Боль. Опять. Почему так? Лисар? Я должен был вернуться домой… или нет. Я же там не дома… А где я дома? Отец… Гарольд… Я хочу домой…
— Проснулся?
Я дёрнулся и открыл глаза, поморщился и тут же закрыл обратно: всё ярко-алое.
— Где я? — закашлялся. Явно было пробито лёгкое, сломано ребро и, судя по всему, задето что-то ещё… — Куда я попал?
— Какая разница, где ты? Ты умер. По факту, свою функцию ты выполнил.
— Прекрати врать!
— Я не вру. Ну ладно, не умер, так умираешь — всего-то осталось. Этот дурной омега вцепился, как клещами, и не отпускает. Этот смертный сам хочет умереть, ему дали шанс — он его не уберег.
— Он спас много судеб.
— И что? То, что сделал хозяин этого тела, так легко не исправишь. Ну да, спорить не буду, его вернут в белый фон. Эх, жаль… такая добыча.
Я вздохнул, стараясь дышать, пошевелился и сел.
Странно. Боль чувствую, а тело — нет. Забавная ситуация. Нет страха или обиды… вообще чувств нет. Только боль.
Открыл глаза и всё-таки рассмотрел спорящих, которые уже договорились до того, что я вообще был не достоин того шанса, что получил.
Два спорящих пятна: тёмно-бордовое, почти сливающееся с интерьером, и ярко-белое.
Ангел и чёрт?
— Ты слишком громко думаешь, — фыркнул бордовый.
— Отлично, ты меня услышал. Я хочу домой.
— Это куда, на Землю? Привет, сестра, я воскрес? — смех, и тут же белое пятно пнуло бордовое и то отлетело в стену, рассыпалось.
— Нет, я хочу к мужу и отцу. Сестра счастлива, у неё семья.
— Ты так уверен? — бордовый появился сзади.
— Да, я так чувствую.
— Хм, чувствует он. Чувствительный альфа. Смешно.
— Не знаю, — белое подплыло ближе. — По тебе вопрос решают. Считается, что ты должен был выполнить миссию. Твоя сила воли справилась. Задание готово. Любовь, знаешь ли, в такие дела не вписывается.
— Я нужен отцу и Лисару, он опять пострадает, — аргументировал я. — Да ещё и не всё закончено. Ещё столько законов.
— Это уже без тебя. Ты запустил механизм — это самое главное.
— Тем более, ты в любви сам не признаешься и её не признаешь. Значит, нам будет легче доказать белым, что тебя ни черта не держит в этом мире.
— В любви? А разве я могу? Отцу я говорил, что люблю… Рыжему говорил.
— Кстати, о рыжем, сдох твой кот, — бордовый посмеивался.
Я вздохнул. Малыш не выдержал разлуки, а я так хотел, чтобы ему было хорошо…
— Мне…
— Да слышим мы, слышим, что тебе жалко…
— На самом деле, есть вариант, — заговорщически сказало белое пятно.
— Для кота? — не понял я.
— Для того, чтобы ты вернулся в мир, где есть твой названый отец.
Я напрягся. Странно — пятно белое, должно по идее, ну, по закону там: белое-добро, чёрное-зло. Нести приятные ощущения, а мне противно даже рядом с ним сидеть.
— И какое же? — я задал вопрос, полностью уверенный, что ответ мне не понравится.
— Ты поменял не только свою судьбу, всего мира и своего отца названого, но и судьбу мальчика-омеги и его семьи. По факту, он должен был умереть в лесу, затраханный до смерти. Но ты его спас, нарушив всё. Так я к чему, — белое пятно подлетело совсем близко к моему лицу. — Меняем твою жизнь на жизнь парня. Это просто — соглашаешься и доживаешь в своем доме с отцом, новым мужем и даже семьёй умершего мужа…
— Хватит! Кто на меня напал? — оборвал я монолог белой гадости.
Бордовый рассмеялся, перекатываясь по воздуху и толкая белого в бок:
— Он тебя послал, кажись.
Белый отлетел и чуть заискрился:
— Отвали.
— Хм, а почему мы должны отвечать на твои вопросы?
— А почему нет? Вы же тут не просто так. Вам от меня что-то нужно. А я ни черта не скажу и не сделаю, пока не получу все ответы на свои вопросы.
— Смотри, а он смекалистый, — рассмеялся бордовый и плюхнулся на белого, отлетая от него, как от батута.
— Прекрати на меня падать!
— Ну ты же мягенький!
— Отвали или покрашу в розовый!
— Вот с кем приходиться работать, а ты говоришь…
— Так кто на меня напал? — я даже не заметил, как мой голос стал рычать.
— Ого. Реально альфа… — буркнуло белое пятно.
— Любовник твой. Вернее, не твой, а твоего тела. Из-за тебя он пролетел со свадьбой. Потом твой закон лишил его возможности стать милой шлюшкой-жёнушкой. Его родители отправили учиться. В бешенстве он вошёл через чёрный вход, ключ от которого ты сам когда-то ему дал, чтобы трахать у себя в кабинете.
— Так вот, — перенял инициативу у бордового белый, подплывая вплотную. — Малыш вошёл и воткнул в тебя кинжал. Лезвие прошло насквозь. Задето лёгкое и область сердца. Ты упал с кресла, сломал рёбра. Тяжёлый случай.
— Но не переживай, — хихикнул бордовый. — Его уже поймали. Судья так тобой проникся. Прям восхищён. Вон, весь город поднял на уши. Нашёл виновного. Его бы ранее казнили путём столба. Ну, знаешь, там он неделю задом кверху бы висел и все местные его бы жарили. Красота.
— Но не теперь, — белый шарик вздохнул. — Теперь его будут судить по закону и посадят в тюрьму. Где его тоже будут жарить во все дыры. Но уже законно.
Пока они трещали, я всё думал, как уберечь Лисара, отца и родню. Что я тут могу? Я могу, интересно, в себя прийти и подписать на него завещание? Он не должен остаться на улице. Как и отец.
— Поня-ятно, — протянул белый. — У тебя одно на уме, да?
— Да, я должен защищать семью.
— Какой скучный, блин, — два шарика отплыли от меня и резко, со всей силы, врезались в грудь. Всё потемнело. Я умер.
***
Так и не пришел в себя, бледный, не дышит, а просто хрипит. Ну хоть глаза открой. Сложив руки на груди мужа, я всматривался в его лицо.
— Рон, пожалуйста. Ты же давал слово быть рядом. Ты не имеешь права умирать. Я же только-только понял, как это, быть… нет, как это — любить. Я не успел сказать…
Слёзы сами по себе катились по щекам. Я просто не мог остановиться. Геральд уже трижды порывался забрать меня поесть, потом плюнул и принес еду сюда. Но я не хочу. Я не могу есть, пока он такой.
Нагнувшись, я поцеловал щеки любимого.
— Я тебя ненавидел. Боялся и ненавидел. Было страшно там, на площади, в машине, в которой меня везли. Меня дважды изнасиловали на комиссии… ужас охватывал, я думал — хуже быть не может… но сейчас. Рон, это не просто ужас или страх. Моё сердце не бьётся почти. И если ты умрёшь, я умру следом. Я не могу без тебя. Нельзя жить без сердца… а мое сердце — ты… вернись к нам, умоляю. Я буду…
Я не успел закончить мысль, как понял, что в доме что-то происходит. По коридорам кто-то бегал и кричал, причём, судя по топоту, толпой.
— С ума они что ли посходили там? Хозяин болеет, а они как кони.
Сорвавшись с места, я распахнул двери и в ужасе отлетел в сторону. Перепрыгивая через упавшего охранника, в помещение влетел огромный рыжий зверь, которого я никогда не видел. Это чудовище остановилось посреди комнаты и истошно завопило. Потом — прыжок, и оно улеглось на моего Рона. Со злостью захлопнув двери, я подошёл к кровати.
— Пошел вон, он мой!
Чудовище зашипело, и спорить с ним я не хотел. Молча, упрямо залез на кровать и лёг рядом с мужем.
— Не отдам, — буркнул, обхватывая руку мужа.
И что это значит? Он же не за ним пришёл, да? Я не отдам.
Не отдам. Уткнулся в бок, разрыдавшись. Не понимая, почему всё так не справедливо.
Рыжее чудовище тихо то ли рычало, то ли хрипело. Издавало странные звуки, но такие успокаивающие. Как бы я не боролся со сном, так и не смог устоять — звук слишком убаюкивал…
***
Проснулся я от тихих голосов рядом. Резко сел и начал моргать. В комнате горел свет. Рон был рядом, чудовище тоже. Но что-то было не так. Доктор склонился над телом мужа и бурчал. Видимо, именно от его голоса я и проснулся. Чудовище лежало на моих ногах. Охранник даже побоялся в комнату из-за него войти.
— Вы проснулись, господин, — констатировал доктор. — Где вы умудрились найти кота?
— Кота? Он сам пришел…
— Говорят, хорошая примета. В нашем мире их почти нет, потому это точно на счастье.
— Хорошо бы… Как он, доктор?
— Раны заживают, но почему в себя не приходит, не пойму.
— Доктор, он умрет? — почти не дыша, спросил я, за что тут же получил хвостом по лицу. — Ты чего?!
Кот зашипел на меня, но не встал. Я притих. Не спорить же с животным?
Доктор закончил перевязки и ушёл. Ни надежды, ни шанса на то, что мой любимый хотя бы в себя придёт. Отчаяние совсем накрыло с головой. Захотелось завыть на всю комнату. Рыжее чудовище опять залезло на Рона и стало урчать. Дабы не сойти совсем с ума, я кое-как слез с кровати и пошёл в ванную. Нужно взять себя в руки и верить — он придёт в себя, он сильный. Я знаю.
***
Удар. Я умер? Рокот. Уши закладывает… Голова трещит… Дышать больно.
Если больно — не умер, значит? Резко распахнул глаза и увидел рыжую морду.
— Малыш… — рыжее чудовище выдало «мяу» — живой… — от веса кота я задыхался. Но всё равно лежал и смотрел. Столько счастья я уже давно не испытывал. Я был дома. В кресле спал отец, а рядом, под боком, тихо сопел заплаканный муж. Идиллия. У кровати умирающего зовётся.
— Семья… — прохрипел я, и оба тут же подскочили. И началось. Все бегают, суетятся. Лисар плачет и обнимает, а я просто счастлив. И Рыжий рядом.
Мне дали еще шанс? Я могу быть с ними? Правда? Навсегда?
