Martin Garrix feat. Khalid — Ocean
Чонгук выезжает на загородное шоссе и плавно набирает скорость чуть выше разрешенной. Он гонщик, но он не может рисковать сейчас ни своей жизнью, ни жизнью омеги, который плотно прижимается к нему сзади и крепко обнимает его талию своими руками. Чонгук сосредоточенно смотрит вперед и думает лишь о том, что хочет ехать намного дальше места назначения. Он хочет увезти этого омегу далеко-далеко, за вон тот поворот вдалеке, за упирающиеся в небо горные хребты, за линию горизонта, которая бесконечно убегает, если пытаться за ней бежать или ехать. Чонгук изо всех сил хочет растянуть этот час езды на что-то более продолжительное, провести с Юнги намного больше времени, наслаждаясь его присутствием рядом с собой, от которого становится хорошо не только на душе, но и физически. Такие моменты альфа считает настоящими подарками судьбы. Временем, когда он может выразить всю свою любовь через нежность и заботу, пусть даже омега и принимает это по-своему. Чонгук точно знает,
чего хочет, и точно знает,
что именно намерен делать.
Жизнь дала ему еще один шанс, и упускать его альфа не собирается. Он будет бороться и не отступит ни за что. Пусть это будет больно, пусть он оставит всего себя в этой борьбе, но он решил, что готов пожертвовать собой и своей жизнью ради Юнги, потому что странное чувство, появившееся около месяца назад, не дает ему спокойно спать. Альфа начинает догадываться, что все это не просто так.
Небольшой городок, куда направляются двое, уже появился в поле зрения. Чонгук постепенно снижает скорость и останавливается на обочине.
— Ты в порядке? — сняв шлем и посмотрев на Юнги, спрашивает альфа.
— Да, — встряхивая волосами, отвечает омега.
— Не хочешь сфотографироваться? Смотри какое красивое поле.
Юнги окидывает взглядом бесконечное множество белых космей среди зеленой травы и мягко улыбается.
— Всегда хотел фото в таком месте.
— Идем? — приподнимает бровь Чонгук.
Кожаная куртка падает на землю, белая рубашка Юнги отлично вписывается в общую картину, а голубые узкие джинсы ее дополняют. Ветер треплет черные волосы омеги, когда тот безнадежно пытается хоть как-то уложить их пальцами. Чонгук делает несколько фото, а потом просто замирает, опустив телефон. Юнги необычайно красив, его хочется схватить и
целовать, целовать, целовать, но горький факт того, что на его шее есть метка с чужим запахом, заставляет пальцы скручиваться в кулаки и громко сглатывать, проталкивая свои желания все глубже внутрь. Юнги видит в Чонгуке только друга. Он всегда так говорил. Чонгук часто вспоминает то, как они росли вместе и были неразлучны, а потом, когда повзрослели и Юнги стал омегой, он замкнулся в себе. Веселый некогда парень стал тихим и спокойным, он часто прятался дома, ссылаясь на плохое самочувствие и нежелание ни с кем общаться. Чонгук пытался вытаскивать его на прогулки, но с каждым разом это становилось все сложнее. Юнги начал нравиться Чонгуку, он влюбился в него, но озвучив свои чувства однажды, он узнал, что у Юнги уже есть альфа. И что они любят друг друга.
Парень впал в депрессию и, чтобы заглушить свою боль, нашел опасное хобби. Он начал гонять на мотоцикле и принимать участие в запрещенных соревнованиях, где каждый заезд может стать последним. Когда Юнги узнал об этом, он был против, и они с Чонгуком даже поругались, но альфа стоял на своем. Его боль от безответной любви могли заглушить лишь звук мотора и скорость, приправленные растекающимся по венам адреналином. И вот сейчас Чонгук просто смотрит на своего омегу, и его сердце сильно колотится, кидая тело в жар и повышая его температуру. Он безумно влюблен в этого парня, и это даже не влюбленность, это что-то на другом уровне. Только вот
на каком, Чонгук до сих пор так и не понял.
— Ты точно в порядке? — спрашивает Чонгук, подойдя ближе.
— Да.
— Тогда едем дальше?
— Едем.
Чонгук, конечно же, знал, где находится дом матери Юнги. Он провел в нем почти все свое детство, и сейчас ехать туда, где никто не живет, — по-настоящему больно.
…
Скрип входной двери кажется до боли родным и волной воспоминаний врезается в сознание. Юнги входит первым, он снимает обувь, обувает свои тапочки, наклоняется к тумбочке, достает такие же для гостей и ставит их на пол перед Чонгуком.
— Ты
точно в порядке? — спрашивает альфа.
— Точно.
— Хорошо, говори, что делать.
…
Одежда из шкафов летит в огромный пакет для мусора. Туда же складываются предметы личной гигиены и попавшаяся под руку косметика. Юнги сметает оставленные предметы словно разрушающий ураган, пока не натыкается на фотографию матери, которая стоит на прикроватной тумбочке. Бережно проводит по ней пальцами и откладывает на кровать.
Открывая маленькую коробочку, найденную на полке, Юнги вытаскивает несколько ненужных бумажек, старую открытку, и замечает серебряную цепочку с необычной подвеской. Вытягивает ее перед собой и долго на нее смотрит.
— Такая необычная, мамина? — спрашивает Чонгук.
— Это
цветок сандалового дерева, — выдыхает Юнги. — Запах моего отца. Он сделал эту подвеску на заказ и подарил маме.
— Вау… это очень трогательно.
— Теперь она моя. Мой отец пах как ты, Чонгук. И это один из самых прекрасных запахов в природе.
— Да? Не знал, что тебе нравится… как я пахну.
— Нравится, — улыбается омега
…
Вынеся к мусорным бакам несколько пакетов с мамиными вещами, альфа и омега возвращаются в дом.
— Вот и все, — говорит Юнги. — Знаешь, я хотел бы здесь жить.
— Здесь? — удивляется Чонгук.
— Да. Тут тихо и спокойно. Нет городской суеты. Хотел бы перенести свое книжное кафе сюда, в это местечко. Я не хочу продавать этот дом, Чонгук. Он мой. Я люблю его всем своим сердцем.
— Я тоже люблю его.
— Мы провели много времени здесь…
— Да… Только я сожалею о том, что редко видел твоего отца.
— Он ходил в море, Чонгук. Я тоже редко видел его… и обычно он пах не сандалом, а рыбой, — ухмыляется омега.
— Ядерная смесь, — улыбается альфа.
— Да…
Между двумя повисает неловкая пауза.
— Ты не мог бы посидеть на кухне. Я хочу немного побыть в маминой комнате. Один.
— Конечно, — говорит Чонгук. — Не торопись.
Альфа садится за столик и начинает осматривать небольшую кухню. Время в этой комнате словно остановилось. Здесь почти ничего не поменялось с тех пор, когда Чонгук был ребенком. Он крепко сжимает кулаки и тихо молится, шепотом прося это место повлиять на их с Юнги отношения. Глаза наполняются слезами, когда он вспоминает его маму. Очень жаль, что тяжелая болезнь так рано забрала ее. Чонгук даже не успел толком с ней попрощаться, а видел ее последний раз задолго до того, как та попала в больницу.
Пока альфа размышляет о своей жизни, находясь в маленькой кухне, омега сидит в комнате матери на ее кровати. Он держит на вытянутой руке цепочку с подвеской в виде цветка сандалового дерева и вспоминает своего отца, бережно прижимает ту к губам и прикрывает глаза. Слезы начинают катиться сами, а за ними возникают громкие всхлипы.
— Юнги, прости, — открывает дверь альфа, — я услышал, что…
Чонгук не успевает договорить, он подлетает к омеге, садится рядом и окутывает того своими объятиями. Юнги громко всхлипывает.
— Я не могу смириться с этим, — шепчет парень, — ее больше нет. У меня никого больше нет.
— У тебя есть я и… Дохван.
Юнги ничего не отвечает, он лишь продолжает плакать. В какой-то момент он отстраняется и резко заводит руку за спину.
— Что такое? — спрашивает Чонгук.
— Ты зачем меня щекотал?
— То есть?
— Над ремнем джинсов чешется после твоей щекотки.
— Но я не трогал тебя.
— Хм, а что это тогда было?
Омега встает с кровати и подходит к зеркалу. Пытается отодвинуть ремень и рассмотреть в отражении спину.
— Чонгук, посмотри над ремнем. Меня кто-то укусил? Сильно зудит.
Альфа подходит ближе, но ничего не обнаруживает. Кожа Юнги фарфоровая.
— Там ничего нет, — говорит Чонгук.
— Странно… ладно. Может быть, это аллергия… Поехали домой, Чонгук.
— Поехали.
