Я тебя когда-нибудь задушу!

6 глава Чонгук предсказуемо просыпается один. Половина его кровати уже прохладная, а значит артист слинял уже давно. Выдох… Обречённый, но не сломленный. Чёрные, большие глаза смотрят на циферблат настенных часов. 9 утра. Не хило так поспал. Что сейчас в мыслях Тэхёна и где он сам вообще, Чон выяснять не будет. Он его скорее удавит, чем пожалеет. Проходит ли он сейчас стадию принятия или гнева, или чего ещё там проходят со слов именитых психологов. Кризис ориентации штука сложная. И если ты внутреннее слаб и бесконечно к этому не готов, будет тяжко. Чонгук принял себя сразу и без лишних, взорванных эмоций. Просто на раз. Как по щелчку пальцев. Ещё в школе понял, что девочки не интересны вообще априори, а вот накачанные задницы одноклассников, бегающих вместе с ним в коротких шортах по волейбольному полю, очень даже заводят. Серьёзные отношения у Гука случиться не успели. Одноразовые встречи, да. Но любви не происходило. Ни у него, ни у его партнёров к нему. Максимум симпатия, вожделение и встречи в общежитных комнатах университетского кампуса. Просто мама и папа, вкупе с бабушкой и дедом, приняли однозначное, непоколебимое решение, что их дитятку срочно нужно валить в Америку, чтобы с личной жизнью напрягов не было. Сеул, да и в принципе, вся Южная Корея не поддержат, не помогут, да ещё и обгадят. Вершить великие дела можно и в Нью-Йорке. Капитал подсчитали, не бедные ведь юристы, купить первую квартиру помогли. А тут и объявление сразу на глаза. Знаменитому актёру требуется знающий, понимающий и сука, чуть ли не вундеркинд, юрист, потому что сам артист ещё та собака! Этого, конечно, в объявлении не было. Чон уже сам додумал. Потом… Ну вот как прилетел в Америку, так практически сразу и встал у истоков развития шикардосного Кима. Если бы мог подумать раньше, куда его бедная головушка суётся, он бы тормознул. Да, выхлоп по деньгам невероятно крут, а вот в сердечном клапане сбой и вселенская проблема. Тут никакое МРТ не подскажет, как эту боль душевную и сердечную тоску разгребать. Впервые увидел его на собеседовании. Эта сука пришла в красном костюме, держа в длинных своих, музыкальных, умопомрачительных пальцах бокал с таким же цветом вином. Каждый раз, когда он делал глоток, Чон делал шаг всё ниже в преисподнюю. Признал Чон свои чувства сразу. Стойко выдержал свою влюблённость в первые встречи, отчаянно для себя осознавая тот факт, что объект его безудержного обожания завершённый натурал. И что он только не насмотрелся. И пьяные выходки, и ночные загулы и вульгарно красивые тёлки толпами ходящие в гримёрку к этому гаду. Ненавидел и любил. Проклинал практически. Но вот всегда отдавал должное его таланту, ведь Ким реально на сцене просто Бог. Горячий, сексуальный, мать вашу, Бог. Два долбанных года молчит о своих чувствах и о своих желаниях. Терпит, мычит, скалится. Но всегда строгое, безэмоциональное лицо и холодный взгляд. Чонгук умеет и может скрывать то, что поедает его долгими ночами и одинокими утрами. Он любит. Но сдержанно молчит. Всё в Киме сводит с ума. Его медовые, большие глаза; пухлые губы; тонкий нос с милой родинкой на кончике; его бархатный, низкий голос; грудной, заливистый смех; каштановая, густая копна волос. Терпкий запах мужского тела вообще отрыв башки. Чонгука всегда ведёт и клинит, если артист проходит мимо вспотевший, влажный, горячий и до безумия желанный. У него не раз оскомина на зубах образовывалась от крепкого сжатия зубов, когда Ким просто смотрел на него. Без интереса, но смотрел. В те моменты, когда Тэхён миловался с очередной, молоденькой гримёршей или новенькой актрисой, или настойчивой поклонницей, ему хотелось убивать. Причём, как самого Кима, так и его пассию. Но он юрист с красным дипломом, знает, что за эту бестию, как за человека срок дадут. Поэтому лишь рисовал иногда в своей ревнивой голове кровавые сцены убийства, с придушением или сброса со скалы. Каждый раз сердце ухает в пятки, а желудок застревает в горле, когда этот гад выходит на сцену. Он действительно талантливый парень. Талантливый, красивый, наглый и дерзкий распиздяй. Сколько раз Чонгук думал уйти от этой пытки, уволиться, уехать, найти другую работу, ведь фирм в Нью-Йорке миллиард, просто возьми и покончи с этим. Уйди и попытайся забыть. И вот в такие моменты глубоких раздумий всегда останавливали разного рода мысли. Что Тэхён, как неразумное дитя, может снова где-то накосячить, что-то натворить, не дай Бог ещё себе навредит или покалечится. Он, конечно, не дитя вовсе, а вынос его мозга и сбой сердечного ритма. Артист, гуляка, наглец и повеса. Но сердце выбрало, нихрена не поделаешь. Он его неразделённая любовь и бушующая, задушенная страсть. То, что случилось вчера, оторвало крышу к чёртовой матери. Привело в восторженный ахуй. Он кончил даже не прикасаясь к себе лишь от громких, надрывных стонов столь желанного мужчины. Тэхёна так дичайше выгибало на его чёрных, шёлковых простынях, до хруста позвонков. Он, как уж, вертелся, хрипел, всхлипывал, хватался за Чона и подставлял ему свою шею для грубого захвата совершенно открыто. Блядство… Ну вот и где он сейчас? Сбежал? Ну да, видимо. Чонгук всегда решает все свои сердечные и эмоциональные проблемы походом в тренажёрку, выпуская свой гнев на несчастную «грушу». Так он поступит и сейчас. Говорить с Тэхёном и искать его расположение он не будет. Ким жалеет? Скорее всего Да! Он ему не нянька, чёрт его подери! Он его останавливал, берёг, тормозил. Он его предупреждал. Не послушал. Красивая гадина сделала по-своему. Для него он лишь эксперимент? Видимо так! Захотел, возжелал, получил. Получил, сука!!! Чон почти звереет от этих мыслей. Быть использованным никому не понравится, ведь так? Вот и ему не заходит. Облизывает исцелованные Кимом губы. На сердце гребённая печаль. Но он НИКОГДА её не покажет. Хрена с два. Он выше этого. Идёт в душ, моется, чистит зубы, перекусывая на ходу бутером, и надевая короткие, коричневые шорты, направляется в свой домашний спортзал. Тэхёна нигде не видно. Прячется в спальне? Пф, да ради Бога. Пусть хоть с голоду сдохнет, Чон не рыпнется. Пусть сам своё охуевшее состояние разгребает. Чонгук сопли ему вытирать не будет. Удары по «груше» яростные, бешеные, отчаянные, но отточенные. Капли пота стекают на глаза. Вскидывает голову, смахивая навязчивую прядь влажных волос, и снова херачит остервенелыми ударами. Всё, что у него сейчас в душе, он снова смолчит. Не переболеет, к сожалению, нет. А лишь сдавит в груди и немой печатью отложит на сердце. Не впервой, блядь. *** Разгорячённое тело Чона маячит перед глазами, мышцы рук и широкой спины от мощных ударов по «груше» перекатываются, блестящие капельки пота скользят по смуглой коже, стекая и пропадая в широкой резинке шорт. Тэхён шумно сглатывает, облизывая пересохшие от тяжёлого дыхания губы и зажмуривая глаза, отходит на шаг назад, бесшумно прикрывая за собой дверь. Эта картина навсегда отпечаталась на подкорке его сознания. То, что случилось вчера, сводит потрескавшееся сознание Тэхёна в дребезги. Он дышать перестаёт, думая об этом. Чон был настолько хорош, что он впервые испытал такой дикий, мощный, невероятно яркий оргазм. А ведь тот лишь надрачивал ему. Его губы такие вкусные, сумасшедше страстные, яростно желающие его. Чёрные бездны огромных глаз, не сводившие с Кима обезумевшего взгляда, наблюдали за его таким фееричным оргазмом. И тихий, почти неслышный, сдавленый и спрятанный стон Чонгука, когда он кончал сразу же после Кима. Тэхён летал на облаках от кайфа и произошедшего вулканического пиздеца… Но он почувствовал, как прошибло его юриста долгим, бурным экстазом. Ни одна бешнейше охуенная красавица в его жизни не приносила ему столько удовольствия. В чём секрет его юриста? Тело Чона заставляет Кима покрываться мурашками, его вздыбленный от возбуждения вид сносит все мыслимые и немыслимые преграды. Насыщенный, соблазнительный запах взмокшей от страсти кожи Чонгука скручивает все внутренности и манит, лихорадит, волнует до умопомрачения. Тэхёна коротит только при воспоминании вчерашнего вечера. Хочет ли он повторить? Шутите, что ли? Он только об этом и думает. Поджимает свои пухлые, розовые губы, смотрит себе под ноги в мягких, Чоновских тапочках, и не знает, как ему отойти от этой комнаты. Как не выдать себя? Он понимает, что подглядывает за ним в небольшой дверной проём, причём, не он один, член заинтересованно дёргается, выпирая из полосатых, пижамных штанов. У него на юриста стоит! Это ли не пиздец вселенского масштаба? Ему просто хочется подойти к Чону и пальцами провести по смуглой коже, медленно собирая капельки его ароматного, сладкого пота. Он так горяч и так шикарно пахнет. Господи, Блядь. Что с ним, он понятия не имеет. Но и думать об этом совершенно не хочется. Одна навязчивая мысль бомбит его сознание со вчерашнего. Все прелести мужского секса как-то прошли мимо него. Все прелести секса с девушками канули в лету. Поросли мхом и там же покрылись плесенью. Да и лобызания с другими мужчинами себе даже представить не может. А значит… Нужен только этот. Смуглый, здоровый, с татухой на правой руке, смоляными волосами и огненными глазами. Его тяжёлое, горячее дыхание в губы, сильные, венистые руки, низкий хрип и его крепкая, стальная хватка. Ким раньше думал, что он невероятно кайфует, доминируя над распластанными под ним красотками. А сейчас он неистово желает быть распластанным под Чоном. Под своим юристом. Блядское сумасшествие. Но это так. И мысли артиста уже далеко. Там… На чёрных, шёлковых простынях. От этого дыхание сбивается и он вообще забывает где он и кто он. Дайте ему этого Чона, и он тогда выдохнет. Руки трясутся и вожделение снова накрывает, член стоит, как каменный, твёрдо и настойчиво, даже причиняя легкий дискомфорт. Пошлые мысли сводят бедную, артистичную голову с ума. Да похуй всё!!!!! Быстрый рывок, чтобы не передумать. Дверь в спортзал открывается с пинка. — Чон, блядь, ты издеваешься надо мной что ли? Охуенный поворот, да? Шок, дрожь по телу и сердечные спазмы Чонгука. Он всё это сдерживает и не спеша поворачивается к источнику шума в его святая святых. — А что не так, Ким? — взгляд обсидиан обжигает, полосует и пригвождает. — Не ты ли от меня сбежал сегодня утром? Красивая гадина теряется, не зная, что ответить…