Встречи под звездами

Он – доктор, и для него каждая спасенная жизнь важна. В своей деятельности, опираясь на разумные доводы, опыт и понимание потребности людей в достоверном знании, он руководствуется первостепенностью важности целей. Это же касается и отдельных методов, для которых гуманизм является обязательным. Каждая жизнь. Даже если она принадлежит отдельно взятому азартному игроку, беспардонно сорящему деньгами, репутацией и важными частями согласованного плана. Дурню, охотно возводящему себя на пьедестал из золотого стекла лишь с целью эффектно его разбить и быть погребенным в ярких осколках. Его робкое недоверие и жадная потребность доверять – он весь состоит из противоречий. Рацио прекрасно видит поле своего влияния и, когда может, пользуется им, но усмирить бурю, склонную к самоуничтожению? Такое вообще кому-либо под силу? – Ты никогда не будешь настолько ублюдком, Рацио, – услышать от него прямое обращение – редкость, куда чаще Авантюрин использует «доктор» – более обезличенное, но в их случае как раз напротив, очень личное. Авантюрин улыбается, горько и победоносно – он никогда на самом деле не хотел умирать, но против него всегда больше ставок. Рацио намеренно не уточняет, предпочтя сделать вывод самостоятельно. Он никогда не стремился выглядеть ублюдком. Однако людям слишком нравится заблуждаться, и все, что доктор может сделать – подтолкнуть их в сторону нужного вывода. Если сделать его не получилось и истина ускользнула перед самим носом, значит, пациент еще не готов излечиться от невежества. И все же иногда исключения Рацио делает. Это касается тех редких случаев, когда он сам заинтересован в ответе. – Тогда насколько, по-твоему, я им буду? – спокойно интересуется он. Авантюрин словно ждал этого вопроса. Во взгляде его мелькает нечто знакомое. Трагизм. Жертвенность. Нестираемая печаль. То, что Рацио в нем видеть больше никогда не желает. – Настолько, чтобы отказаться следовать плану, который совершенно точно приведет нас к победе! Номер в отеле, просторный и хорошо проветриваемый, кажется вдруг до невозможного душным. Рацио берет в руки тонкий бокал, но привкус шампанского в нем слишком сладкий, и он отвратительно контрастирует с реальностью. – Ты ведь сам уже назвал меня доктором, будь добр, следуй своим же принципам и позволь мне делать то же самое. Ведь план, подразумевающий жертву одного из участников, доктор точно не может допустить. Не когда нет четкой уверенности, и пациент просто готов снова бросить удачную фишку. Словно прочитав его мысли, Авантюрин достает фишку и мастерски перекатывает ее меж пальцев. Яркое золото выглядит вдруг до странного тревожным. – Следую. Я выиграю больше, куда больше, чем ты способен себе представить. Просто дай мне шанс. Рацио уже знает, что согласится. Доктор, позволяющий пациенту рисковать, недостаточно хорош, но он упустил из внимания тот момент, когда человек напротив него перестал быть просто пациентом. Ведь ученый, который не подвергает свои же установки сомнениям и не позволяет собственным знаниям пополняться и расширяться, так же плох, как и тот, кто готов отпустить в опасную ночь человека, которому совершенно точно не желает зла. А его глаза снова безумно и жадно сияют соблазняющим сигонийским огнем. Все, что Рацио читал о представителях этой народности, сейчас он наблюдает сам. Оберегать себя от соблазна поздно, да и бессмысленно. Сейчас важнее другое, и он с толикой удивления принимает осознание – сберечь. – Безумец, который просит трезвомыслящего человека стать пособником в игре, которая может его уничтожить, – неохотно отзывается Рацио, не отрывая взгляда. По коже бегут мурашки – это он тоже допускает. Даже когда Авантюрин приближается и берет его за руку. Пальцы холодные, а от его волос приятно пахнет, хоть Рацио обычно и не нравится резкий запах дорогих духов. Его вообще не хочется отпускать, и причин этому все больше. – Ты когда-нибудь слышал о доверии? – Авантюрин едва заметно улыбается. – Это очень приятно. Даже слаще неожиданной победы. Давно хочу попробовать. Может, и тебе понравится, и мы сделаем это вместе?