Любовь безумье страсти в нём зажгла,
— Так дуб стрела сжигает громовая.
Он ею был испепелён дотла,
Он не умел любить, не погибая.
Джордж Байрон «Паломничество Чайльд Гарольда»
Тишина сокрушает пространство. Деви умолкла, взглянув в смутное отражение. Пальцы её едва заметно перебирали чужие волосы. Как же так вышло? Всё должно было пойти иначе. И сидеть здесь, пред ним, она не должна. Брак по расчёту смягчал обстоятельства. Взойдя под венец с чужаком, связав себя с ним узами брака, она осталась бы свободной. Пусть преступив через нравственность и мораль, но была бы вольна в своих мыслях и действиях. Ну и что же? Не так часто человек думает о чувствах того, к кому не привязан по-настоящему. Совесть угодливо молчит, идя на поводу у желаний. Наверное, поэтому люди решаются на измены и предательства? Всё решилось бы само собой. Обоюдное равнодушие принесло бы в союз стабильность и гарантию долголетия. Лишь политический союз, лишь дипломатический шаг. Жизнь под одной крышей стала бы частью будничной рутины и устоявшейся привычкой. Вероятно, они встречались бы раз в сутки, холодно кивнув друг другу в знак приветствия. Через пару лет, быть может, заняли бы разные кровати. Что с этого? Подобное не редкость среди людей. Однако с самого начала, молчание и пренебрежительное отношение чужака всё же задевало. Не так должно ощущаться безразличие. В сущности, ощущений и вовсе быть не должно. Почему же ей было обидно? Откровения лорда окончательно разрушили её хрупкое душевное спокойствие. И почему выходит так, что, изливая душу, человек ненамеренно перекидывает свой груз на кого-то другого? Сброшенная ноша должна исчезать как часть забытого и принятого прошлого, однако теперь она лежала у ног девушки. И Деви обречённо приняла её, освобождая для неё место где-то внутри. А по соседству возмущённо пылал страх. Она боится признания. Опасается, что привяжется, начнёт зависеть от этого непонятного человека, подчинившись ему по собственному желанию. Начнёт безропотно следовать чужим прихотям, без малейшего сопротивления. А если попытается? Тогда станет ещё больней. Поправ собственные надежды, она из последних сил сопротивляется. Так соколиные когти тащат прогнившие кости. Привязанности всегда сопутствует потеря. Однажды она уже лишилась родного человека. Воспоминания о той ночи раскалённой сталью выжгли саднящие, едва зажившие рубцы в памяти. Если судьба отнимет ещё одного? Стоят ли несколько радостных мгновений следующих за ними терзаний? Обмен кажется несправедливым. Несправедливой казалась и вся жизнь, и всё устройство мироздания. Какие грехи следовало совершить в прошлой жизни, чтобы получить такое наказание? Однако слова лорда не выходили из головы, пробуждая затаённые мысли. Они усмиряли прежнюю горечь и обиду, найдя их естественный источник. Всё казалось до одури простым: она хотела услышать это. Жаждала слышать и впредь. Отчаянное желание довериться человеку, невзирая на страх. Она верила в его искренность. Безудержно хотела верить. И всё же, разве есть что-то плохое в том, чтобы чувствовать себя любимой? Бархатные пряди щекотали ладони. Руки утопали в шелковистой мягкости волос. Тяжело сглотнув, всё также невесомо касаясь мужской головы, она прошептала: — Я прощаю сокрытие и молчание. Не смей же нарушить сказанных передо мной слов. Мужчина поднял на неё свои ясные глаза. Слегка кивнул, опять посмотрев в пол. Никогда прежде лорд Кристиан де Клер не нуждался в чьём-то снисхождении. Никогда не просил прощения и не принимал его от окружающих. В мире гордых аристократов и родовитой знати, льстивого угодничества и демонстративного цинизма нет места для искреннего сожаления. Там, за завесой роскошных палат любое действие сопровождает конкретная выгода, подавляющая любой душевный порыв. В конце концов, всё желаемое можно извлечь силой, валютой или изощрённой хитростью. По итогу любой предмет вожделения теряет свою ценность. Он беспрепятственно добивался женщин. Кто отвернётся от человека такого статуса? Однако с той же лёгкость он отказывался от них, с присущим благородством и достоинством. Но всё же отказывался. Ведь даже красивое тело, в конечном итоге, начинает надоедать, если за ним не скрыто ничего, кроме жажды наживы и духовной нищеты. В сущности, ничего другого в высшем свете он не встретил. Как интересно поворачивается судьба. Теперь он падал ниц пред женщиной. Кристиан всё понимает и от сказанного не отступит. Это не обещание, а мантра до конца его дней. Склоняясь пред ней, он возвышает её. Подчиняясь, дарует ту свободу, которой она так жаждет. И как вообще можно погасить тот дух, что когда-то привлёк его? Она госпожа. Драгоценная госпожа. Сродни ему по статусу, но абсолютно отлична от взглядов. В её образе ему явился человек свободный от общественных условностей, гордый в своей самобытности. Человек, не взирающий на запреты, упорно защищающий собственное достоинство. За изящным телом скрывается нечто большее, манящее, располагающее к себе. Она прекрасна в своей непокорной мощи, она же прекрасна в слезах. Она просто прекрасна. Он стоял на коленях перед истинным женским образом. Как грешник, склонившийся перед святым ликом. Как падший человек пред своим божеством, что в скорбный час воспевает славу о его красоте. Воздаёт хвалу одному лишь присутствию рядом. Пусть стены станут свидетелями абсолютной покорности. Пусть само священное место благословит это чувство. Он не обидит её. Он опустит собственную гордость, но оправдает доверие. И пусть рухнет основание древней часовни, похоронив под собой последнюю нечестивую душу, если он обманет её.***
Кристиан приподнял девичью стопу. Деви, вздрогнув от неожиданности, судорожно вздохнула. — Боишься, — констатировал мужчина, ослабив хватку. Нещадно подавляя волнение в груди, безжалостно выкорчёвывая остатки сомнений, девушка ответила: — Если бы я боялась тебя, позволила бы касаться себя так? Де Клер посмотрел на неё серьёзно, внимательно. Собирая всю волю, девушка удерживала зрительный контакт и не отстранилась, когда Кристиан, вновь осторожно подхватил её ногу. Приблизив к своему телу, твёрдо припечатал маленькую стопу к своей груди, куда-то в районе сердца. На нежной коже отпечатывались его неистовые, беспокойные удары. Крепко держал, прижимая сильными ладонями всё ближе, точно желал изломать собственные рёбра. Напряжённые пальцы слегка поглаживали женскую лодыжку. — Твоё. Одно слово прозвучало окончательным приговором для обоих. Отныне и вовек он посвятил себя ей. Переведя отчуждённый взгляд на мужскую грудь, Деви дрожащим голосом приказала: — Встань. Кристиан тяжело поднялся с колен. Выпрямился, посмотрел на неё сверху вниз. Судорожно выдохнув, Дивия протянула руки к чужому лицу, заключив в подрагивающие ладони. Онемевшие пальцы невесомо поглаживали острые скулы, глаза внимательно изучали уже знакомые черты. Неспешно, будто растягивая момент, она опустила руки, прижав мужскую голову уже к собственной груди. — Слышишь, как бьётся? — Слышу. Де Клер едва коснулся кончиками пальцев женской талии, точно не желая спугнуть. Деви лишь сильнее прижала мужчину к себе. Возведя голову к потолку, прикрыла глаза. Одинокая кристальная слеза соскользнула с ресниц и впиталась в ткань мужской рубашки. Девушка слабо улыбнулась. Поглаживая тёмные пряди волос, она одновременно успокаивала собственную дрожь. В районе рёбер стало невыносимо тепло: согревало горячее дыхание. Поколебавшись, Деви опустила руки, привлекая внимание Кристиана на себя. Тот, словно не желая отвлекаться от изучения гулкого сердцебиения, недоумённо взглянул на неё, выпрямляясь в полный рост. Деви, вытянувшись струной, глубоко вздохнула и вопрошающе взглянула на лорда. Тот, точно прочитав что-то на её лице, вдруг улыбнулся. Аккуратно смахнув со лба длинные каштановые пряди, заключил в ладони женское лицо. Костяшками одной руки плавно огладил линию скулы, едва касаясь стёр остатки мокрой дорожки с кожи. Внимательно следя за её реакцией, притянул ближе, теснее к себе. Подцепил пальцами подбородок и медленно наклонился, давая время решиться или передумать. Не встретив сопротивления, невесомо коснулся устами чужих губ. Одно мягкое прикосновение, едва заметная ласка, сбила дыхание. Легкие отчаянно сгорали. Её губы смягчились под его губами. Осторожно прижал к себе. Целовал бережно, мягко сминая сладкие уста. Казалось, по жилам потекла не кровь, а красное, жгучее вино, опьяняющее рассудок. Поддаваясь внезапному, неведомому порыву, Деви порывисто обвила дрожащими руками мужскую шею, слабо огладила затылок. Тело её трепетало, плавилось под горячими, желанными прикосновениями. Кристиан порывисто провёл рукой по женской спине, смыкая ладони на хрупкой талии, уверенным движением притягивая ещё ближе; напряжёнными пальцами оглаживал стан. Отчаянно прижимал, точно боялся, что, открыв глаза, она исчезнет как обманчивое видение. Едва уловимый, очаровательный мираж. Языком водил по таким манящим губам, слегка покусывая. И Деви падала куда-то в пропасть, вслед за учащёнными ударами сердца. Падала и воскресала вновь. Впиваясь подрагивающими пальцами в бледную мужскую кожу, зарылась в тёмные, влажные пряди. Приоткрыла изнеженные уста, порывисто отвечая на прикосновения. На каменных стенах пылали огненные отблески полуденного солнца. Затерявшись среди них, въедаясь в гранит, мужская тень сливалась с женским силуэтом. Кристиан настойчивее припал к нежным губам, углубив поцелуй. Ласково коснулся чужого языка. Рука вновь дотянулась до спины, успокаивающе лаская позвоночник. Он постепенно изучал её отзывчивые реакции, растворялся в них. Ослепительные отблески маячили на стенах. Ослепительные пятна стояли перед прикрытыми глазами. Оглушительное сладостное грехопадение. Кристиан, огладив мягкие пряди, оставил короткий поцелуй в уголке губ. Сжал в руке каштановый локон, упиваясь лёгкостью её волос. Зачарованным взглядом заглянул в соседние сверкающие глаза, увидев в них собственное отражение. Под пылающим солнцем горели стены. Горел взор. И сердце сгорало, медленно и безвозвратно отдаваясь новому чувству. Де Клер, неожиданно нагнувшись, поцеловал девичий лоб. Медленно, мягко, сладко. Стал покрывать мелкими поцелуями всё лицо. Его губы были везде: на дрожащих веках, пылающих щеках, кончике носа. Так ощущается тягучий мёд; так касается весенний ветер едва распустившихся цветов. Деви вскинула голову, открывая доступ к изящной шее, позволяя продолжить ласку. Отчаянно сжала тёмные пряди, когда Кристиан продолжил зацеловывать открытые ему участки кожи. След его прикосновений завершали расцветавшие алым заревом пятна. Деви отрывисто вздыхала, едва слышно постанывая. Тихая мелодия вдохов и выдохов слилась с шёпотом шелестящей листвы и лорду казалось, что лучших звуков в своей жизни он не слышал. Дивии хотелось и плакать, и смеяться. Всё её встревоженное естество тянулось к этому человеку, отчаянно стремилось быть ближе. Беспокойно водя ладонями по мужским плечам, она опёрлась затылком в холодное стекло. Перед раскрытыми глазами мелькали перевёрнутые зелёные ветви и обращённый вверх дном мир. Нет ничего плохого в том, чтобы чувствовать себя любимой. Блаженная нега окутала разум и сердце. Прерывать её не хотелось, однако Дивия, поддавшись внутреннему порыву, подрагивающими руками отстранила от себя мужчину, мягко отворачивая голову. Кристиан, нахмурившись, бросил на неё обеспокоенный взгляд и сделал несколько шагов назад. Внезапная смена настроения усмирила пыл, напоминая о том, что собственное вожделение следует держать под контролем. Тяжело дыша, тревожно изучал малейшие изменения в чертах её лица. Белоснежная рубашка неприятно прилипла к напряжённому телу. Показалось, будто воздух вокруг резко похолодел. Воспаривший туманный рассудок с отвратным гулом приземлился обратно в действительность, подталкивая чёткое осознание происходящего: если он позволил себе сделать что-то не так, то самолично распнёт себя на этих мраморных ледяных крестах. Следующее действие окончательно ввело его в замешательство. Глубоко выдохнув, Деви аккуратно отбросила волосы за спину, гордо вскинув голову. Пристально смотря на мужчину, не разрывая зрительного контакта, стала неспешно подниматься с подоконника. Подол сари небрежно коснулся пола, когда ноги её, почувствовав твёрдую опору, сделали спокойный шаг вперёд. Миниатюрная женская фигура выпрямилась, очертив величавую осанку. Она стояла на расстоянии, неподвижной благородной фигурой, вытянув руки вдоль изящного тела. Внимательно изучая глаза напротив, Дивия слегка прикусила губу. Кристиан не смел отвести взора, зачарованно наблюдая за каждым следующим жестом. В оглушающей тишине, под испытывающим сосредоточенным взглядом, она протянула ладонь к плечу и медленным, выверенным движением опустила край сари. Тонкая синяя ткань легко соскользнула по смуглой руке, задержавшись у запястья. Кристиан беспокойно дёрнул ворот рубашки, расстёгивая верхнюю пуговицу. Казалось, в помещении осела невыносимая духота. Руки непроизвольно сжались в кулаки, обнажая на бледной коже сплетение вен. Не смел смотреть вслед спущенной одежде, отчаянно приковывая себя к сырому полу. Деви, словно не обращая внимания на реакцию мужчины, сделала очередной шаг вперёд, твёрдо ступая по студёному граниту. Повернув точёный профиль к плечу, стала плавно отворачиваться всем телом к окну. Вновь перед глазами всплыла зелёная, трепещущая роща. Невесомо проводя кончиками пальцев вдоль талии и выше, подцепила края бархатной, расшитой жемчугом чоли, спустя несколько мгновений дёрнув их вверх. Блуза покорно исчезала с тела, постепенно обнажая нежную, всегда прикрытую кожу. Стройный стан скрыл за собой солнечные лучи, охваченный их слепящим золотистым сиянием. Ткань неслышно приземлилась на пол сплошным синим пятном. Посмотрев ей вслед, Деви аккуратно пригладила волосы. Шёлковыми блестящими волнами они рассыпались по прямой спине, пряча девичьи лопатки. В прядях гуляли приглушённые тени от каменных выступов. Кристиан ловил её силуэт на стене. Тёмного рассеянного образа хватило на то, чтобы в воображении стали рождаться предательские картины, дополняющие реальность. Провел подрагивающей ладонью по голове, на секунду прикрыв глаза. Сжав губы, бледный и сосредоточенный, он вновь смотрел на неё. Дивия, спиной ощущая на себе прожигающий взор, слегка опустив голову, взглянула на него через плечо. Гордые, пепельные глаза смотрели на него с иным выражением. Спокойная уверенность, благородная решимость читались во всех её чертах. Освещённая полуденным золотым мерцанием, в воображении лорда она представлялась божественным, исключительным существом. Прикрыв оголённую грудь рукой, медленно повернулась к Кристиану. Выразительно посмотрела на мужскую рубашку и вновь подняла взгляд. Изучая отстранённое лицо, негромко, но чётко приказала: — Сними. Шумно выдохнув, не двигаясь с места, де Клер молча исполнял её волю. Онемевшими пальцами дотронулся до верхней пуговицы, неспешно расстёгивая. Одну за другой. Привычное рутинное действие приняло характер священного ритуала, посвящённого лишь одному человеку. Стягивая смятые рукава с плеч, де Клер подумал о том, что обнажает вовсе не тело. Точнее, не только его. Не разрывая зрительного контакта, нервно сбросил верхнюю одежду на пол. Стоял напротив женщины, выпрямившись во весь рост. И здесь, в ослепляющих лучах солнца, молодые люди демонстрировали действительно не тело. Вековые стены часовни вновь становились свидетелями обличения человеческих душ. Стремительным, бесшумным шагом Дивия приблизилась к Кристиану. Горделиво вскинула голову, пристально следя за выражением его лица. Уверенным, заранее обдуманным движением, отняла руку от тела и приложила к мужской груди. Туда, где совсем недавно покоилась её дрожащая стопа. Под ласковыми пальцами ощущалось усиленное, гулкое биение. Не дожидаясь ответной реакции, подхватила чужую ладонь, ведя вдоль собственных рёбер куда-то в область сердца. Точно найдя свою цель, прижала ещё ближе, впиваясь тонкими пальцами. За их спинами слились две трепещущие тени. Снаружи шумно шелестели дубы. Ветер вольно носился сквозь цветущие ветви, загоняя в помещение едва уловимый сладковатый аромат белых роз. Деви шумно вздохнула, на этот раз самостоятельно заключая лицо англичанина в собственные ладони. Стараясь приподняться выше, желая сократить разницу в росте, притянула за скулы, невесомо чмокнув куда-то в районе подбородка. Заключила руки на крепких плечах, мазнув устами по сжатым губам. Воздушное, мягкое касание. Кристиан, опомнившись от внезапного порыва, немедля перехватил инициативу, углубляя поцелуй. Стремясь избавить девушку от неудобного положения, подхватил на руки, теснее прижимая к себе. Чувствительность тела накалилась до предела, предательской дрожью отзываясь на малейшее прикосновение. Деви целиком отдавалась новым ощущениям. Обнажённой грудью прижимаясь к мужскому торсу, на себе испытывала растущее напряжение в мышцах. Хватаясь ладонями за его шею, отвечала бесконечным поцелуям, утопая в надёжных объятиях. Бледные пальцы впивались в женские бёдра, крепче удерживая на весу. Деви, стремясь принять более устойчивую позу, инстинктивно обхватила его торс ногами. Де Клер, изредка бросая пристальный взгляд на девичье лицо, блуждал губами по пылающей коже. С трепетом наблюдал, изучал, вкушал, точно новую сладость. В его руках плавилось разгорячённое тело. В его руках трепетала воспарившая душа. Прикосновения сокрушали, измывались над рассудком. Нещадно кружилась голова и Дивии казалось, что ещё мгновение и она провалится под холодный, бесчувственный гранит с отчаянной решимостью — слишком жарко, слишком пылко, слишком взволнованно. И душно. Душно, душно, душно. Подрагивающие лодыжки бессильно соскользнули с чужих бёдер, позволяя стопам коснуться твёрдой поверхности. Не желая отстраняться, девушка вцепилась в плечи де Клера, повиснув на крепком теле. Заключённая в цепкие объятия, судорожно восстанавливала дыхание. Внутри разгоралась отчаянная, упрямая решимость. Хотелось быть ближе. Где-то далеко, едва уловимо, доносился мерный плеск воды и приглушённые голоса. Жизнь кругом шла привычным чередом, эхом сотрясая рассудок и возвращая остатки самообладания. Прислушиваясь к окружающим звукам, Деви медленно выдохнула, уткнувшись лбом в мужскую грудь. На мгновение оцепенев, погрузилась в собственные ощущения, мысленно с чем-то соглашаясь. По спине её медленно гладила бледная ладонь. Аккуратно вывернувшись из рук Кристиана, девушка сделала пол шага назад — всё тело обратилось в предвкушающую, отчаянную дрожь. Тяжело сглотнув, Деви подхватила мужское запястье, порывисто сжав; почувствовав ответное прикосновение, другой рукой судорожно стянула свисавшее на бёдрах сари. Сапфировая ткань покорно расстелилась под нервно подрагивающими ногами, следом за ней там же оказалась бархатная юбка. Нахмурившись, девушка глядела в пол, не укрываясь от пристального взгляда. Сильнее сжав ладонь, порывисто вцепляясь в неё длинными пальцами, она бросила смелый взор на мужчину, выше вздёргивая подбородок. Требовательно, выжидающе наблюдала, когда Кристиан последует её примеру. Находиться обнажённой перед полуодетым человеком было неловко, стеснённо: пускай же каждый будет в равных условиях. Открытый душой, открытый телом. Абсолютное откровение. Де Клер, понимая её прихоть, стал неспешно избавляться от остатков одежды. На секунду остановившись, задумался, подняв с сырого гранита рубашку. Расправив в ладонях смятую ткань, сложил хлопковую материю около женских ног. Выпрямившись, протянул ей руку, предлагая встать на более приятное для стоп покрытие, чем холодный, трескающийся камень. Дивия, недоумённо вскинула брови. Осмотрительно взглянула на кусок ткани, лежащий перед ней и лишь затем, взяв мужскую ладонь, сделала осторожный шаг вперед. Подавляя остатки смущения, позволила себе посмотреть на мужское тело, стоящее рядом, так близко к её собственному. Изящная рука опустила чужую ладонь, робко поползла выше, едва задевая пылающую под её касаниями кожу. Огладила напряжённые плечи, плавно смещаясь к ключицам. Завороженно наблюдала за тем, как пальцы её, аккуратно и до безумия трепетно скользят по рельефной, бледной груди, медленно спускаясь вниз торса. Опустить ладони и взгляд ниже она себе не позволила. Де Клер не мигая наблюдал за каждым действием Дивии. Забывая дышать, неподвижно стоял, крепко сжимая губы. Позволял ей изучать его тело, привыкать к нему. Неуверенно отнимая пальцы от крепкого тела, Деви на мгновение задержала ладони в воздухе, точно хотела сделать что-то ещё, однако отведя взор куда-то в сторону, смятенно сложила руки вдоль тела. Царапала ногтями собственные бёдра, отрешённо наблюдая за тенями на стене, прежде чем позволила себе вновь посмотреть на лорда. Вдумчиво, серьёзно, вопрошающе. Кристиан, точно разделяя напряжение девушки, мягко отстранил женские кисти от ног, огладив запястья. Заправляя каштановую прядь за ухо, легко поцеловал в висок, продвигаясь к линии скул. Холодные уста сходились с горячей кожей, вызывая непроизвольную дрожь. И Деви трепетала, внимая его касаниям. Трепетала, отдаваясь нежности. Сжимая хрупкое тело в объятиях, мужчина беспрерывно блуждал по нему губами, беспорядочно осыпая поцелуями. На точёных ключицах, на порывисто вздымающейся груди, на дрожащей шее — казалось, его раскалённое дыхание было везде. Упоённо очерчивая изгибы талии, костяшками пальцев проходясь по рёбрам, вырисовывал одному ему понятные узоры. Беспорядочно, бессчётно, ниже. Ниже, ниже, ниже.***
Кристиан не помнил, как вновь оказался перед ней на коленях. Помнил бёдра, исступлённо сжимающие его голову. Помнил свои руки, бродящие по отчаянно дрожащим женским ногам. Помнил невыносимую сладость тела, оседавшую на кончике языка. Помнил подрагивающие пальцы на своих плечах. Помнил собственные пальцы: возле неё, на ней, в ней. Помнил протяжный, чувственный стон, доносившийся откуда-то сверху. Там небеса, там ангел, там рай. Дивия не помнила, как вновь оказалась у него на руках. Помнила широкую ладонь, трепетно ласкающую её спину. Помнила безудержные объятия, укрывавшие всё её тело. Помнила свои руки, поглаживавшие напряжённые мужские плечи. Помнила нестерпимую нежность губ, блуждавших по её лицу. Помнила гулкое биение сердца у своей груди. Помнила лихорадочные удары собственного сердца: при нём, рядом с ним, для него. Помнила благоговейный, сбивчивый шёпот, проносившийся у её уха. Так шепчет ветер в открытом поле; так шепчет гром, затихающий майским вечером. Оба помнили вожделенный взгляд, оба помнили единовременный лёгкий кивок головой. Дальше лишь сладостное забытье, стремительное падение в бездну. Но Кристиан не спешит. Поддерживая девушку на весу, мягко поглаживая дрожащие бёдра, начинает медленно, плавно опускать на себя. Мелкими поцелуями осыпает зажмурившиеся веки, шепча нечто едва ли связное и воспринимающееся оглушённым слухом. И Деви плавится. В висках стучат болезненные, непрекращающиеся толчки собственной горячей крови, выжигающие реальность. Среди ослепляющих красноватых и тёмных пятен перед глазами, среди оглушающего и сводящего с ума звона в ушах, чёткими остаются лишь два реальных ощущения: влажная, дрожащая под подушечками пальцев кожа и непонятная, тягучая боль внизу живота. Резко, порывисто хватая ртом воздух, она вцепляется пальцами в смольные пряди, отчаянно ища надёжную опору. В мгновение охладевшие голени безвольно застывают в воздухе, вторя движениям мужского тела. Время на несколько минут останавливает свой ход, сводя пространство и измерение в две осязаемые точки: дрожащие от напряжения мужские ладони, сжимающие хрупкие бёдра и короткие, неотвратимые спазмы, вызывающие сдавленный женский всхлип. Горячее, обжигающее дыхание у трепещущей груди и ласковое прикосновение губами, синхронно сходится с короткими, осторожными толчками, выбивая лишь два звука: тихий стон и умоляющую просьбу не останавливаться, произнесённую в бреду. Тепло. Невыносимо хорошо. Кажется, будто тело парит, растворяясь в беспредельной неге и нескончаемой нежности. Хочется чувствовать больше, ощущать ярче, стонать громче. Хочется любить. Любить сильнее. Прикрыв глаза, Деви шумно выдыхает горячий воздух, в беспамятстве повторяя одно и тоже имя в чужое плечо. Впрочем, быть может, не чужое. Ладони её вслепую скользят по крепким рукам, цепляются за напряжённую спину, ощущая вспотевшую кожу. Чувствует смазанный поцелуй на своей шее и дрожит лишь сильнее. Пальцы ног окончательно занемели, кажется, будто вся кровь отлила к пылающему лицу, безостановочно стуча в висках. Податливым отражением она следует движениям его бёдер, вторит его дыханию, растворяется в непрестанных касаниях, в конечном итоге сливаясь в единое естество. Она — он. Он — она. Бёдра дрожат, она отчаянно впивает ногти в мужскую поясницу. Тяжело вздымающейся грудью ощущает учащённое биение его сердца, точно въевшееся в её собственные рёбра. За окном приглушённо шелестят листья на весеннем ветру, едва стуча в запотевшее стекло. Стучат молодые ветви. Стучит кровь. Стучат сердца, отзываясь на цветущий шёпот листвы. Раз-два-три-четыре, раз-два-три, раз-два… И Деви мысленно считает, подрагивая в тёплых объятиях: раз-два-три, раз-два-три… Кристиан, размеренно толкаясь в податливое тело, надёжнее перехватывает хрупкие ноги. Тяжело дыша, покусывает мочку уха, точёные ключицы, стройную шею, ласково зализывая саднящие следы. Непрестанно любуется её разгорячённым лицом, оставляя бесчисленные поцелуи на пылающих щеках и припухших губах. Дразняще, играючи, невесомо касается устами девичьей груди, осторожно подмахивая бёдрами. Раз-два-три. Протяжные стоны сотрясают намоленное пространство. Открыто. Развязно. Бесстыдно. Деви, исступлённо вжимаясь в широкую грудь, опускает одну из ладоней на руку де Клера, накрывая своей. Судорожно выдыхает, запрокидывая голову. Раз-два. Перед глазами пролетают изумрудные волны и ясное голубое небо, зазывая выше, в самые небеса. Она отчаянно зажимает зубами кончик языка, сдерживая восторженный крик. На мгновение вытянувшись струной, ослабла в крепких объятиях, сотрясаемая крупной, неконтролируемой дрожью. Раз. Выверенным движением, Кристиан теснее прижимает подрагивающее тело к себе, испустив тихий стон в ложбинку на шее. Постепенно восстановив дыхание, прислонился лбом ко лбу Деви, прикрыв глаза. Сердца зазвучали в унисон. Ветер шумел за каменными стенами, листва тихо стучалась в окно. Раз-два-три.