Странные странности Хэнфорта

Лололошка, кажется, умирает. Нет, не кажется. Точно умирает. Это не галлюцинация, не бред, не паническая атака. Просто ни с того, ни с сего, его сердце ускоряется до каких-то катастрофических скоростей, но в секунду просто перестаёт биться. Он пытается вдохнуть, насильно впихнуть в себя воздух, но он не задерживается в гниющих лёгких. Поэтому он не дышит. Он чувствует, как кровь в венах застывает и остывает, слипается в густые комки. Кожа по всему телу сочится гноем и отслаивается, мышцы отходят от костей. Он гниёт заживо. Он почти чувствует сладковатый запах разложения. Ему больно. Больно всего секунду перед тем, как его нервная система перестаёт работать. И больше он не ощущает ничего. Его тошнит, тошнит, тошнит от солёного привкуса во рту, но желудок лишь болезненно стягивает. Он чувствует, как кости, иссохшиеся и старые, трескаются и крошатся. Осколки впиваются в мясо. Он мог бы позвать на помощь. Мог бы. Но Дилана в комнате нет, а других он не дозовётся, потому что прогнившая гортань рассыпется в труху. Сосуды в его глазах один за другим лопаются, пока глаза не перестают функционировать. Он хочет плакать, ему страшно-страшно-страшно, но слёз нет. Последнее, что он видит, прежде чем провалиться в пульсирующую темноту – заходящая в комнату размытая высокая фигура. Фигура внезапно громкая, но её шум тонет в звоне в ушах и гуле в сознании прежде, чем Лололошка теряет возможность слышать. На мгновение страх его покидает. Наступает странное, мягкое умиротворение. Мир вокруг перестаёт существовать, Ло сам перестаёт существовать. А потом он чувствует боль. Резкую, обжигающую боль – она ползёт по щеке, но быстро сменяется пульсирующим жжением. И эта боль вырывает его из лап Смерти. Он чувствует крепко сжатые руки на своих плечах, и это адски больно, он слышит голос сквозь писк в ушах и будто бы толщу воды, и ему, наконец, понемногу, кусками с чёрными пятнами поверх, возвращается зрение. Он видит смазанное лицо с копной рыжей волос. Лицо очень встревожено. Лёгкие неприятно сжимает от нехватки кислорода, и Ло вдыхает, резко, так, будто только что выбился из под воды. Давится и кашляет, но пытается дышать. Сквозь боль. Каждая клетка его тела вопит в агонии. –..шка! Лололошка! Упомянутый поднимает взгляд. Перед ним – он наконец видит, – сидит Чед. –А- Чед внезапно притягивает Лололошку к себе и обнимает так крепко, что Ло чувствует, как трещат кости. И тело, всё ещё остро реагирующее на любое касание, выдаёт новую порцию боли. И Лололошке не удаётся удержать болезненного крика. –Прости!–Чед мгновенно его отпускает и поднимает руки. Он выглядит ошарашенно.–Прости, прости, прости, боже, прости пожалуйста! Я н-не хотел сделать тебе больно, я просто- я зашёл, а ты тут выглядишь так, будто вот-вот помрёшь и ты очень напугал меня, и я- А Лололошка ничего не может, кроме как упереться в чужое плечо лбом, потому что прямо сидеть невыносимо. Он пытается дышать, но давится всхлипами, потому что его тело будто пронзили сотни тысяч иголок. Чед хочет Лололошку утешить, погладить по спине, взять за руку, но понимает – сейчас не стоит. –Ничего... Н-ни-чего, Ч-чед, спасибо, ты..ха.. ты сейчас меня буквально с того с-с-света в-вытащил. –Что? Лололошка отодвигается от Чеда, и у него кружится голова. Ему было холодно, потому что кровь не циркулировала, но теперь она циркулирует, и ему жарко, он почти чувствует как горит изнутри. Поэтому он снимает толстовку, уже зная что скрывается под тканью. –Я думаю, я только что умер. Его руки и шея и скорее всего все остальное тело покрыто тёмными трупными пятнами. Они с каждой секундой светлеют, но на бледной коже их всё равно видно слишком отчётливо. Чед шумно вдыхает. Ему страшно за соседа по блоку. –Ло, может, ну.. в больни- –Нет. Это не.. это не первый раз происходит. Как видишь – жив, цел, здоров. Лололошка снова кладёт голову Чеду на плечо. Понемногу боль утихает. Медленно. Внезапно он чувствует, как над спиной повисает тёплая рука. –Могу я..? Лололошка не знает. Он боится, что будет больно, поэтому мотает головой. –Не... Не сейчас. Чуть-чуть позже, хорошо? И Чед в ответ утвердительно мычит. Когда проходит пара минут или чуть больше, он кладёт руку на чужую мелко дрожащую спину. Не ведёт, чтобы не нервировать лишний раз нервные окончания. И Лололошке этого более, чем достаточно.