На доске собственной жизни

                    — Новый год скоро, — тихо роняет Флоренс, задумчиво глядя в окно.       — А? — рассеянно переспрашивает Фредди, отрываясь от копания в шкафу и оборачиваясь к ней. — Да, точно, новый год…       — Ты отмечаешь? — спрашивает Флоренс, ловя его отражение в оконном стекле.       Фредди перекашивает, и он уже хочет что-то сказать, но Флоренс молча качает головой, останавливая его. Выдыхает болезненно-искреннее:       — Я понимаю.       Новый год. Рождество. Те самые семейные праздники, из которых Фредди помнит только пьяные гулянки в его доме и собственное одиночество на улицах, где дети смеялись и радовались подаркам. Люди пели, улыбались, обнимались, а Фредди мог лишь ходить, заглядывая украдкой в окна и любуясь чужим счастьем.       Флоренс помнит те праздники, когда хотелось смеяться и радоваться разноцветным огонькам — когда ещё семья была цела, и отец жив. Но потом от этого не осталось и следа. Всё рухнуло. И каждый подобный праздник она невольно вспоминала и думала, как могло бы всё быть, повернись жизнь иначе. Флоренс злилась, глядя на разгуливающие под ручку счастливые пары и семьи, не понимая, почему же ей такого не позволили? Почему отняли у неё это?       — Может, попробуем? — предлагает Флоренс, вырываясь из липких воспоминаний и мыслей.       — Плохая идея, — мрачно фыркает Фредди, подходя к ней и бережно обнимая со спины. — Но я согласен.       Они оба чувствуют себя лишними в магазинах, доверху набитых всякими украшениями и шумными людьми. Флоренс неосознанно к Фредди спиной жмётся, и он чувствует, понимает всё, приобнимая и ладонь раскрытую ей на живот опуская. Фредди и сам из-под растрепавшихся прядей смотрит настороженно, острой зеленью сверкая.       Их один торговец в свои ряды уводит, показывая с одной стороны неброские, но словно бы тёплые украшения ручной работы. Они несколько плетёных гирлянд из шишек и веточек покупают.       Они по квартире их раскладывают и гирлянду, светящуюся мягким золотым светом, вешают, зажигая её.       На улице уже ночь, и огоньки красиво переливаются на блёстках других украшений. Фредди на диван опускается, и Флоренс тут же ему под бок юркает. Он её обнимает одной рукой и недоверчиво вокруг себя смотрит. Ему непривычно уютно.

***

      В том месте, где они остановились, снега много никогда не бывает, но в предновогоднюю ночь редкие снежинки красиво искрятся в морозном воздухе, медленно падая на землю.       Фредди с Флоренс неторопливо бродят по улице, обходя другие компании по широкой дуге. Им обоим всё ещё боязно среди чужого веселья и шума, и они танцуют в каком-то заброшенном парке, вдали от всех, доверяясь едва слышной музыке долетающей даже сюда. Они своё робкое пуганное-перепуганное счастье отчаянно боятся разбить. Дома Фредди неуверенно касается кончиками пальцев одной из гирлянд и мягко привлекает к себе Флоренс, утыкаясь носом ей в макушку и вдыхая родной запах. Флоренс обнимает его в ответ, расслабленно прикрывая глаза. Часы бьют дненадцать.