Наша оттепель

В ночной тишине просвистело два выстрела. По выработанной годами привычке Арно рухнул на землю и камера полетела вместе с ним. Из динамика прозвучал рык Эмиля: «Ранен?» — Я ‐ нет, — отозвался Арно и бросил трубку в карман. Выждав несколько секунд, он подскочил на ноги и быстро закрутил головой, но все, кто хотел, уже давно скрылись во мраке ночи. «Совсем страх потеряли стрелять на пороге городской судмедэкспертизы?!» Полыхнул гневом Арно и вдруг осознал: стреляли. Но ведь не в него. Савиньяк кинулся на парковку, до боли напрягая зрение. «Надейся на свет, готовься к закату» — вбили ему в голову вместе с первой перестрелкой. Когда глаза споткнулись о разметавшееся по асфальту пальто, свет померк. Арно упал на колени рядом с хрипящем от боли Валентином. — Придд, ты меня слышишь?! — Да, — прошипел он сквозь зубы, — аптечка в машине… нога… жгут на рану… живот… найди мне т-тряпку. Приказ получен — выполнять. Не думать. Сделать все необходимое на автопилоте и не в коем случае не думать. Не слышать чужие хрипы. Не видеть судороги. Не чувствовать чужую боль. — Не смей отключаться! Слышишь меня? Арно подхватил худощавое тело на руки и понесся к машине, параллельно шипя: — Моргнешь дольше положенного — убью. Валентин стиснул зубы, не позволив вырваться стону, и только сильнее прижал шарф к животу. Как Савиняк довез их до больницы не собрав все столбы одному создателю известно. Кажется, педаль томоза он использовал один раз — перед самым входом. — Терпи, Зараза, — рычал Арно на свою обмякшую ношу, — Терпи, слышишь меня?! Санитары подлетели практически сразу и он как мог аккуратно опустил Валентина на каталку. — Готовьте операционную! Что произошло? Арно бежал за ними сквозь весь первый этаж, на ходу перессказывая свои действия. И пробежал бы еще столько же, не захлопнись перед ним стеклянные двери. Как и когда его срубило Савиньяк не помнил. Очнулся он только под утро от трескучего голоса и потрясающих ощущений: спину будто пронзило стальными штырями. Все, что было между, мозг предусмотрительно исключил из памяти. — Подъем, господин оперуполномоченный. Арно продрал глаза и попробывал размять плечи, о чем тут же пожалел. Волна стальных уколов перекатилась по ломаткам, заставив неприятно поморщиться. — Что с Приддом? — осипшим голосом спросил он. — Валентин жив. Сейчас без сознания. Что-то младшему не нравилось в голосе Лионеля. — Я должен его увидеть. — Сейчас ты должен собрать кости, чтобы я смог отвести тебя домой. Арно подскочил как кошками расцарапанный. От резкости сделанного его повело, но юноше было не до этого. — Я. Должен. Его. Увидеть. — Нет. Валентину требуется отдых. — Лионель убрал руки за спину и склонил голову к плечу. — Поэтому либо ты уходишь добровольно, либо я достаю из внутреннего кармана шприц с транвилизатором и ты уходишь менее добровольно. — Это незаконно! — Мой друг знает отличного адвоката. Арно трясло, он начинал задыхаться от ярости. Младший знал, что пожалеет о сказанном, но ничего, совершенно ничего не мог с собой поделать. — Да что с тобой не так?! Ты человек вообще или машина? Твой подопечный сейчас валяется без сознания от двух пулевых, а тебе плевать! Как ты можешь быть таким бесчувсвенным гадом?! Звонкая пощечина прозвучала третьим выстрелом. Арно озверелыми глазами посмотрел на брата и бросился к палатам, но Лионель не позволил сделать и шага. Он поймал младшего в объятия и сжал так крепко, что у обоих захрустели кости. Арно вскрикнул от боли чисто механически, на самом деле ничего не почувствовав. Он бился и вырывался, но брат держал крепко. И через четыре секунды младший сдался. Впился пальцами в грубую ткань пиджака и не деля слова зашептал: — Почему Ли почему я так испугался я же видел десятки ранений но когда он… когда я его… на мои руках… Эмиль бы сказал: «Тише, Арно, тише. Все будет в порядке». Лионель сказал одно единственное: — Ты все сделал правильно. Старший Савиньяк железным тоже не был. Броня вот-вот обещала дать трещину, но он не мог себе этого позволить. Ни пока его подопечный вышагивал по тонкому льду, а младший брат напоролся на «то самое дело». Ни сейчас. Ни потом. Никогда. В машине едва раздичимо звучала классическая радио-волна и пахло свежим травяным парфюмом Лионеля. Арно обмяк в кресле, завернувшись в коричневую кожанку по самый ворот. На голове — как и в — царил бардак, губы не меняли чуть поджатого состояния, а глаза выдавали опустошнность. Этого Ли и добивался, выводя брата на эмоции. Пока Арно взведен, как курок, с ним дело иметь невозможно. Вот Лионель и позволил пружине распуститься хотя бы на время. Он же не был зверем в самом деле — ладно, в самом деле был, но брата любил — поэтому не собирался тащить того куда-то силой. По крайней мере не сразу. Серый мориск притормозил. Арно бессмысленным взглядом скользнул по пейзажу за окном и подскочил, стоило прийти осознанию. — Ли! — Иди. Знаю, что не успокоишься. У Арно в горле застрял ком из слов благодарности, любви и признательности. Ему всегда казалось что сложно это — словами. И кинуться обнять он не мог, братца предусмотрительно спасал подлокотник. — Спасибо, — выдохнул он и вывалился из машины. Желтые кеды неслись по коридорам сами, не нуждаясь в командах мозга. Кучка нейронов могла уделить все свое внимание формулированию вопросов, коих набиралось преступно много. Несчастный Алва еще не догадывался, что выльеться на него через дюжину секунд. Спавшему пару часов юноше надорские озера были по колено. Вечером Рокэ попытался выпихнуть не своего, между прочим, подопечного домой, но Арно заупрямился, сославшись на жгучее желание заполнить оставленные ему Ариго бумажки. Полопавшиеся капиляры огнем в глазах подтверждали энтузиазм юнца. Арно весело замешивал в чашке шадди с энергетиком, только что не восхищаясь вкусовыми качесвами данного… пойла. Рокэ с сомнением посмотрел на эту попытку побега от реальности, но комментировать не стал — еще не дай Леворукий Савиньяк предложил бы попробовать. Всю ночь Арно провел за отчетами, стараясь всеми правдами и неправдами не дать подобраться коварному сну. И не потому, что Ариго был таким уж чудовищем — человечного в нем было поболее чем в Ли, Россио и… Вот именно из-за этого «и» Арно и боялся сомкнуть глаз. Отчаянно не хотелось видеть перед глазами шипящего от боли Валентина. Ведь еще и приказы умудрялся раздавать, ызарг этакий! У него на рубашке розы расцветали, а он все равно держал все под контролем. Или почти все. Длинные пальцы, пачкаясь в пьяной вишни, умело зажимали рану и ни мгновения не дрожали. Будто живот прострелили не их обладателю. Так страшно было поднимать его на руки. Казалось, возмешь — пойдет трещинами по фарфоровой коже. Не выдержит, переломится. А он, стальной, держался, даже стонать себе не позволял, только стискивал сильнее зубы. Арно рычал в ответ какой-то бред, мешая угрозы с паникой, и несся что есть мочи — что по парковке, что по ночным дорогам Олларии. Серебристый мориск ревел под ними, как проклятый, выдавая все свои сверхлошадиные силы. Арно ловил в зеркале заднего вида поджатые до белых полос губы и ломался с каждым рваным вдохом. Страшно было их слышать, но еще страшнее — не услышать вовсе… Протяжный скрип помог Арно выпутаться из паутины страшных образов. Он все-таки заснул над бумагами. За осознанием последовал раздраженный выдох: второй раз за двое суток он проваливается в забытьи не пойми как и не пойми где. Кожанка уже ощущалась второй кожей, а желтые кеды не ощущались вообще. Как, врочем, и ноги. — Юноша, на вас смотреть больно, — брезливо поморщился Рокэ, — ехали бы вы домой. — Что с Приддом? И… сколько вообще времени? — Начало рабочего дня, — Алва прикинул в уме цифры, — очень раннее начало. Удивительно, что наш рассветный морискилл Ариго еще не на месте. Рокэ летящей походкой подошел к своему столу, бросил на него внушительную папку с бумагами, присел на край и удостоил таки Арно своим вниманием. Удивительно, что чужая размеренность не вызвала в Савиняке раздражения. Она не вызвала вообще никаких эмоций — за действиями друга семьи он наблюдал с тупым безразличием. — Теперь убедились, что отдохнуть вам действительно нужно? — вкрадчиво поинтересовался этот ызарг. — Даа, — протянул Арно, кивнув как-то слишком медленно, — но что, все-таки с Приддом… — Да все с вашим Приддом в порядке, насколько «в порядке» вообще может быть с двумя лишними дырками в теле. Проспитесь до вечера, купите цитрусовых и вывалите на него свою заботу в приемные часы. Перед Ариго, так уж и быть, прикрою. С лицом лица Арно снова кивнул, поднялся и сделал попытку привести стол и себя в порядок. Юмор и ирония в истощенном организме уже не усваивались. Алва понаблюдал за путанными движениями подчиненного, играючи соскочил со стола и неторопливо подошел ближе. — Арно, кто он тебе? Савиньяк забыл, куда и какие бумаги складывал. На полминуты он откровенно завис. — Друг, получается. — И тише, будто только для себя. — О «просто знакомых» ведь так не переживают. — Вот уж не подумал бы, что юный Придд может водить с кем-то дружбу, — недоверчиво прокомментаровал Алва. — Он о своем счастье еще не подозревает. — Охотно верю. — Рокэ, что это было? — вскинулся вдруг Арно. — Кому понадобилась его убивать? — Никому. Если стрелок стреляет дважды — либо он плохой убийца, либо не убийца вовсе. Кажется, больше он ничего говорить не собирался, но в последний момент передумал. — По предварительной версии покушение было угрозой. Не Валентину разумеется — он ведет слишком замкнутый образ жизни, чтобы нажить врагов. Либо Вальтеру, либо Джастину. Последнее, впрочем, маловероятно. — Но от кого? И зачем так… радикально? Это же огромный риск для обеих сторон. — Не думаю, что мы выясним причины, если этого не захочет Вальтер. А Вальтер, учитываая появление моего синеглазого лица с распросами в его доме, едва ли этого захочет. Рокэ приложил руки к глазам и провел ладонями от век к вискам. Глядя на это Арно впервые задумался о том, что за ведущим следствие отродьем заката скрывается… не человек, конечно, но отродье заката, чей близкий вчера чуть не потерял брата — причем, возможно, по своей вине. Он уже собирался спросить про Джастина, но слова застряли в горле. — Гребанная Зараза! — в сердцах выругался Арно. Его злило, что, когда речь заходила об этом ызарге, все шло наперекосяк. Савиньяк начинал паниковать там, где паниковать отучила профессия и боялся задавать те вопросы, за которыми раньше бы и в карман не полез. В конце концов ночи над ненавистной макулатурой проводил, только бы домой не ехать! — Высокие отношения… — На себя с Ли посмотри! — выплюнул Арно и вылетел за дверь. Полет длился недолго — в коридоре неудавшаяся пташка чуть не разбила клюв о собственного эра. Очередное напоминание о том, что оленям крылья не положены. — Прошу прощения… — пробормотал он. — Ожил таки! — весело воскликнул Ариго. — Я уж думал с концами. Чтож, рад, рад, но шадди все равно возьми. И протянул «оруженосцу», как их шутя называло начальство, стакан горячего и бодрящего. Теперь не было никакого подлокотника, чтобы спасти взрослую серьезность, поэтому она подверглась безжалостному нападению молодой горячности. Ариго рассмеялся и похлопал оруженосца по спине. — Как вам, молодым, немного нужно для счастья. Единственное, что нужно было Савиньяку для настоящего счастья — увидеть живого Валентина. «Слава Создателю он не на аппаратах», — было первым, о чем подумал Арно, попав в белизну чужой палаты. Такого зрелища он бы не вынес. Валентин был бледен — сильнее, чем обычно; безучастен — почти, как обычно; и молчалив — совсем, как обычно. Взгляд сразу зацепился за аккуратный букет белых ирисов в изголовьи кровати. Но не успела мысль оформиться, как взгляд соскользнул на изможденное лицо с истино аристократическими чертами. Арно вздохнул и потер глаза. Цитрусовые оказались на тумбе, а сам он — на стуле рядом. — Придд, какая же ты зараза. — Знаю. Савиньяк улыбнулся. Только он, но этого уже было достаточно. Пусть солнце светит, а луна будет отражать. Его лучами стали рассказы, которым, казалось, конца не было. Арно мог болтать безумолку часами, благо время было не столь щедро. Иногда он улавливал в безмолвии Валентина особые настроения и затыкался сам. Наверное, он раздражал сдержанного Придда до покалываний в пальцах, но тот был слишком горд, чтобы это выказывать. А может… впрочем, неважно. Важно лишь то, что других посетителей у больного Арно не встречал. Вероятно, просто не случилось пересечься. Через четыре дня Арно застал Придда за сбором вещей и чуть не удавил его им же принесенным пакетом с фруктами. — Какой «домой», ты в своем уме?! — Более чем, — прохладно отозвалась Зараза. — А перевязки как? — Справлюсь. Арно не хотел ссор. Правда не хотел. — Но Алва еще не нашел того гада! Все может повторится и меня… Я… — не найдя слов, он резко сменил сектор атаки. — Если бы твоей отец помогал следствию, дело пошло бы быстрее! — Увы. Валентин сложил последнюю футболку в сумку, окинул палату взглядом, подцепил трость и шагнул к выходу. Арно упрямо преградил ему дорогу. — Да подумай ты голов… — Твой интерес вызывает вопросы, Арно. Почему тебе не все равно? Мы с тобой даже друзьями никогда не были. Слова Валентина точно волны — спокойные, холодные, способные камень под себя выправить. Безразличные. Его мраморное лицо не выражало ровным счетом ничего — будто и не вопросы личного характера то были, а вполне стандартный опросник по физике предвыпускного класса. Впрочем, ловко увиливать от ответа Арно научился еще тогда. — Ого, больше двух слов за раз! Валентин, ты действительно идешь на поправку. Хотя в твоем случае это не показатель. — Что ты хочешь. От. Меня. Уловка не сработала. Валентин опустил сумку и сильнее оперся о трость в ожидании ответа. Пришлось срочно его выдумывать. — Довести дело до конца. Не зря же я спину рвал! Будет обидно, если после всего ты отбросишь копыта, когда пойдешь в аптеку за бинтами. Арно растрепал рукой волосы и попытался усмехнуться. Вышло это криво и неправдаподобно. — Ты ведешь себя странно. — Я то? Скажи, Валентин, как врач: кто в здравом уме и не вполне здравом теле бежит из больницы? — Вот опять. Арно взвыл. — Вот блять совсем не очевидно, что «опять». — Ты никогда не называл меня по имени. Удар под дых был бы гуманнее. Хотя где гуманность, а где начинающий судмеддэксперт с репутацией скользкого хладнокровного спрута. — Что ты прицепился? Тебе настолько противно мое общество? Придд молчал. Арно мысленно выругался. В самом деле, какие закатные твари на него нашли? Зачем он вообще носится с этой заразой и, главное, почему не может перестать? Ну да, они общались по работе. Перебрасывались парой предложений, когда Савиньяк заезжал к брату. Валентин мог подвести его до метро, а Арно — не сдержать сомнительную шутку. На этом их коммуникация обрывалась — Нет. Савиньяк тряхнул головой, с боем вырываясь из мыслей. — Что «нет», Зараза? — Нет, твое общество мне не настолько противно. Подбери челюсть и пойдем. Подобрав и отряхнув, Арно нацепил поверх свою самую лучезарную улыбку. И лыбился все время, что они плелись по коридорам. — Слепишь, — в конце концов не выдержал Валентин. Савиньяк был честно и по-злодейски счастлив. Не успела спокойная жизнь начаться, как ее бесцеремонно распяли: на крыльце молодых людей ждало синеглазое проклятье трех миров. С несвойственной ночным кошмарам беззаботностью оно подпирало перила и грело точеное лицо на солнце. — Эр Рокэ! Что-то новое по делу? — День добрый, господа. Можно сказать и так. Алва лениво прервал принятие солнечной ванны и обернулся к молодым людям. Они обменялись с Приддом приветсвенными кивками, и Рокэ сразу перешел у делу. — В связи с открывшимися обстоятельствами я бы крайне не советовал вам возвращаться домой. В том числе это касается квартир брата и отца. Валентин приподнял тонкую бровь — так обозначалось удивление. — Есть подозрения, что покушение связано с одним из дел, которые ведут ваши родичи… — протянул Рокэ. — С делом Вальтера, говорите прямо. Алва неоднозначно повел головой, но увиливать не стал. Хотя мог бы. Это уже о многом говорило. — У нас с вашим отцом не получается конструктивного диалога, поэтому я не могу утверждать окончательно. Однако то, что я узнал от Джастина, дает некоторую почву для размышлений в этой стезе. У Арно голова заныла от ветиеватости оборотов этих двух. Не на приеме же у короля, почему нельзя попроще изъясняться? — Если в вас стреляли на пороге городской экспертизы, с них станется пойти в угрозах и дальше. Выяснить чьи-то адреса уже давно ни для кого не проблема. Именно поэтому я предлагаю вам временно сменить локацию. Валентин согласно склонил голову к плечу. — Это разумно. — Вам есть к кому обратиться? — Нет. Так просто и невозмутимо эта невыносимая ледяная скульптура признавалась в отсутствии друзей, знакомых и любых близких отношений. Арно бы так не смог. Ни признаться. Ни жить. — В таком случае я поговорю с… Юноша всегда отличался поспешность. Так что сейчас он думал всего секунду. — Не хочешь пожить у меня? — выпалил Савиньяк. — Извините, что перебил, — тут же добавил он, не чувствуя, впрочем, особых угрызений совести. Сталь чужих глаз острием прошлась по самому нутру. Арно поежился, но не отступил. Слишком красивые то были глаза. — Монсеньор, что с ним? Когда он успел повредиться рассудком? — Благие побуждения в голову ударили, — Алва улыбнулся одними уголками губ. — Потарайтесь наслаждаться и не зацикливаться на причинах. Валентин перевел дикий взгляд на эра. Казалось, еще немного и он начнет материться. Савиньяк фамильярно закинул руку тому на плечи, явно не чувствуя исходящей от деревянной трости угрозы, и засветился своим неисчерпаемым весельем. Тогда они еще не знали, что эта внезапная дружба — приговор на всю жизнь. А заодно и самые личные отношения, которые у каждого из них были и есть. Они не знали, как снова будут чувствовать себя на пятнадцать в свои двадцать, как протокольно правильный Придд начнет отпускать себя, а Арно чаще думать о серьезных вещах. Как они будут гулять по крышам в центре города, как напьются касеры и пойдут к старшим Приддам, как на спор будут целоваться с прекрасными эрэа, ища в толпе цветовую противоположность собственных глаз. Как разговоры будут литься по полночи, согревать будут обычные прикосновения и веселить даже самые несмешные шутки. Они пока этого не знали. Но скоро им предстояло это исправить.