Тысяча и одна ночь

      Нагайна не думала, что снова сможет полюбить.       Такие как она хорошо знают цену словам и поступкам, осторожны в своих решениях и сохраняют разум холодным.       Да и проклятие не располагает.       Однако один раз она уже отказалась от возможности быть рядом со своим мужчиной: не последовала за ним в самый эпицентр вершащейся истории.       Стоило ли повторять ошибку?       Нет. Определенно, нет.       Потому, встретив Реддла, она без раздумий отправилась с ним в Англию.       Впоследствии оказалось, что он не так прост, а Нагайне, видимо, суждено всегда находиться в гуще событий, и неважно на чьей стороне.       Правда, в последнее время усадьба Реддла все больше напоминала Запретный город, а ночью часто было холодно — у Сына Неба появилась неотложные дела.       Нагайна нанесла на веки последний росчерк черной подводки и отступила от зеркала. Расписной желтый шелк обнажил тонкие плечи.       Дверь тихо открылась.       Хорошо. Я успела.       Подняла взгляд… и увидела в глазах Реддла восхищение.       У нас стало так мало времени.       Шагнула вперед — сильные руки потянули за красный пояс ее одеяния, и легкая ткань упала к ногам.       Твердые губы решительно смяли кожу на шее, поднялись поцелуями вверх, зубы прикусили мочку.       Шепот:       — Хуан-хоу… я сожгу всю Британию и брошу к твоим ногам!       Нагайна улыбается и прикрывает глаза. Чувствует, как ладони с силой ведут по спине вниз, и ей становится тепло и так спокойно, что она не сдерживает довольного вздоха. Прогибается и подается ближе — ему нравится, когда она так к нему ластится.       Том подхватывает ее под задницу и относит на кровать.       То, что нужно.       Раствориться на черных простынях под его губами, под сильным тяжелым телом.       Том ласкает долго, доводит до исступления: ее соски очень твердые, сама она дышит загнанно и кусает губы, внутри все плавится от предвкушения и закручивается в тугой комок возбуждение.       Между ног влажно, она чувствует это, но Реддл дразнит, намеренно обделяя вниманием просящую ласки плоть.       Я уже готова, я — воск, ну же!       — Пожалуйста… — умоляющее, почти хныча. — Том, пожалуйста, мне нужно…       Его лицо над ней. Он смотрит так пронзительно, будто прощается. Но последнее, что ей нужно сейчас — это чтобы он ее покинул.       Она ловит его ногами, подаваясь бедрами ближе, приподнимается, трется, чувствуя своими влажными складочками его каменный член.       Реддл прикрывает глаза, поднимает лицо вверх и шипяще выдыхает сквозь зубы.       В этой игре ему не выйти победителем. Никогда, только не с ней.       Его крупный член растягивает отвыкшие стенки, и Нагайне хочется плакать от счастья.       У них давно не было близости. Это не больно, просто непривычно остро ощущается каждый отданный ему миллиметр собственного нутра; ее прошивает миллиардами медовых иголочек, бегущих по нервам от влагалища до кончиков пальцев на руках.       Он целует ее и подается бедрами вперед, сразу же задавая мощный, быстрый темп.       Все так, как ей нравится, и Нагайна стонет ему в рот и упирается пятками в постель, встречая — усиливает проникновение и обоюдное удовольствие.       Реальность плывет — так всегда бывает, когда Том на грани. Нагайну насквозь продирает грубой лаской его необъятная сырая магия.       Том смотрит в ей глаза, и она чувствует, как он проникает не только в ее тело, но и в ее разум.       О боги… он показывает ей, какой видит ее сейчас. И она действительно неповторима для него с блестящими глазами и раскрытым в стоне ртом в обрамлении по-блядски распухших от поцелуев губ.       Он двигается быстрее, резче, каждый раз проезжаясь по ее передней стенке, и Нагайна в его глазах выгибается и захлебывается вскриками.       В комнате пахнет жаром их тел и сексом.       Горячая волна, зарождаясь внизу живота, грозится выплеснуться через край. Том кладет ладонь на ее горло, и в его мыслях она успевает уловить: «Даже если меня не станет, ты останешься как тай-хоу…».       Волна вскипела и затопила все тело: ноги трясутся, внутри она сокращается и выдаивает его полностью, до капли.       «Нет, Том, — думает Нагайна позже, лежа на его груди, — никогда этому не бывать. Либо мы живы, либо мертвы. Вместе».       Вдвоем.