Встречи под звездами

Таверна была крохотной, грязной и душной. Над интерьером явно никто не работал, да и напитки продавали неоправданно дорого. Зато тихо, спокойно и никаких любопытствующих взглядов в полутьме. Только ненавязчивые вопросы его спутницы. – Все просмотрел? Доволен? – Это всего лишь два крохотных листка, милая, – Кэйа усмехнулся и захлопнул папку. Ответ на вопрос был утвердительный, они оба это знали. – Папка, может, и не самая полезная, но в ней относительно свежие сведения. И важная для тебя информация – место недавней стоянки было обнаружено на Драконьем Хребте, – Розария отпила вина из бокала и закинула ногу на ногу. Сразу двое мужчин за столиками на нее уставились. – Спасибо тебе! Кэйа никогда не скупился на благодарности. Как словесные, так и вещественные. Сегодня он обменял дорогой клинок с малиновыми каменьями, отобранный у главаря банды похитителей сокровищ, на несколько сухих листков, исписанных беглым почерком. Такие мелочи. Даже забавно, что они вообще способны иметь для него ценность. Розария тоже хороша, и работать с ней выгодно. Не задает вопросов, кроме уточняющих, действует быстро, не строит и не озвучивает никому не нужные додумки. Когда-то человек, следы которого он сейчас ищет, предложил Кэйе сделать выбор. Звучал он жутковато – постоянство и неизменность или погружение в сожаления по несбыточному, тоску по давно умершему, печаль по чуждому. Кто в своем уме откажется от реальности ради мимолетной фантазии? Даже если эта фантазия – часть его личной истории. Ответ был очевиден, хотя заигрывать с красивой и близкой ему тайной, мерцающей, как ночные звезды, было до странного правильно, приятно и тепло. Его руки не были холодными, в груди таились самые обычные человеческие чувства, а резковатые высказывания нередко приводили к увлеченным беседам. Кэйа укладывал голову ему на колени и слушал, как серебристыми нитями переливается голос рассказчика. Это были волшебные дни, словно их щедро осыпали магическим порошком из корзинки шарлатана. Уже когда Кэйа знал, каким будет его ответ. Он так долго добивался того, что имел, отказаться от укоренившейся в нем реальности теперь было бы безумием. Любой в своем уме предпочел бы выгодную реальность грустной сказке. Этот человек легко принял отказ, лицо его не изменилось. За свою жизнь он прошел слишком много длинных дорог, чтобы реакция могла быть иной. Он ушел в звездную черноту, за пределы, где Кэйа мог бы до него дотянуться. Лишенный дома, маяка, близких, он имел досадное преимущество, из-за которого надеяться на новую встречу было бы безумием. Кэйа понял это слишком поздно. Уже через полгода ему стало не хватать Дайнслейфа. Так можно тосковать не только по любовнику, но и по тайне, оставившей после себя невосполнимую пустоту и жажду, которую нечем утолить. Жизнь не остановилась, события кипели, работы было столько, что к ночи не всегда находились силы заглянуть в таверну. События случались, яркие и сочные, снова и снова, дела налаживались, проблемы решались – Кэйа ощущал себя вполне успешным человеком. А ночами он смотрел в черное небо и думал о том, как же далеки от него звезды. Вспоминал тихий серебристый голос и прохладную ладонь в волосах, вкус вина, который казался особенным и непривычным с ним рядом, особый смысл, которым наделяло его присутствие самые обычные вещи: купание в лесном озере, букет сесилий, плед, наброшенный на голые плечи. Столько мелочей стали просто кусочками быта, когда ранее казались частичкой особого ритуала. Будь Кэйа хоть чуть более с собой честным, признался бы сразу – он скучал. Но осознание потребности в человеке пробудило упрямство, и еще полгода он доказывал себе, что вполне доволен своей жизнью и способен существовать и без того, от кого уже отказался. А тоска нарастала, копилась, как снежный ком, готовый сорваться тяжелой лавиной. – Что ж, удачи. И спасибо за кинжал, он очень хорошо ложится в руку, – Розария улыбнулась и, бросив на стойку пару монет, оставила таверну. Кэйа кивнул, просмотрел еще раз принесенные ею листы и спрятал папку в напоясной сумке. Так мало узнал и вместе с тем так много. Дайнслейф, оказывается, пару месяцев назад был здесь, останавливался на Драконьем Хребте. Что бы его ни вело, он бросил на месте ночлега несколько записок о найденных артефактах и книгах. Ну и куда он выдвинулся дальше? Если не пожелал завернуть в Мондштадт, значит, у него были свои планы, и Кэйа, уже однажды его отвергший, в них не входил. Это логично, но довольно неприятно. На улице уже стемнело. Окраина Спрингвейла не выглядела уютным местом для ночлега, и Кэйа решил, что можно попробовать вернуться в город – он привык гулять ночью. Когда на полпути на дорогу вышел еще один путник, ничего в этом странного Кэйа не увидел. Но путник быстро приблизился, более того, он заговорил. А еще свет звезд уже поблескивал в светлых волосах, а легкий ветер хлопал полами плаща. Сердце ударилось в груди только один раз, а потом заколотилось очень быстро. Хотелось скептично фыркнуть и с видом эксперта заявить – не верю, потому что Кэйа привык разочаровываться и быть готовым к худшему. Наивное ожидание – это не про него, беззаветная вера – тем более, о доверии и говорить не стоило. – Ты пытаешься сбежать от меня, хотя разыскивал мои следы по всему Тейвату? – спокойно уточнил Дайнслейф. Теперь уже просто неприлично было бы остановиться. Потому они шли рядом, бок о бок, и Кэйа все еще был потрясен силой собственного отклика. Он не привык к таким потрясениям, но стоило признать, что появление было вполне в духе самого Дайнслейфа. – Кто же рассказал тебе, где мня искать? – Кэйа усмехнулся и наконец заглянул в его глаза – такие же спокойные, пытливые и немного холодные, что и раньше. – Прямо сейчас – женщина, что унесла мои записки. Я за ними вернулся, но не смог их найти. Она же, кажется, хотела тебе помочь. Кэйа подавил вздох. Он был раздосадован, смятен и обрадован одновременно, а еще раздражен таким наплывом эмоций. – Ты хотел меня видеть? – прямо, гладя в глаза, спросил Дайнслейф. И от этой прямоты снова перехватило дыхание. Ему невозможно врать, не хочется юлить, нет смысла прятаться за масками – он видит то, что Кэйа прячет. У них какая-то особая, неподвластная объяснениям синергия, от которой любое другое человеческое взаимодействие кажется недостаточным. Кэйа знал это тогда, прекрасно понимал и сейчас. Поэтому отбрасывал привычную манеру поведения – она также лишалась смысла. – Хотел, – хрипловато признался Кэйа. Он сбавил шаг, пока не остановился. Дайнслейф встал рядом, терпеливо заглядывая в лицо. Можно было много чего добавить, хотя бы разрядить обстановку шуткой, но Кэйа молчал, пока сам не схватил своего спутника за руку. Желания рвались из груди, некоторым он мог уступить. – Я здесь, – последовал ответ, такой же простой и непритязательный, как и вопрос. Кэйа нервно рассмеялся. И на груди почему-то стало легче. – Отлично. Позволишь мне угостить тебя бокалом вина? Можно прямо у меня дома. – Я ведь здесь именно для этого.