о некой… Сотне? – он перевёл взгляд за плечо ученика и посмотрел в сторону людей в тёмно-синих одеждах. Бросив на них взгляд, Шэнь Фэйсяо кивнул: – Мм, знаю. Цзэмин часто отправляется с ними в патруль на хребте. Помните, до нашего отбытия на… – ученик запнулся на миг, – на задание в заповедные земли, Цзэмин отсутствовал пару месяцев, разбираясь с демонами на хребте? Тогда он вёл с собой сто человек. Лю Синь пораздумал немного и, смутно припомнив, кивнул. Шэнь Фэйсяо отпил чай и продолжил: – Но их не сто человек, на самом деле. А девяносто восемь. Слышал, некоторые другие ученики хотели вступить в этот отряд, но Тан Цзэмин отказывал всем, несмотря на то, что до полной сотни ему не хватает всего двоих. Внимательней оглядев статных парней с ровной спиной и мечами в руках, Лю Синь вернул взгляд на Шэнь Фэйсяо и любопытно спросил: – Так это, должно быть, члены влиятельных семей Юньшаня? «Ну разумеется, кто бы ещё мог последовать за Тан Цзэмином, если не сыновья известных кланов?» – кивнул он сам себе в мыслях. Но Шэнь Фэйсяо вдруг отрицательно покачал головой: – Нет. Ученики влиятельных учителей и старейшин терпеть его не могут. Кажется, всё по вине самого Цзэмина – он не поприветствовал старших братьев, когда вернулся из уединения, потому те с тех пор испытывают к нему пренебрежение. – Повернув голову в сторону сотни, Шэнь Фэйсяо пояснил: – А это дети рыболовов, строителей и других простых рабочих нашего ордена. У них нет собственных учителей и им доступны лишь общие знания от мастеров, что преподают им раз в пару недель, поэтому большую часть времени они предоставлены сами себе, если не заняты работой в ордене. В основном они помогают мастерам с их делами, готовят духовные камни, отгружают их на западные рынки или занимаются строительством. Например, Лан Цанцэ, – Шэнь Фэйсяо указал на юношу, с которым Лю Синь столкнулся ранее в павильоне. – Он сын госпожи Лан, ведущей учёт в оружейной. А вон тот, Яо Баймао, – ученик указал на улыбчивого юношу, что протягивал Лан Цанцэ половинку своего маньтоу, пока тот глядел на него хмурым взглядом. – Племянник господина Ся, повара павильона Хупо. – О, – поражённо кивнул Лю Синь, и вновь посмотрел в сторону парней в синем, – вот оно как. Судя по всему, отречение Тан Цзэмина от круга выдающихся учеников было делом добровольным. Вернувшись из своего уединения, он не мог не знать, что первым делом ему следовало выразить почтение своим старшим братьям по ученичеству. Но он этого не сделал – ни разу даже не поприветствовал других учеников великих старейшин должным образом и не отправил подарки, вследствие чего те отнеслись к нему с пренебрежением, считая его поведение прямым оскорблением. А ученики выдающихся учителей, следуя за своими старшими братьями, также отказались проявлять перед новым учеником главы ордена должное почтение. Подумав о том, что пренебрежение Тан Цзэмина, должно быть, для самого него не играло никакой роли, Лю Синь не мог не усмехнуться. В конце концов, Тан Цзэмин всегда был таким. Статусы не интересовали его. Тем временем Шэнь Фэйсяо, увлечённый темой разговора, продолжал рассказ. Вынырнув из своих мыслей, Лю Синь услышал: – ... Однажды, после возвращения с гор, Цзэмин повёл всю эту толпу выпить в «Барсучью нору». Почти сто мужчин, заполонивших заведение, вызывали столько шуму, что на ушах стояла вся улица! Тогда Чу Цзысюй нашёл меня в «Хмельном соболе» и рыдал в три ручья на моём плече всю ночь, жалуясь на то, что эти наглые бандиты разворотили весь его чайный дом. Но после быстро успокоился, когда старший брат Тан возместил ему весь ущерб одним махом, поставив утром печать своим жетоном. Брови Лю Синя ползли всё выше и выше по мере рассказа. В конце концов, он лишь вздохнул, не в силах сказать что-либо. Как говорится, когда есть деньги, можно и Царя Демонов заставить жернов крутить. Со стороны учеников раздался взрыв хохота: парень, демонстрирующий перед всеми технику с двумя шестами, плюхнулся перед всеми на задницу, поскользнувшись на свежей траве. – Не задерживайтесь здесь, – сказал Лю Синь и сделал несколько шагов в сторону павильона. – Это место всё же не предназначено для игрищ. У него осталось всего ничего до того дня, когда он должен будет начать тренировки. А потому, попрощавшись с учеником, Лю Синь направился в свой павильон, чтобы разобраться с делами. Попрощавшись с мастером, Шэнь Фэйсяо широко улыбнулся и развернулся к другу. Увидев его приближение и блестящий взгляд, направленный на сумку денег, Чжан Хэцзянь тут же вскочил на бочку и вытянул позвякивающий мешок над головой. Шэнь Фэйсяо рассмеялся и уже открыл было рот, чтобы отчитать друга за жадность, как улыбка на его лице вдруг померкла, стоило ему наткнуться на высокую фигуру, идущую по тропе в его сторону. Быстро развернувшись на пятках, Шэнь Фэйсяо уже хотел дать дёру, когда поток ветра вновь вернул его обратно. – Фэйсяо, прекрати убегать и прятаться, – вздохнул приближающийся к нему Цзян Фэйсин. – Нам нужно обсудить кое-что важное, идём. Лицо Шэнь Фэйсяо стремительно побледнело.

༄ ༄ ༄

Маясь в четырех стенах, подмастерья то и дело поскуливали возле окна, бросая в мастера красноречивые жалобные взгляды. В конечном итоге они всё же добились того, что тот просто махнул рукой, освобождая их от работы на сегодня. Осыпав мастера словами благодарности и низко поклонившись, трое учеников мигом испарились, чтобы провести солнечный день в компании вина у воды. Однако долго в одиночестве скучать мастеру не пришлось. Маленький белый волчонок просунул мордочку сквозь щель в двери и начал виться у его ног. Таким образом, оказавшись на полу, Лю Синь сидел перед щенком, глядя на две охапки трав между ними. Обе пахли весьма маняще, распространяя по комнате свежий аромат. Наставив палец на волчонка, Лю Синь в который раз наставнически повторил: – Нельзя это есть. Опасно, – и указал на траву Волчьей погибели. Вспомнив об их путешествии и том, что говорил Тан Цзэмин, когда они ступали по лесу под этой горой, Лю Синь решил обучить волка, чтобы тот ненароком не соблазнился душистой Волчьей погибелью и не получил отравление. Та пахла как обычная полезная трава для волков, не позволяя даже их обонянию различить опасность, однако имела парализующие свойства, что открывались лишь при проникновении в кровь. Зная и понимая, что не все в этом ордене миролюбиво настроены к этому зверю и его хозяину, Лю Синь не терял попыток обучить маленького волчонка опасностям. – Нельзя. Волчонок звонко тявкнул и топнул лапой, уставившись на него блестящими голубыми глазами. Выдохнув, Лю Синь разогнул спину и, положив руки на колени, со всей серьёзностью спросил, приподняв брови: – Если ранен, что нужно съесть? Тявкнув, волчонок посмотрел на две кучки трав, подумал немного и упрямо поставил лапку возле Волчьей погибели. – Уф… – Лю Синь сокрушённо опустил голову на руки. – Пусть съест её, – внезапно раздался голос за спиной. Оглянувшись, Лю Синь увидел Тан Цзэмина. Прислонившись к дверному косяку, тот наблюдал за ними уже некоторое время, сложив руки на груди. Развернувшись обратно, Лю Синь упрекнул: – Это ведь ядовитая трава для волков. Он отравится. – Отравится, – подтвердил Тан Цзэмин и неторопливо прошёл внутрь. – Однако в будущем будет её остерегаться. Лю Синь бросил в него недовольный взгляд, и хотел бы высказаться против таких мучительных тренировок, которым в своё время подвергали и самого Тан Цзэмина. Однако осёкся, вспомнив, что благодаря тому, что его тело в подростковом возрасте выработало способность противостоять ядам, Тан Цзэмин не погиб в некоторых, казалось бы, проигрышных ситуациях. И всё же ненависть, дремлющая в Лю Сине, вскипала всякий раз, стоило лишь вспомнить о том, кто именно подвергал дорогого ему человека таким пыткам. Оглянувшись на них, Тан Цзэмин вскинул уголок губ: – Теперь это мой зверь, и я буду тренировать его так, чтобы в случае сражений он не погиб. Будет тяжело, но, в конечном счёте, это не раз спасёт ему жизнь. Лю Синь глубоко втянул в себя воздух и не мог не согласиться с такими выводами, несмотря на то, что сердце его пребывало в смятении. Опустив глаза, он посмотрел на маленького волчонка, что уже игрался с его рукой, завалившись на бок и с рычанием покусывая пальцы. Погладив белую шёрстку, он сказал: – Ему нужно имя. Как насчёт… назвать его Круглые лапки? Волчонок и Тан Цзэмин на миг переглянулись красноречивыми взглядами. Затем щенок заворчал, закрыв морду лапами, тем самым выражая категорическое несогласие с таким именем. А Тан Цзэмин усмехнулся: – У тебя всегда были странные предпочтения в выборе имён. – Разве? – улыбка Лю Синя несколько потускнела, став натянутой, но спустя миг снова налилась яркостью, когда он принялся возиться с щенком. – А по-моему, я в этом очень даже хорош. – Ты назвал нашу черепаху Гребнем, а лошадь – Проворной, – скептически вскинул бровь Тан Цзэмин. – …Разве это плохо – называть что-то исходя из его особенностей? – Лю Синь поднял щенка и вытянул перед собой. – Белые лапки? Щенок звонко тявкнул и замахал лапами. А после потянулся к Волчьей погибели, судя по всему, выбрав отравление вместо принятия столь нелепого имени. Лю Синь рассмеялся, прижал его к себе и погладил меж длинных ушей. – Ладно, ладно, я просто пошутил. Такой красивый и сильный зверь достоин звучного имени, пусть твой человек даст его тебе, – согласился он. Лёгкая улыбка скользнула по губам Тан Цзэмина. В глубине его глаз зародилась нежность, разбавленная приближающейся тоской, пока он глядел на играющего с волчонком Лю Синя.

༄ ༄ ༄

Спустя пару дней Тан Цзэмин восстановил здоровье и сразу же получил распоряжение от павильона Луцзао отправиться на другую часть хребта, чтобы усмирить несколько огромных демонических тварей и призраков, забредших на гору. Взяв с собой людей, он отсутствовал уже пять дней. Непогода в эти дни вновь разыгралась: снег падал хлопьями, а ледяной ветер завывал с тихим свистом, заставляя покрытые инеем ветки хрустеть. Небо окрасилось в холодный серый цвет, позволяя солнцу тускло освещать своим мягким светом лёгкую дымку, стелющуюся по лесу. Идя по тропе в направлении Заоблачного павильона рядом с Лю Синем, у которого оставался вот уже который день, Сяо Вэнь сорвал длинную травинку и закинул в рот. – Так значит, ты согласился обучать маленьких учеников? – Не то чтобы у человека столь низкого положения был выбор, – усмехнулся Лю Синь. Сяо Вэнь вздохнул и закинул руки за голову, чтобы потянуться, и сказал: – Ты не слишком расстроен. Лю Синь не нашёлся с ответом, и лишь взглянул вверх. Добиться положения в заклинательском ордене даже самим совершенствующимся было нелегко. Что было говорить о простом человеке, которого ни во что ни ставили просто по происхождению? Но с предложением старейшины Лю Синь неожиданно почувствовал азартный огонь в груди, что, к его неожиданности, не утих спустя даже пять лет. Сунув руку в карман халата, он выудил свой белый изящный веер. Тот легко лёг в руку, подчиняясь привычным движениям, и отразил мягкий солнечный свет на серебряном теснении. Щёлк. Лю Синь оглянулся, увидев, что Сяо Вэнь за его спиной также раскрыл свой веер. – Истинный мастер боевых искусств должен уметь сражаться всем, что под руку попадётся, – наставнически произнёс Сяо Вэнь. – Ты слышал истории о прославленном Цзюгэ Ши? Этот мастер известен тем, что сразил семь своих противников одной лишь рисинкой. Медленно обмахиваясь веером изящными движениями, он сделал несколько шагов в направлении Лю Синя, ступая по тропинке. Лю Синь слегка свёл брови к переносице и спросил: – Это тот, который был пьяницей?.. – Не зевай! – внезапно крикнул Сяо Вэнь и выбросил руку вперёд. Повинуясь инстинктам, Лю Синь резко выгнулся в спине назад и взмахнул руками. Веер со свистом пролетел над его грудью, оставив шлейф запаха. – Ха-ха-ха! – рассмеялся Сяо Вэнь, встретившись взглядом с другом. – Опять получить хочешь? – прищурился Лю Синь, хлопая себя по подолу халата и оттряхивая пыль. Вместо ответа, Сяо Вэнь вновь бросился в атаку. Быстро раскрыв веер, Лю Синь отступил на пару шагов и парировал серию ударов. Два веера с щелчками складывались и раскрывались, танцуя словно пара белокрылых журавлей на берегу озера. – Я не очень хорош во владении шестом, но уверяю, друг мой, в битве на веерах победа непременно за мной! В ответ послышался «фырк» и мягкий шелест белого веера с узорами гор, за чем последовал звук удара о чужое древко. Узкая тропа вскоре стала слишком мала для двух мастеров, заставив их ступить в лес и продолжить сражение. Пусть и без духовных сил, Сяо Вэнь и впрямь управлялся веером столь искусно, будто был рождён с ним в руках. Тот кружился вокруг ладони изящными движениями, в один миг расправляясь, чтобы отразить атаку, а в другой – складываясь, чтобы нанести свой удар. Лю Синь же, впервые ведя бой подобным оружием, был более резок в его использовании, будто фехтуя мечом. Жёсткий веер прижался к плечу, заведённый для удара, и, расправившись во всю ширь, в следующий миг будто превратился в длинный хвост звезды, скользя по дуге в руке мастера. Вспышки двух вееров мелькали меж деревьев, пока два друга сминали снег под ногами с тихим хрустом. Хлопки и шелест распространялись по лесу, изредка пугая своим приближением маленьких птиц. Пригнувшись к земле, Лю Синь раскрыл веер и срезал им верхнюю часть свежего снега, заставив ледяную волну подняться в воздух. Спустя миг та окатила Сяо Вэня с головы до ног. Рассмеявшись, тот вдруг взмыл вверх и, оттолкнувшись ногой о ствол дерева, оказался в нескольких чжанах от него. Поучительно покачав веером и улыбнувшись, он сделал прыжок, за которым последовал яркий «хвост», заскользив между стволов в сторону Заоблачного павильона. – Догоняй! – крикнул он. Озеро неподалёку затягивало туманом, протягивающим белые лапы к берегу. Крышу Заоблачного павильона, что виднелся меж деревьев, почти полностью замело снегом. Лю Синь остановился на миг, чтобы перевести дух, и прикрыл глаза, наслаждаясь долгожданным спокойствием. Все два месяца чувство опасности не покидало его, будто карауля за каждым деревом и углом. Но только здесь, в Юньшане, за высокими стенами и людском поселении ордена он наконец-то смог почувствовать, как тяжёлые жгуты внутри грудной клетки постепенно распутываются, позволяя спокойно вздохнуть и расслабиться. Снегопад постепенно усилился, как и окружающий весь берег шорох. Выждав пару мгновений и переведя дух, Лю Синь уже хотел последовать за другом, но что-то скользнувшее с правой стороны заставило его резко повернуть голову. Блеклый туман распространялся от озера, первыми мазками уже стелясь по берегу. Но даже так всё окружающее пространство было вполне различимо. Вокруг никого не было. Лю Синь с силой зажмурился, чтобы прогнать пляшущие круги перед глазами. Затем прищурился и несколько раз обвёл всю территорию взглядом. Так никого и не увидев, он вновь протёр глаза и сделал шаг в направлении дома. Руки и ноги постепенно наливались тяжестью, а дыхание становилось рваным, отчего грудь иной раз простреливало болью. Полагая, что всё было в том, что он давно не тренировался, Лю Синь продолжил движение. Что-то в правом уголке глаза вновь вспыхнуло чёрным, словно назойливая мушка, пролетевшая мимо виска. Отшатнувшись, Лю Синь оглянулся. Никого. Тяжело дыша, он опёрся о ствол дерева, чтобы вновь перевести сбитое дыхание и немного передохнуть. В голове было пусто. Медленно моргая и глотая морозный воздух ртом, он простоял так пару минут, окончательно успокаивая быстрый ритм сердца, что словно подскочило со своего места и застряло в горле. Мотнув головой и с силой зажмурившись, Лю Синь уже отстранился от дерева, когда справа вновь что-то мелькнуло. Замерев, он с силой зажмурился, чтобы прогнать мельтешащую точку. А когда распахнул глаза, внезапно оказался в абсолютной тьме. Резко обернувшись, он ничего не увидел, будто кто-то залил глаза чёрной тушью. Лишь снег до сих пор холодил открытые участки кожи, сыплясь на него сверху. Сердце в груди заполошно забилось, когда жуткое чувство пробралось в грудь и, точно иглами, вонзилось под рёбра, не давая сбежать из ловушки своего разума. Лю Синь продолжал оглядываться вокруг себя в попытке что-либо разглядеть до тех пор, пока сильный ветер не набросился на берег, принеся с собой несколько слов. – Сильный духом, но слабый телом, встань рядом со мной, и ты увидишь, что есть иной выбор, – раздался на краю растревоженного сознания хриплый смех. Лю Синь в страхе оглянулся, наткнувшись лишь на густую тьму и редкий сизый туман, стелящийся по земле. – Духи издеваются над тобой, они просто не хотят пачкать свои руки, окуная в кровь и дерьмо людей, вроде тебя. Оглядываясь по сторонам на голос, Лю Синю казалось, будто во тьме своего кошмара наяву он видит силуэт лиса. Всклоченный грубый мех и дикостью горящие глаза то ныряли во тьму, то вновь выныривали в другом месте, всколыхивая туман. – Вот оно, чувство настоящего поражения. Твой дух сломлен, а я... я найду новый способ пробраться в Царство Живых. Может, не сейчас, может, через годы или десятилетия. Но в конечном итоге такие жалкие люди как ты будут теми, кто проиграет. Хриплый смех множился, набрасываясь на него со всех сторон, и словно превратился в острые копья, что стремительно сжимались вокруг него. Десятки громких и тихих голосов звучали отовсюду, заставляя Лю Синя озираться вокруг себя в страхе того, что вот-вот из этой густой тьмы на него выскочит что-то. И вместе с этим сбоку раздался ещё один голос, отличный от первого: – Как ты посмел ранить эту госпожу?! Резко обернувшись, Лю Синь наткнулся взглядом на ещё одну лису, стоящую прямо перед ним с задранной головой. Гладкий мех лоснился в свете огня, отражающегося и в звериных глазах. Лисица напротив него гневно скалилась, прожигая его взглядом, пока Лю Синь продолжал наставлять на неё остриё чжаньмадао. – Как ты посмел ранить эту госпожу?! – лающим девичьим голосом вопросила лисица и, пригнувшись, словно приготовилась к прыжку. Раскрытая пасть почти клацнула у его шеи, когда тьма вокруг них будто схлопнулась. Резко распахнув глаза, Лю Синь судорожно вдохнул полную грудь воздуха, вперившись распахнутыми глазами с узким зрачком в потолок своей комнаты. Найдя себя лежащим на постели, он привстал, прижимая руку ко лбу и чувствуя холодный пот на спине. Сердце в груди заполошно билось, напоминая своим стуком грохот копыт лютых Фэй, преследующих его по сей день. Запах лекарств витал над постелью, а знакомые благовония, помогающие восстановить ци, окутали своей дымкой всю спальню. «Ещё один лис… Там на горе… был ещё один лис! Нет… Их было двое! Как я мог забыть об этом!» – негодующе кричал Лю Синь в душе, за грохотом в груди не слыша каких-либо иных звуков. Сяо Вэнь говорил, что провалы в памяти после ранения восстановятся, когда тело получит достаточно отдыха. Кто мог ожидать, что всего несколько дней в полной безопасности расставят всё в его голове по местам и вернут ему воспоминания, ошеломив его будто нахлынувшей ледяной водой? Всё ещё растерянный и дрожащий, повернувшись, Лю Синь увидел в тусклом свете Сяо Вэня, спящего тревожным сном на кушетке в главном зале. Стояла глубокая ночь. Игнорируя боль в груди и слабость в конечностях, Лю Синь быстро накинул на плечи чёрный плащ и поспешил в павильон Луцзао.