Я тебя когда-нибудь задушу!

1 глава Чонгук стоит спиной ко входу в гримёрку, напряжённо всматриваясь в бумаги, лежащие перед ним на туалетном столике. Этот чёртов засранец, заносчивый индюк, подал иск на известную компанию, где он является амбассадором, мол, его не так качественно представили публике. Фотограф не смог передать всю филигранность его образа. Блядь… Ну ок. Не в первой. Он выиграет это дело. И не потому, что этот человек так важен его сердцу. А потому, что он не привык проигрывать. Он юрист, чёрт возьми, в третьем поколении. Он всё сможет. Ему все эти передряги ни! по! чём! Краткий, сдержанный вздох. Поправляет свой тёмно-синий пиджак, проверяя, на все ли пуговицы он застёгнут. Он всегда с «иголочки» одет. Это для него, как отче наш! Скромен, сдержан, учтив. А внутри всё переворачивается и готово орать белугой. Визжать воплем и истошным криком. Потому что… Да потому что, этот чёртов Ким, с ума его сводит своей невероятной красотой и бешеной харизмой, сносящей с ног. Ким — актёр. Очень известный актёр на поприще кинематографа вот уже 2 года. Америка жаждет просмотрами его новых фильмов и сходит с ума от его внешности, голоса и артистизма. Этот гад ещё и поёт, как ангел. Его голос невероятен своим бархатным баритоном, лёгкой хрипотцой, низкими тонами. Он великолепен… Его тело словно сошло с Олимпа, выточен, как древнее Божество. Гибкий и пластичный, как кошка. Смуглая кожа, наглый прищур лисьих, раскосых глаз. Приоткрытый от дерзости рот, с вечно влажными от облизывания юрким язычком губы. Широкий разворот плеч; прямая осанка; охеренная, округлая задница; невероятно длинные и стройные ноги. Длинные, пушистые ресницы на полуприкрытых от надменности глаз. И Чонгук млеет от него. Любит, как сумасшедший. Молчит о своих чувствах к этой распоясанной бестии. Молчал, потому что невозможно признаться натуралу. И молчать будет, ведь иного выхода нет. Сложенные руки на груди, взгляд хмурый из-под длинной, кучерявой чёлки. Смоляные пряди обрамляют разгневанное, но с дичайшим усилием воли, сдержанное лицо. Чонгук рассуждает мысленно. Взвешивает все «За» и «Против», обдумывая процесс и чем будет крыть. Ведь эту занозу нужно вытаскивать из этого информационного дисбаланса. Накачанные бёдра, скрытые узкими, тёмно-синего в цвет пиджака брюками, облакачиваются на столик, где вышеуказанный Ким прихорашивается. Он ждёт эту занозу в заднице. Пыхтит, жмурит глаза с психу, облизывает потрескавшиеся губы от нетерпения. Но ждёт… Ким доигрывает сейчас главную партию в сценке в театре. Скоро появится. И тогда Чон предъявит ему свои несогласия. Чёрт его возьми… Дверь в гримёрку открывается и заходит господин Лин, менеджер этого упырка. Чонгук поворачивается всем торсом, ожидая эту ненавистную гадину в лице Кима. Руки остаются на груди, сложенные, словно, для защиты и моральной баррикады. — Чон, блядь, мы в полной жопе. — выдох такой тяжёлый и отчаянный, словно истеричный. «Да блядь, что ещё?» — проносится в голове. Жмурится. — Жду повествование к вашим словам… — это даже не рык, это сдержанное буйство эмоций. Чон смотрит с прищуром своих обсидиан, ожидая очередного пиздеца. Руки, сложенные на груди, сжимаются сильнее в собственном захвате. — Чон, мы горим, мы реально горим, мы тонем нахрен!!! — Лин не кричит, он орёт. Чонгук выдыхает шумно, словно протестующе, прикрывая веки устало. «Блядь!» «Этот придурок ещё что-то учудил!» Взгляд Чона почти убивающий, выдох отчаянно задушенный. — Что случилось? — тихим, злобным шёпотом. Он юрист. Он Его юрист. Он всегда побеждает. Всех. И всегда. Но этот "пиздец" подкрался незаметно. — Дождёмся Кима и я всё скажу. Я в ахуе, мы не отмоемся, чёрт его грёбаную жопу подери!!! Парни затихают в преддверии тихого ахера, когда дверь в гримёрку открывается и заваливается ленивое, разомлённое тело в виде разукрашенной (прекрасной для Чона) физиономии, с бешеным, сносящим с ног перегаром (амбре такой, что хочется закусить), вспотевший и довольный собой артист. — Ким, блядь… Менеджер уже не выдерживает. Шипит змеёй и бесится активно. — Я говорил тебе быть аккуратным в своих похождениях, говорил, блядь? Каштановая, лохматая, кудрявая голова лениво поворачивается на истошный голос, нисколько не взбудоражившись. Карие, с золотыми вкраплениями глаза впериваются в менеджера в хищном и хитром прищуре. Его образ нисколько не меняется. Он так безумно красив. Эстетично идеален. Чон бесшумно сглатывает, стараясь изо всех сил держать поистине равнодушное лицо. Он себя не выдаёт…