Муки выбора

Гейл с огромным трудом раскрыл глаза; веки казались ему небывало тяжёлыми. Первые секунды он не понимал ничего — где находится, что было вчера и даже какой сегодня день, — но, проморгавшись, решил сосредоточиться на окружающей обстановке. Потолок был, несомненно, знаком ему: свою спальню в Глубоководье волшебник легко мог узнать даже с такого ракурса. Что ж, по крайней мере, в своём доме Гейл чувствовал себя в безопасности. Он с трудом приподнял затёкшую правую руку и ощупал своё тело на предмет повреждений; но, кроме порванной рубашки, ничего необычного не заметил. Впрочем, ощущение пустоты в голове его всё же порядком пугало. Неужто накануне перебрал с вином? В постели рядом кто-то заёрзал; и, хоть убейте, Гейл не мог вспомнить, с кем вчера засыпал — чего с ним совершенно точно никогда ранее не случалось. Он знал сам себя достаточно хорошо, чтобы ответственно заявить: он мог бы вспомнить лица всех своих любовниц хотя бы общих чертах. Впрочем, теперь его уверенность в себе как-то поколебалась. Он легонько двинул левой рукой, нащупывая чей-то тёплый бок. По крайней мере, это было явно женское тело — не то чтобы Гейл уже сомневался в себе настолько сильно, но от этого безумного утра можно было ожидать чего угодно, — так что он с облегчением выдохнул и медленно повернул голову. Едва только он увидел женщину с короткой стрижкой, мирно посапывающую на его плече, как ему стало дурно от внезапно нахлынувших воспоминаний. Право же, как мог он забыть свою дорогую Тав и все те приключения, что они пережили вместе? Что за нелепица. Судя по изрядно помятому нарядному платью на ней, прошлым вечером она вместе с Гейлом участвовала в каком-то торжестве. И, кажется, они оба в самом деле выпили чересчур много алкоголя. Только Гейл собрался осторожно погладить возлюбленную по щеке в попытках разбудить, как из-за её плеча показался чей-то голубоватый рог. Волшебник чуть не вскрикнул от неожиданности — даже если эта безумная вечеринка проходила в его собственной башне, ему бы в голову никогда не пришло уложить гостей в свою постель. Или всё же пришло?.. Девушка позади Тав зевнула и села на кровати, непонимающе оглядываясь вокруг и машинально дёргая пальцами кольцо в своём носу. Едва только она встретилась взглядом с Гейлом, как у того дыхание спёрло от новой волны головной боли. Как мог он забыть свою дорогую Фейт? Он вновь посмотрел на Тав, сонно приоткрывшую глаза, пытаясь вспомнить, кто из женщин его бывшая, а кто нынешняя любовница — но мысли путались, и ничего хотя бы отдалённо похожего на ответ нащупать не получалось. — Какого чёрта тут происходит? Гейл был совершенно согласен — именно этот вопрос крутился у него на языке. Впрочем, слова эти были произнесены не Фейт и даже не Тав, а значит, в постели с ним была как минимум ещё одна женщина, что делало ситуацию пропорционально хуже. Когда-то Тара приносила своему волшебнику в постель пойманных голубей; затем магические артефакты. Возможно, теперь трессум вбила себе в голову, что мистеру Декариосу пора остепениться, поэтому с утра пораньше принесла в его постель охапку невест? Гейл про себя помолился о том, чтобы эта женщина была последней; на его взгляд, больше одной — это уже перебор. Затем всё же взял себя в руки и обернулся. Справа от него на кровати сидела эльфийка с длинными чёрными волосами. Она недовольно фыркнула и сложила руки на груди — знакомый жест дорогой Лорелей. В голове Гейла гудели сотни противоречащих друг другу воспоминаний, но все они несомненно принадлежали ему. Он чувствовал неправильность происходящего; от попыток хоть что-то понять его виски прошивало болью — но он любил всех троих женщин. И, стараясь выстроить хоть какую-то хронологию в своём разуме, он пришёл к выводу, что спал с каждой из них по очереди. Как такое вообще могло произойти? Он бы не стал так поступать; он бы никогда такого себе не позволил… Он ведь всегда отдавал своё сердце полностью, без остатка. Но всё же он лежал в постели с тремя женщинами — с этим фактом спорить было невозможно. И, хоть Гейл не мог быть уверен в том, что достаточно понимает самого себя, всех этих девушек, по крайней мере, он знал прекрасно. «Я или сошёл с ума, или на меня кто-то наложил замешательство», — подумал Гейл и попытался сотворить контрзаклинание. Между его пальцев сначала затрещали искры, но затем разлетелись во все стороны с глухим хлопком — отменять было нечего. — Очевидно, я потерял рассудок. — А я никогда его и не находила, — язвительно прошипела Лорелей. — Но если бы этим я оправдывала наличие других мужчин в нашей постели — тебе бы это вряд ли понравилось. Она натянуто улыбалась, но край её губы как-то недобро подрагивал, словно она вот-вот готова была оголить клыки в оскале. Гейл отлично помнил, как долго и интенсивно работал над усмирением её Соблазнов, и потому пришёл в ужас оттого, что теперь весь этот труд мог пойти прахом. Ещё немного — и девушка снова начнёт решать все проблемы своим любимым способом — резнёй. — Ты можешь мне объяснить, с какой стати эта женщина предъявляет права на нашу постель? — Не отводя взгляда от конкурентки, Тав нащупала ближайшее к ней запястье Гейла и вцепилась в него такой жёсткой хваткой, что ему стало больно. Впрочем, выдёргивать руку мужчина не решился. Обычно Тав была здравомыслящим и спокойным человеком, но и её можно было разозлить настолько, чтобы она пустила в ход кулаки. Особенно на почве ревности. И, судя по срывающимся ноткам в её голосе, она была зла ровно настолько, чтобы учинить мордобой со смертельным исходом. Гейл попытался встретиться взглядом с Фейт — то ли в поисках поддержки, то ли в попытках определить, собирается ли тифлинг тоже убить кого-нибудь за компанию, — но девушка упорно отводила глаза, параллельно пытаясь сползти под одеяло и принять вид интерьерной подушки. Гейл чувствовал себя одиноким деревцем на холме во время грозы. Больше всего на свете ему хотелось сотворить невидимость и спрятаться где-нибудь в чулане, чтобы хоть немного поразмыслить там над своей жизнью; но приличные зрелые мужчины так не поступают, а Гейл, к его сожалению, был именно таким. Он попытался найти в своей памяти отправную точку этого безумия, но все усилия были тщетны. А самое странное — он не помнил, чтобы испытывал какие-либо сомнения раньше. За свою жизнь он уже совершал серьёзные ошибки и всегда готов был принять ответственность за их последствия; но никогда ещё он не сталкивался с тем, что буквально не мог объяснить себе причины собственного поведения. — Я имею полное право и на его постель, и на всё остальное! Ведь если бы я не уничтожила Абсолют, Гейл сейчас не лежал бы здесь живой и здоровый, — выпалила Лорелей вначале очень бойко, но затем заметно понизила голос. — И не надо так на меня смотреть, Гейл! Да, может это именно я её и создала, но ведь все женщины имеют свои маленькие слабости. Волшебник, впрочем, пропустил всё мимо ушей, а в глазах его отражалось не более чем собственное замешательство напополам с презрением к самому себе. А вот Тав добрую минуту не могла переварить эти слова. Казалось, слышно было даже скрежет шестерёнок в её голове — или женщина просто так громко скрипела зубами. — Да ты, похоже, бредишь, — наконец ответила она. — Не скажу насчёт создания, но уничтожить Абсолют ты никак не могла, ведь это сделала я! Лорелей чуть не подпрыгнула на постели от возмущения. Настолько сильно её не трясло даже тогда, когда Баал пытался захватить контроль над её телом. — Ты-то откуда взялась? Во время битвы в Верхнем Городе тебя там совершенно точно не было! Гейл переводил взгляд то на одну женщину, то на другую, интенсивно потирая висок пальцами — видимо, рассчитывал, что это каким-то образом простимулирует работу мозга. Он так старался вспомнить, кто же на самом деле говорил правду, что его голова уже раскалывалась от боли. Но вот незадача: по всей видимости, правы были обе. Права была бы ещё и Фейт, если бы только вмешалась в спор — но та вполне успешно прикидывалась подушкой. Впрочем, это мог быть такой хитрый тактический ход — выжидать до тех пор, пока конкурентки не поубивают друг друга сами. — Вы все там были, — наконец выдавил из себя Гейл. — Но друг друга никогда не видели. Могла ли случиться новая Магическая Чума? Когда-то Абейр уже сливался с Торилом, оставив на нём часть своей реальности. Кто знает, сколько ещё могло существовать доселе неизведанных материальных планов? Впрочем, если эти ткани пространства-времени сплелись в одну, а Нетерийский мозг везде повержен, то различались эти планы только одним: с кем он, Гейл, спит. — Да это же полный бред. Ты сам-то себя слышишь? И снова Лорелей очень метко озвучила мысли Гейла. Он и вправду сомневался в собственных умозаключениях — ведь выглядело это так, словно весь мир крутился вокруг какого-то волшебника из Глубоководья. Что за ерунда, право слово. Впрочем, если только этот волшебник собирался стать богом… — Я понимаю, это прозвучит странно, — Гейл прокашлялся и собрался с мыслями, — но, судя по всему, мы стали жертвами какой-то магической аномалии. — Или жертвами твоего вранья. — Тав с презрением в глазах глянула на него и выпустила запястье из своей хватки. От этого у Гейла на душе стало так гадко, что боль в руке показалась сущей ерундой. Он хотел во что бы то ни стало вернуть себе доверие любимой женщины, так что скорее продолжил: — Каждая из вас помнит путь от Изумрудной Рощи до Врат Балдура, не так ли? Каждая знакома с Шэдоухарт, Уиллом и Карлах… — Кто такая Карлах? — перебила Лорелей, и Гейл сразу же пожалел о том, что ляпнул. — Женщина-тифлинг с одним рогом. Ты убила её недалеко от рощи, если только мои спутанные воспоминания меня опять не обманывают; в чём я, конечно же, не могу быть уверен… — В каком это смысле — убила? — Фейт наконец высунулась из-под одеяла. — После нашей победы мы отправились в Аверно. Я уверена, что она была жива и даже почти здорова. — Ах, точно. — Лорелей щёлкнула пальцами и недобрым взглядом осмотрела подавшую голос девушку. Гейлу сразу стало не по себе, ведь он прекрасно помнил, как Баалово дитя ненавидит представителей её расы. — После этого столько всего произошло, но я прекрасно помню, как отрезала её дурную голову. — Вот видите, — он попытался увести разговор в другое русло. — Я именно это и пытаюсь донести: ткань пространства и времени каким-то образом… переплелась, если можно так выразиться. — И на троих нас теперь существуешь только один ты? — недоверчиво переспросила Тав, снова обхватывая руку мужчины, будто бы таким образом пытаясь утвердить свои права на него. — Если судить по моим воспоминаниям, то, к сожалению, да, — начал было Гейл, но почувствовал, как другую его руку обвивают тонкие пальчики Лорелей с острыми, как бритва, ногтями. — Но мне нужно время, чтобы провести соответствующие исследования. Возможно, мне стоило бы обратиться за советом к Мистре; кто, как не она… — Пойдёшь к этой шлюхе, и я убью вас обоих, — прошипела Лорелей ему почти на ухо, и волшебник передумал заканчивать фразу. — Ты не можешь быть со всеми тремя. — Тав притянула его руку к своей груди и вцепилась что есть силы. Кажется, ещё немного, и они с Лорелей порвут его надвое. — Ты должен выбрать только одну. Это было очевидно. Так же очевидно, как и то, что Мистра повелевает Плетением, а Келемвор судит души умерших. Но Гейл никак не мог выбрать кого-то прямо сейчас, ведь любил каждую из женщин в равной мере. — Справедливое суждение, — кивнул он, стараясь не затягивать паузу. — Но, боюсь, принять столь серьёзное решение без возможности как следует его обдумать было бы весьма легкомысленно с моей стороны. — Мы можем заняться с тобой сексом, и ты быстро определишься, — выпалила Лорелей без раздумий, а Гейл чуть не задохнулся от неожиданности. Впрочем, это было весьма в духе Бааловой дочери; и, судя по её коварной ухмылке, она считала себя в этом деле лучшей. — Извини, но я не смогу предаваться любви с кем-то из вас, зная, что остальные стоят за дверью. Уже не говоря о том, что моих, кхм… сил может не хватить на трёх женщин подряд. — Ты, кажется, чего-то не понял. — Лорелей провела ногтями по внутренней стороне его руки до самого плеча, а затем вцепилась в сгиб шеи. — Никто никуда не уйдёт. Я имела в виду групповой секс. — Да ты явно не в своём уме, — возмутилась Тав, перехватывая свою руку Гейла повыше. Кажется, они в самом деле готовы были его расчленить, лишь бы сопернице ничего не досталось. — Я не собираюсь участвовать в странных утехах с участием посторонних личностей! — Вынужден согласиться с Тав. Всё же подобное для меня неприемлемо… Лорелей запустила руку в разрез своей юбки и отодвинула ткань — под резинкой чулка покоился кинжал с изогнутым лезвием. Она поддела рукоять кончиками пальцев и потянула наверх. — Тогда я просто убью этих гадин, и дело с концом. — Нет-нет-нет, это совершенно деструктивный подход, — не на шутку испугался Гейл. Он положил руку на бледные эльфийские пальчики, мягко пытаясь вернуть кинжал на место. — Тогда что ты предлагаешь? — парировала Лорелей, всё же останавливаясь. — Ты должен определиться как можно скорее. Как бы Гейл ни старался, он не мог придумать ничего умнее — а такого с ним обычно тоже не случалось. Впрочем, мы уже успели увериться в том, что утро это было из ряда вон выходящим. И, поскольку альтернативой была парочка трупов в постели волшебника, ему пришлось согласиться с безумной, но почти безвредной идеей Лорелей. — Что ж, — собрался с силами он. — Если так подумать, то заняться любовью — это не самый плохой вариант. — Вот видишь, — Лорелей с изяществом задвинула кинжал назад. — У меня всегда только хорошие идеи. Кажется, не все были согласны с таким решением, но спорить почему-то не стали. По крайней мере, когда бесноватая Баалова дочь начала одну за другой расстёгивать пуговицы на рубашке Гейла, остальные женщины с энтузиазмом последовали этому примеру. Пока Лорелей цепляла ногтями волоски на оголённой мужской груди, Тав решила не терять времени даром и потянулась к самому сокровенному. Едва только её пальцы оказались пониже ремня брюк, Гейл вздрогнул, не ожидав такого напора. Она принялась медленно гладить его между ног, удовлетворённо ухмыляясь от того, что с каждым разом член под её пальцами становился всё больше и крепче. Гейл, конечно, не мог ничего с собой поделать — даже если умом он понимал, что в этом действе есть нечто неправильное и даже предосудительное, его пенис всё же охотно откликался на ласки. А мысль о том, что целых три женщины одновременно готовы были раздвинуть перед ним ноги, необычайно тешила самолюбие. Лорелей провела кончиками пальцев по шее Гейла, вызывая у того мурашки, а затем запустила ногти в бороду и повернула его голову к себе. В глазах эльфийки была такая задорная похоть, что было ясно: этой извращенке нравилась идея группового секса, даже если ревность доводила её до безумия. Она впилась в его губы жадным поцелуем, причмокивая и постанывая в голос — чтобы остальные женщины непременно всё услышали. Вот только едва она отстранилась, как Гейл не сдержал короткий смешок. Судя по тому, как размазалась её помада — Лорелей затеяла всё это лишь для того, чтобы оставить на губах волшебника алую метку. Откровенно говоря, Гейлу уже начинало нравиться происходящее. Он ненавидел себя за то, что возбуждался от такой низости; но, наверное, каждый мужчина где-то в глубине души мечтает о том, чтобы оказаться в постели с несколькими прелестными девушками, готовыми исполнить любой каприз. Фейт осторожно попыталась засунуть пальцы под ремень его штанов; но, едва она дотронулась до волосков на лобке, как Тав со всей силы стиснула в ладони всё то, что — по её мнению — ей принадлежало. У Гейла от такого дыхание спёрло, но виду он, впрочем, не подал — опасно ругаться с женщиной, когда та сжимает в руке твои яички. — Не пустишь? — робко поинтересовалась Фейт, явно побаиваясь запускать руку глубже. — Злость берёт, как подумаю, что другая женщина будет его трогать, — пробормотала Тав, всё же ослабляя хватку. Фейт проворно расстегнула ремень и несколько пуговок ширинки, после чего приспустила штаны Гейла сразу вместе с трусами. Он, кажется, вконец загордился, когда заметил, какими глазами все три женщины смотрят на его член — словно это величайшая награда, за которую они намереваются биться насмерть. — Вы мне тоже не нравитесь, но я же не жалуюсь, — отозвалась Лорелей, поглаживая ладонью бороду Гейла. — Просто вскрою вам обеим сонные артерии, когда мы закончим. Кровяные ванны полезны для кожи. Кожа у неё действительно была великолепная, словно фарфоровая. Гейл ничуть не удивился бы, если бы узнал, что верховная жрица в храме Баала когда-то устраивала себе подобные процедуры. — Прелестные дамы, мы же решили обойтись без кровопролития, — как можно спокойнее напомнил он и нежно прижался губами к ладони Лорелей, словно пытаясь задобрить девушку. — Помолчал бы. — Тав с такой злостью на него зыркнула, что Гейл пожалел о том, что вообще раскрыл рот. — Тав, заткни его, — весело фыркнула Лорелей и отстранилась. Они, кажется, решили поменяться местами — Тав переползла повыше, освобождая место между ног Гейла. И только он подумал, что женщина его поцелует, как та встала на колени и задрала юбку. По влажной ткани трусиков уже было видно, как сильно Тав нуждалась в ласке; так что он моментально понял, каким именно образом она собралась его заткнуть. «Ну вот, спелись», — только и подумал Гейл, когда она села на его лицо, а Лорелей в свою очередь удовлетворённо хмыкнула. Он поцеловал уже заметно набухший клитор сквозь ткань и схватил Тав за бёдра — её ноги уже начинали подрагивать от того, как напряжённо она ожидала более активных действий. Но Гейл не торопился угождать ей и только прижимался губами к вульве, наслаждаясь запахом возбуждённой женщины. Пока Лорелей стягивала с него штаны полностью, Фейт аккуратно, словно испрашивая разрешения, коснулась его лобка. Она всегда была стеснительной, но в присутствии других женщин, видимо, переживала ещё больше. Гейл попытался промычать что-нибудь одобрительное, лишь бы она не останавливалась и обхватила член, но тифлинг, кажется, уже и сама набралась храбрости. Фейт провела ладонью по стволу и подобралась выше. Затем отвлеклась, судя по всему, чтобы смочить свои пальцы слюной, и, наконец, дотронулась до головки. Гейл удовлетворённо простонал, всё ещё продолжая ласкать вульву Тав сквозь слой ткани, от чего та становилась всё более мокрой. Одной рукой Фейт тёрла то края головки, то уздечку, усердно размазывая слюну, другой же обхватила ствол, крепко его сжимая. Гейл сам этого не замечал, но чем активнее девушка двигала рукой, тем быстрее он сам водил языком по клитору Тав, к большому удовольствию последней. Как только Фейт обхватила губами головку, мужчина распалился настолько, что подобрался пальцами к трусикам Тав и сдвинул их вбок, чтобы язык теперь мог беспрепятственно скользить по набухшей вульве. Он слизал влагу между мягких складок и легонько толкнулся внутрь, уделяя наибольшее внимание преддверию. Тав то ли простонала, то ли взвыла от удовольствия, поспешив опереться руками об изголовье кровати. Гейл и правда чувствовал, как сильно начали трястись её ноги, так что покрепче вцепился пальцами в бёдра, не давая отстраниться. Судя по звукам, которые издавала при этом Лорелей — а было это что-то среднее между сопением и гортанным рыком, — та очень сильно завидовала. Впрочем, сама ведь уступила конкурентке такую выгодную позицию… Фейт принялась двигать рукой по стволу, аккуратно посасывая головку. Девушка всегда боялась по неосторожности поранить слишком чувствительные местечки своими острыми зубами, так что работала ртом даже чересчур медленно. Она выпустила пенис изо рта и обхватила обеими руками, чуть сжимая и натягивая крайнюю плоть на головку. От этого Гейл совершенно провалился в ощущения и томно простонал, услаждая Тав вибрациями своего рта. Он чуть было не забыл о том, что ему самому необходимо работать языком, но женщина сверху напомнила о себе, самостоятельно потираясь клитором об губы. Фейт сдвинула крайнюю плоть с головки и потёрла пальцами края — но от этих немного неумелых движений возбуждение, казалось, только усиливалось. Затем поцеловала ствол почти у самого основания и, наконец, одним размашистым движением провела языком от яичек до уздечки. И только Гейл подумал, что это было чудесно, как услышал возмущённый голос Лорелей. — Эх ты, кулёма, ничего не умеешь. — У меня мало опыта… — начала оправдываться Фейт, но быстро осеклась. Гейлу было не видно, но, кажется, неугомонная эльфийка оттолкнула тифлинга и заняла её место. Как только он почувствовал влажный жар женского рта, то убедился в этом — этот раздвоенный язычок он бы не перепутал ни с чем. Впрочем, даже если бы язык Лорелей был ничем не примечателен, Гейл бы узнал эту манеру — ни одна женщина на всех планах не умела сосать так, как это делала она. Волшебник, кажется, закатил глаза от удовольствия — или просто зрение его помутилось. По крайней мере, он совершенно перестал воспринимать реальность, как только его член дошёл до самого конца девичьей глотки. Лорелей мастерски перемежала оральные ласки с движениями рук — она массировала то основание ствола, то яички, непрерывно насаживаясь ртом на пенис. Фейт, кажется, даже восхищённо вздохнула — если только Гейл правильно трактовал тот звук, который услышал. Возможно, женщина просто обиженно фыркнула — ведь похвастаться такой же виртуозной техникой действительно не могла. Гейл крепко зажмурился и попытался не думать об этом поистине волшебном удовольствии — а то потеряться в ощущениях и достичь оргазма было очень легко, — и принялся осторожно посасывать клитор Тав, надавливая на него кончиком языка. Женщина застонала при этом так мелодично и сладостно, что желание кончить только возросло, как бы мужчина ни старался отвлечься. — С ума сойти, Гейл, — промурлыкала Лорелей, не переставая ласкать пенис рукой. — Он тако-ой твёрдый. Тебя так сильно возбуждает, что столько женщин мечтают о нём? Но он действительно стоит того, чтобы о нём мечтать. Поверь мне, я знаю, о чём говорю. Меня трахали эльфы, люди, дварфы и даже драконорождённые, но никто не мог похвастаться таким большим и толстым членом, как у тебя. Гейл ничего не мог с собой поделать, когда Лорелей начинала свою хвалебную песнь. Даже если чертовка льстила, то делала это так прелестно, что ей очень хотелось верить. Особенно, когда одновременно с этим она проводила пальчиками по взбухшим венам на стволе. — Адское пламя, Гейл, твой член прямо пульсирует в моих руках. Так сильно хочешь кому-нибудь присунуть? Вокруг столько женщин, но ни одна ещё не впустила тебя в свою вагину; какое упущение. Ведь твой член просто создан для того, чтобы растягивать тугие щёлки и наполнять их семенем. Одна ночь с тобой, и даже богиня будет умолять тебя отодрать её во все отверстия. Скажи, а Мистра когда-нибудь давала тебе в свою вторую дырочку? Наверняка у богиньки очень тугая задница… Тав так закашлялась, что Гейл всерьёз испугался за её жизнь. Видимо, раз Лорелей не смогла пустить в ход кинжал, то решила обойтись психическим уроном; а манеры Бааловой дочери и впрямь пугали людей, когда те сталкивались с ними впервые. Сам Гейл, впрочем, был к этому уже привычен — и не такого наслушался. Вот только ответить, по очевидным причинам, не мог — хотя Лорелей и не ждала ответа. В её духе было задавать неудобные вопросы, а затем пропускать мимо ушей ответ. — Боги милосердные, — начала растерянно шептать Фейт. — Я не хочу знать. Не хочу. Не хочу… — Тоже мне, святая невинность, — презрительно фыркнула Лорелей. — Строишь из себя целочку, а сама только и мечтаешь поскорее напрыгнуть на член. Не отпирайся! Я же вижу, какое мокрое под тобой одеяло… Уже и бельишко с себя стянула, пока никто не видел, прямо как проститутка в дешёвом борделе. Думаешь только о том, как будешь скакать на члене Гейла, а мы будем на это смотреть и умирать от зависти. Даже сам мужчина от таких слов почувствовал себя как-то неловко — а что при этом происходило с застенчивой Фейт, он даже боялся себе представить. И тем сильнее он был шокирован последовавшим ответом. — Вообще-то… я действительно очень хочу насесть на член. Сил нет терпеть, как хочется ощутить всю его длину внутри. Если бы рот Гейла не был занят, он бы обязательно высказал свои опасения о том, что Лорелей дурно влияет на всех окружающих. Возможно, даже пристыдил бы негодницу. Нобыло бы это крайне лицемерно, ведь возросшее возбуждение отлично выдавало все его настоящие эмоции. — Как же быстро ты сбросила личину серой мышки, тифля, — хохотнула Лорелей, размазывая по головке проступившие капельки предэякулята. — Ненавижу тебя за то, как сильно Гейл мечтает о твоей вагине. Ну давай, покажи, как ты умеешь работать бёдрами. Уж с этим-то ты справишься? Фейт, судя по всему, повернулась к Гейлу спиной — по крайней мере, он почувствовал касание её хвоста грудью. Окончательно он убедился в этом, когда её разгорячённое влагалище начало принимать в себя член — гребни на передней стенке просто чудесно надавливали на уздечку, пока головка погружалась глубже и глубже. Гейл так разомлел от удовольствия, что язык его уже с трудом ворочался — и Тав от этого даже недовольно захныкала. Впрочем, мужчина поспешил исправиться и принялся толкаться языком между влажных половых губ в том же ритме, в котором Фейт насаживалась на его член. — Поэтому она тебе так нравится? — хмыкнула Лорелей. — Нравятся все эти примитивные рёбрышки и бугорки внутри её тела? Так у тебя, выходит, фетиш на тифлингов? Опять она сделала короткую паузу для приличия, будто ей был небезразличен ответ. Гейл, однако же, и впрямь задумался — пока Фейт вновь и вновь приподнимала бёдра и с развратным хлюпаньем принимала в себя член по самое основание, гребни в её вагине немыслимо приятно массировали уздечку. — Видел бы ты, Гейл, какое лицо она корчит, пока скачет на твоём члене; аж язык от удовольствия высунула. — Не смотри, пожалуйста, — срывающимся голосом пролепетала Фейт, всё же не останавливаясь. — Мне неловко… — Да кому ты врёшь. Ты же течёшь как последняя шлюха оттого, что трахаешься с ним на глазах у других; что я заметила, какой у него каменный стояк из-за тебя; что я снова и снова вижу, как его огромный член утопает в глубине твоего тела; что я хочу убить тебя, лишь бы занять твоё место… Лорелей любила смущать волшебника, но при этом отлично знала, какие именно слова будут затрагивать самые глубины его души. Каким бы воспитанным и самодостаточным ни был мужчина, он всё равно будет втайне надеяться, что его член самый лучший и самый желанный. Гейл попытался перенаправить свой пыл на Тав, и принялся усердно посасывать её клитор — судя по тому, что она едва не взвизгивала от удовольствия, её оргазм был уже близок. Буквально несколько секунд — и она всем своим весом вжала голову мужчины в подушку, почти не давая тому возможности вдохнуть. Гейл задержал дыхание и начал надавливать кончиком языка на клитор в ритм пульсаций — он готов был потерпеть, лишь бы не обрывать это сладостное женское удовольствие. Тав обмякла с тихим протяжным стоном — эти прелестные звуки отлично передавали степень её наслаждения — и легла на кровать рядом с Гейлом. Получив, наконец, отличный обзор, он оглядел всех женщин: такими жадными глазами Тав и Лорелей смотрели на то, как Фейт наслаждается его членом, что это едва не довело его до края. Гейл осторожно обхватил её хвост у основания и начал массировать под ним, зная, что долго так девушка не выдержит — она и вправду сразу сжалась внутри, словно вот-вот готовая кончить. От этого все гребни внутри её тела обхватили пенис так туго, что Гейл буквально в голос взвыл и прикусил свою губу до боли, надеясь отсрочить собственный оргазм. — Э нет, постой! — возмутилась Лорелей и дёрнула Фейт за руку, заставляя слезть. — А то он эдак в тебя и спустит. Тифлинг недовольно засопела, но всё же повиновалась — приподняла бёдра и выпустила из себя член. Она задрала край платья почти до самого основания хвоста, так что Гейл отлично видел, как от её растраханной вульвы протянулась ниточка смазки до головки — и никак не мог отвести от этого взгляд. Как заворожённый, он смотрел за тем, как эта тончайшая вязкая струйка вытекает между пухлых половых губ и каплями стекает по его стволу, прежде чем Фейт окончательно отстранилась. Гейл уже готов был возмутиться, но не успел даже раскрыть рот, как Лорелей проворно заняла место соперницы. Она так туго сжала член внутри своего голодного до ласки тела, что возмущаться было уже, в сущности, нечему. — И чья же вагина нравится тебе больше? — ухмыльнулась она, ритмично двигая бёдрами. Внутри неё было так горячо, так влажно, что Гейл с огромным трудом заставлял себя вникать в слова — уже не говоря о том, чтобы отвечать что-то осмысленное. Но он всё же постарался взять себя в руки. — Отработай как следует, и я подумаю, — протянул он с таким обольстительным коварством в голосе, что Лорелей глаза закатила от удовольствия. — Мерзавец, — простонала она. — Обожаю тебя за это. Фейт теперь решила занять место по правую сторону — по её блуждающему взгляду было видно, что девушке просто жизненно необходимо было удовлетворить свою страсть — и встала на колени рядом с рукой Гейла. После чего по-свойски схватила за запястье и огладила его ладонью своё бедро под юбкой. Кожа тифлинга была разгорячённой и чуть влажной от пота, и Гейл в охотку продолжил скользить по ней кончиками пальцев, даже когда Фейт отпустила его руку. Он провёл ладонью по внутренней стороне бедра — там, где кожа была приятно-скользкой от стекающей смазки — и подобрался к источающему жар входу. Затем легко коснулся клитора кончиками пальцев и, почти не задерживаясь на нём, провёл между складок, всё ещё слегка раскрытых после проникновения его собственного члена. Фейт рвано выдохнула и свела брови от предвкушения — до этого она была близка к оргазму, сжимая член внутри себя, но теперь согласна была даже на пальцы. И только Гейл собирался доставить ей долгожданное удовольствие и настойчиво скользнуть внутрь, как Лорелей, будто специально, почти полностью выпустила из себя член и принялась короткими толчками тереться самым входом об чувствительные края головки. Чертовка, несомненно, пыталась привлечь к себе внимание — задрала юбку повыше и начала картинно оглаживать пальцами свой покрасневший от возбуждения клитор. Гейл никак не мог перестать смотреть на то, как соблазнительно она трётся при этом своей набухшей вульвой об самую головку его члена — дразнит, негодница. Бедняжка Фейт, видимо, подумала, что Гейл совсем забыл о ней, так что решила справиться со своей проблемой самостоятельно и насела на его пальцы, пытаясь подобрать нужный угол. Это, видимо, немного отрезвило мужчину — он сразу же согнул указательный и средний пальцы внутри её тела, стараясь нащупать меж гребней нужную точку, а большим осторожно надавил на клитор. — Знаешь, а в чём-то эта безумная женщина права, — прошептала Тав почти на ухо волшебнику. Она никак не могла отдышаться, и её голос из-за этого подрагивал. — Рогатая строит из себя невинную овечку, но в тихом омуте черти водятся. Эльфийка вот даже не скрывает, что чокнутая — даже и не знаешь, что лучше. Подумай хорошенько: я же из всех единственная такая. Нормальная. Нормальность, как водится, понятие довольно растяжимое; но Гейл не мог не отметить, что в словах Тав было некое здравое зерно. Она была человеком, таким же человеком, как он — и это, возможно, позволяло им понимать друг друга так хорошо, как это только было возможно. И было поистине удивительно, как в объятиях обычной человеческой женщины он мог постичь нежность и любовь, возносящие до самых небес. Тав коснулась губами его виска и спустилась ниже; потёрлась носом об бороду и удовлетворённо хмыкнула, словно подумав о чём-то приятном. Затем повернула его лицо к себе и поцеловала — ласково и чувственно, вкладывая всю свою бескрайнюю нежность, как умела только она. — Ты прекрасный любовник. До знакомства с тобой я даже не подозревала, что человек может владеть языком так виртуозно, — тихо произнесла Тав, как только разорвала поцелуй. — Но я люблю тебя не за это. Ты прекрасный волшебник, но я ничего в этом не понимаю. Ты самый близкий мне человек, и я готова слушать твои рассказы часами. — Так ты больше не собираешься затыкать мне рот? — усмехнулся Гейл, всё же немного смущённый. Особенно неловко ему было от того, что во время такого интимного разговора на его член насаживалась другая женщина, а пальцами он пытался довести до оргазма вообще третью. «Когда всё закончится, мне следует обстоятельно поразмыслить над своей жизнью», — подумал Гейл краем сознания, но мысль эта потонула в феерии ощущений от низменных плотских удовольствий. Лорелей всё-таки снова решила принять в себя пенис по самое основание — насела одним быстрым движением и сжала внутри себя, постанывая громко и почти театрально. Она была на грани оргазма; Гейл отлично чувствовал это в ритмичных сжатиях влагалища — в её привычке было напрягать таким образом мышцы, помогая самой себе дойти до пика. Она поднесла руку ко рту и чуть высунула свой змеиный язык, поглядывая при этом на Гейла в упор — ясное дело, хотела убедиться, что мужчина наблюдает за её представлением. Затем щедро смочила каждый палец слюной, зажимая между половинок языка, и, наконец, провела влажной ладонью по своему лобку, подбираясь всё ближе к клитору. Она огладила его круговым движением, от удовольствия выгибая спину, и сдавила меж пальцев, сдвигая капюшончик. Всякий раз, как она кончала, у Гейла разве что звёзды из глаз не сыпались. С каждым спазмом её вагина так туго обхватывала член, что можно было почувствовать, как от напряжения дрожат её мышцы внутри. Когда Лорелей слезла, мужчина даже как-то расстроился — ещё немного, и тоже бы кончил вдогонку. Он потёр кончиками пальцев внутри Фейт, пытаясь проверить, готова ли та дойти до пика, но тифлинг только удовлетворённо промычала, словно подстрекая Гейла ласкать её активнее. Конечно, вакантное место очень быстро заняла девушка, так долго ожидавшая своей очереди. Правда, насела она не сразу — поначалу опустилась ровно настолько, чтобы слегка коснуться вульвой головки, и задрала юбку, чтобы Гейл отлично мог видеть, как её тело принимает в себя член. Влажное лоно Тав, возможно, было и не настолько тугим, как у других девушек, но она была воином с отличной физической подготовкой, а значит — могла держать превосходные ритм и амплитуду просто невероятно долго. — Ну у тебя и сиськи, — то ли с восхищением, то ли с завистью прошипела Лорелей, наблюдая за тем, как подскакивает грудь женщины в такт её движениям. Баалова дочь встала на колени прямо за спиной конкурентки и обхватила её пышные округлости ладонями, словно пытаясь оценить их размер. Тав от такой наглости, конечно, обомлела, так что даже не сразу нашлась что сказать. — Прекрати меня лапать! — возмущённо выпалила она, как только уняла эмоции. — Да тише ты, — фыркнула в ответ Лорелей, раздвигая ткань в стороны. Декольте у платья было почти непристойным, так что стоило только потянуть — и груди оказались на свободе. С одной стороны, Гейл был недоволен поведением плутовки, с другой же — так благодарен за открывшийся вид, что решил промолчать и не вмешиваться; в конце концов, пусть женщины разбираются сами. — Как мало нужно мужчинам, — усмехнулась Лорелей, впиваясь ногтями в груди соперницы так сильно, будто пыталась вырвать ей сердце. Гейл с удовольствием отметил, что пышный бюст Тав и правда выглядел невероятно соблазнительно — особенно когда колыхался вслед её движениям. А эти очаровательно аккуратные соски оттенка нежных пионов прямо-таки заставляли прикипать к ним взглядом… Гейл так засмотрелся, что даже не заметил, как Лорелей легла рядом с ним; поэтому вздрогнул, едва она коснулась губами его уха. — Я же могу дать тебе много, много больше… — начала шептать она словно в забытьи. — Я готова поддерживать тебя всегда и во всем. Куда бы ты ни пошел, чего бы ты ни захотел… Я буду рядом, я буду с тобой. Хочешь, мы уничтожим этот мир? Хочешь, мы нагнём весь пантеон? Ты заслуживаешь быть богом над богами, Гейл. Кто же, если не ты? Нет среди богов никого более мудрого, более великодушного и более достойного, чем ты. Гейл никогда не признался бы даже самому себе, но эти слова возбуждали его едва ли не больше, чем происходящее. Он так завёлся, что начал тереть пальцами внутри влагалища Фейт в том же ритме, в котором стимулировал её клитор. Девушка от этого коротко и быстро задышала, а её бугристые стеночки начали сильнее сжимать пальцы внутри. — Эта твоя тифля такая безотказная, — презрительно фыркнула Лорелей. — Повезло ей, что ты у нас джентльмен; другие мужики наверняка драли её под хвост регулярно. Хотя ей, вполне вероятно, такое нравится. Где-то я слышала, что тифлинги млеют от стимуляции хвоста даже изнутри… На твоём месте, я бы проверила. Гейл поначалу воспринял эту идею неодобрительно. Впрочем, осуждение довольно быстро сменилось сомнением, а сомнение неизбежно превратилось в любопытство. «Не для себя же стараюсь; всё ради удовольствия Фейт», — мысленно оправдался мужчина сам перед собой. Он вытащил пальцы из её влагалища и осторожно дотронулся до ануса, наблюдая за реакцией девушки. Та вначале вздрогнула и удивленно посмотрела на Гейла, но затем подалась бёдрами навстречу. Влажные от её же смазки пальцы легко скользнули внутрь, растягивая тугие мышцы — и Фейт от удовольствия почти замурлыкала. — Я же говорила, — победно хмыкнула Лорелей. — Этой шлюшке нравится пускать тебя с заднего входа, а строила из себя такую праведницу. Хвост тифлинга дрожал от удовольствия, пока Гейл упирался костяшками пальцев в наросты со стороны спины. Он с радостью изучил бы каждый сантиметр этой доселе неизведанной территории, но собственная рука его уже подводила. Тав так умело двигалась на члене, отлично зная, как неизбежно довести мужчину до оргазма, что Гейл едва мог координировать свои действия. Вот только Фейт было настолько хорошо, что никакие изыски ей и не требовались — она вполне успешно довела себя до края сама, виляя хвостом и подсаживаясь на пальцы глубже. Когда девушка вскрикнула, Гейл даже испугался, не сделал ли ей больно; но в последовавших за этим стонах было столько благостного умиротворения, что всё беспокойство мгновенно рассеялось. Её тело пульсировало вокруг погружённых внутрь пальцев Гейла, пока большим он осторожно поглаживал чувствительный клитор. От созерцания этих трепетных моментов женской радости он испытывал даже большее наслаждение, чем от услад собственной плоти, ведь всегда стремился привести свою партнёршу в земли обетованные. Удовлетворённая Фейт упала рядом, пытаясь отдышаться. Всё ещё не желая отпускать руку мужчины, она прижала её к своей груди — сердце её колотилось так сильно, что его стук отдавался прямиком в костяшки пальцев. Судя по всему, ей действительно понравилось, однако Гейлу всё ещё было неловко оттого, что на подобный эксперимент его надоумила не кто-нибудь, а Лорелей. Впрочем, довольно быстро он перестал об этом думать. Он и так проявил чудеса выдержки, оттягивая свой оргазм снова и снова, но всему есть предел. Тем более, что Тав так прелестно постанывала и закатывала глаза, всем своим видом пытаясь показать, как ей хорошо. — Вот чёрт, неужто ты собрался в неё кончить? — Лорелей была явно очень зла, но, в то же время, взбудоражена этой мыслью. — И я должна смотреть, как ты изливаешься внутрь другой женщины? Ты отдаёшь ей всё то, что должен был отдать мне, а она так рада принять в себя всю твою сперму до последней капли… Тав, кажется, и впрямь была рада — едва только Гейл сдавленно вздохнул и сжал её бедро в пальцах, чувствуя неминуемое приближение оргазма, она закусила губу от удовольствия и положила руку себе на низ живота, словно надеясь таким образом задержать внутри себя как можно больше семени. Гейл столько раз доходил почти до самого края, но заставлял себя терпеть, что отдаться на волю страсти теперь было просто ослепительно прекрасно, в самом буквальном смысле этого слова. Перед взором вспыхивали яркие всполохи, окружающий мир расплывался и таял, уступая место одним только ощущениям и эмоциям, а в голове крутилась одна-единственная нелепая, скверная и воистину крамольная мысль: «почему я не могу быть со всеми тремя»…

***

Гейл с огромным трудом раскрыл глаза; веки казались ему небывало тяжёлыми. Горячий луч полуденного солнца подсвечивал пылинки в воздухе, неторопливо плывущие в словно бы густом от жары воздухе. За окном щебетали какие-то неугомонные птички, а соседские дети очень уж шумно играли в мяч — ну чего им по такой погоде в теньке не сидится? Гейл сонно пошарил рукой по одеялу — кажется, жены рядом не было. Он приподнял голову и раздосадованно оглядел пустую комнату, всё ещё пытаясь прийти в себя. Приснится же такое. Гейл чувствовал себя ужасно неловко — все последние годы он старался быть уважаемым профессором, хорошим мужем и примерным семьянином; не говоря о том, что скоро ему предстояло стать ещё и отцом. А в голове такой срам! Если бы только жена узнала про весь этот разврат в его снах, была бы наверняка разочарована… Ещё хуже Гейл чувствовал себя из-за того, что в его душе явно всколыхнулись тени былых амбиций от слов той дьяволицы-искусительницы; хотя до этого ему казалось, что он давно обуздал свою гордыню. Не пристало семейному человеку думать о таком вздоре, в конце-то концов. Дверь отворилась так неожиданно, что Гейл вздрогнул; но, увидев румяное личико Тав, расплылся в улыбке. — Только проснулся? Ну ты и соня. Я уже успела позавтракать и даже сходить на рынок. — Почему ты меня не разбудила? — обеспокоенно воскликнул он, присаживаясь на кровати. — Тебе нельзя таскать тяжести, ты же знаешь! Она всегда была самостоятельной, но во время беременности её упрямство начало всерьёз беспокоить Гейла, опекавшего её порой чрезмерно. — Я не брала ничего тяжёлого, не переживай, — фыркнула она, подходя к шкафу. — Просто ты так сладко спал, что не хотелось тебя будить. Снилось что-то приятное? — Да так, сущая ерунда… Могу тебя уверить: реальность, в которой ты рядом со мной, куда приятнее. Тав на это ничего не ответила. Но даже несмотря на то, что она стояла к Гейлу спиной, он увидел румянец на её скулах. — С самого утра жарко как в Аверно, прямо аномалия какая-то, — женщина сняла с себя тонкое белое платье, уже слегка влажное от пота, и принялась перебирать вешалки с лёгкой одеждой. — Даже и не знаешь, что надеть! Хоть голышом по дому ходи. — А знаешь… Мне нравится, как это звучит, — усмехнулся Гейл, вылезая из-под одеяла. — Я возбуждаю тебя даже с таким животом? — недоверчиво уточнила она, сравнивая два почти прозрачных платья. — Небеса должны упасть на землю, чтобы ты перестала меня возбуждать. Привести новую жизнь в этот мир — это величайшая магия на свете, доступная только богам и женщинам. Так что сейчас у тебя самая прекрасная фигура за всё время нашего знакомства. — Подхалим! — хохотнула она, всё же убирая короткую прядку волос за ухо, пытаясь скрыть смущение. — А мне вот приснилось, что я с какими-то женщинами за тебя подралась. Гейл только собирался обнять свою жену, как замер буквально в шаге от неё, не решаясь подойти ближе. — И чем же всё закончилось? — нарочито шутливо спросил он. — Дай угадаю, ты их побила? — Значит, вот какого ты обо мне мнения! — Тав ненадолго обернулась, возмущённо вскинув бровь. Впрочем, очень быстро вернулась к выбору платья. — Это ведь просто сон. — И всё же! — фыркнула она, вытаскивая то, что покороче. — Просто ты выбрал меня, а им пришлось признать поражение. — И что же я сказал? — Что со мной ты становишься лучшей версией себя, — прошептала Тав не оборачиваясь. Было не вполне ясно, то ли ей было так жарко, то ли смутилась она настолько, что раскраснелась до самых кончиков ушей. — И это чистейшая правда, — согласился Гейл и положил руки на её округлившийся за последние месяцы живот, крепко обнимая со спины. — Я понимаю, ты недавно проснулся, — неловко хмыкнула Тав, подаваясь бёдрами назад, — но он какой-то подозрительно крепкий для обычной утренней эрекции. Что там, говоришь, тебе снилось?