***
Сильные толчки в моем теле набирали темп все сильнее. Толстые пальцы дергали за кольцо на уздечке, вызывая дикую боль, от чего мой член сжимался еще больше, и я кричал. — Да, сученыш, ты у меня кончишь, я заставлю тебя! Член из меня выскользнул, меня кинули на пол, и муж отошел к стене. — Я привел тебе учителей. Обернувшись, я обомлел — на пороге спальни стояло еще два крупных альфы. Первый был наш садовник, который вчера провожал меня взглядом, когда муж тащил меня голого на конюшню, чтобы там развлечься и показать, как лошади трахаются и как нужно кончать от члена того, кто тебе предназначен. А второй — конюх, который и производил случку кобылы с конём. Дёрнувшись, я закричал и начал вырываться из оков, что держали меня крепко привязанным к полу. — Нет, супруг, прошу вас, я исправлюсь! Я всё сделаю, прошу вас… Эти двое уже подошли ближе, а меня ударили по лицу наотмашь. — Молчи, тварь. Месяц! Я месяц, сука, трахаю тебя, а ты ни разу не кончил! Значит, они будут тебя учить! Конюх знает, как заставить хоть кого кончить, а этот, его член такой, что ты должен будешь кончать, я уверен! Я продолжал уже молча дергаться. Меня развязали, и крепкие руки садовника сжали мои бедра, усаживая на себя лицом к его лицу. Кривая усмешка, и его член вошел в меня. Он был в разы крупнее, чем у мужа, я почувствовал, как под таким натиском лопается кожа ануса, и заорал. Меня уронили на грудь этому верзиле, и сзади я почувствовал второй толчок — в меня ворвался конюх. В глазах потемнело, я принялся терять сознание, но супруг опять с силой ударил меня по лицу, разжал руками рот, и его плоть вошла в мое тело. Я не кончил. Совсем наоборот, когда кончили два моих мучителя и муж, я просто потерял сознание. Очнулся я все там же, на полу, от того, что на меня вылили ведро воды. — Ну что, лапочка, продолжим? — Садовник поднял меня на руки и развернул к стене. Ноги не держали, я не мог встать ровно. Муж, наблюдая всю эту картину, сплюнул: — Брось его. Всё, развод. Меня опять кинули на пол, и все ушли. А я буквально оглох от этого слова. «Развод. Нет... Как же? Не может быть. Я же… Позор семье… И куда потом? Я же… Даже в монастырь не возьмут... Только шлюхой, но куда там — даже мужа не удовлетворяю…» Моё сознание уплыло, и я отключился.***
— Рон, может передумаешь? Ну наймешь учителя, подучишь? — Нет, я нанимал двух. У него вообще не стоит. Он бракованный. Судья вздохнул. — Ну да, месяц — это сложно, согласен, такое унижение. Но всё же... — Нет, собирай комиссию. — На завтра? — На сейчас, ваша честь! Я хочу нормального мужа! — Хорошо, — судья согласился и пообещал, что вечером всё будет. Довольно шаркая ногами, новоиспеченный муж ушел из кабинета судьи готовить мужа к разводу.***
Что опять происходит? Пришел злой… Привязал к кровати лицом вниз. Тело от страха колотило, но я дал себе слово подчиняться. И кончить, чтобы муж был доволен, потому беспрекословно лег на кровать и, когда привязывали, не шевелился. Сзади было какое-то движение, слуги бегали и шептались. Плевать. Главное, что он передумал с разводом. А я всё сделаю, всё… — Рон, ну хороший же вид. Что тебя не устраивает-то? — замерев, я узнал голос. Судья? Вид? Он что, там, сзади? Чужие руки коснулись моих ягодиц и развели их. Окаменев и забыв, как дышать, я лежал, уткнувшись в матрац, беззвучно поскуливая. Толстый палец в перчатке вошел в меня, быстро двигаясь. Потом за ним другой, и все ранки, что были вчера нанесены «учителями», тут же начали кровить. — Вижу, учил, — голос был липким и возбужденным. — Судья, он ни разу не кончил, я требую развода! — Да, я понял, — второй палец вошел в меня и стал растягивать. — Молчалив, это плюс, Рон, — третий палец. Рука нырнула под мой живот, выдернула член, укладывая его так, чтобы было видно между ног. — Да, ленивенько. А лекарства давал? — Рука поглаживала мою плоть и тут же пощипывала. — Нет! Я имею право требовать, чтобы он кончал без него. — Имеешь, верно, — подтвердил судья, быстро двигаясь во мне пальцами и причмокивая. В комнате судя по шагам появился ещё кто-то, ещё одна пара рук прошлась по моим ягодицам. Кто-то обошел кровать, и я почувствовал, как на неё кто-то взобрался. Чуть приподняв голову, я увидел пузо, но не моего мужа. Меня схватили за голову, и тут же мой рот насадили на член, пропихнули его в глотку и задвигали. Я мычал и дышал, захлебываясь слюной и смазкой. Так много её не было у моего супруга. — Рон, — сказал тот, кто трахал меня в рот, — хороший же рот. Горячий, молодой, принимающий. Может подумаешь? Смотри, молчит... Руки судьи пропали, а на их место пришел член, ворвавшийся в меня и тут же набирающий темп. Я дрожал, но терпел — нужно... мне нужно кончить, чтобы меня не выкинули! В мои руки по обе стороны вложили еще по члену, приказав дрочить. И я дрочил, как мог, как позволяли силы. Член во рту стал извергаться липкой густой спермой, но его обладатель и не собирался его вынимать. — Рон, он всё глотает, чем ты недоволен? Ну напичкай его таблетками и пусть кончает. Ну отличный же муж. Судья, который был сзади во мне, довольно подтвердил. — Смотри, как меня принимает, — рука в перчатке сжала мой член и потянула так, что, я думал, оторвет, боль накрыла на мгновение. — Отлично реагирует, — констатировал и вышел из меня, кончив мне на спину. Тот, что был спереди, тоже вышел и подставил мне свои яйца, развалившись на кровати с широко раздвинутыми ногами. Я принялся лизать и сосать, как учили, как требовали, за что ни раз за этот месяц били. Довольно хлопнув меня по лицу, тот, что спереди, слез с кровати и начал одеваться. По бокам оба тоже кончили на меня. — Ну хорошо, Рон. Мы проверку сделали. А теперь показывай ты. Пока я не вижу причин для развода. Хотя я бы поработал его учителем. Меня трясло, но я молчал. Шуршание одежды, к слову всё тот же свадебный костюм. Звук пряжки. Снял ремень? Щелчок, и мне на шею накинули ремень. Затянули, как поводок, и дернули, заставляя выгнуться. В мое тело муж ворвался по-собственнически, грубо, больно. Тут же начиная трахать так, что меня подкидывало. — Ну смотрите! — сильно сжал мой член, дергая и демонстрируя комиссии, которая стояла над нами и внимательно смотрела. Все молчали, дожидаясь финала, который, на удивление, был быстрым. — Он бракованный! — меня опять дернули за член. — Столб и развод! Судья молчал пару минут, но потом я услышал шуршание бумаг и то, как явно их подписывали. Сообразив, я закричал и заплакал. — Нет, господин! Супруг! Умоляю! Я научусь! Исправлюсь! Дайте мне шанс, умоляю! Но меня уже не слушали. На голову одели мешок. Отвязали от кровати, связывая по рукам и ногам. Куда-то понесли. Я кричал и умолял, но бесполезно. Всё, что я услышал — это то, что муж может передумать. У него сутки.***
Шум, гам, крики. Меня кто-то лапал, пока грузили в машину, как куклу. Потом я почувствовал, как в меня ворвался чей-то член и быстро задвигался. — Похер, что не стоит и не кончает. Когда со столба снимут, я тебя заберу… Член был большим, липким — явно уже кончил один раз. Машина тронулась, а меня все трахали. Развернули на спину. Руки дико заныли, так как были связаны. Ноги закинули, перегибая меня пополам, и опять ворвались. — Эй, имей совесть! — Кто-то закричал рядом. Звук ширинки, которую расстегнули, удар по лицу. Я открыл рот, чтобы возмутиться, и в него ворвалась плоть, начиная трахать. Задыхаясь от члена во рту, рыданий и ужаса, я принимал всё, понимая, что жизнь кончена. — Не переживай, лапочка, я тебя заберу, — пыхтел кто-то неизвестный, кончая мне на ягодицы. — Ты, главное, потерпи. Там на площади таких будет много. А потом заберу. Там тебя научат кончать, и чтобы стоял. — Хохот, и второй кончил, заставляя всё проглотить. Наконец, меня оставили в покое. Машина доехала. Меня выволокли, привязали к столбу и ушли. Мешок не снимали, но я это знал — когда-то в детстве видел. Это для того, чтобы, если муж передумает, позор не лёг на его голову. А учителей тут было много. Я чувствовал, как меня окружают и уже представлял, что сейчас будет…