A game for seven

      Они не засиживаются надолго в гостиной после объявления результатов от Тэхёна. Сокджин первый, кто уходит, со словами: «Поздравляю» для Чонгука, с улыбкой на лице, которая не выглядит до конца искренней. Пользуясь возможностью, Юнги тоже сбегает, а Чимин хохочет с него. Чонгук покидает комнату только после того, как это делает Тэхён, зная, что Намджун останется в гостиной, а Тэ будет находиться совершенно один в его общей с Джуном комнате.              Идеальный момент, чтобы задать пару вопросов. Тэхён стягивает наполовину одеяло со своей кровати, чтобы сменить его на чистое, когда Чонгук прислоняется спиной к двери в комнату. Почувствовав его присутствие, Тэхён отпускает одеяло и поворачивается, затем ухмыляется, уголки его губ приподнимаются.              — Пришёл, чтобы напроситься у меня на комплименты? — спрашивает Тэхён.              — Нет, — Чонгук смеётся. — Но у меня есть к тебе пару вопросов.              — Конечно, спрашивай, — Тэхён садится на кровать и хлопает по месту рядом с собой.              Чонгук садится рядом с ним и переходит сразу к делу, нет смысла ходить вокруг да около.              — Расскажи мне, почему Сокджин проиграл? — спрашивает он.              Тэхён прищуривается и улыбается:              — Это и есть напрашивание на комплименты.              — Нет, я… — Чонгук передумывает. — Ты сказал, что знал, что он подделывал свои эмоции. Мне интересно, как ты это понял.              — Я не был уверен, что он… — начинает Тэхён.              Чонгук перебивает его:              — Ага, но сейчас ты знаешь, что это был он, поэтому… ты знаешь, что это он притворялся, так что…              — Да? — Тэхён подсказывает с подозрением.              — Откуда ты можешь знать, — прямо спрашивает Чонгук, — что он притворялся?              Нет ничего ужасного в том, чтобы спросить об этом. Он не пытается сделать что-то с этой информацией. Это просто чистое любопытство. И он всё ещё не уверен до конца, почему его это беспокоит до такой степени. Ему просто интересно.              — Я могу только сказать, — Тэхён пожимает плечами, — что он не был настолько сосредоточен, как ты. Менее инициативный, более расчётливый. Ты руководствовался только инстинктами. Хочешь узнать почему?              Чонгук моргает:              — Любопытство.              Это честный ответ.              Тэхён принимает его.              — Хотя в какой-то момент ему это действительно начало нравиться, — говорит Тэхён.              — Можешь сказать, в какой именно? — спрашивает Чонгук.              — Слишком много вопросов, — препятствует ему Тэхён.              — Не могу удержаться, — говорит Чонгук.              — Почему? — спрашивает Тэхён, а он намного прямолинейней, чем думалось Чонгуку.              Чонгук задумывается на какой-то момент, надеясь, что Тэхён переведёт тему. Но Тэхён по-прежнему молчит.              — Я вижу, как он делает все эти разные сексуальные вещи ежедневно, но, кажется, я всё равно ничего не знаю о нём, — в конце концов отвечает Чонгук.              — И почему это ты так внезапно заинтересовался его сексуальностью? — спрашивает Тэхён.              — Любопытство, — повторяет Чонгук.              Тэхён снова сощуривает глаза:              — Ладно, закроем эту тему на сегодня.              Чонгук отворачивается в сторону. Нет лучшего ответа, который он мог бы дать Тэхёну, даже если бы хотел. Почему… он интересуется сексуальностью Сокджина, потому что он хочет переспать с ним? Это не совсем так. Он не хочет спать с Сокджином, он просто… думает об этом слишком часто. Господи, неужели он и правда хочет переспать с Сокджином? Нет, только не он. А может?              — Мне кажется, ему понравилось, когда я шлёпал своим членом по его лицу, — Тэхён приподнимает брови, уставившись на Чонгука, вероятно пытаясь засмущать его своей прямотой.              Чонгук не смущён, это вроде не тот тип вещей, который способен его засмущать:              — Мне тоже так кажется.              — И мне кажется, что ему понравилось прерывать меня, — добавляет Тэхён.              — Да? — спрашивает Чонгук.              — Угу, — говорит Тэхён. — Я не знаю, насколько сильно он был увлечён физически, но на ментальном уровне, мне кажется, это два самых ярких момента.              — Что ты имеешь в виду под «не увлечён физически»? — спрашивает Чонгук.              Тэхён пожимает плечами и опирается назад на свои руки:              — Большая часть для меня показалась вроде безэмоциональной. И возвращаясь к инстинктам с тобой. Ты действовал полностью инстинктивно, а он нет. Вроде… было некое замешательство перед каждой сменой действий. А когда ты думаешь слишком много во время секса, лично я считаю, что в таком случае ты получаешь немного меньше удовольствия. По крайней мере, физически.              — Я не понимаю, — тихо говорит Чонгук, ложась рядом с Тэхёном, прямо на свою спину, — разницу между тем, что ты подразумеваешь под физическим и ментальным уровнем.              Тэхён падает рядом с ним:              — Был я в ситуации, когда… была связанная девушка, с кляпом во рту, с повязкой на глазах…              Глаза Чонгука расширились, но, кажется, Тэхён не замечает его, всё ещё смотрит прямо перед собой.              —…Это такая ситуация, когда на тебе, как на том, кто контролирует всё, лежит так много ответственности — о их теле, о их душевном состоянии, о том, что всё должно быть безопасно и по обоюдному согласию, — взгляд Тэхёна расфокусирован, скорее всего где-то в воспоминаниях. — В такой ситуации у тебя не остаётся никакого места для сексуального удовлетворения, кроме как физического. Ты должен быть сфокусирован. Ты должен намного скрупулёзней относиться к тому, что они чувствуют, в отличие от того как бы хотелось тебе. В подобных ситуациях у тебя не так много пространства, чтобы уделять время своему собственному физическому удовлетворению, впрочем, речь сейчас не об удовольствии. Однако на ментальном уровне, вы оба в одной лодке. Вот что делает такого рода вещи забавными для обоих партнёров, даже если один из них не получит физической разрядки в принципе.              Чонгук поворачивает голову к Тэхёну, кажется, он понимает:              — И ты считаешь, что физически он не был вовлечён, но на ментальном уровне да?              — Честно говоря, я думаю, он ни на каком уровне не был вовлечён, — говорит Тэхён, точно также поворачивает голову в сторону Гука, выражение лица внезапно полное серьёзности, и Чонгук снова растерян. — Я предполагаю, что ему, наверное, не нравится обычный секс настолько же, как тебе и мне. Вывод такой я делаю из-за его настроения в эти ночи и в целом из-за того факта, что он намного реже ищет себе сексуальных партнёров на одну ночь, чем мы с тобой. И, мне кажется, именно это частично препятствует ему полноценно наслаждаться соревнованием.              — Ох, — выдыхает Чонгук. — В этом вроде есть смысл, — но затем он вспоминает, как Сокджин говорил, что снимает напряжение после раундов, так что отчасти ему это должно нравиться.              — И, тем не менее, это не значит, что ему вообще не понравилось. Даже если он не получает физического удовлетворения, я почувствовал, что ему понравились шлепки по щеке и играться с моим оргазмом, — Тэхён пожимает плечами. — А что именно это значит, я не знаю. Возможно, я ошибаюсь, и ему эти вещи нравятся намного больше, чем мне кажется. А может, он не разрешает себе удовлетворять самого себя физически, чтобы быть более сфокусированным ментально. То есть, какая бы у него стратегия там ни была, но он одержал победу в двух предыдущих раундах. Хотя, возможно, он просто придерживается стратегии, которая просто работала раньше.              — Но ты же попросил нас не продумывать каждый шаг и просто веселиться, — говорит Чонгук.              — Да, — говорит Тэхён. — И он не веселился, или притворялся, что ему это действительно нравится, и по итогу дня это стало причиной его поражения. Меня не возбуждает, когда партнёры не наслаждаются мной.              — Ага, — Чонгук вздыхает.              — Это один из двух вариантов, почему я решил, что он притворялся, — утверждает Тэхён. — Либо он решил не брать во внимание мою просьбу и сосредоточиться на своей стратегии больше, чем просто наслаждаться этой ночью, полностью полагаясь на стратегию, благодаря которой он побеждал. Либо он не способен выйти на тот же уровень, что и ты, поскольку он не часто находит партнёров для случайного секса. Ему пришлось притворяться, ибо он всё же пытался делать то, о чём я попросил, — он замолкает, наклоняя голову. — Однако я полагаю, что есть третий вариант, что он настолько сильно возбудился из-за того, что он творит все эти вещи с нами. Но я вычёркиваю этот вариант, потому что у него вроде как был каменный стояк после раунда с Чимином. Так что он не может возбудиться ещё больше из-за нас.              — Но ведь если у него был стояк, — и, учитывая, что он снимает напряжение после каждого раунда, но Чонгук не рассказывает Тэхёну, что знает об этом. Кажется, Сокджину не захочется, чтобы тот знал такие подробности, — не значит ли это, что на физическом уровне ему это очень нравится?              — Физическая реакция в виде стояка не обязательно значит, что его это возбуждает, — говорит Тэхён. — У меня однажды встал член от персика, искривлённого в определённой форме. Стояки, такие вот они странные. Возможно, ему просто нравится происходящее. Возможно, факт, что здесь царит сексуальная атмосфера. Наверное, это просто реакция на то, что он доставляет кому-то удовольствие, конечно же, без обязательства самому заводиться от этого. Это больше по физической части.              Чонгук хмурится, особо не радуясь мыслям, что Сокджин заставляет себя это делать, когда ему вообще это не нравится. Он уже заставил Сокджина признаться, что кроме победы он ничего не получает от этого. Но если Тэхён прав, и Сокджина это не заводит, он полностью отстранён от этого на физическом уровне и, возможно, получает удовольствие только ментально, тогда следующий раунд будет намного хуже для Сокджина, если говорить о необходимости возбудиться и… непосредственно принимать участие.              Наверное, поэтому Сокджин рассматривает вариант не кончать. Возможно, он переживает, что не сможет. Господи, это будет полный пиздец.              — Раз ему это не нравится, — Чонгук медленно проговаривает каждое слово, — Зачем он изначально согласился на это соревнование?              Тэхён смотрит на Чонгука как на тупого:              — Потому что этого идиота взять на слабо ещё легче, чем тебя.              — Но это… — начинает Чонгук, но Тэхён перебивает его.              — Нет веской причины? — Тэхён задушено смеётся. — Хочешь сказать, что причина, по которой ты это делаешь, просто чтобы повеселиться? Потому что хочешь заняться сексом с нами? Ты делаешь это по той же причине, что и он. Возбуждаться от этого сильнее него не делает это «лучшим опытом» для тебя и «худшим опытом» для него, потому что возбуждение — это не цель. Это не то, для чего вы делаете это, — он делает паузу. — Он делает это, потому что хочет. Он делает это, потому что хочет победить. Стоп-слово работает для каждого в любое время дня и ночи, мы слишком сильно беспокоимся об этом. Если бы он действительно не хотел этого делать, я думаю, он бы уже использовал его. Мне казалось, он достаточно взрослый, чтобы знать свои границы…              — Надеюсь на это, — шепча, вмешивается Чонгук.              — Он сам делает свой собственный выбор, — Тэхён пожимает плечами. — Ты не можешь делать его за него. Ты не можешь решать, что для него хорошо, а что плохо. Единственное, что ты можешь — так это уважать его выбор. Но, — ловя взгляд Чонгука, Тэхён внезапно начинает серьёзно: — ты должен помнить, что если тебе некомфортно по какой-либо причине, даже если причина — это выбор Сокджин-хёна, с которым ты не согласен, у тебя тоже должно хватить мужества, чтобы использовать стоп-слово.              Слова застревают в горле. Чонгук не уверен, что сейчас лучше сказать.              — Ага, — единственное, к чему он приходит. Просто чтобы заполнить тишину.              Тэхён улыбается.              — Что ты думаешь о кляпе для себя? — внезапно спрашивает Тэхён.              — Чего? — Чонгук смеётся, удивлённый резкой смене темы.              — Что-то мне подсказывает, что Юнги-хён не согласится лишиться и зрения, и слуха одновременно, — говорит Тэхён. — Поэтому, что ты думаешь о кляпе? Или ты можешь сдерживать себя и не издавать звуков благодаря своему чудесному самоконтролю?              — Боже, скорее всего нет, — Чонгук смеётся, смотря в потолок.              Тэхён переворачивается на его сторону и обхватывает руками поперёк его груди.              Улыбка Чонгука остаётся на его губах:              — Мне кажется, я не против кляпа. Может, не при обычных обстоятельствах, потому что я вроде как очень разговорчивый, но нам нельзя разговаривать, так что… какая бы дополнительная помощь нам бы не понадобилась, думаю, со мной всё будет в порядке.              — Вот это настрой, — Тэхён смеётся.              Чонгук тоже смеётся.              Позже этой ночью, в своей кровати, он обнаруживает пару несостыковок в теории Тэхёна.              Чонгук, скорее всего, склоняется к тому, что то, что Сокджин не заводится на физическом уровне, основывается только на всех тех вещах, которые объяснил Тэхён. Но это без учёта того факта, что он всё же снимает напряжение после раундов. И если бы его это не заводило на физическом уровне, то… он буквально не возбуждался бы физически. Но так есть. Значит, на каком-то уровне он всё же возбуждается от происходящего. Этот вывод и правда вроде заставляет Чонгука почувствовать себя намного лучше.              Но всё ещё остаётся факт, что у Сокджина не встал в первый раунд с Намджуном. По теории Тэхёна в этом есть смысл. Если Сокджину физически не нравится — у него не встанет. Но, начиная со второй ночи, у него встаёт регулярно каждый раунд. И не может быть, чтобы у него вставал просто потому что в комнате царит сексуальная атмосфера, а только потому что что-то изменилось между вторым и первым раундом. Если бы это действительно было из-за сексуальной атмосферы, тогда у него скорее всего встал бы и в первую ночь тоже. Хотя может быть и нет. Как бы там ни было, Чонгук понятия не имеет, что могло привести к таким изменениям.              И снова всплывает всё тот же вопрос, наиважнейший вопрос из всех: «Почему, блять, Чонгук так сильно печётся об этом?» По крайней мере, сейчас у него есть ответ на этот вопрос. Ну или, как минимум, оправдание. Он не хочет, чтобы Сокджин заставлял себя трахать Юнги или ложиться под Хосока, если ему это не нравится, неважно, насколько сильно Сокджину хочется одержать победу.              Но в то же время Тэхён прав, и если Сокджин самостоятельно решился на это, тогда кто Чонгук, блять, такой чтобы решать за него иначе? Он должен уважать это. Но и не значит, что ему должно это нравиться.              — Эм… мы можем отойти поговорить немного? — Сокджин застаёт Чонгука чистящим свои зубы в ванной комнате следующим утром.              Чонгук сплёвывает воду изо рта:              — Конечно.              Сокджин заходит в ванную комнату, оглядывается в коридор, а затем закрывает дверь за собой. Любопытно, Чонгук хватается за полотенце и вытирает им своё лицо. Он без футболки, и Сокджин пялится на его грудь, вместо того чтобы смотреть ему в глаза.              — Э… это по поводу завтра, — говорит Сокджин, опираясь на дверь позади себя и складывая руки на груди.              — Ага, — Чонгук вешает полотенце на место.              — Я… ах… действительно всё обдумал и, — Сокджин облизывает свои губы, — если ты всё ещё не против, я бы хотел, чтобы мы не кончали в раунде Юнги. Ну, я имею в виду… — он идёт на попятную, —…ты всё ещё можешь, я не прошу тебя не делать этого, просто… я говорю тебе это из-за твоих вчерашних о…              — Всё пучком, — Чонгук перебивает его. — Справедливости ради, я готов… приложить все усилия, чтобы не кончать.              Сокджин кивает. Чонгук думает о том, чтобы выебать Сокджина в рот. Блять, ему нужно усмирить свой пыл.              — Могу я спросить, почему ты так решил? — спрашивает Чонгук.              Сокджин делает глубокий вдох, колеблется, но всё равно говорит:              — Я знаю, это вроде не имеет никакого смысла, но… Мне правда удавалось не думать о том, что мы делали с ними, что касается секса. Не настоящего секса. Единственное, что помогло мне справиться с этим — это то, что я не был вовлечён, — он замолкает на мгновение. — Я не хочу заниматься с ними сексом. Также я не хочу считать это сексом с ними. И… мне кажется, что… если я не кончу, это даст барьеру не пасть и позволит мне оставаться всё таким же безучастным.              — Ты будешь буквально внутри него, — аккуратно начинает Чонгук. — Не так много пространства, чтобы оставаться безучастным.              — Я знаю, — морщится Сокджин. — Вот поэтому я и сказал, что это не имеет смысла. Но лично для меня имеет. Эм… и ты всё ещё не должен…              — Нет, я буду, — Чонгук снова перебивает его. Он не хочет, чтобы Сокджин говорил ему что-либо, чего ему не хочется. Не будет пытаться выудить это из него.              Похоже, что Сокджин действительно не может кончить в подобной ситуации, потому что он просто не может физически получить удовольствие. Может быть это и есть настоящая причина, и, возможно, Сокджин просто стесняется сказать ему об этом. И может быть, Чонгук посчитал слова Тэ правдой, даже не рассказывая ему всего, что он сам знает, из-за чего они оба ошиблись, ведь сохранять границу безучастия — вот что действительно важно для Сокджина. Господи, Чонгук, блять, даже не задумывался на этот счёт. А Тэхён лишь запутал его. Это бесит.              Однако, чтобы то ни было, Чонгук уважает выбор Сокджина. А также постарается сделать всё возможное, чтобы Сокджину было максимально комфортно. И, по-видимому, это включает в себя отказ от оргазма.              — Но ты правда не должен, — говорит Сокджин.              — Я уже решил для себя не побеждать путём саботажа, — говорит Чонгук. — Если ты решил, что не хочешь кончать, какая бы на то не была причина, тогда я тоже хочу соблюдать установленную тобой границу. Поэтому, если я выберу кончать и, как вытекающее, получу несправедливое преимущество — это и есть саботаж, и я не собираюсь тебе его устраивать.              — Это необязательно… несправедливое преимущество, — говорит Сокджин.              — Да, это оно, — спорит Чонгук. — Если один из нас не кончает, это заставит Юнги чувствовать себя некомфортно, и тогда это преимущество, — Чонгук хмурится, как только Сокджин открывает свой рот, чтобы снова оспорить: — Ты пытаешься меня заставить не согласиться на это?              — Нет, я… — заикается он, но потом ничего не говорит.              — Сегодня мы, наверное, обсудим правила и прочее дерьмо для раунда Юнги, скорее всего даже прямо сейчас за завтраком, — говорит Чонгук. — И тогда мы предупредим его о смене планов.              Сокджин кивает.              Чонгук ожидает, что Сокджин развернётся и уйдёт. Но вместо этого…              — Извини, что порчу тебе… — тихо говорит Сокджин с искренним сожалением.              — Портишь что? — растерянно спрашивает Чонгук.              — Ве… веселье, — говорит Сокджин.              — Это не так, — мягко говорит Чонгук, улыбаясь. — Я хотел кончить, да, это правда. Но это мой выбор, это во-первых. И во-вторых — мне не нужно кончать, чтобы получить удовольствие от этих двух раундов. Мне кажется, что теперь это очевидно.              Сокджин приподнимает брови:              — Да, — он выпускает смешок.              — Ты сказал, что ничего не получаешь от этих раундов, кроме как победы, — какой-то порыв, Чонгук не может заставить себя заткнуться, поэтому и спрашивает. Глаза Сокджина моментально широко раскрываются, удивлённо и растерянно: — Тебе не нравится это настолько же, как и мне. Тебе не нравится это так же, как Чимину и Тэхёну. Не физически. Тебе хоть ментально это нравится?              Сокджин хмурится в замешательстве:              — Что? Ты о чём?              Чонгук ловит его взгляд.              — Разве это важно? — вместо ответа спрашивает Сокджин.              — Ну как бы да, ага, — тихо отвечает Чонгук.              — Я рассказывал тебе, что мне нравится всё, что связано с сексуальной раскрепощённостью, — говорит Сокджин.              — Значит ли это… что на ментальном уровне тебе это нравится? — спрашивает Чонгук.              — Что ещё по-твоему это может значить? — огрызается Сокджин.              Чонгук медленно кивает, не понимая. Взбешён. Господи, как же это бесит.              — И в любом случае, это не важно, — говорит Сокджин. — Я не делаю это ради физического и ментального удовлетворения — чтобы ты не имел в виду под этим. Победа — это главное удовлетворение, потому что это и есть единственная цель, — он тот, кто ловит взгляд Чонгука в этот раз. — А всё остальное — приятный бонус, а не необходимость.              — Верно, — говорит Чонгук.              — Тебя беспокоит, что мне не нравится это настолько же, как и тебе? — спрашивает Сокджин.              — Немного, — честно отвечает Чонгук. — Это немного странно, думать о том, что ты собираешься трахнуть Юнги-хёна и не получишь от этого никакого удовольствия.              — Кто сказал, что я не получу удовольствия? — спрашивает Сокджин.              — Но ты только что… — пытается Чонгук.              — Я сказал, что мне не будет это нравиться настолько же, как и тебе, — поправляет Сокджин. — Я сказал, что моя цель это не удовольствие. Это не значит, что меня не заводит то, чем мы занимаемся. Я просто предпочёл бы не пересекать последнюю черту.              — Тогда… значит, ты получаешь больше, чем просто победу, — говорит Чонгук. — Потому что ты получаешь удовольствие.              — Я не получаю настолько же много, как ты, — повторяет Сокджин. — Всё предельно ясно, — он кладёт руку на дверную ручку, отворачивается, но не открывает. — И я также сказал, что делаю себе разрядку после этих ночей, так что тебе не стоит переживать о том, нравится мне это или нет. По некоторым причинам, очевидно же, что это так.              Он уходит. Чонгук глубоко вздыхает, как-то ещё более сбитый с толку, чем раньше.              У Чонгука недостаточно времени, чтобы обдумать, что всё это значит, может ли он вообще это сделать, поскольку как только он входит на кухню, все собираются за столом и эта тема моментально всплывает. Чонгук садится рядом с Намджуном. Юнги и Чимин напротив него, Сокджин и Хосок слева от него и Тэхён справа.              — Итак… тебя оттрахают, — говорит Чимин, пихая Юнги плечом.              Юнги тут же гортанно стонет.              Чимин смеётся.              Когда Юнги встречается взглядом с Чонгуком, тот ухмыляется и не многозначительно поигрывает бровями.              Юнги отводит взгляд, краснея.              — Так что вы решили с кляпом и наушниками? — спрашивает Тэхён, откидываясь назад и медленно отпивая свой чай.              — Боже, я не могу поверить, что это происходит, — говорит Юнги, уставившись в потолок. — Почему это происходит? Почему хён не может просто победить? Почему это моя жизнь? — пищит он.              — Прости, — Сокджин смеётся.              Чимин снова смеётся и Чонгук тоже выпускает хриплый смешок.              Тэхён ухмыляется:              — Мы должны это выяснить.              — Хочешь использовать стоп-слово? — внезапно спрашивает Намджун.              Юнги смотрит прямо на него и ничего не говорит.              — Хочешь? — давит Хосок.              — Он не хочет использовать стоп-слово, — дразнит Чонгук. — Он просто смущён от того, насколько ему это всё нравится.              Глаза Юнги закрыты, а челюсти плотно сжимаются. Он краснеет.              — С повязкой на глазах, — продолжает Чонгук. — Как и положено такому пассиву, как ты.              Сокджин рвано выдыхает через нос.              — О тебе позаботятся, — добавляет Сокджин.              — Твою мать, — Юнги раскрывает глаза и впивается взглядом в Сокджина. — И ты туда же.              Сокджин пожимает плечами:              — Должны же мы рассказать, во что ты вляпался.              — Всё будет только для тебя, — добавляет Чонгук, больше ради Сокджина, чем для Юнги. — Доставим тебе настоящее удовольствие.              Сокджин кидает взгляд на Чонгука.              — Ты используешь стоп-слово? — Тэхён снова спрашивает Юнги. — Это то, что нам нужно знать, хён. Конечно, ты можешь использовать стоп-слово, когда захочешь, но если ты сделаешь это прямо сейчас, это избавит нас от недоразумений.              — Не буду, — бубнит Юнги.              — Что? — спрашивает Намджун.              — Не буду, — Юнги повторяет громче, — использовать стоп-слово. Не буду. По крайней мере, ещё нет.              Чонгук и Сокджин ухмыляются одновременно. Дело не в отношении Юнги к соревнованию. Чонгук знает это, Сокджин знает это — все они знают это. Да плевал Юнги на это соревнование с высокой колокольни. Ему настолько это нравится. Неважно, как сильно он отрицает это. И то, что он не отказывается от соревнования, является самым лучшим доказательством.              Никто больше не трогает его. Он и так достаточно смущён. Пусть у него будет оправдание в виде сомнений. Согласие Юнги на это — комплимент, который Чонгук принимает и планирует превзойти все его ожидания. Да-а, как же приятно, когда уверенность возвращается с новой силой, мать твою.              Он надеется, что уверенность Сокджина не задета поражением. Надеется, что Сокджин покажет всё, на что он способен. Надеется, что Сокджин хорошенько оттрахает Юнги и будет получать от этого удовольствие. Чонгук хочет увидеть это. Неважно, почему появилось это желание — будь то просто любопытство, каков Сокджин, или же растущее беспокойство о возможности существования настоящего желания переспать с Сокджином. Чонгук хочет увидеть это, и, господи, он хочет, чтобы Сокджин был хорош. Просто не лучше него. Чонгук по-прежнему должен одержать победу в ещё одном раунде. 3:1 это, конечно, лучше, чем 3:0, но всё ещё недостаточно хорошо.              — Итак! — Тэхён нарушает внезапное молчание. — Шумоподавляющие наушники или кляп?              — Не думаю… что мне нравится идея с наушниками, — медленно говорит Юнги. — Только не одновременно с повязкой на глаза, и не в этой ситуации. Я хочу нормально слышать себя.              — Чтобы контролировать громкость? — спрашивает Чимин, изображая сочувствие.              — Да, — заявляет Юнги, кидая на него взгляд.              — Справедливо, — Чимин пожимает плечами.              — Значит, кляп? — спрашивает Тэхён.              — Я думаю, я хорошо справлюсь и без него, — говорит Сокджин.              — Оох, Мистер Самообладание, — дразнит Чимин.              — В любом случае, они не блокируют все звуки, — говорит Сокджин. — И нам всё равно нужно следить друг за другом.              — Тем не менее они всё ещё помогают, — говорит Тэхён. — Не просто блокировать звуки. Морально они тоже помогают. С кляпом легче контролировать звуки.              Сокджин пожимает плечами:              — Оставишь на кровати один для нас, я посмотрю, понадобится мне или нет, — он смотрит на Чонгука.              — Ох, я использую его с превеликим удовольствием, — говорит Чонгук. — Я должен сконцентрироваться на нём, а не на том, что нам нельзя разговаривать.              Юнги краснеет. О боже, с ним будет так забавно играть.              — Дай мне тот, который я смогу прикусить, — говорит Чонгук, и почему-то это заставляет Юнги краснеть ещё сильнее. Ага, значит, ему нравятся укусы. Тогда Чонгук покусает его.              — Я дам тебе кожаный. Как мягкая косточка на погрызть, — говорит Тэхён.              — Пойдёт, — говорит Чонгук.              —У тебя есть пожелания? — Тэхён спрашивает Сокджина.              Сокджин сжимает губы:              — Нет.              — Значит, мы уже подстрахованы, — говорит Тэхён.              — Вообще, есть ещё одна вещь, — говорит Сокджин, и Чонгук более чем готов поддержать его, в чём бы тот не нуждался. — Мне вроде как не нравится идея испытывать оргазм с вами, парни, поэтому Кук и я поговорили, и он согласился не кончать в ночь Юнги.              — Чего? — Юнги спрашивает с широко раскрытыми глазами.              — Никакого оргазма для нас, — вносит ясность Сокджин, без каких-либо дополнительных объяснений. Чонгук думает, что Сокджин не обязан им что-то объяснять. — Только для тебя.              Юнги поджимает губы:              — Ох… мне кажется… это немного странно, но…              — Значит, не издаёте звуков и не кончаете, — Хосок приподнимает брови. — Это… самый настоящий вызов.              — Нам правда не обязательно кончать, — говорит Чонгук, поддерживая Сокджина. — В любом случае всё внимание должно быть на тебе.              — С одним могу не согласиться, если вы должны не издавать звуков и не кончать, — Намджун говорит с сощуренными глазами, — значит, большая часть вашего внимания будет сосредоточена на вас самих, а не на хёне.              Он… не ошибается, но:              — Эй, границы есть границы, поэтому, несмотря ни на что, я уважаю Сокджина и его выбор, и я более чем просто счастлив принять эти меры ради справедливости.              Брови Чимина взмывают вверх от удивления.              — Если кончишь — значит, кончишь, мне всё равно, — говорит Сокджин, будто защищается. — Это просто предупреждение для Юнги, чтобы он не ожидал, что это случится. Каждый из нас может, блять… не сдержаться. И если это случится с тобой, значит случится. То же самое обо мне. Не то чтобы у нас есть установка, мол, если один из нас кончит — он проиграет. Это просто… предупреждение.              — С этим я тоже могу помочь, — Тэхён приподнимает плечи. — Эрекционные кольца?              — Сколько у тебя этих игрушек? — воет Намджун.              Тэхён игнорирует его, смотрит на Юнги и Сокджина.              — Я возьму одно, — говорит Чонгук.              Сокджин задумывается на секунду и затем выдаёт:              — Я тоже возьму.              — У меня есть самые обычные, которые крепятся прямо под яйцами. И у меня есть более хардкорные, если чувствуете, что они вам нужны.              Глаза Намджуна сужаются и его рот раскрывается.              — Насколько эффективны обычные? — спрашивает Чонгук.              — Э… зависит от человека, — говорит Тэхён. — В вашей ситуации, честно говоря, я бы взял хардкорный. Просто на всякий случай. Но я отношусь к ним предвзято, с тех пор как они перестали работать для меня. Слишком к ним привык.              — Тогда беру этот, — говорит Чонгук, не зная, правда, на что соглашается, но явно не напуган чем-то «хардкорным», — который хардкорный.              — Я возьму обычный, — говорит Сокджин.              — Я оставлю парочку для вас, — отмахивается Тэхён. — Выберете, какое захотите.              — Ско… — Намджун выглядит растерянным, —…лько? И где?              — Милости прошу на поиски сокровищ в нашей комнате. Кто ищет, тот всегда найдёт. Они не прячутся, — Тэхён смеётся. — Я в шоке, что ты правда не знаешь, где они находятся.              Намджун вскакивает со своего стула:              — Я сейчас вернусь.              — Дурачок, — выдыхает Тэхён, качая головой, пока Намджун тащится в их комнату.              — Если честно, — говорит Чонгук, — не думаю, что я знаю, как надевать эрекционное кольцо.              — М? — Тэхён приподнимает брови.              — Ты сказал «под яйцами», — Чонгук щурится. — Я вроде как представлял, что оно застёгивается где-то… над ними, вроде на основании члена.              — И так может быть, — говорит Тэхён. — Но так менее эффективно.              — Никогда раньше не пользовался? — спрашивает Чимин.              — Никогда не нужно было, — Чонгук мотает головой и поворачивается к Сокджину. — А ты знаешь, как им пользоваться?              — Не совсем, — легко отвечает Сокджин.              — Я покажу вам позже, — отмахивается Тэхён.              — Как…? — сощурившись, спрашивает Чонгук.              — Ты уже видел мой стояк пару раз, что насчёт ещё одного раза? — спрашивает Тэхён. — Я всё равно собирался подрочить сегодня.              Чонгук открывает и закрывает рот, нечего и сказать.              Хосок хрюкает.              — Что? — Тэхён улыбается ему.              — Это странно, — говорит Хосок. — Знаешь, это очень странно.              — Меня всё устраивает, — Тэхён смеётся, пожимая плечами.              — Это ужасно странно, — говорит Хосок.              — Это ужасно странно, — рьяно повторяет Юнги.              — Тебе такое нравится! — Чимин говорит Юнги.              Юнги игнорирует его, краснея.              — Это табу! — Чимин говорит это так, будто это самая очевидная вещь. — И мы все ёбнутые на голову придурки, всё это время притворяемся невинными овечками, когда на самом деле заводимся лишь от одной мысли, что это что-то запрещённое. Но на самом же деле уже бы давно отказались, если бы это было правдой.              Юнги вздыхает.              Они замолкают на мгновение.              — Я… идиот, — объявляет Намджун, когда возвращается на кухню.              — Да, — серьёзно говорит Тэхён, но с тёплой улыбкой. — Ты идиот.              — Как я мог их не заметить?! — спрашивает Намджун.              Позже этим днём, Чонгук получает сообщение от Тэхёна: «Берите свои задницы и тащите в мою комнату». И затем ещё пару секунд спустя: «Будьте готовы, я буду практически полностью без одежды и возбуждённым».              — Тэхён возбуждён и мне кажется, он хочет показать нам, как пользоваться эрекционным кольцом, — Чонгук говорит Сокджину, и по закону подлости Юнги стоит на входе в их комнату. — Он не уточнял, но… я предполагаю, что за этим.              — Ну что за жизнь? — бубнит Юнги, закрывая свои глаза.              Сокджин откладывает свой ноутбук в сторону и подрывается с кровати:              — Хорошо, идём.              Они молча вместе идут в комнату Тэхёна и Намджуна, Чонгук тот, кто стучит в дверь.              Тэхён открывает её мгновение спустя, стоит в тёмно-синем незастёгнутом халате. Со стояком. Его член каменно твёрдый.              — Ладно, — Чонгук принимает это.              — Быстрее, — призывает Тэхён. — Не хочу, чтобы он опал прежде чем мы даже начнём.              Они заходят в комнату, Тэхён закрывает за собой дверь, но не замыкает, в спешке шагает к своей кровати, где на маленьком полотенце лежат два эрекционных кольца и рядом с ними бутылочка со смазкой.              — Я даю вам двоим эластичные, потому что вы новички, — говорит он, садясь на кровать, и халат распахивается ещё шире. — Никакого металла или пластика.              Чонгук и Сокджин переглядываются.              Это странно, видеть Тэхёна в таком виде не в условиях соревнования, у Чонгука вроде как не было времени подготовиться, чтобы отключиться… ментально. Но Чонгук пожимает плечами, смотря на Сокджина, так или иначе решается подойти ближе, чтобы сесть на кровать Намджуна лицом к Тэхёну. Сокджин следует за ним, они сидят рядом друг с другом, но не касаясь.              — Их правда не так сложно использовать, — говорит Тэхён. — Я не знаю, о чём вы беспокоитесь. Но, ради Юнги, чтобы не было возни за его спиной, пока он с таким же успехом изнервничается, — он поднимает взгляд на них. — Ни у кого же из вас нет огромного члена, верно?              — Что? — спрашивает Чонгук.              — Если у кого-то из вас гигантский член, мне придётся принести кольцо побольше, — объясняет Тэхён. — Поэтому… мне нужно знать заранее.              — Не, мой… — Чонгук кидает взгляд на Сокджина, любопытство настигает его сильно и чертовски быстро, жаждет узнать: — …мне кажется, мой чуть больше, чем твой, ничего радикального.              Тэхён смотрит на Сокджина:              — У нас с тобой одинаковый размер.              О, Господи, Чонгук хочет заняться сексом с Сокджином.              Он действительно хочет этого, нет никакого другого объяснения его реакции. Ну охуеть теперь. Смотреть на Тэхёна с членом наружу, когда его рука спускается вниз, чтобы провести пару раз по своему стволу, пиздец как странно. Но ему хочется увидеть, как это делает Сокджин. Ему не кажется это странным. Ему не кажется странным хотеть наблюдать за голым и дрочащим Сокджином. Странным кажется думать о сексе с Тэхёном или Чимином вне соревнования, но думать о сексе с Сокджином — странным не кажется. Блять, Чонгук тотально влип.              Сокджин прочищает горло и с вызовом приподнимает бровь, смотря на Чонгука, и тот осознаёт, что всё это время прожигал взглядом его ширинку, поэтому он быстро переводит взгляд снова на Тэхёна. Голова Тэ наклоняется в сторону с любопытством, наблюдая за ними двоими, и Чонгуку интересно, что тот видит, но в то же время слишком страшно спросить об этом.              — Ладно, чтобы его надеть, — говорит Тэхён и берёт одно из колец — маленький простой чёрный кружочек. То, которое лежит рядом, похоже на два соединяющихся кольца. — Смазка, — он также берёт в руку, — в помощь.              Он выдавливает немного лубриканта на свои руки, проводит пару раз по своему члену и затем также покрывает колечко смазкой. Чонгук смотрит и представляет Сокджина с каменным членом наружу, который надевает кольцо, перед тем как начать трахать Юнги.              — Очень просто, — говорит Тэхён, откладывая смазку в сторону, и придерживает колечко двумя руками, подцепляя пальцами по бокам. — Оно намного эластичнее, чем кажется, — он растягивает кольцо в разные стороны, и да, оно намного эластичнее, чем кажется.              — Воу, — говорит Чонгук.              — Ага, — Тэхён улыбается ему с широко раскрытыми глазами. — Было бы очень удобно, если бы ваш партнёр помог вам надеть его, — он переводит взгляд с Сокджина на Чонгука. — Знаете, чтобы держал член ровно, а вы смогли точно также растянуть колечко двумя руками, — ещё один взгляд на них двоих. — Но это необязательно.              Немного отклонившись назад, он растягивает кольцо и натягивает его, проходит головку члена, а затем растягивает внизу по стволу, останавливаясь на основании.              — Вы либо оставляете его здесь, — говорит Тэхён, — либо стягиваете под яйца, где оно работает значительно эффективнее, — он снова подцепляет пальцами бока колечка, растягивает в стороны и тянет вниз под яичками. — Та-да, — говорит он и убирает руки. — И всё. Просто нежно отпускаете, резко не отпускайте, будет чертовски больно.              Он снова подцепляет колечко и возвращает на основание члена.              — Вы также можете сделать вот так, — говорит Тэхён, одной рукой слегка оттягивает колечко и проталкивает через него одно яичко за другим.              — И всё, — говорит он. — Вы также можете делать это с не вставшим членом до начала раунда. Лично я предпочитаю делать это, когда уже возбудился.              — Выглядит таким неудобным, — говорит Чонгук, уже презирая игрушку. Он с таким нетерпением ждал возможности наконец-то кончить в последних-то двух раундах. Уф.              — Оно и не должно быть удобным, — смеётся Тэхён. — Но и доставлять боль тоже не должно. Если больно, снимайте сразу же, это того не стоит.              — Угу, — говорит Чонгук.              — Насколько оно эффективное? — Сокджин повторяет утренний вопрос Чонгука.              — Честно, — говорит Тэхён. — Для меня, зависит от ситуации, точнее, насколько сильно я не хочу кончать. Но для большинства этого простого должно быть достаточно. Особенно если вы в первый раз надеваете его и вам эти ощущения незнакомы. И тем не менее, вы всё ещё можете с ним кончить. Оно не творит чудеса. Просто немного усложняет задачу. Может даже случиться сухой оргазм.              — Так, этого должно быть достаточно? — спрашивает Сокджин. — Тогда мне то не нужно, — он указывает на второе колечко.              — Я бы сказал, что это зависит от того, насколько сильно ты погрузишься на ментальном уровне, — Тэхён кидает взгляд на Чонгука, когда говорит это. — Если тебе будет очень сильно нравится трахать Юнги, тогда шанс, что ты кончишь, увеличивается. Но, раз ты не хочешь кончать, не думаю, что ты кончишь, а значит, это просто меры предосторожности — что-то, что больше помогает тебе оставаться в боевой готовности, нежели просто сдерживает от оргазма.              Сокджин кивает.              — Тебе, — Тэхён смотрит на Чонгука, — скорее всего понадобится другое кольцо.              Чонгук смеётся:              — Скорее всего да. Но знаешь что, это выглядит достаточно неудобным, так что я думаю, я просто воспользуюсь этим.              — Ты уверен? — спрашивает Тэхён. — Мне не сложно показать тебе, как пользоваться другим.              — Да, я уверен, — Чонгук расширяет свои глаза. — Это же не считается за автоматический проигрыш, если я кончу? Значит… я возьму то, которое попроще, потому что это выглядит немного устрашающим. И очень болезненным… и мне не нравится такое, — возможно, он думает о том, что будет пользоваться тем же кольцом, что и Сокджин, и, наверное, он ебанутый, раз считает это горячим, но, боже ж ты мой, он в полном дерьме.              — Ладно, итак, как снимать, — Тэхён берёт кольцо, просовывает пальцы под бока, растягивает в разные стороны и перетягивает его с яичек на основание члена, а затем скатывает. — Не забывайте увлажнять свои пальцы смазкой, и тогда это не будет проблемой. Вот и всё. Возможно, будет лучше, если вы сделаете это до начала раунда, если вы переживаете о том, что будете долго возиться.              — Нет, мы же тебе не завязывали глаза сразу, вот и я не могу раздеться и творить прочее дерьмо с самого начала, — говорит Чонгук.              — Сначала надень его, а потом оденься, — Тэхён пожимает плечами. — Никто даже не узнает.              — Мы подумаем над этой частью, — отмахивает Сокджин.              Пару мгновений спустя Тэхён поворачивается к Чонгуку:              — Останешься на минутку?              Сокджин хмурится.              — Ты в самом разгаре дрочки, — с подозрением говорит Чонгук.              — Я прервался, — спорит Тэхён.              Сокджин поднимается:              — Ясно, извращенцы, я сваливаю.              Он уходит, закрывая за собой дверь.              Всё происходит слишком быстро, и теперь Чонгук застрял здесь.              — Выкладывай, — говорит Тэхён, застёгивая халат и скрещивая руки на груди.              Чонгук моргает.              Глаза Тэхёна сужаются.              Чонгук облизывает свои губы.              — Что происходит между вами двоими? — спрашивает Тэхён.              — Почему ты спрашиваешь только меня? — пытается защититься Чонгук. Что должно случиться, чтобы оставить эту тему сейчас? Он же рассказал всё прошлой ночью.              — Потому что вдвоём вы мне ничего не расскажете, и что-то мне подсказывает, ты расколешься быстрее, чем он, — отвечает Тэхён.              Чонгук заёрзал:              — Ничего не происходит.              Тэхён закатывает глаза:              — Облегчи жизнь нам двоим, я в самом разгаре дрочки.              — Ты прервался, — выходит очень жалко.              — Кук, — нежно говорит Тэхён.              — С нами ничего не происходит, — Чонгук замолкает. — Со мной, не с нами.              — Тогда что с тобой происходит, это как-то связанно с Сокджином? — спрашивает Тэхён.              Чонгук опускает взгляд.              — Послушай, — говорит Тэхён, поэтому Чонгук снова поднимает глаза. — Ты не должен мне это рассказывать. Не должен. Но я же вижу, что что-то поменялось, и, кажется, это влияет на вас двоих, даже если ты считаешь, что только на тебя. Что бы то ни было, он либо будет держать это в себе, либо расскажет об этом Юнги-хёну или Намджун-хёну. Так вот, я не хочу, чтобы каждый из вас проходил через это в одиночку, но он с этим ко мне не придёт, но и я не хочу оставлять тебя одного с этим. Поэтому, тебе не обязательно рассказывать мне это, но я даю тебе шанс сделать это прямо сейчас. Никакого осуждения, что бы то ни было.              — Мне кажется, я хочу переспать с ним, — шепчет Чонгук, и по всему его телу пробегается табун мурашек.              Никакого осуждения в глазах Тэхёна. Как и обещал. К этому времени член Тэхёна уже обмяк.              — И что мне, блять, теперь с этим делать? — Чонгук продолжает говорить негромко.              — Хорошо, — Тэхён облизывает свои губы. — Давай выясним причину твоего желания. Спроси себя: почему?              — Почему? — Чонгук не понимает.              — Почему ты хочешь заняться с ним сексом? — спрашивает Тэхён. — Как ты себе представляешь этот секс? Яростный? Непринуждённый? — он делает паузу. — Вроде занятия любовью?              Чонгук морщит нос до того, как успевает остановить себя.              Брови Тэхёна ползут вверх.              — Пока что, — Чонгук расслабляет лицо, — я вроде как только представлял, что это выглядит… — он морщится, — практически как насилие?              — Объяснишь? — Тэхён встаёт и подходит ближе, чтобы сесть рядом с Чонгуком.              — Типа… — говорит Чонгук, — прижимаю его к кровати, связываю, заставляю… говорить.              — Заставляешь говорить? — Тэхён ложится рядом с Чонгуком и тянет его за руку, заставляя лечь рядом с собой. Их ноги всё ещё на полу, поза как и прошлой ночью, но только в этот раз на кровати Намджуна.              — Я хочу… — пытается Чонгук и понимает, что немного растерялся. — Я хочу… узнать его. Узнать, кто он такой. Любопытство пожирает меня. Я наблюдаю за ним… уже почти две недели? И мне кажется, что теперь я знаю о нём ещё меньше, чем ещё до того как всё это началось.              — В сексуальном плане, — уточняет Тэхён.              — Да, — отвечает Чонгук. — И ещё…              — Что? — Тэхён переворачивается на свою сторону и складывает руки на животе Чонгука.              — Мне кажется, он что-то скрывает. Я не могу… я просто… Не могу избавиться от этого чувства, — Чонгук шипит. — И я знаю, что он не… — он спешно добавляет, — обязан рассказывать мне какую-либо… информацию о себе, особенно об этом, но я… — он раздражённо рычит.              — Тебе просто интересно, — говорит Тэхён.              — Да, — выдыхает Чонгук.              — И ты хочешь переспать с ним, чтобы выяснить, что он скрывает? — спрашивает Тэхён. — Чтобы понять его на сексуальном уровне?              Чонгук поворачивает голову, чтобы посмотреть прямо в глаза Тэхёну.              — И ты представляешь это в виде насилия, — продолжает Тэхён, — хочешь выудить из него это силой.              Чонгук моргает.              Тэхён дёргает одним плечом:              — Честно говоря, мне не кажется странным, что тебе внезапно захотелось переспать с ним.              — Серьёзно? — шепчет Чонгук.              — Ага, — отмахивает Тэхён. — Ты любознательный, и любишь узнавать о каждой мелочи. И всегда добиваешься своего. А это запретный плод.              Чонгук хрюкает от смеха, но затем становится серьёзным:              — Я чувствую себя странно оттого, что… мне хочется его в таком ключе.              — Мне кажется, это немного больше… — Тэхён подбирает слова, — о том, вдруг у тебя появились чувства к нему.              Чонгук хмурится:              — Не…              — Не то чтобы это было плохо, — Тэхён перебивает его. — Имеешь право.              — Нет, — Чонгук мягко настаивает и хмурит брови.              — Просто говорю, — Тэхён пожимает плечами.              Чонгук поджимает губы.              — Ты уверен, что точно хочешь заняться с ним сексом? — спрашивает Тэхён.              — Ты меня за дебила держишь? — спрашивает Чонгук.              — Ты занимался с нами сексом последние полторы недели, — спорит Тэхён.              — Это не то же самое, — говорит Чонгук.              — Не то же самое, — Тэхён соглашается. — Но, может быть, самый обычный перепихон поможет тебе избавиться от этой назойливой мысли, и вам двоим станет намного легче.              Чонгук смеётся:              — Он не хочет спать со мной.              — Почему ты так в этом уверен? — спрашивает Тэхён.              Это заставляет Чонгука задуматься, но он тут же выдаёт:              — Он попросил меня не дрочить после раундов.              — Чего? — возмущённо.              — В одной комнате с ним, — уточняет Чонгук.              Брови Тэхён взмывают вверх:              — Ты пытался передёрнуть, находясь с ним в одной комнате? Вот просто так?              — Я не собирался дрочить! — оправдывается Чонгук. — У меня просто был стояк, и я… трогал себя через ёбаные штаны, и он попросил меня не делать этого. Это не было так, что я просто достал его… и ну, за исключением одного раза… но это не…              Тэхён начинает смеяться и широко раскрывает глаза:              — Чем вы там двое занимаетесь, когда мы уходим?              Чонгук воет, пряча лицо в своих руках:              — Ему неприятно каждый раз, когда я делаю что-то с сексуальным подтекстом, и ежу понятно, что он не хочет трахать меня. Но что ты, блять, прикажешь мне делать со своим желанием выебать его?              — Что ж… ничего, — отвечает Тэхён, и Чонгук убирает руки с лица, чтобы снова посмотреть на него. — Если он не хочет этого, а ты хочешь обычного перепихона, тогда просто смирись.              Чонгук открывает и закрывает свой рот.              Брови Тэхёна приподнимаются с вызовом:              — Смотри… Если бы речь была о том, что у тебя к нему чувства, и ты хотел бы встречаться с ним или что-то в этом роде, тогда и подход был бы другим. Но если это просто трах, которого тебе хочется, если это просто ради удовлетворения твоей любознательности, но ему не хочется трахаться с тобой в ответ — тогда просто смирись.              Чонгук моргает.              Тэхён снова приподнимает брови:              — Соревнование закончится. Вся сексуальная атмосфера, царившая в доме, утихнет, ты найдёшь себе какое-нибудь другое занятие, и всё вернётся на круги своя.              От того, как Тэхён это преподносит… становится ощутимо намного легче.              — Это вроде как немного помогло, — безэмоционально говорит Чонгук. — Спасибо.              — Всегда пожалуйста, — нежно отвечает Тэхён и кивает. — Есть ещё что-то, что тревожит тебя?              Как ни странно… :              — Нет.              Тэхён кивает:              — Если что-то поменяется… если ты вообще хочешь ещё о чём-то поговорить, связанное с этим или нет… приходи ко мне?              Чонгук кивает немного опустошённый. Разум девственно чист.              — Обещаешь? — настаивает Тэхён.              Чонгук смотрит ему в глаза и снова кивает.              — Хорошо, — нежно говорит Тэхён. — Я не хочу, чтобы ты один варился в этом.              Снова кивает, глядя прямо в глаза Тэхёну, у Чонгука создаётся ощущение, что тот не убеждён, что это действительно всё. Но, кажется, это всё. Сейчас всё кажется намного проще, и Чонгук… подозрительно этим недоволен.              «Просто смирись» — повторяет он у себя в голове на протяжении всего дня. «Ничего страшного. Ты просто слишком любопытный. Это всё объясняет». И он всё ещё недоволен. Это не кажется правильным.              — Маленький вопрос, — следующим утром Юнги тихо подаёт голос за завтраком, лицом в кружку с кофе.              — М? — мычит Намджун.              — Ах… — Юнги облизывает свои губы, не поднимая лица от кружки. — Должен ли я… эм…              Чимин широко улыбается.              — П-перед тем как мы… ну знаете… — Юнги рычит.              Чимин начинает хихикать.              — Умолкни! — Юнги огрызается, наконец поднимая взгляд.              — Это так забавно, — Чимин начинает смеяться.              Хосок хрюкает, с трудом сдерживая смех.              Юнги кидает гневный взгляд на Хосока с широко раскрытыми глазами от возмущения.              — Ты так отчаянно сопротивляешься, — Чимин продолжает смеяться.              Чонгук и Тэхён тоже начинают смеяться, потому что смех Чимина такой заразительный.              — Просто сдайся уже, — Чимин хлопает Юнги по плечу. — Тебе понравится.              — Захлопнись, — в этот раз выходит жалко, Юнги хмурится.              — Что ты хотел спросить? — Сокджин спрашивает Юнги тоже с улыбкой на лице.              — Я просто хотел, блять, поинтересоваться, — громко, чётко произнося каждое слово, говорит Юнги, — должен ли я, сука, растянуть себя пальцами до начала этого долбоебизма или это, мать вашу, сделаете вы.              Намджун гогочет во весь голос.              — Мудак, — срывается с губ Юнги, он облизывает уголки своих губ, чтобы сдержать улыбку.              — Извини, — Намджун прикрывает свой рот. — Это было сплошное ругательство, без сути вопроса.              — Ты такой милашка, хён, — Чимин кладёт свою макушку на плечо Юнги.              Юнги уклоняется от него и бубнит:              — Я, блять, ненавижу вас всех.              Чимин возвращает свой подбородок на плечо Юнги, по-доброму хихикая.              Сокджин смотрит на Чонгука, беззвучно задавая вопрос.              Чонгук мотает головой.              — Нет, тебе не нужно этого делать, — говорит Сокджин, снова кидая взгляд на Чонгука. — Мы сами сделаем это.              — Хорошо, премного благодарен, блять, — Юнги ворчит, снова уставившись в свой кофе. — Неужели, сука, это было так сложно?              — Милашка, — Чимин улыбается.              — Я не готов, — заявляет Юнги под конец танцевальной практики, когда учитель уходит, и они остаются одни. — Я не могу это сделать.              Намджун открывает свой рот, но Тэхён перебивает его.              — Стоп-слово, — говорит Тэхён, вытирая своё лицо полотенцем.              Хосок передаёт Юнги бутылку с водой. Он принимает её, мотая головой.              — Я не могу, — Юнги смотрит в никуда.              — Не можешь сказать стоп-слово? — спрашивает Хосок.              Юнги прожигает взглядом Хосока:              — Каким образом тебе удаётся, блять, оставаться таким спокойным? Ты следующий.              — Если Сокджин-хён проиграет, — исправляет Хосок.              — Ну, мы тоже не думали, что он проиграет последний раунд, — сопротивляется Юнги.              — Ты так не думал, — говорит Чимин. — Я знал, что Куки победит.              Чонгук улыбается, отпивая из бутылки с водой.              — Как бы то ни было, — Хосок отходит от Юнги. — Я не против сделать это.              — Чего? — Юнги широко раскрывает глаза. — Что произошло с «Они никогда не дойдут до меня, так что мне не о чем переживать?»              Хосок пожимает плечами:              — Уже прошла целая вечность с тех пор как я говорил это. Я много думал об этом, потом посмотрел, как это пошло другим, и… — он снова пожимает плечами. — Теперь я не против. Чувствую себя вроде… спокойно на этот счёт.              Юнги уставился на него.              — Я не в восторге от этого, — уточняет Хосок. — Но, похоже, это просто весёлый расслабляющий секс, так что… — его брови прыгают вверх, а затем вниз.              — Пара-сука-зительно, — говорит Юнги.              Намджун начинает смеяться:              — Что ж, злоупотребление ругательствами свидетельствует только о том, что либо ты нервничаешь, либо тебе действительно это очень нравится.              — Кто-нибудь, пристрелите меня, — ворчит Юнги.              — Скоро, — Чонгук кивает. — Моей спермой.              Юнги фальшиво рыдает.              — Это было очень плохо, — комментирует Чимин.              — Ты даже не кончаешь, — тихо говорит Намджун.              Чонгук пожимает плечами:              — Я получил реакцию, которой добивался.              — Стоп-слово, — настаивает Тэхён, улыбаясь.              Юнги не использует стоп-слово.              — Я думаю надеть кольцо во время раунда, а не до начала, — делится своими мыслями Чонгук с Сокджином на обратном пути домой. Они оба оказались в одной машине с Намджуном.              — Эрекционное кольцо? — Намджун шепчет, осознавая, что водитель в машине. Как будто он забыл, что водитель подписал соглашение о неразглашении, и ему вообще дела нет до этого. Намджун сидит между ними.              — Прости, — Чонгук кивает. — До этого не было времени поговорить с ним об этом.              — Всё в порядке, — Намджун кивает, откидываясь назад на кресло с руками между ног, кажется такой невинной овечкой, освобождая Чонгуку обзор на Сокджина.              — А ты до начала наденешь его? — спрашивает Чонгук, оставляя любопытство в своём голосе.              То, что он не собирается спать с Сокджином, не означает, что у него внезапно пропадёт интерес. Нет ничего плохого в том, чтобы быть любопытным. И вполне логично, почему ему настолько интересно. Даже Тэхён так сказал.              — Нет, я надену во время раунда, — говорит Сокджин. — Не знаю, сколько мне придётся ходить с ним, если надену его до начала.              — Угу, — Чонгук кивает.              Они замолкают.              Внезапно, Намджун мычит, как будто тоже выражает согласие.              Чонгук улыбается.              — Что? — спрашивает Намджун.              — Говори, — просит Чонгук.              — Ничего, неважно, — отмахивается Намджун. — Вы, э… занимайтесь своим делом. Я не вмешиваюсь.              Сокджин фыркает через нос.              — Надо было ещё спросить Тэхёна, как пользоваться кляпом, — комментирует Чонгук. — Я не уверен, что пойму как он, ну… открывается и закрывается.              — Ты правда собираешься использовать его? — спрашивает Сокджин.              — Должен помочь, — Чонгук пожимает плечами.              — Если ты используешь его, у тебя будут течь слюни, и ну такое, — говорит Сокджин.              — Ха, — ахает Чонгук. — Не подумал об этом.              — Слюни в какой-то степени это горячо, — бубнит Намджун.              Чонгук с трудом сдерживает смех, вспоминая, как пускал слюни вокруг члена Намджуна, когда делал ему глубокий минет:               — Ага, только… когда это кто-то другой, и он делает тебе минет.              — Ох, ну да, — Намджун кивает, краснея, тоже прекрасно вспоминая это: — Да, правда.              — Ну тогда, может, я не буду использовать кляп, — Чонгук пожимает плечами. — По идее, я всегда могу надеть его посреди раунда… Если мне уже станет невмоготу сдерживать звуки.              Намджун снова кивает.              — Не могу поверить, что вы трахнете Юнги-хёна, — шепчет Намджун спустя пару минут.              Чонгук задушено смеётся:              — Ага.              — Ему это нравится, — Сокджин отмахивается.              — Ты действительно так в этом уверен, — скептически говорит Намджун.              — Я был его соседом по комнате бог знает сколько лет, — говорит Сокджин. — Я знаю, что ему это нравится.              И неожиданно Чонгук становится счастливее оттого, что пойдёт вторым в этот раунд. Нет раунда, в котором у Сокджина было бы такое же огромное преимущество. Несомненно, он ведь знает Юнги. Юнги наверняка рассказывал ему всякие грязные подробности о своей сексуальной жизни, о которой Чонгук никоим образом не может знать. Слава богу, что Чонгук идёт вторым.              — Если ты будешь делать слишком много вещей, которые ему нравятся и о которых он по секрету рассказал тебе, — говорит Намджун, — он поймёт, что это ты.              — Он не рассказывал мне ничего в подробностях. Я не переживаю на этот счёт, — Сокджин делает паузу. — И вообще, это же Юнги. Даже если он и поймёт, кто когда был, он не будет предвзято относиться к нам на выборах, потому что на самом деле ему насрать на соревнование.              — Он, наверное, выберет меня только ради того, чтобы нас трахнул Хоби-хён, — Чонгук смеётся.              Сокджин фыркает:              — Точно.              — Последний шанс сказать это слово, — немного позже этим же вечером говорит Тэхён Юнги. Они все собрались в гостиной, а Мин как раз вышел свеженький из душа, с всё ещё слегка влажными волосами.              На нём чёрная футболка с коротким рукавом, длинные чёрные спортивки, и Чонгук готов поспорить, что и нижнее бельё тоже чёрное. Он выглядит немного бледным… бледнее, чем обычно. Нервничает. Но затем его щёчки заливаются румянцем.              — Давайте уже сделаем это, — решительно ворчит Юнги, разворачивается и идёт в коридор.              — Чёрт возьми, — Хосок смеётся.              Рот Намджуна раскрывается от удивления, но он также улыбается.              Чонгук и Сокджин многозначительно переглядываются и тоже улыбаются, а затем поднимаются на ноги и идут следом за Юнги.              — Повесились, хён! — кричит Чимин.              — Будет здорово! — добавляет Тэхён, и когда Чонгук уже стоит на пороге в комнату Тэхёна и Намджуна, может услышать, как эта сладкая парочка гогочет в гостиной.              Ладно. Чонгук замыкает дверь за собой.              Время успокоить Юнги немного.              Когда он поворачивается, Сокджин стоит рядом с ним, а Юнги играется с повязками на кровати Намджуна.              — Охуеть, — бубнит Юнги и рассматривает повязку, которая была на Намджуне в его ночь.              В этот раз Тэхён оставил повязки только чёрного цвета. Все четыре. Разной формы и с разными застёжками.              Юнги кладёт Намджунову повязку на место и выбирает самую обычную из всех — она похожа на маску для сна, которая завязывается на затылке.              — Это будет не так уж плохо, — утешает Сокджин.              Юнги поднимает на них взгляд и возвращается к изучению повязки:              — Блять, хотелось бы верить.              Сокджин улыбается, подходя к Юнги, и забирает повязку из его рук, рассматривая её с разных сторон, оценивая.              Между ними возникает иллюзия близости, взращенная годами совместной жизни.              Чонгук подходит к ним ближе, просто чтобы не чувствовать себя обделённым.              Презерватив, бутылочка смазки, эрекционное колечко и кляп — буквально в виде собачьей косточки чёрного цвета с ремешком — любезно сложены Тэхёном на его же кровати, и конечно же полотенчик. Юнги тоже сейчас смотрит на кровать Тэхёна.              — Ты всё ещё можешь использовать стоп-слово в любой момент, — говорит Сокджин.              — К счастью, тебе не придётся, — добавляет Чонгук, пытаясь говорить успокаивающе, нежели дразнить.              Юнги сжимает зубы.              — Ты не дал нам ни одной подсказки для своего раунда, — Чонгук пытается смягчить тон. — Хочешь сейчас что-нибудь сказать?              Наконец, Юнги поднимает взгляд, и их глаза на мгновение встречаются, прежде чем он отводит взгляд.              — Нет, — говорит Юнги, покусывая нижнюю губу.              Чонгук приподнимает брови, но Юнги продолжает молчать, поэтому Чонгук улыбается.              — Почему ты улыбаешься? — тихо спрашивает Юнги.              — Необычно видеть тебя настолько смущённым, — честно говорит Чонгук. — Обычно ты намного собранней.              Сокджин выпускает хриплый смешок.              Юнги ещё больше краснеет от этого:              — Обычно… я не смущаюсь во время секса.              — А сейчас тогда почему? — спрашивает Чонгук.              — Потому что вы это вы, — коротко отвечает Юнги.              Чонгук наклоняет голову в сторону.              Юнги вздыхает:              — Мне просто, блять, нужно смириться, что это происходит, окей?              — Это будет весело, — говорит Чонгук.              — Будьте со мной понежнее, — тихо выдыхает Юнги.              — Это приказ? — на этот раз Чонгук дразнится.              Юнги снова покрывается румянцем, колеблется, а затем выдаёт:              — Нет.              Чонгук ухмыляется.              Юнги отворачивается от них и идёт к кровати Тэхёна, попутно забирая повязку из рук Сокджина.              — Как мы сделаем это? — спрашивает он.              — Мы завязываем тебе глаза, — отвечает Сокджин, они вместе с Чонгуком подходят ближе к Юнги, — дважды поворачиваем тебя, пока ты не станешь лицом к кровати.              — Чтобы хоть как-то общаться, — продолжает Чонгук, — один шлепок по твоему бедру значит «да» и одновременный шлепок по двум твоим бёдрам — «нет».              Юнги кивает, всё ещё немного в шоке.              — Ты выбираешь любую позу, какую хочешь, — добавляет Чонгук. — И завтра встанешь в неё же, чтобы всё было честно.              — Я выбираю? — спрашивает Юнги.              — Угу, — мычит Чонгук.              Юнги облизывает свои губы, оборачивается на кровать, затем возвращается к ним и кивает.              — Просто… коленно-локтевая, — говорит он, дёргая одним плечом.              Сокджин и Чонгук кивают.              Юнги хрипло выдыхает и передаёт им повязку.              Чонгук забирает её быстрее, чем успевает Сокджин.              — Какое у нас стоп-слово? — спрашивает Сокджин.              — Фиолетовый, — отвечает Юнги.              — Развернись, — просит его Чонгук.              Юнги сглатывает, разворачиваясь спиной к Чонгуку. Приказы. Чонгуку кажется, что Юнги нравится, когда ему приказывают. Или ему просто нравится подчиняться. Сокджин сказал ему: «Мы позаботимся о тебе». С ним не нужно церемониться. Но нужно кусать. О боже, он вот-вот увидит Сокджина голым и с твёрдым членом.              Сосредоточиться. Он завязывает повязку на затылке Юнги.              — Пойдёт? — спрашивает он, нежно разворачивая лицо Юнги к ним.              — Угу, — Юнги кивает и облизывает губы. — Я могу не снимать футболку?              Чонгук моргает.              — Почему ты не хочешь её снимать? — Сокджин хрипло смеётся и бьёт Чонгука по плечу. — Мы уже столько раз видели тебя без футболки.              — Точно, — говорит Юнги, кивая.              — Ты можешь оставить её, если тебе так более комфортно, — говорит Чонгук.              — Нет, всё в порядке, я просто туплю, — говорит Юнги.              Сокджин внезапно хватает Юнги за щёчки, и тот резко вздыхает, видимо не ожидая этого. Чонгуку интересно, может ли Юнги сейчас сказать, кто трогает его прямо сейчас, и если Сокджин уже начал, может ли это быть частью его плана. Впрочем, Юнги ничего не говорит, и вместо него начинает Чонгук.              — Мы сделаем тебе очень приятно, — низким голосом говорит Чонгук.              — Если я смогу понять, кто из вас сейчас делает это? — спрашивает Юнги.              — К счастью, ты не сможешь, — отвечает Чонгук.              — Но что если я смогу? — настаивает Юнги.              — У тебя есть два варианта, — говорит Сокджин. — Если тебе кажется, что ты не можешь объективно оценить, кого выбрать, тогда можешь прекратить это всё; и второй вариант — можешь сразу же всё прекратить. Но если тебе кажется, что ты всё ещё можешь сделать объективный выбор, тогда просто продолжай. Повязка здесь нужна только для того, чтобы ты оставался объективным.              — Хорошо, — Юнги кивает в ладошках Сокджина, и Джин отпускает его личико.              — Что-то ещё? — спрашивает Сокджин.              Юнги мотает головой.              — Поворачиваем тебя, — говорит Сокджин.              Юнги снова кивает, они кладут свои руки на бёдра Юнги и поворачивают его.              Чонгук садится на кровать Намджуна и делает глубокий тихий вдох, чтобы успокоиться. Ему нужно сосредоточиться. Предвкушение и любопытство, конечно, никак не помогают в этом. Сосредоточиться. Он хочет победить. И он победит. Сейчас он вдоволь насмотрится, позже передёрнет, а потом впадёт в очередной кризис из-за того, что ему уже до чёртиков в глазах хочется Сокджина, но сейчас — сосредоточиться. Будь, блять, прилежным учеником и делай заметки.              — Я перед кроватью? — спрашивает Юнги, нагибаясь, чтобы ощупать поверхность.              Сокджин шлёпает один раз по его бедру.              — Хорошо, — Юнги делает осторожный шажок вперёд, его ноги сталкиваются с кроватью, затем он залазит на кровать с ногами, медленно ползя к середине: — Здесь? Или лучше ещё немного дальше?              Сокджин тянется к резинке на своих спортивных штанах, пока что ничего не говоря Юнги, кидает взгляд на Чонгука и стягивает их вниз. Сглатывая, Чонгук делает глубокий вдох. Сокджин пока что оставляет тёмно-синие боксёры на себе, и Чонгуку нужно, блять, угомониться.              — Это были штаны? Футболка? — спрашивает Юнги. — Ты только что разделся? Ох, блять, мне нужно знать, что происходит, пожалуйста, скажите мне, что происходит.              Сокджин становится на кровать позади Юнги, тот сглатывает, как только кровать прогибается. Его пальцы впиваются в простыни, когда Сокджин немного раздвигает его ноги и придвигается ещё ближе, прижимаясь своими бёдрами к бёдрам Юнги.              Спина Юнги напряжена, выгнутая вверх, а не вниз, брови нахмурены. Действительно нервничает. Сокджин проводит руками по его спине.              — Расслабиться, да, я знаю, — вздыхает Юнги, его спина слегка выпрямляется. — Прости. Блять.              Склонившись над спиной Юнги, Сокджин целует его шею.              Юнги сглатывает.              — Это так странно, что ты такой тихий, — говорит он.              Сокджин нежно шлёпает по его бедру. Чонгук тоже ненавидит тишину.              — Неловкая тишина, — говорит Юнги.              Он очень хочет сказать Юнги, чтобы тот издавал больше звуков.              — То есть, не считая всех тех вещей, от которых и так уже неловко и странно, — добавляет он.              Сокджин обхватывает Юнги поперёк живота, крепко обнимая, пока он продолжает выцеловывать шею Мина — для начала расслабит его, а затем возбудит. Определённо самый верный путь. Он водит руками по животу и груди Юнги, вверх и вниз, и Мин тут же на глазах расслабляется, пальцы отпускают злосчастные простыни, линия между бровями разглаживается, а спина слегка прогибается.              Интересно, с Юнги будет также, как с Намджуном: в первую ночь он будет ужасно нервничать, а во вторую полностью раскрепостится. Почему-то, у Чонгука это вызывает сомнения, но в любом случае он придумает, что сделать с Юнги. Не будет повторять прошлых ошибок с Намджуном. Впрочем, прямо сейчас не похоже, чтобы Юнги был открыт к чему-либо.              Это очень медлительный процесс — заставить его расслабиться, но у Сокджина достаточно терпения, а Чонгуку только остаётся гадать, как же Джин не прогадал, когда решил не надевать колечко до начала. Кажется, это будет очень долго. К моменту, когда Юнги расслабился, его губы слегка раскрываются, напряжение с его спины и ног уходит на нет. Чонгук тоже чувствует некое облегчение.              Похоже, Сокджину вообще не нужно расслабляться, всё под контролем, как и всегда. Ну, как в первые два раунда. Чонгук не углубляется сейчас в это. Но может сказать, что когда он разговаривал с Сокджином после ночи с Тэхёном, что-то не давало ему покоя — проигрыш выбил его из колеи. И Чонгук не думает, что он просто так отпустил это. Невозможно. Но сейчас он излучает полное спокойствие, которое влияет и на Юнги, и на Чонгука. Так что, возможно, Гук ошибается.              Когда Юнги выдыхает, последняя капля напряжения покидает его, руки Сокджина, всё ещё лаская грудь Юнги, начинают стягивать с него футболку. И Мин тянется за ним, отрывается от кровати, позволяя Сокджину полностью стянуть с себя футболку, а затем снова падает в прежнюю позу на колени. Теперь Джин выцеловывает голую спину Юнги, ведя дорожку из поцелуев вдоль позвонка.              — Ёбанный пиздец, — шепчет Юнги, затем сглатывает, когда пальцы Сокджина проскальзывают под резинку его штанов.              Он не останавливает Джина, позволяя стянуть их до коленок, оставить поцелуй на пояснице и заднице — над чёрным нижним бельём, как и предсказывал Чонгук.              Всё так нежно. До тошноты нежно. И Чонгук отчаянно ждёт, когда же всё станет жёстче, раз Юнги сказал, что им не обязательно быть нежными с ним. Будет очень жёстко. Когда дело дойдёт до секса, это будет жёсткий трах, ведь Юнги буквально попросил об этом, и Сокджин не тот, кто сможет упустить что-то настолько очевидное.              Он видит, как сам склоняется над Сокджином, нежно шепчет ему, чтобы он расслабился, обнимает и оставляет поцелуй на его спине. Это неправильно. Не о таком Сокджине он рассказывал Тэхёну. Это не… насилие, и Чонгук внезапно представляет поцелуи, нежные поцелуи, губами прижимаясь к Сокджиновым.              Чонгук прикрывает свои глаза.              Делает глубокий вдох.              Но внезапно Юнги хрипло выдыхает, поэтому Гук раскрывает глаза.              Сокджин хватает рукой промежность Юнги и сжимает её. Хоть его взгляд направлен на Чонгука, и на этот раз очередь сглатывать Чона, переживая о том, какие же выводы о нём мог сделать Сокджин.              Юнги извивается, бёдрами прижимаясь к промежности Сокджина, судорожно выдыхая воздух. Сокджин возвращает к делу и снова целует шею Юнги.              — Всё в порядке, — очень тихо шепчет Юнги, настолько тихо, что Гук едва ли что-то расслышал. Непонятно, он говорит это Сокджину или убеждает самого себя.              Рука Джина закрывает весь обзор, поэтому сложно сказать, стоит у Юнги или нет. Сокджин проводит языком по шее Мина, и Чонгук наблюдает, как руки Юнги покрываются гусиной кожей. То, что Юнги слегка склоняет голову в сторону, позволяя Сокджину оставлять более глубокие поцелуи на своей шее — тоже хороший знак. Чонгук представляет, как делает то же самое с Сокджином. Нежно.              Так стоп. Чонгук снова делает глубокий вдох. Ему этого не хочется. Нет. Однако хочется Юнги. Он дрожит, расслабляется и, когда Сокджин отпускает его член и проскальзывает пальцами под резинку его нижнего белья, Мин не препятствует.              — Дерьмо, — вырывается из Юнги, как только Джин стягивает бельё по бёдрам.              Сокджин точно также оставляет их болтаться на коленках вместе со штанами, и Чонгуку стало интересно, почему он не снимает их до конца. Хочет обездвижить его? Неплохая идея.              Пальцы Юнги снова сжимаются на простынях, и теперь Гук может увидеть его член. Каменный, плотно прижимается к животу, с порозовевшей головкой. Уже в боевой готовности.              — У тебя встал? — тихо спрашивает Юнги.              У Сокджина не стоит. Он только начинает возбуждаться, Чонгук видит это. Но всё же он не стоит. Тем не менее Джин всё равно шлёпает по бедру Юнги.              — Хорошо, — кивает Юнги, его голова падает вниз.              Чонгуку хочется встать позади Сокджина, чтобы был лучший угол для обзора, увидеть, как сильно Юнги сейчас сжимается. Наблюдать за реакциями хёна помогло бы Чонгуку узнать о нём больше, но прямо сейчас он не может нормально рассмотреть его.              Сложно представлять и не говорить, насколько же Юнги сейчас прекрасен, о том, что он, должно быть, очень нервничает сейчас, но они правда хотят доставить ему как можно больше удовольствия, которого он и заслуживает. Тишина сведёт Чонгука в могилу. Невозможно не представить, как он сам прижимается своим каменным членом к заднице Юнги, если бы Мин спросил у него: «У тебя стоит?». Просто как доказательство, насколько сильно он влияет на Чонгука. Но Сокджин не может этого сделать, у него вообще-то всё ещё не стоит. Всё что он может сделать, так это снова поцеловать поясницу Юнги и потянуться к середине кровати, чтобы схватить… эрекционное колечко, не смазку.              Полная тишина, и Сокджин проводит колечком вдоль позвонка Юнги, заставляя его дрожать.              — Что это? — тяжело дышит.              Оставляя колечко в месте, где Юнги больше всего изгибается, он встаёт с кровати и отходит назад, приступая к своему нижнему белью. У Чонгука перехватывает дыхание, он полностью готов, но и в то же время полностью не готов.              Юнги тянется к своей спине и щупает колечко:              — Оу, теперь ты раздеваешься.              Нежный шлепок по бедру Мина со стороны Сокджина, и затем его же нижнее бельё падает вниз. Чонгуку не нужно поднимать взгляд, чтобы знать, что Джин сейчас смотрит на него. Можно почувствовать, как он прожигает взглядом макушку Гука, заставляя его смотреть на себя, но Чонгук не может. Всё, что он может сейчас, так это лишь смотреть на полувставший член Сокджина и сглотнуть комок в горле.              Он красивый. Толстый и прямой. Он прекрасный, и Чонгуку хочется, чтобы Сокджин знал об этом. Хочет рассказать ему. Хочет рассказать, что прямо сейчас Чонгук наслаждается видом Сокджина. Хочет прикоснуться к нему, увидеть, как он затвердеет. Хочет опуститься своим ртом по всей длине, пока не уткнётся носом в пах, где всё аккуратненько выбрито и ухожено. Интересно, Сокджин специально подготовился, прихорошился, не для Юнги, тот не может видеть, для Чонгука. Ему хочется увидеть, как Сокджин будет хныкать и дрожать.              Сокджин возвращается на кровать, хватается за бёдра Юнги, пальцами жёстко и сильно впивается в кожу, сейчас он смотрит только на Мина, а шея его покраснела. Чонгуку хочется поцеловать этот румянец, хочется обхватить руками шею Сокджина и сжимать пока целует его, чувствовать, как бьётся пульс под собственной ладонью. И вот теперь у Чонгука тоже встаёт.              Ещё один глубокий вдох. Он наблюдает, как Сокджин забирает колечко и надевает на свой полувставший член, и Гуку приходится прикрыть свои глаза. Блять, да почему он так сильно теряется? Ему нужно сосредоточиться.              Заставляя себя открыть глаза, Чонгук замечает, что Сокджин снова прожигает его взглядом, они так и смотрят несколько секунд друга на друга, прежде чем взгляд Сокджина не падает к бёдрам Чонгука, где уже виднеется красноречивый стояк. Сокджин сглатывает, затем отводит взгляд от промежности Чонгука и возвращается к Юнги. Чонгуку только остаётся гадать, возможно, он нравится Сокджину, а может, тот просто хочет с ним переспать. Просто возможно.              Просто один раз. Просто… просто прижать Сокджина к стене и трахать прямо там, отчаянно, быстро и животно, просто… просто один раз. Прикусить его шею и трахать сильнее. Жёстко. Просто забыться. И просто один раз поцеловаться. Только один раз. Нежно. Но один раз.              Сокджин оставляет поцелуй на пояснице Юнги, прежде чем потянуться за смазкой, а Юнги молчит. Его дыхание глубокое и прерывистое, но с другой стороны, он кажется очень даже спокойным. Когда Сокджин целует нижнюю часть его задницы, тот тихонько выдыхает, но затем Джин кусает его там, не сильно, едва ли похоже на укус, но Мин толкается бёдрами вверх. Значит, да, определённо укусы тоже.              — Блять, — тихо выдыхает Юнги.              В полной тишине щелчок открывающейся бутылочки смазки становится оглушительным.              — Блять, — в этот раз выходит немного громче, он хмурится.              Чонгуку хочется спросить, в порядке ли он. Сокджин пробегается руками вдоль спины Юнги.              Юнги кивает:              — Ага, я в порядке, в полном порядке, — он облизывает губы. — Просто сделай это, ожидание… ты… ты смотришь на меня, когда я не могу видеть тебя, и ничего не происходит, и я… я не могу… я не могу этого…              Сокджин переворачивает бутылочку горлышком вниз, над задницей Юнги, и сжимает её, и прохладный лубрикант течёт по дырочке Мина, из-за чего он резко замолкает.              Голова Юнги падает вниз:              — Блять, просто… — его голос дрожит. — Просто сделай это уже.              А потом пальцы Сокджина дразняще касаются дырочки Юнги, на что он тут же сжимает простыни руками. Тогда Чонгук решает немного подвинуться, нельзя упустить то, что делает Сокджин. Какой, блять, смысл в том, чтобы идти вторым, если он не воспользуется своим преимуществом?              Поэтому, Чонгук тихо встаёт, чтобы не привлекать внимание Юнги и не заставлять Сокджина думать, что он делает это нарочно, дабы устроить ему саботаж. Подходит к Сокджину, остаётся немного позади него, чтобы не отвлекать. Сокджин моментально поворачивает голову назад, но его пальцы, которые Чонгук теперь может очень хорошо рассмотреть, продолжают беспрерывно поглаживать дырочку Юнги. Круговыми движениями.              К счастью, складка между бровями Сокджина не выглядит сердито, да и раздражённой тоже не выглядит. Больше похоже на тревогу, как от нервов, и Чонгук не знает, что на это думать. Не знает, почему мысли о том, что Сокджин нервничает, скорее всего думая о возможном поражении, Чонгуку кажутся негативными в данный момент. Он должен быть счастлив. Ему должно быть на руку, что Сокджин отвлечён. Но сейчас он думает лишь о том, чтобы прижаться губами ко лбу Сокджина, чтобы разгладить эту складочку. Ему хочется, чтобы Сокджину нравилось это делать. Хочет, чтобы он был вовлечён на ментальном уровне, физическом, и в принципе на любом, каком ещё возможно. Ему правда этого хочется.              Палец Сокджина без каких-либо препятствий проскользнул в Юнги, дырочка сжимается вокруг него, а пальчики на ногах Мина поджимаются. Да, сейчас Чонгук очень рад, что стоит здесь. И его не смущает, что если он совсем немного опустит взгляд, то сможет прямо сейчас бессовестно разглядывать и тело Сокджина. Длинная, прямая спина, а плечи такие широкие, Господи, почему Чонгук раньше не думал о том, как классно бы смотрелись его собственные ноги на этих плечах? От линии изгиба позвонка Сокджина члену Чонгука становится больно. И боже, его член так блядски идеально ему подходит. Естественно, он будет толстый и прямой. Естественно, по-другому и быть не могло.              И когда Сокджин тянется вперёд, чтобы оставить поцелуй на шее Юнги и вернуться назад, Чонгук, вместо того чтобы наблюдать за Мином и его реакциями, пялится на задницу Джина. Потому что невозможно не пялиться. Он с лёгкостью может представить, как делает шаг вперёд, падает на колени и отлизывает Сокджину, пока тот не начнёт захлёбываться в слезах. Может представить, как доводит Джина до второго оргазма массажем простаты, а затем, блять, хорошенько его оттрахает до третьего оргазма, и неважно, как много времени займёт довести его до этой точки.              Возможно, причиной его разбушевавшегося воображения является Юнги, который, блин, слишком тихий. Нет ничего, на чём можно было сконцентрироваться. Ничего кроме Сокджина, в котором Чонгук безумно нуждается.              Наклоняя голову в сторону, он может рассмотреть, как Сокджин водит по члену Юнги, и у того уже так сильно стоит, головка приобрела тёмно-розовый оттенок, поблёскивает от капелек предэякулята. Сейчас уже не притворяется, будто ему совсем это не нравится. Если бы он только издавал больше звуков.              Он издаёт тихий звук, когда Сокджин проталкивает второй палец в него, невероятно тихий стон, но знак наслаждения. Чёрт, да в какой-то степени это признак того, что он живой. Чонгук никогда не думал, что Юнги будет вот таким тихим. Нервы могут немного сдерживать его конечно, как Намджуна, но всё равно не так же.              Завтра Чонгук сломает его. Он позаботится об этом. Он будет настолько жесток с Юнги, что к концу из-за криков от его голоса останутся лишь жалкие хрипы. Никаких нежностей. Это не то, чего хочет Юнги. И Чонгук поражён, что Сокджин этого не видит.              Сокджин очень хорош в считывании желаний людей, это явно не блеф и уж точно не эдакая тактика запугивания. Он на самом деле очень в этом хорош, да он в этом охуенен, Чонгук знает. Поэтому либо Сокджин отстранён на таком уровне, которого Чонгуку не суждено постигнуть, да и в принципе развидеть, либо Сокджин действительно выбрал такую тактику, тогда в этом становится ещё меньше смысла.              Когда Сокджин проталкивает третий палец в Юнги, тот шипит, бубня что-то себе под нос, но Чонгук не в силах расслышать.              — Сильнее, — говорит тихо, но вот это Чонгук уже может расслышать. — Сильнее, пожалуйста.              И Сокджин начинает толкаться пальцами немного сильнее. Он поворачивает голову сначала назад, затем в сторону, чтобы увидеть Чонгука, он пробегается глазами вверх и вниз по телу макнэ, а у него стоит, да, но он ничего с этим не делает. Поэтому когда Сокджин сглатывает, отпускает член Юнги и кладёт руку на свой член, не сводя глаз с Чонгука, макнэ понимает, что сейчас он отчего-то смущённо хмурится.              Сокджин наблюдает за Чонгуком всего пару секунд, надрачивая себе, возбуждается до конца и сам начинает хмуриться, беспрерывно трахая Юнги пальцами. За эти пару секунд Чонгуково сердце разгоняется до бешеной скорости, и теперь у него болезненное желание подрочить. Что это, блять, только что было? Сокджин, что ли, пытается засмущать Чонгука? Или он издевается над Чонгуком? Неужели он знает, что Гук хочет переспать с ним, и пользуется этим?              Голова Юнги падает вперёд, его локти трясутся, и Чонгук уже, сука, отчаялся в ожидании, когда же Юнги уже начнёт кричать, потому что его собственные мысли слишком громкие, и он не выдерживает. Он прикрывает глаза на секунду, делая глубокие вдохи и выдохи. Сокджин точно издевается над ним. Это месть. Сокджин видит Чонгука насквозь, видит, насколько сильно макнэ хочет с ним переспать, и использует это как саботаж. И, блять, работает же. Да как Чонгук может не думать о том, как Сокджин дрочит, не сводя с него глаз? Это картина будет преследовать его этой ночью, завтра и скорее всего всю оставшуюся жизнь.              — Я готов, — шепчет Юнги.              И Чонгук не понимает, что, блять, происходит с Сокджином. Почему он разрешает Юнги давать так много указаний? Юнги этого не хочет. Он хочет, чтобы его взяли и потом позаботились о нём. Неужели Сокджин это упустил? Невозможно. Он же не может быть сейчас настолько возбуждённым, чтобы начать противоречить своим же собственным суждениям? Боже, если это так, это полный пиздец.              К слову, Сокджин встряхивает головой и судорожно выдыхает, Чонгуку кажется, что тот на самом деле упустил всё из-за того, что он слишком отвлечён, мыслями он точно где-то не здесь. И сейчас, вместо того чтобы радоваться, Чонгук серьёзно начинает переживать. Сокджин вытаскивает пальцы из Юнги и снова надрачивает себе — жёстко и быстро. У него стоит. Возможно, конечно, это колечко помогает, но сам факт, что у Сокджина стоит, так что это можно за что-то считать, верно?              Кроме того что он дрожит. Его рука, пальцы которой уже не в Юнги, она дрожит. Юнги тоже дрожит, но его дрожь это хороший знак, будто он теряет голову, но в хорошем смысле. Однако Сокджин нет. Это не хорошо.              Чонгук, блять, не знает, чем думает, когда подходит ближе к Сокджину. Юнги заметит, что происходит. Он мгновенно заподозрит, что что-то не так, что Сокджин возится слишком долго, и тогда эта ночь обернётся для него неприятным опытом. Именно так убеждает себя Чонгук, когда подходит ещё ближе, Сокджин сейчас настолько погружён в свои собственные мысли, что, кажется, даже не замечает, что Чонгук идёт к нему. Чон говорит себе, что это ради Сокджина, да, но по большей части ради Юнги. Потому что Мин так сильно старался перебороть себя, чтобы на это согласиться, поэтому и Чонгук, и Сокджин доставят ему сегодня внеземное удовольствие. А Чонгук просто сделает всё равно чуточку лучше.              Когда Чонгук кладёт свою руку на плечо Сокджину, тот вздыхает от неожиданности, прекращает водить рукой по члену и резко бросает взгляд на Чонгука. Макнэ сохраняет спокойное выражение лица, пытается ментально перенаправить это спокойствие на Сокджина. По крайней мере, Юнги этот удивлённый вздох воспринял как хороший знак, его бёдра толкаются вверх, а пальчики на ногах поджались от предвкушения, и скорее всего он подумал, что это Сокджин так реагирует на него. На самом же деле, Сокджин просто держится за свой член и удерживает зрительный контакт с Чонгуком.              Хватка Чонгука на плече Сокджина жёсткая. Приводит в себя. Честно говоря, она наверное слишком крепкая. Возможно, это уже из-за отчаяния ради удовольствия для Сокджина, которого Чонгук так жаждет для него. И все те нелепые жестокие фантазии о Сокджине — все они ощущаются в этой хватке. Но Сокджин не отводит взгляда, и когда Чонгук специально делает долгий глубокий вдох и выдох, Сокджин повторяет за ним.              Ощущается будто прошла целая вечность. Скорее всего это было дольше, чем длятся обычные паузы в сексе. К счастью, похоже, Юнги достаточно отвлечён, чтобы этого не заметить. Тем не менее рука Юнги всё же тянется к своему члену, и ради того, чтобы проследить за его рукой, Чонгук разрывает зрительный контакт, а Сокджин приходит в себя.              Глубокий вдох, и Сокджин смотрит на Юнги совершенно другим взглядом, отчего Чонгук в шоке отшатывается. Руки крепко сжимают бёдра Юнги, пальцы так сильно впиваются в кожу, что завтра там точно останутся следы. Он придвигается ближе и плотно прижимается членом к бёдрам Юнги.              Мин стонет, всё ещё тихо, но намного громче, чем до этого. Чонгук делает ещё один шаг назад. Сокджин убирает руку с одного бедра, скользит ею по спине и затем с силой хватает Юнги за волосы. Ещё один стон, уже не тихий, Юнги крепко сжимает зубы, а член его дёргается вверх и вниз. Вот это то, чего хочет Юнги, и Чонгук чуть было всё не испортил.              Сокджин, который вжимает Юнги лицом в матрац и удерживает, практически перекрывает пути дышать; Сокджин, который хватает презерватив, разрывает упаковку зубами и сплёвывает в сторону, на секунду отпуская голову Юнги, пока раскатывает резинку по члену, и как только Мин немного приподнимает голову, его тут же снова вжимают лицом в кровать — этот Сокджин совершенно другой человек. Ничего не осталось от того Сокджина, который дрожал минуту назад. Вот этот Сокджин из ночи с Чимином, тот, кто практически отправил Пака в сабспейс, тот, кто заставил Чимина думать, что ему известны все его ёбаные секреты. Но это ведь ложь. Сокджин не такой. Но Юнги нравится такой Сокджин.              — Ох, твою мать, о боже, — бормочет он вжатым в простыни ртом.              Сокджин больше не смотрит на Чонгука. Макнэ остаётся там, где стоял, сжимая руки по бокам, иначе он бы точно уже трогал себя, и наблюдает, как Сокджин держит свой член и шлёпает им по дырочке Юнги. Гук не верит, что сейчас он увидит, как Сокджин трахает Мина. Он не верит, что сможет увидеть Джина ещё и со стороны, когда он получает удовольствие. Он понимает, что отчаянно надеется на то, что Сокджин кончит с Юнги, просто хочет стать свидетелем этого. И плевать, насколько этот Сокджин фальшивый, оргазм будет самым настоящим удовольствием.              Он рад, что прямо сейчас стоит за спиной Сокджина, и что тот не видит то, что, блять, происходит с лицом Чонгука, когда Джин проталкивает головку своего члена в Юнги. Мин всхлипывает, поворачивается в сторону Чонгука, хмурится и сильно сжимает челюсти, как если бы ему было больно, но сам толкается бёдрами назад, пытаясь сильнее насадиться на член Сокджина. Вот только Джин удерживает его рукой на бедре. Сейчас Сокджин всё контролирует, входя в Юнги в своём темпе, а на головке Минова члена выступает капелька предэякулята, из-за чего сразу же становится понятно, насколько ему это нравится.              Да пошло оно всё. Чонгук хватается за свой член и крепко сжимает. В любом случае Сокджин не видит. Это, блять, не саботаж, если Сокджин не видит. Господи, Чонгуку ничего не стоит сейчас просто подойти и взять их двоих. Пускай Сокджин продолжает толкаться в Юнги, а Кук возьмёт его сзади и начнёт так жёстко трахать его, что получится, будто одновременно он трахает и Мина.              По крайней мере, теперь Чонгук наслаждается тем, что Юнги наконец-то получает удовольствие, потому что Сокджин удосужился трахнуть его, и делает это именно так, как нравится Мину. Толчки Сокджина… как наказание. Жёсткие, быстрые и глубокие. И кажется, Юнги совсем забыл о том, что он не хотел издавать звуков, потому что теперь он не в состоянии их сдерживать.              Это по-настоящему прекрасно. Оба они. Дрожь в бёдрах Юнги, сжимающаяся задница Сокджина, когда он делает толчки, надломленный голос Юнги, набухшие мышцы на руках Сокджина в местах — где он вжимает Мина лицом в постель, и там, где он удерживает его бёдра на месте. С этого ракурса они выглядят великолепно, но Чонгуку приходится отпустить свой член и поспешно покинуть свой пост, тихо возвращаясь назад, чтобы снова сесть на кровать Намджуна, потому что с той позиции ему не видно лица Сокджина, а ему до боли нужно.              Бёдра Сокджина плотно сжаты вместе, челюсти крепко стиснуты, и дышит он через нос. Его брови слегка нахмурены, но глаза — полная сосредоточенность. Его взгляд скользит по телу Юнги, изучает его, наблюдает за реакцией, в принципе не заинтересован в Чонгуке, толчки его резкие и непрерывные, всё под полным контролем. Сокджин сжимает задницу Юнги, он всхлипывает, поэтому Джин повторяет это снова.              В этом случае Чонгук даже не может сказать, получает Сокджин сейчас удовольствие или нет. Он просто не знает. Ах если бы это было очевидно. Ах если бы лицо Сокджина прямо сейчас корчилось от удовольствия, если бы можно было услышать, какие звуки он издаёт, когда вот так трахается. Чонгук ещё никогда так сильно ненавидел тишину.              Когда Сокджин шлёпает Юнги, брови Чонгука взмывают вверх. Макнэ бы точно этого не сделал. Он не заметил, чтобы Юнги нравилось что-то подобное, но его голос ломается и он прячет своё лицо в постели. Он определённо не сможет так дышать, но и это заглушает его голос. Ну за исключением того, что Сокджин не даёт ему сдерживать себя. Той рукой, что была в волосах, он поворачивает его голову так, чтобы ничего не мешало звукам свободно вырываться из уст Юнги, из-за чего тот снова стонет.              Чонгук ожидает ещё один шлепок, намного сильнее. Он буквально следит за рукой Сокджина, которая парит над задницей Юнги, ждёт подходящего момента, когда Мина застанут врасплох. И когда ладонь наконец-то приземляется на голую кожу Юнги, Чонгук тут же снова сжимает свой член и наблюдает, как на заднице Юнги расцветает ещё один красный след в виде руки Сокджина. Третий шлепок приходится на бедро Юнги, оставляя след там тоже, и Чонгуку резко становится любопытно, останутся ли это следы до завтра, когда уже Чонгук будет его трахать. Сможет ли Чон оставить свой след поверх следа Сокджина?              — Блять, — голос Юнги походит больше на скулёж.              Сокджин глубоко выдыхает, удваивая свои усилия и толкается в Юнги с ещё большей силой.              — Да я же, блять, завтра не смогу сидеть, — голос хриплый, едва ли похоже на речь. — Как ты, сука, себе представляешь, я буду танцевать?              Сокджин шлёпает его снова.              — Ебать, — ругается Юнги, и Чонгук не может точно понять, это жалоба или же призыв к действию. — Я собираюсь кончить.              Сокджин тяжело вздыхает и продолжает так же беспрерывно толкаться.              — Ты собираешься кончить? — тихо спрашивает он, отчаянно нуждаясь.              Чонгук бы никогда не смог сказать ему нет, неважно какие они там правила себе установили до этого. Только не когда его просят таким голос. Только не когда всё его естество просит об этом. И Сокджин тоже видит, насколько сильно Юнги нуждается в этом.              И внезапно, в глазах Сокджина появляется доля сомнения, как будто он спрашивает себя и обдумывает своё ранее принятое решение не кончать. На секунду его толчки сбиваются с ритма. Он смотрит на Чонгука, и Чон резко пытается отдёрнуть руку от своего члена, от неожиданности, но Джина, похоже, это не волнует. Его глаза так широко раскрыты, выглядит потерянным, будто он ищет помощи от Чонгука, но Кук никак не может помочь ему в этой ситуации. Но затем он поворачивается обратно, как будто всё прошло, а его взгляд резко меняется на жестокий, и он снова приступает к делу.              Он делает последний резкий и жёсткий толчок и отпускает бёдра Юнги, чтобы обхватить рукой его член, и надрачивает ему.              — Ох, — Юнги давится воздухом, его спина выгибается дугой вверх, а затем, содрогаясь, снова вниз, заламывает брови, рот широко раскрыт в выразительной букве `о`, пальчики на ногах поджимаются и лодыжки отрываются от кровати, насколько это вообще возможно с ёбанными спущенными штанами и бельём до колен.              За мгновение до того как он кончает, его лицо расслабляется, напряжение во всех мышцах тоже сходит на нет, а Сокджин продлевает его оргазм, пока Мин не отталкивает его из-за высокой чувствительности. Тогда Джин отпускает его, член Юнги обмякает, а там, где Чонгук ожидал, что Сокджин остановится и выйдет, он только продолжает. Кажется, Мина это тоже застало врасплох, он широко распахивает рот и брови взмывают вверх, как только Сокджин возобновляет толчки. С губ Юнги срываются милые всхлипывания от чрезмерной стимуляции, но он ничего не делает, чтобы остановить Сокджина.              И Чонгук потрясён, наблюдая за тем, как Сокджин продолжает трахать Юнги, не в силах понять, что тот творит. Потому что Сокджин явно преследует оргазм, даже несмотря на то, что он не собирался. Потому что Сокджин сейчас кончит, а Чонгук, блять, не успел подготовить себя к этому. Потому что Чонгук наблюдает, как широко раскрывается рот Сокджина точно от удовольствия, толчки становятся рваными, неравномерными и жёсткими, а Чонгуку кажется, что он может прямо сейчас спустить в штаны только от одного вида.              Один грубый толчок. Ещё один. И ещё один. Замедляется, но входит так глубоко, и затем Сокджин входит глубоко на всю длину и задерживается, сжимает челюсти и кончает.              Сердце Чонгука вот-вот разорвётся. И его член тоже, пульсирует и отчаянно просит прикосновений. Юнги хнычет без остановки. Сокджин остаётся на месте и наконец-то опускает волосы Мина. Он проводит рукой вниз по телу Юнги, благодарно и нежно после того как грубо обращался с ним в конце.              Это занимает некоторое время, но всхлипывания Юнги постепенно утихают, лишь дрожь остаётся в его теле, и пальцы наконец-то полностью разжимаются.              Сокджин сглатывает, а у Чонгука голова идёт кругом, не может понять, что он только что увидел.              А затем Сокджин выходит из Юнги, и Чонгук замирает, холодок пробегается по его позвонку. Потому что у Сокджина стоит, головка его члена практически пурпурного цвета, а презерватив пустой. Он не кончил. Чонгук смотрит прямо в глаза Сокджину, который понимает его шок и разочарование как гром среди ясного дня, и безразлично отводит взгляд. Сокджин симулировал оргазм, и Чонгук снова поражён.              Юнги вздыхает, облизывает губы и сглатывает. Пытается приподнять руки, но он слишком устал, поэтому они измученно падают на кровать. Мин делает пару глубоких вдохов, пытается снова и успешно, тянется назад, хватается за свои штаны и бельё, и затем натягивает их обратно на свой зад.              — Футболку, пожалуйста? — просит он и Сокджин тянется в сторону, чтобы взять и передать ткань Мину.              Юнги даже не надевает её, просто хватает и судорожно похлопывает по кровати, сползает с неё, поднимается на настолько дрожащие ноги, что Сокджину приходится поддерживать его.              — Дверь, — говорит Юнги. — Проводи меня до двери.              Чонгук хмурится, а Сокджин кладёт руку на грудь Мина, останавливает его.              — Я в порядке, — в спешке говорит Юнги, кивая. — Уверяю, всё в полном порядке, клянусь богом, мне просто… нужно время. Это было… Охуеть.              Чонгук хочет сказать, что они могут сами уйти, что Мин может остаться и отдохнуть здесь, но кажется, тому хочется съебаться отсюда прямо сейчас.              — Пожалуйста, — тихо говорит он, поэтому Сокджин делает глубокий вздох и ведёт Юнги к двери.              Мин пулей вылетает, хлопая за собой дверью, и как только она закрывается, Джин прижимается к ней спиной, поднимает взгляд и тяжело дышит. Его член всё ещё твёрдый, прижимается к животу, головка всё ещё агрессивно красно-пурпурного цвета, и Чонгук всё ещё слишком потрясён, чтобы сказать хоть что-нибудь.              Ему хочется подойти к нему, упасть на колени и доставить Сокджину настоящий оргазм. Ему хочется, чтобы Сокджин кончил в Юнги минуту назад. Ему хочется, чтобы Сокджин передёрнул прямо сейчас. Он просто хочет, чтобы Сокджин кончил.              Не произнося ни слова, Сокджин стягивает презерватив, крепко сжимает зубы, хмурится и идёт к маленькому мусорному ведёрку в углу комнаты, чтобы выкинуть его. Когда он садится на кровать Тэхёна — на этот раз у подножья, и не лицом к Чонгуку, он откидывает руки назад и опирается на них. Чон лишь остаётся в недоумении, почему тот не снимает колечко с члена и не одевается.              — Ты не кончил, — тихо говорит Чонгук, его голос выходит мрачным, непреднамеренно агрессивным.              — Да, — Сокджин кивает.              — Ты заставил его подумать, что ты кончил, — говорит Чонгук, в этот раз сдерживая свою злость. — Зачем? — спрашивает Чонгук.              — Он хотел, чтобы я кончил, — говорит Сокджин.              Чонгук кивает, но Сокджин не может видеть.              — Почему ты просто не кончил по-настоящему? — спрашивает Чонгук, и знает, что скорее всего он переступает границы дозволенного, но у него голова идёт кругом из-за того, что Сокджин симулировал, так что он даже не будет пытаться как-то сдерживать себя.              — Не хотел, — отвечает Сокджин.              — Не хотел или не мог? — давит Чонгук, поднимаясь на ноги.              Он тоже не может видеть рожу Сокджина прямо сейчас.              — Не хотел, — повторяет Сокджин.              Чонгук встаёт перед ним, сохраняя дистанцию между ними. Но не сильно. Сокджин сможет дотронуться до него, стоит лишь руку протянуть. Не то чтобы Чонгук надеется на это.              — Я не верю тебе, — говорит Чонгук, и сам не знает, насколько сильно он имеет именно это в виду. Просто хочет выудить наконец правду из Сокджина.              — От тебя мне и не нужно, — говорит Сокджин, его взгляд устремлён куда-то в живот Чонгуку.              Чонгук не отрывает взгляда от Сокджинова члена:              — Значит, ты признаёшь это. Ты не мог.              — Я могу, — говорит он, и Чонгук верит ему. — Я не хотел.              — Даже несмотря на то что он хотел этого? — спрашивает Чонгук.              — Я, кажется, установил свои границы, — говорит Сокджин и поднимает взгляд на Чонгука. — Это она и была. Я придерживался её, даже несмотря на то что мог кончить, и неважно, насколько сильно он хотел этого от меня, ведь я помнил, что когда моя голова была ясна, я решил этого не делать. И после, я не был бы счастлив, если бы сделал это.              — Я уважаю твой выбор, — шепчет Чонгук и имеет в виду именно то, что имеет, даже несмотря на то что он всё ещё разочарованный.              Взгляд Чонгук снова возвращается на каменный член Сокджина. Взгляд Джина следует за ним.              — Почему ты не снимаешь его? — спрашивает Чонгук, указывая на колечко.              — Не могу прикоснуться, — Сокджин говорит настолько тихо, Чонгук едва ли расслышал.              — Что? — спрашивает Чонгук.              — Слишком чувствительный, — Сокджин продолжает тихо говорить с опущенной головой, румянец расцветает на его груди.              Чонгук тяжело выдыхает, его член блядски пульсирует лишь услышав об этом.              — Я почти кончил пока снимал презерватив, так что… — Сокджин пожимает плечами, его тон становится немного резче. Но он всё равно не может скрыть румянца, не тогда, когда он голый как сейчас, — не рискну снова.              — Юнги-хёна больше здесь нет, — говорит Чонгук, его голос слова мрачнеет, не уверен даже к чему ведёт.              Сокджин в недоумении смотрит на него.              Чонгук пожимает плечами, уверяется, чтобы его голос вышел непринуждённым, и решает пойти в ва-банк:              — Можешь кончить, если хочешь. Подрочи. Я отвернусь.              Следует пауза. На лице Сокджина не возникает никакой эмоции.              — Ты шутишь? — спрашивает Сокджин.              Чонгук снова пожимает плечами:              — Я могу не отворачиваться, если тебе так больше нравится.              — Да иди ты, — Сокджин внезапно выпускает смешок.              Чонгук облизывает свои губы, сдерживая собственную улыбку, радуется, что Сокджин воспринял это как шутку, ведь Чонгук ни капельки не шутил.              — Мне просто нужно пару минут, — говорит Сокджин немного спокойней, — и он пройдёт.              — Мне кажется, эрекционное кольцо немного усложняет ему задачу, — Чонгук вскидывает брови.              Сокджин хмурится, глядя на свой член:              — Наверное ты прав.              В этот раз Чонгук давится смешком:              — Сними его.              Сокджин поднимает взгляд на Чонгука.              Его рука тянется к бутылочке смазки, лежащей рядом с ним.              — О чём ты думал? — спрашивает Сокджин, когда открывает бутылочку, выдавливает немного на свою головку и пальцы.              — О чём? — спрашивает Чонгук.              Сокджин закрывает бутылочку и распределяет лубрикант между пальцев, потирая руки вместе:              — О представлении в целом.              — Обычно ты не спрашиваешь, — говорит Чонгук.              — Просто болтаем, — говорит Сокджин, а Чонгук не верит ему. Сокджин действительно впервые интересуется его мнением.              — Мне кажется, ты немного медлил в начале, — честно говорит Чонгук. — Но как только ты начал трахать его, мне кажется, ты был хорош.              Сокджин медленно кивает, касается своего члена под яичками, его взгляд наконец опускается вниз, и как только он отодвигает колечко в сторону, аккуратно тянет его вверх, проталкивая в него яички. Не похоже, чтобы это было особо приятно. Чонгук думает о том, чтобы предложить свою помощь, но воздерживается, переживает, что Сокджин перестанет относиться к этим предложениям как к шуткам, которыми они на самом деле и не являются.              — Мне кажется, я выиграю, — добавляет Чонгук, просто чтобы заполнить тишину, чтобы Сокджин не подумал, что Чон просто стоит здесь и наблюдает, как тот трогает сам себя, и даже если это именно так и именно то, чего ему хочется на самом деле.              Сокджин улыбается, яички наконец-то на свободе, и стягивает колечко до основания ствола:              — Надеюсь, что нет.              — Что, не горишь желанием быть оттраханным Хосок-хёном? — Чонгук пытается заставить Сокджина снова засмеяться.              Вместо этого Джин хмурится:              — Не очень.              Чонгук кивает:              — Справедливо.              Колечко соскальзывает, и Сокджин откладывает его в сторону рядом с собой и снова поднимает глаза.              — Лучше? — спрашивает Чонгук.              — Неа, — Сокджин мотает головой. — Лучше бы не трогал.              Чонгук улыбается:              — Я всё ещё могу просто… — он жестом указывает на кровать Намджуна: — …не смотреть.              Ещё одна улыбка от Сокджина, пока он мотает головой:              — Отъебись.              Они молчат некоторое время, и судя по тому как сходит покраснение с головки Сокджинова члена, кажется, он наконец начинает приходить в норму. Чонгук не может заставить себя ни отойти, ни отвернуться, но и Сокджин не просит его, так что он просто неловко стоит тут.              — Скажи мне, что для тебя это был положительный опыт, — немного с отчаянием просит Чонгук.              Сокджин поднимает на него глаза.              — Хотя бы капельку, — добавляет Чонгук. — Физически, ментально, плевать. Скажи мне, что это останется для тебя положительным опытом, даже если завтра ты проиграешь.              — Положительным? — спрашивает Сокджин. — Я не считал, что хотя бы что-то из этого будет неприятным.              — Это не то же самое, — тут же оспаривает Чонгук.              — Я знаю, — говорит Сокджин. — Но это оказалось лучше, чем я ожидал.              — Ты думал, что это окажется неприятным опытом? — Чонгук хмурится.              — Я не думал, что это будет длиться так долго, — говорит Сокджин. — Поэтому нет, я не думал, что это будет неприятно. Я рассчитывал на то, что мне вообще от этого никак не будет.              — Но сейчас, хотя бы на один процент, это позитивный опыт? — настаивает Чонгук, нуждаясь в ответе.              — Я узнаю много нового о себе благодаря этому, поэтому на самом деле я воспринимаю это как очень полезный опыт, — Сокджин кивает. — Вещи, в которых я… о которых я считал, что знаю достаточно, теперь я гораздо увереннее.              — Например? — спрашивает Чонгук.              — Я не собираюсь тебе рассказывать, — Сокджин улыбается.              — Почему нет? — спрашивает Чонгук.              Улыбка Сокджина исчезает.              — Я тоже много чего нового узнал, — предлагает Чонгук. — Не только подтверждаю что-то в сексуальном плане, но и в целом обо мне, — он улыбается. — Я вроде как чсв, разве нет?              — Что? — Сокджин смеётся.              — Особенно когда дело доходит до соревнований. То есть, я знаю, что раньше меня было слишком легко взять на слабо, — говорит Чонгук. — Но я правда верил в то, насколько я хорош, когда речь заходит о сексе, — не знает, что за муха его укусила, раз он делится этим. — Я понял, что я… не был настолько хорош, как мне казалось… Но это не делает меня менее компетентным. Просто значит, что ещё есть куда совершенствоваться. Всегда можно стать чуточку лучше, верно?              Сокджин смущённо хмурит брови и улыбается.              — Честно говоря, мне кажется, я многому научился, — Чонгук тоже улыбается. Быть искренним прямо сейчас кажется правильным. И он хочет такой же искренности от Сокджина. — Мне кажется, что я теперь немного лучше читаю людей. Научился, пока наблюдал за тобой.              — Правда? — спрашивает Сокджина всё ещё улыбаясь.              — Правда, — Чонгук кивает. — Именно поэтому я уверен, что этой ночью ты симулировал нечто большее, чем просто оргазм.              Сокджин хмурится.              — Ты очень хорошо подстраиваешься под их желания, — сейчас в голосе Чонгука чётко выделяются нотки разочарования и грусти. Если быть искренним, то быть им до самого конца, того же он ожидает и от Сокджина. — Очень хорошо. И пусть сейчас я понимаю тебя не лучше, чем в самом начале, но могу с огромной уверенностью сказать, что то… — он смотрит на кровать позади Сокджина, — как ты вёл себя с ним этой ночью — это не настоящий ты.              Сокджин ничего не говорит.              — Я понял, почему ты делаешь это, — продолжает Чонгук. — Мы соревнуемся. Конечно ты хочешь победить, хочешь подстраиваться под их нужды, отдаваться им без остатка. И какая разница, нравится мне или нет то, что делаешь, то, что ты притворяешься для победы, я знаю, это не важно. Но да, мне правда это не нравится. Я хорошо провожу здесь время. И я бы хотел, чтобы ты тоже.              Всё ещё ничего. Никакого ответа. Он надеется, что Сокджин ответит, когда Чонгук положит руку ему на плечо, успокаивая его, расскажет, что это значит для него, но Гук знает, что Джин так не сделает.              Чонгук присаживается на корточки, всё ещё далеко, но теперь на одном уровне с членом Сокджина. Ему приходится поднять взгляд, чтобы встретиться с ним глазами.              — Я бы хотел, чтобы ты передёрнул прямо сейчас, — тихо говорит Чонгук, смотря прямо в глаза. — Хотя бы для того, чтобы ты получил удовольствие, по крайней мере, в какой-то части соревнования, помимо победы. Сохрани несколько воспоминаний о хороших, развратных и опьяняющих моментах, чтобы вспоминать о них, когда проиграешь.              — Если проиграешь, — исправляет Сокджин. Боковым зрением Чонгук замечает, что член хёна дёргается, но никто из них не смеет отвести взгляда.              — Когда ты проиграешь, — настаивает Чонгук, блядски желая поцеловать Сокджина.              Чонгук слегка наклоняет голову, ожидая ответа, которого так и не получает.              — Завтра я его сломаю, — спокойно говорит Чонгук.              Сокджин сглатывает.              Чонгук принимает решение.              — Я даю тебе разрешение на дрочку во время наблюдения, — говорит Чонгук.              Сокджин резко вздыхает:              — Что? Почему?              — Потому что я хочу, чтобы тебе было хорошо, — слишком искренне, блять, чересчур искренне. — Потому что я хочу, чтобы ты хорошо провёл время, — Чонгук пытается сдать немного назад. — И потому что я знаю, что не дрочить во время этих ночей для меня на самом деле не весело.              Чонгук надеется на улыбку, но ничего не получает.              — Я не буду, — говорит Сокджин.              — Я и не ожидал, что ты согласишься, — говорит Чонгук. — Я просто даю тебе своё разрешение на завтра, если почувствуешь нужду.              Тишина.              — Разве тебя это не будет отвлекать? — шепчет Сокджин. — Если я буду.              — Да, — говорит Чонгук. — Но я всё равно сломаю его.              Член Сокджина перестал обмякать. И у Чонгука всё ещё каменный стояк.              — А ты был полностью самим собой каждый раз? — спрашивает Сокджин.              — С Намджуном я был чрезмерно нетерпеливым, — отвечает Чонгук, — с Чимином я из кожи вон лез. В те раунды я не был самим собой, потому что я соревновался, не просто трахался. Но я был собой с Тэ, — он кивает. — И завтра я буду полностью самим собой.              — Даже не будешь стараться подстраиваться под него? — спрашивает Сокджин.              — Мне и не нужно, — Чонгук пожимает плечами. — Возможно, под кого-то вроде Намджуна возможно лучше и полезнее подстраиваться. Но с кем-то, кто саб как Юнги-хён… просто быть самим собой — лучший вариант для меня.              Язык Сокджина выскальзывает, чтобы пройтись по губам.              — А ты саб? — шепчет Чонгук. Чистое любопытство, совершенно не следит за тем, что говорит.              Никакого ответа. Он и не ожидал ответа на самом-то деле. Господи, Чонгук хочет ему подрочить.              — Ты… читал меня? — Чонгук меняет тему.              Сокджин кивает.              — И что ты понял? — спрашивает Чонгук.              Сокджин мотает головой.              Чонгук улыбается:              — Удиви меня, пока мы ждём, — он снова кидает взгляд на член Сокджина — наполовину вставший.              — Не хочу, — говорит Сокджин.              — Но мне интересно, — говорит Чонгук.              — А ты хочешь удостовериться и опровергнуть? — спрашивает Сокджин.              — Нет, — отвечает Чонгук.              — Тогда какой в этом смысл? — спрашивает Сокджин.              Чонгук делает глубокий вдох и выдох:              — Тогда чем ты предлагаешь занять нам всё оставшееся время?              Сокджин облизывает губы:              — Не знаю.              Чонгук поднимается на ноги, подбирает с пола одежду Джина и возвращается назад, становясь перед ним. В этот раз немного ближе. Потом он передёрнет, думая о Сокджине, который смотрит на него вот так, мечтая провести рукой по его волосам.              Сокджин вытягивает руку, и Чонгук передаёт ему нижнее бельё. Он забирает его, просовывает ноги и ждёт, поэтому Чонгук отдаёт ему и штаны. Когда Сокджин встаёт и подтягивает бельё со штанами вверх, Чонгук не отходит, поэтому они оба оказываются практически прижатыми к груди друг друга. Сокджин ждёт, но Чонгук не отдаёт ему футболку. Он лишь хочет, чтобы Сокджин остался раздетым. Не может заставить себя отдать её.              — Футболка? — спрашивает Сокджин.              — Подними руки, — говорит Чонгук, расправляя футболку.              — Чего? — спрашивает Сокджин, но всё равно поднимает руки.              Сокджин любит подчиняться. Чонгук почему-то уверен в этом. И Чонгуку лучше бы снимать с него одежду, а не наоборот — надевать эту убогую ткань на него. Он без препятствий натягивает футболку на тело Сокджина, проводит руками по его животу, ощущая его, и это снова слишком откровенно. К счастью, он очень быстро опускает руки, так что ему не придётся придумывать нелепые отмазки.              Но затем он смотрит Сокджину в глаза.              — Два, — безапелляционно заявляет Чонгук. — Невозможно сказать, трахал ты его или нет, даже если у тебя ещё немного стоит. У меня тоже всё ещё стоит. Так что мы можем идти.              Сокджин кивает, кидает взгляд на ширинку Чонгука и снова облизывает свои губы:              — Тогда пошли.              — Юнги-хён выбежал оттуда, как будто его зад был в огне, — рассказывает Тэхён, как только они покидают комнату, и приподнимает свои брови, когда они заходят в гостиную.              — Он в порядке? — спрашивает Намджун.              — Честно говоря, кажется, он немного дрожал, — отвечает Чонгук, принимая пиво, которое ему предлагает Хосок. — Но он сказал, что всё в порядке. Выглядел он в принципе тоже хорошо. Немного потрясённый. Охуеть как сильно кончил.              Сокджин выпускает смешок, так же принимая пиво.              — Ага, мы слышали, — говорит Чимин.              — Правда? — удивлённо спрашивает Чонгук.              — Угу, — ухмыляясь кивает Чимин. — До самого конца. Хён был очень громким.              Чонгук смеётся:              — Невероятно.              — В смысле, они тоже меня слышали, — говорит Чимин. — Ты бы знал об этом, если бы не уснул после того как отлизал мне.              Чонгук закатывает глаза, падает на диван, а Сокджин садится рядом с ним. Ширинка Чона всё ещё немного выпирает, но похоже, что у Джина уже всё сошло на нет.              — Эм, — доносится хриплый голос Юнги из-за их спин.              Чонгук поворачивается всем телом, чтобы взглянуть на него.              — У нас вроде было что-то покрепче пива? — тихо спрашивает Юнги. Его лицо покрасневшее. Он всё ещё не был в душе. Волосы всклокочены там, где Сокджин особенно грубо схватился.              — Нижний шкафчик слева, — говорит Чимин. — Пару дней назад пополнили запас виски.              — Спасибо, — Юнги наклоняется, чтобы взять его, и вздрагивает.              — Затрахали тебя, а? — Чимин смеётся.              — Захлопнись, — бормочет Юнги.              — И тебе понравилось, как я и говорил, — Чимин улыбается.              Юнги поднимается на ноги с бутылкой виски в руках, на мгновенье смотрит на Чимина, а затем краснеет.              Чонгук улыбается.              — Ты в порядке? — спрашивает Намджун.              Юнги облизывает свои губы и согласно мычит.              — Ты хорошо провёл время? — спрашивает Тэхён.              Взгляд Юнги переметнулся на Тэхёна, он жуёт свою нижнюю губу и снова согласно мычит.              — Он был хорош? — спрашивает Тэхён.              Взгляд Юнги теперь перескакивает на Сокджина с Чонгуком.              Он судорожно кивает. Поднимает бутылку с виски и грубо откручивает крышку.              — Ты знаешь, кто из них был? — спрашивает Хосок.              — Нет, — тихо отвечает Юнги.              — Вы пользовались кляпом? — спрашивает Тэхён.              Юнги снова смотрит на них.              Чонгук отвечает:              — Нет.              — Он пользовался эрекционным кольцом, — тихо говорит Юнги, делая большой глоток виски прямо с бутылки.              — Эй, сучка, возьми стакан, — пищит Чимин.              — Он кончил, — рычит Юнги и сразу же шипит, сильно жмуря глаза.              — Воу, — восклицает Чимин. — Правда?              Брови Хосока взмывают вверх. Тэхён улыбается.              Юнги смотрит в потолок, открывает рот, как если бы хотел что-то сказать, но затем закрывает его и делает ещё один глоток виски.              — Не напивайся, — смеётся Намджун. — Нам предстоит сделать ещё кучу дерьма на завтра.              Юнги вздыхает, бормоча:              — Если я завтра смогу ходить не прихрамывая, это будет достижение.              — Ой, да ладно тебе, не было это настолько грубо, — дразнится Чонгук.              Сокджин фыркает, прикрывает свой рот рукой.              Юнги закрывает свои глаза и глубоко дышит.              — Хотя, наверняка останутся следы, — добавляет Чонгук.              Чимин присвистывает.              Юнги делает ещё один глоток виски, а потом наконец-то идёт за стаканом.              — Не думаю, что смогу выдержать две такие ночи подряд, — говорит Юнги, глядя на стакан, пока наполняет его.              — Конечно ты сможешь, — Сокджин смеётся, а Юнги краснеет.              Он закрывает крышечку, берёт бутылку в одну руку, а в другую — стакан. А потом, без слов и возражений — уходит.              Захлопывается дверь в коридоре.              — Он только что взял бутылку виски с собой в душ?! — вопит Чимин.              — Да, — Намджун тепло покачивает головой.              Сокджин избегает Чонгука. Чон в этом уверен. После того как они немного посидели в гостиной, Чимин завалил их ещё вопросами, на которые они не могли отвечать, не выдавая того факта, что Сокджин был первым. Поэтому, когда Джин ушёл, Чонгуку также пришлось уйти, просто чтобы не показаться подозрительным. Немного позже, этой же ночью они пересеклись у душевой, но Сокджин даже не взглянул на него.              Чонгук не обратил на это внимание, но следующим утром Сокджин до последней секунды не выходил из своей комнаты, пропуская общий завтрак. А потом, в спешке, чтобы поесть и успеть собраться, он обменялся со всеми лишь парочкой слов, и практически намеренно избегал смотреть на Чонгука.              На протяжении всего дня им не удавалось поговорить напрямую. И может быть, Чонгук слишком остро реагирует, и видит то, чего нет, но… если честно, он вроде как рад, что Сокджин избегает его. В любом случае он не знал бы, что ему сказать.              То, как Чонгук дрочил прошлой ночью, было до боли отчаянно. И всё ещё недостаточно жёстко. Его мысли были обо всём — о Юнги, Чимине, Тэхёне, о том, как он трахает Сокджина, вжимая в стену, и о том, как он целует Сокджина в ответ, и о том, как отлизывает ему, и о том, как трахает его так же, как тот трахал Юнги, и о том, как целует его в губы, и как сжимает его щёки руками, когда хён поднимет на него взгляд, и как оставляет поцелуй на его лбу, и о том, как шепчет ему прямо в ухо о том, насколько его член прекрасен и насколько сильно ему хочется ощутить его в себе.              Это ужасно. Он не может перестать думать о нём. Каждый раз, когда он вспоминает о прошлой ночи, он проигрывает в своей голове, как Ким-мать-его-Сокджин симулирует оргазм. Чонгук был до неприличия восторжен, почувствовал себя привилегированным, ведь только ему выпала такая честь, а потом он обнаруживает, что это было не по-настоящему… отвратительно. И он всё ещё до боли в яйцах хочет выебать Сокджина. И поцеловать его нежно. Это всё ужасно.              Так, ладно, может быть, Чонгук тоже немного избегал Сокджина. И продолжает избегать своих попыток разобраться в своих собственных чувствах.              Просто он понимает, что любой разговор между ними закончится тем, что Чонгук выдаст что-нибудь поистине глупое. Опять. До сих пор не может держать язык за зубами рядом с Сокджином, он, кажется, полностью теряет контроль и просто… честно спрашивает обо всём, что взбредает в его бренную головушку. Просто не замечает этого. Разговор с Сокджином просто закончится чем-то типа: «Хён, я хочу, чтобы ты кончил по-настоящему». Нельзя так рисковать.              День длится разве что не вечность — каждое взаимодействие с Сокджином, как хождение по углям. По сути, единственное, что помогает Чонгуку пережить этот день, — Юнги. Случайные вздрагивания возникают тут и там — всякий раз, когда они делают определённое танцевальное движение, он кидает взгляды на Чонгука с Сокджином, и на его щеках тут же расцветает румянец. Безупречное долбанное сияние, которое волнами исходит от него.              Юнги это настолько понравилось, поэтому Чонгук сломает его. Он, блять, затрахает его до смерти. Уже не может дождаться, когда заставит его кричать. И то же самое сделать с Сокджином — буквально через Юнги. Сокджин не железный, даже если ему и не нравится это всё, как Чонгуку. Если он реагирует на Чона хотя бы на капельку так же, как Гук на него — тогда сегодня, вместе с Юнги, этой капельки будет достаточно, чтобы хоть как-то, блять, повлиять на Сокджина.              Он не ждёт, что Сокджин будет дрочить на них этой ночью. На самом деле, по его мнению — это последняя вещь, которую сделает Сокджин. Но простое предположение, как вариант извне — что Сокджин может отчаяться до такой степени, чтобы прикоснуться к себе. И что даже если у Чонгука не выйдет напрямую заставить его кончить — тот сможет кончить, просто наблюдая за Чонгуком — эта навязчивая мысль заставляет Чонгука хотеть сделать десять тысяч отжиманий на протяжении всего дня.              К тому времени как они уже возвращаются домой, Чонгуку приходится пережить безмолвную поездку вместе с Намджуном и Хосоком. Макнэ сжимает руки в кулаки, чтобы не взорваться. И Намджун, и Хосок одаривают его любопытными взглядами, и, боже, они наверное смогут сложить два плюс два, основываясь только на его поведении — например, что этой ночью его черёд, но он не может сдержать себя, не может успокоиться, и если честно, он не может просто забить хер.              Дома, в своей собственной комнате он делает тридцать отжиманий и только потом идёт в душ. Когда он входит в гостиную, находит там уже свеженького Сокджина прямо из душа, продолжает игру с вопросами вместе со всеми, и только Юнги нигде не видно.              — Я слышал, как он уже давным-давно вышел из душа, — говорит Чимин. — Мне кажется, он пряче…              — Кто-то из вас оставил на мне синяки, — из коридора доносится возмущённый голос Юнги. — Реальные синяки. Моё тело как бы… буквально всё в фиолетовых и синих пятнах.              — Хочешь сказать, что тебе это не нравится? — сразу же кидает в ответ Чонгук, не может сдержать себя от издёвок.              Юнги моментально окрашивается в ярко-красный, заикается и бормочет что-то несвязное.              — Просто признай это уже, хён, — говорит Тэхён. — Никто тебя не осуждает. У каждого из нас есть свои кинки.              Чонгук даже не знал, что Юнги может быть настолько красным.              — Готов? — нарушает тишину Сокджин.              — Нет, — тут же отвечает Юнги.              — Нужно ещё немного времени для подготовки? — спрашивает Сокджин.              Юнги вздрагивает:              — Нет.              — Хочешь использовать стоп-слово? — спрашивает Тэхён.              — Ой, да ты, блять, заебал со своим этим стоп-словом, — огрызается Юнги, резко разворачивается и направляется в коридор.              — Серьёзно, если бы он не был таким занудой, — говорит Чимин, — я бы даже встречался с ним.              Намджун рассмеялся во весь голос. Хосок и Тэхён тоже гогочут в сторонке.              Тем временем пульс Чонгука резко подскакивает. Даже обычная шутка про возможность отношений с кем-то из группы заставляет его яички внезапно поджаться. Он встаёт, ждёт пока Сокджин сделает то же самое, прежде чем пойти следом за Юнги. Это первый раз за целый день, когда они собираются нормально взаимодействовать друг с другом, но даже так — произойдёт это с непосредственным участием Юнги. Чонгук несколько обеспокоен тем, что произойдёт, когда они останутся наедине.              Сокджин замыкает дверь на ключ, говоря:              — Серьёзно, если твоя кожа слишком чувствительная сегодня, или тебе кажется, что ты не выдержишь эту ночь, тогда просто скажи наше слово. Мы всегда сможем перенести раунд на завтра.              И Господи, Чонгук на самом деле надеется, что Юнги не скажет. Он не может пережить ещё один день ожидания, вроде этого.              — Я в порядке, — Юнги подбирает повязку с Намджуновой кровати, ту же самую обычную, что была и вчера. — Давайте просто покончим с этим.              — Хей, — отзывается Чонгук, подходит к Юнги и забирает повязку из его рук. — Либо ты меняешь свой настрой, либо мы делаем это завтра. Или не делаем вообще, — добавляет он, чтобы увеличить шансы на нужный ему ответ.              Его одаряют удивлённым взглядом, а перед глазами Чонгука проносится картина вчерашнего Сокджина, сидящего голым с каменным членом на кровати Намджуна.              — Думаешь, ты сможешь? — нежно спрашивает Чонгук. — Успокоиться и попытаться получать удовольствие?              Юнги сглатывает:              — Я могу постараться.              — Ладно, — говорит Чонгук. — Хорошо.              Сокджин подходит и становится рядом с ним:              — И ты всегда можешь воспользоваться стоп-словом.              Юнги кивает, на его щеках расцветает румянец и он смущённо опускает голову.              — Ты не ненавидишь это, — мягко говорит Чонгук. — И никто из нас не осуждает тебя за это.              — Мы хотим, чтобы ты получил удовольствие, — говорит Сокджин. — Оно того не стоит, если тебе это не нравится.              Какое лицемерие. Чонгук смотрит на Сокджина.              Сокджин кидает короткий взгляд на него, на его щеках тоже расползается румянец, наверняка и сам прекрасно понимает, что лицемерит сейчас.              — Мне нравится это, — говорит Чонгук. — И мне не стыдно. Парни, вы невероятны. Мне доставляет удовольствие то, что я доставляю удовольствие вам, — Почему мне должно быть стыдно?              Юнги вздыхает, мягко прикрывая глаза. А затем он снова кивает.              — Какое у нас стоп-слово? — спрашивает Чонгук.              — Фиолетовый, — тихо отвечает Юнги.              — Дай мне повязку, — говорит Чонгук и Юнги повинуется. — Развернись.              Когда Юнги разворачивается, Чонгук надевает на него повязку и завязывает на затылке, а взгляд Сокджина опускается вниз. Чувствуется какая-то опечаленность в том, как его плечи опускаются; и нервозность в том — как он сглатывает. И даже не задумываясь, после того как Чонгук завязал повязку, он кладёт руку на плечо Сокджину, но не так жёстко, как вчера, больше просто успокаивает и приводит в себя. Потому что он действительно хочет, чтобы Сокджин чувствовал себя хорошо, если не в своём, так в раунде Чонгука.              Сокджин поднимает на него взгляд, но не стряхивает его руку. Разрешает Чонгуку успокоить себя, и всё это снова пробуждает в Чонгуке желание поцеловать его.              — Поворачиваем тебя, — произносит Сокджин уверенным голосом, который не соответствует его неуверенному выражению лица.              — Хорошо, — шепчет Юнги и Чонгуку приходится отлипнуть от Сокджина.              Они проворачивают его. Сокджин садится в позе лотоса на кровати, всё ещё поникший, совершенно не сосредоточенный. Но до тех пор, пока его глаза открыты и он наблюдает — Чонгук вылезет из своей шкуры вон, но позаботится о том, чтобы ему понравилось это шоу.              Юнги медленно взбирается на кровать, и одновременно с тем, как он это делает, Чонгук в спешке снимает свои футболку и штаны, пока что оставляя на себе только нижнее бельё. Эрекционное колечко, смазка и кляп — всё лежит посередине кровати. Чонгук не уверен, будет ли он пользоваться кляпом, ему кажется, что он сможет сдержать большую часть звуков. Возможно, ближе к концу ему понадобится дополнительная помощь, но он считает, что справится и без этого. Но вот когда он ляжет под Хосока — без кляпа не обойтись.              — Так пойдёт? — спрашивает Юнги как только встаёт в позу.              Чонгук залазит на кровать, становясь позади него, кладёт руки на его бёдра и шлёпает один раз. Начинает медленно, учитывая, насколько Юнги скованный — он просто проводит руками вдоль его спины. Футболка Юнги слегка сползает, и Чонгук замечает небольшие зеленоватые и синеватые следы от пальцев на бёдрах Юнги. Боже, на нём так легко оставлять следы.              Переместив руки туда, где соединяется шея с плечами, Чонгук нежно сжимает и массажирует это место. Резкий выдох вырывается из губ Юнги, тело моментально реагирует — мышцы расслабляются.              Он снова вздыхает:              — Массаж на самом деле неплохая идея.              Его голос немного дрожит, ярко ощущается нервозность, но он почему-то кажется менее взволнованным, чем вчера, что на самом деле очень хорошо. Чонгук кидает взгляд на Сокджина, тот наблюдает за ними тихо и неподвижно. Когда Чонгук наклоняется и целует верхнюю часть позвонка, Юнги делает маленький выдох, но ничего серьёзного. Сегодня он ожидает многого. Чонгуку придётся удивить его, чтобы немного выделиться. Но это не проблема.              Он продолжает массировать плечи Юнги, пока руки Мина не начинают дрожать в желании согнуться и рухнуть на кровать. Только после этого Чонгук спускается ниже, хватается за подол футболки Юнги и тянет к голове. Юнги едва ли может приподняться достаточно, чтобы её можно было снять.              Усеян синяками. Буквально по всему телу. Следы от пальцев везде — талия, бёдра и поясница. Следы большого пальца на его спине и остальные на его боках. Чонгук обхватывает Юнги за талию и нежно прикладывает свои собственные пальцы к синякам, думая о том, как Сокджин вчера вдалбливался в Юнги. Он может представить, что Мин в таких же синяках после каждого хорошего траха. Такая чувствительная кожа, но она ему до боли в яйцах нравится.              — Следы, блять, везде, — жалуется Юнги, но в его голосе нет резкости. Ему нравится, когда с ним ведут себя грубо, и то, что остаётся после. — Ты ещё мой зад не видел. Там целый отпечаток руки.              Чонгук приподнимает одну бровь и тут же начинает стягивать с Юнги штаны вместе с нижним бельём. Приглашение это приглашение.              — Ох, я не… в смысле… ладно, — он замолкает и просто позволяет Чонгуку раздеть себя, по всей задней поверхности его шеи расползается румянец.              Оу, вау. Действительно, отпечаток руки прямо на его заднице. Наверное остался после самого первого шлепка. Он был самым сильным. И ещё какие-то случайные бесформенные красные пятна вокруг главной метки.              В отличии от Сокджина, Чонгук полностью стягивает штаны и бельё с Юнги, отбрасывая куда-то в сторону. Он сам оденет Юнги, если понадобится, но прямо сейчас он хочет, чтобы он был нагим. Нагим, но одетым во множество и множество синяков, которые Чонгук собирается только пополнить.              Когда он подползает ближе к Юнги, Чонгук прикладывает руку к отпечатку Сокджина и наблюдает, как Мин сглатывает. Член Юнги всё ещё мягкий, выглядит таким аккуратным. Честно говоря, такой же прекрасный, как и член Сокджина, но даже несмотря на это, по-настоящему ему хочется в своём рту лишь один единственный великолепный член.              — Хотя это приятно, — будто сознаваясь, шепчет Юнги.              Чонгук с силой сминает половинки его задницы и Мин шипит от этого. Да, Чонгук с уверенностью может сказать, что Юнги нравится боль.              — Я не… — Юнги сглатывает. — Я не против, если ты шлёпнешь меня ещё раз.              Поэтому Чонгук шлёпает его, ладонью приземляясь прямо на отпечаток Сокджина. Легко, больше играясь, чем доставляя боль. Но Юнги всё равно вздрагивает и Чонгуку хочется сказать, что тот уже очень хорошо справляется. Это заставляет руки Мина дрожать, и когда Чонгук смотрит на Сокджина, он замечает, что тот поджал ноги к себе и обнимает себя за коленки, его дыхание тоже прерывистое.              Чонгук не сможет сказать, стоит у Сокджина или нет, если он останется в этой позе, но одного только поведения достаточно, чтобы Гук мог со смелостью сказать — что по крайней мере, каким-то образом это на Джина воздействует. Единственное, он не уверен почему на него это так рано начало действовать. Но ему нельзя на этом зацикливаться. Всё его внимание сейчас на Юнги. И он наклоняется вниз, чтобы укусить за то место, которое только что шлёпнул.              Чонгук кусает настолько сильно, чтобы точно остался синяк и:              — Ах, — в этот раз Юнги выпускает стон.              Метка Чонгука прямо на Сокджиновой. Чонгук целует её, облизывает и дует холодным воздухом, чтобы немного успокоить, и уже выуживает всхлип из Юнги.              — От этого точно останется синяк, — его голос хрипит.              Чонгук нежно шлёпает по бедру Юнги. Да, останется. Он снова оставляет поцелуй на своей собственной метке.              — Ты специально этого добивался? — спрашивает Юнги.              Чонгук снова шлёпает его по бедру.              — Любишь оставлять метки? — в конце вопроса он резко вздыхает.              Ещё один шлепок.              Голова Юнги падает вперёд, а его локти почти расползаются в стороны:              — Окей.              Чонгук улыбается в задницу Юнги, опираясь на неё лбом.              — Ты смеёшься? — спрашивает он, но Чонгук может услышать улыбку в его голосе.              Он шлёпает по двум бёдрам Юнги. Не смеётся, просто улыбается.              На губах Сокджина тоже расцветает намёк на улыбку.              Последний поцелуй на их общей с Сокджином метке и Чонгук скользит вверх по телу Юнги, прижимается своим собственным телом, сжимает его плечи и руки, поглаживая их по всей длине.              Затем, он обнимает Мина так же, как вчера его обнимал Сокджин, но на самом деле это не совсем объятия. Обхватывая руками Юнги, Чонгук одновременно щипает за сосок, а пальцами другой руки обхватывает ствол в кольцо. Юнги шипит, и Чонгуку приходится сдержать удовлетворённый стон от того, насколько Мин уже твёрдый.              У самого Чонгука ещё не стоит. Наполовину вставший на самом деле. Но ему всё равно хочется, чтобы Юнги узнал об этом, вот теперь это действует и на него, поэтому он прижимается членом к заднице Мина.              Юнги вздыхает, его пальцы крепко сжимаются на простынях:              — О боже.              Сильнее щипая сосок Юнги, Чонгук проводит кулаком по его стволу. Член Мина намного меньше и тоньше, даже сейчас, будучи в возбуждённом состоянии. Вчера Чонгук не обратил на это внимания, но сейчас по какой-то причине ему кажется он чертовски миленьким. Ладно, возможно, он хочет оба их члена в своём рту, по крайней мере сейчас.              Он проводит по члену Юнги ещё пару раз, но не хочет делать ему слишком приятно, ведь цель сегодняшней ночи кое-что другое. Просто сложно отпустить его, когда всё его тело так прекрасно извивается от такого маленького действия. Поцелуй в шею Юнги, ещё раз провести вверх и вниз по его члену и напоследок жёстко скрутить его сосок — это заставляет всё тело Юнги сжаться, и только потом Чонгук отпускает его, поднимается с кровати, снимает своё нижнее бельё и идёт за колечком.              В момент когда Чонгук перестал трогать Юнги, его локти сгибаются. Он с трудом успевает удержаться, а Чон слишком далеко, да и руки заняты. Итак, макнэ снова откладывает колечко в сторону, взбирается обратно на кровать позади Юнги, вплетает свои пальцы в его волосы и нежно, но твёрдо вжимает его голову в кровать. Ничего серьёзного, просто пытается сказать Юнги, что ему необязательно стоять на локтях. Он прекрасно справляется. Как только голова Юнги опускается на постель, из него сразу же вырывается вздох облегчения.              Чувствительный и послушный. У Чонгука стоит, а Сокджин ещё сильнее сжимает свои коленки, его взгляд устремлён чётко на член Чонгука. Но макнэ не возражает. Всё честно, Сокджин тоже имеет право пялиться на него. Гук открывает крышечку бутылочки смазки и снова берёт колечко в руки, покрывая его и свои руки смазкой. Проводит пару раз по своему члену, помогая ему полностью затвердеть, и натягивает кольцо на свой член.              Это самое худшее, что он когда-либо чувствовал. Он уже ненавидит это чувство. Это практически граничит с болью, но боже, теперь он понимает, как это работает, и рад, что пробует это сейчас. Вчера они вместе с Сокджином пришли к решению не кончать, и он продолжит сегодня следовать этому. Даже не обсуждается.              Неважно, что Юнги думает, что Сокджин кончил. Не важно, что если Чонгук не кончит, это выйдет ему боком. Даже если Юнги открыто просит об этом, он не сделает это. Нет, он не испытывает дискомфорт, как Сокджин, и нет, он не будет жалеть после, если сделает это, но он же сказал, что не будет — значит, он сдержит своё слово перед Сокджином.              И он также не хочет симулировать. Потому что нахер, притворство это не его, и он уже сказал Сокджину, что будет самим собой. И да, вероятнее всего это снижает его шансы на победу, но, по крайней мере, он не будет врать — ни Юнги, ни Сокджину. Он победит несмотря ни на что. И он победит с чистой совестью.              Он снова целует задницу Юнги, прямо в то место, где только что оставил укус, а затем он раскрывает Мина своими руками. Как-то не пришлось вчера оценить задницу Юнги, но он делает это сейчас. По-прежнему небольшая, идеально подходящая для Юнги, но круглая и упругая, его дырочка такая же розовая, как и головка его члена.              Чонгуку хочется ему отлизать. Но не позволено. Но он всё равно дует на его дырочку, позволяя Юнги понять, насколько он сейчас близко к ней находится. От этого Мин содрогается. Но затем Чонгук немного сильнее впивается большими пальцами в зад Юнги, немного ближе к его дырочке, практически полностью накрывая руками его половинки, и разводит их в стороны, пока эта розовая маленькая сжимающаяся дырочка не поддаётся и раскрывается, а Юнги выпускает самый надломленный всхлип, который от него когда-либо слышал Чонгук.              Удерживая его таким раскрытым, Чон позволяет своей слюне капать прямо на дырочку Мина. Он видит, как его пальцы впиваются в постель, может почувствовать, как дырочка сопротивляется, судорожно пытается сжаться, закрыться, но не может из-за того, насколько грубо Чонгук сжимает его половинки, и Чон знает, насколько слишком это может быть, но он же обещал сломать Юнги, так оно и будет.              Пальцы соскальзывают ещё ближе к дырочке, большие пальцы скользят по влаге вокруг неё, и Чонгук позволяет подушечкам пальцев погрузиться в Юнги, раскрывая его ещё больше.              — Я… — Юнги тяжело дышит, вздыхает и выдыхает.              Чонгук останавливается, ждёт указаний, возможно, он перебарщивает.              — Кажется, ты будешь ещё грубее, чем он? — спрашивает он, затаив дыхание, тело расслабляется.              В Чонгуке сейчас происходит внутренняя борьба, в которой он не может решить, готов ли он отпустить эти прекрасные половинки и этот невероятный вид, над которым он так сильно старался — в пользу того, чтобы ответить на вопрос Юнги, но в конечном итоге решает, что он должен это сделать. Поэтому, всего на мгновение он вытаскивает большой палец из Мина и грубо шлёпает по его бедру. Да, он будет намного грубее. И затем он снова раскрывает Юнги и глубоко погружает в него своих два больших пальца.              Юнги стонет, туго сжимается, а Чонгук переводит взгляд на Сокджина и обнаруживает, что его глаза, блять, закрыты. Чонгук не может этого допустить. Ещё раз, Чон достаёт один палец из Юнги, слышит отчаянный всхлип, но игнорирует его всего лишь на мгновение, чтобы с силой щёлкнуть пальцами.              По комнате разносится щелчок. Задыхающийся Юнги растерянно затаивает дыхание, но теперь глаза Сокджина раскрыты, и это самое главное. Чонгук разводит указательный и средний пальцы в стороны и указывает ими на глаза Сокджина, а затем разворачивает на свои. Смотри.              Сокджин сглатывает, крепко сжимает зубы, а затем судорожно кивает. Чонгук возвращается к Юнги, целует нижнюю часть его спины и так же вытаскивает свой второй палец. Он быстро хватает презерватив, разрывает упаковку и раскатывает латекс по своему члену, зная, что Юнги сможет понять, что это за звук, и поймёт, что Чонгук не просто так оставил его.              Как только Чон покончил с резинкой, он берёт смазку, выливает немного на свою ладонь и пальцы, сначала распределяя её по своему члену, а затем касается своими тремя влажным пальцами дырочки Юнги. Ждёт до тех пор, пока Мин не напрягается, когда до него доходит чего от него хотят, и проталкивает их в него.              Юнги воет, Сокджин неотрывно смотрит на них, и Чонгук обещает себе, что так будет до самого конца. Три пальца вошли на всю длину, медленно двигаясь внутри, упираются в простату, а большой палец потирает местечко между отверстием и яичками — грубо, но вторая рука Чонгука мягко вырисовывает круги на бедре Юнги — нежно. И хныканье Юнги звучит таким растерянным, временами тихо, а затем и вовсе затихает.              — Я… — Юнги задыхается.              Чонгук не прекращает движения своей руки.              — Это, эм… я… — он замолкает, его дырочка сильно сжимается на пальцах Чонгука. — Я готов, я… пожалуйста.              Не вытаскивая пальцы из Юнги, Чон обхватывает его тело свободной рукой и оставляет поцелуй на задней части шеи. Ах если бы он только мог попросить Юнги говорить больше, чтобы он не сдерживал себя.              — Ты сводишь меня с ума, — тихо, почти жалобно скулит Юнги.              И Чонгуку хочется сказать… что в этом нет ничего такого. Макнэ чувствует себя каким-то неполноценным из-за того, что им нельзя задавать вопросы, ведь может быть он перегибает палку, а может, наоборот ему лучше давить сильнее. Он не прекращает двигать пальцами, но сильнее сжимает Юнги за бедро и отводит взгляд в сторону.              Сокджин по-прежнему обнимает себя за коленки, а Чонгук по-прежнему не может увидеть, стоит у него или нет, но глаза Джина раскрыты, а приоткрытые губы упираются в колени. И на мгновение, мысль о том, что Сокджин тоже, может быть, теряет голову — врывается в разум Чонгука, поэтому он снова целует шею Юнги, пытаясь успокоить их обоих. Возможно, себя тоже. Потому что он не помнит, когда в последний раз чувствовал себя настолько же уязвимым, как сейчас — его два самых старший хёна, двое сабов, а он не может вербально успокоить кого-либо из них.              Ещё один поцелуй на шее Юнги, и Чон вытягивает свои пальцы из него, обхватывает его двумя руками и втискивает свой член между двумя половинками.              — Да, — шепчет Юнги.              Чонгук вплетает одну руку в волосы Мина и грубо поворачивает его голову в сторону, а затем он начинает тереться своим членом о дырочку, одновременно с тем делая широкой мазок языком на шее Юнги. Собственной кожей ощущает, как тело под ним покрывается гусиной кожей, и ему приходится стиснуть зубы, чтобы не издавать звуков. Господи, Юнги так прекрасно ощущается. Такой тёплый и мягкий. Чонгук отпускает его волосы и переводит руку вниз, обхватывая хёна за шею.              Пульс Юнги бешеный, а каждый глоток его ощущается как камень. Чонгук скользит второй рукой по его груди вниз — к соскам, всё тело Юнги ходит ходуном вместе с его тяжёлым дыханием. Ладонь макнэ обхватывает его член и сжимает, не двигается, просто чтобы и здесь почувствовать его пульс. И когда Юнги начинает тереться об его член, нуждаясь в нём, прося об этом без слов, Чон не может сдержаться и улыбается в его спину. Хорошо. Так хорошо.              Тем не менее Чонгук не двигается, удерживая свои руки на шее и члене Мина. На самом деле хочет, чтобы Юнги попросил об этом — словами. Не надеется. Не может приказать Юнги умолять себя. Но, может быть, чисто в порядке бреда, если он подождёт немного дольше…              — Блять, давай же, — вот оно.              Чонгук слегка прикусывает плечо Юнги и отпускает его член.              — Хён, — просит Юнги. — Кук, да чтоб тебя… просто…              И Чонгук решает проявить милосердие, держит свой член и направляет головку прямо в дырочку Юнги. Он наблюдает, как пальцы Мина сжимаются на постели, готовится, а сам он улыбается. Чон оборачивается в сторону, а Сокджин всё так же неизменно сидит в обнимку со своими коленками и наблюдает. А затем Чонгук медленно, пиздец как медленно, проталкивает головку внутрь.              Дыхание Юнги моментально сбивается, дырочка туго обхватывает головку, он разворачивает лицо в постель, чтобы заглушить свой ломающийся голос. Сокджин правильно вчера сделал, когда развернул его голову в сторону. Не стоит прятать стоны, не когда они настолько прекрасные, и определённо не тогда, когда это, чёрт возьми, единственные звуки в комнате.              Но Чонгук не будет повторять за Сокджином. Он же собирался чем-то выделиться или отличиться, и раз Юнги не хочет издавать звуков, не хочет дышать, пускай, Чонгук разрешает.              Итак, головка внутри, одна рука всё ещё на шее Юнги, а вторая сжимает волосы и затем макнэ тянет его на себя — за волосы и шею. Юнги резко вздыхает, а затем задерживает дыхание, как только Чонгук отрывает его от кровати. Руки Мина взмывают вверх в поисках опоры, но не находят. Если он хочет за что-то держаться — придётся держаться за Чонгука. И, по всей видимости Юнги понимает это, потому что его руки тут же тянутся назад и сжимают бёдра Чонгука.              Несмотря на то, что Юнги сейчас дёргает Чона на себя, и на момент инстинкты макнэ начинают кричать, мол это он должен взять на себя контроль, и неправильно это, что Мин сейчас сам проявляет инициативу, но он это игнорирует. Он дарит хёну момент отчаяния, позволяя тянуть свои бёдра вперёд, погружая в себя член макнэ всё глубже и глубже. А Чонгук лишь глушит следующий вдох Юнги, сжимая его за шею.              — Блять, — ругается Юнги, выпуская хриплый смешок. — Ты меня сейчас задушишь.              Чонгук совсем немного ослабляет хватку, позволяя Юнги отдышаться, пока его дырочка так сильно сжимает макнэ.              Юнги снова смеётся, его тело трясётся вместе с ним, а затем одна из его рук отпускает бедро Чона, чтобы схватиться за его запястье. Он не пытается убрать руку Чонгука со своей шеи, он просто крепко сжимает его запястье, так же крепко его бедро и так же его член. И блять, кольцо доставляет боль, но Чонгук счастлив, что оно сейчас на нём.              Когда Чонгук начинает вращать бёдрами, Юнги делает глубокий вдох и сжимает запястья Чона ещё сильнее, и на мгновение Чонгук задумывается — то ли хён хочет, чтобы он убрал свою руку с его шею, то ли он просит, чтобы его снова придушили. Это риск, но Чонгук смекает и решается сделать это. Поэтому, как только его член заходит на всю длину — Чонгук сжимает его за шею.              Юнги резко вздыхает настолько глубоко, как только может, пока макнэ делает совсем короткие движения, полностью прижимаясь своим телом к спине Юнги. Так они и стоят некоторое время. Боковым зрением Чонгук видит, как Сокджин сглатывает и крепче обнимает себя за коленки. Они стоят так до тех пор, пока хватка Юнги не становится адской, только тогда Чонгук ослабляет свою хватку, позволяя хёну нормально дышать, и начинает трахать.              Его рука остаётся на шее Мина, но больше он его не душит. Незачем. Тело Юнги расслаблено перед ним как тряпичная кукла, он только держится за бедро Чонгука и за руку, которая охватывает его поперёк живота.              Толчки Чона, возможно, намного жёстче Сокджина, но он точно может сказать, насколько же Юнги это нравится. И стоны его громкие и совершенно бесстыдные, совершенно не переживая, что его могут услышать — и Чонгук, и Сокджин, и вообще абсолютно каждый, кто находится сейчас в гостиной.              Юнги безупречный. Но в данный момент почти безупречный. Ах если бы Чонгук мог говорить. Ах если бы он только мог перевернуть Юнги и поцеловать его. Если бы только сейчас он трахал Сокджина. Если бы только Сокджин дрочил прямо сейчас. Если бы только не было зрителей и соревнования. Господи, если бы он только мог нежно прижаться к губам Сокджина и трахать его ночами под одеялом, шепча ему о том, насколько он хорош, насколько хорошо он справился на соревновании, и о том, какой он красивый; заставлять его кончать снова и снова, и хныкать, и плакать. Они оба были бы скрыты от всего мира, софтовые, тёплые и…              Он отпускает шею Юнги и шлёпает его, заставляя вздрогнуть одновременно и его, и себя. Шлепок не сильный, но он перекрывает и его укус-метку, и след от руки Сокджина, и этого достаточно. Достаточно настолько, чтобы стоны Юнги превратились в скулёж. Этого достаточно, чтобы Сокджин на мгновение очень сильно зажмурился, будто он тоже чувствует боль от шлепка, прежде чем снова открыть их, как и просил Чонгук.              Этого достаточно, чтобы Чону захотелось, чёрт возьми, зарычать. Разозлённый на себя за то, что так сильно теряется в запретных мыслях, в вещах, которых ему на самом деле не хочется, нет, он не может — потому что этому никогда не суждено случиться, и потому что сейчас он трахает Юнги, а это не самое удачное время мечтать о подобном. Он меняет угол проникновения, слушает, как голос Юнги снова ломается каждый раз, когда он попадает по его простате.              Он так сильно хочет, чтобы Сокджин передёрнул прямо сейчас. Ему так сильно хочется уже трахнуть Сокджина, чтобы просто уже покончить с этим наконец. Грубо. Вжимая Сокджина лицом в стену. Без поцелуев и тихих слов. Ничего из этого. Потому что это не о «у меня есть к нему чувства и мне бы хотелось попробовать с ним встречаться или вроде того». Тэхён не знает, к чему он клонит. Дело вовсе не в этом. Это просто секс. Он просто хочет трахнуть Сокджина, и это нормально, и в этом есть смысл. Нежные поцелуи сюда не вписываются.              Блять, Юнги так приятно ощущается. И звуки от него тоже прекрасные. Чонгук кусает его за плечо. И на вкус потрясающий. Как пот, как секс, как `ему это нравится`. Потому что так и есть. И Чонгук выйдет победителем из этого раунда, а затем он увидит, как Хосок трахнет Сокджина; но вишенкой на торте станет то, как Ким, мать его, Сокджин будет трахать сам себя, поэтому макнэ чертовски благодарен за предоставленную ему возможность быть зрителем в первых рядах.              Он шлёпает Юнги ещё раз, толкается с такой яростью, что звуки шлёпающихся друг о друга бёдер заполняют всю комнату. Чон целует шею хёна, чтобы пресечь звуки, пытающиеся вырваться наружу.              — Твою мать, — тяжело выдыхает Юнги, сжимаясь вокруг члена Чонгука. — Блять, пожалуйста, сильнее, я так близко.              Нет. Чонгук крепко сжимает основание члена Юнги. Ещё нельзя кончать. Чонгук ещё не готов, чтобы это закончилось прямо сейчас.              Юнги скулит:              — Ох, блять, блять, — задыхается. — Умоляю, хён.              Чонгук улыбается. Практически смеётся. Толчки становятся сильнее, но медленнее, каждый раз попадая чётко по простате Юнги.              — Кук, — шепчет Юнги.              Так-то лучше. Он проводит один раз по его члену вверх и вниз, а затем снова сжимает основание.              Мин откидывает голову назад на плечо Чону, внезапно отпускает его запястье и бедро, его дрожащие руки безвольно сползают вниз и едва ли, совсем слабо, держатся на бёдрах Чонгука.              — Пожалуйста, — шепчет он, краснея. — Прошу, дай мне кончить, пожалуйста.              Боже, если бы Чонгук мог говорить сейчас, он бы ответил ему `нет`, сказал бы, что он может продержаться ещё, но… Макнэ резко выдыхает через нос, снова увеличивает скорость своих толчков, готовится к оргазму хёна и пытается сдержать свой собственный, надрачивая Юнги быстро и крепко.              Реакция оказывается незамедлительной. Обмякшее тело Юнги напрягается везде, спина как лук выгибается под Чонгуком, стоны затихают, оставляя за собой лишь серию из быстрых вздохов.              — Ох блять, — хнычет он. — Спасибо. Блять.              И затем он кончает и стонет, полностью отпуская Чонгука и падая вперёд. Чонгук обнимает его тело руками, не давая упасть на лицо.              А Чонгук старается изо всех сил. Он, блять, действительно делает всё возможное. Продолжает толкаться в судорожно сжимающуюся дырочку Юнги, слушая счастливое хныканье из-за повышенной чувствительности, трахает, трахает и трахает, пока это не становится чересчур. Слишком болезненно. Но он отказывается кончать, он должен выйти, и лучше это сделать прямо сейчас.              Разочарованный всхлип, который вырывается из Юнги, как только Чон внезапно выходит, разбивает ему сердце. Но он не может толкнуться снова своим членом обратно, потому что он всего лишь грёбаный человек, если он это сделает — кончит. Поэтому вместо этого он толкается тремя пальцами, прокручивает их и упирается прямо в простату, от чего всхлипы Юнги снова превращаются в задушенные ахи.              — Хён, — задыхается Юнги, похоже, он уже определился. — Пожалуйста.              Чонгук оставляет поцелуй на задней части его шеи и следит за тем, чтобы его член не соприкасался с Юнги. Ему страшно даже посмотреть на него. Представляет, как его головка налилась фиолетовым, нуждаясь в разрядке. Это доставляет боль. Чонгуку нужно снять кольцо с члена. Ему срочно нужно кончить. Это доставляет нестерпимую боль. Сокджин так и не дрочил, а Чонгук даже не может увидеть, стоит у него или нет. И блять, как же это больно.              Поэтому он обнимает хёна покрепче и упирается лбом ему в шею, они оба тяжело дышат и пытаются прийти в норму. И через некоторое время дырочка Юнги перестаёт сжиматься на пальцах Чонгука.              — Я… — выдыхает Юнги, но ничего не говорит.              Чонгук нежно целует его в шею. Ему нужно кончить. Сокджин перестаёт смотреть на них, а у Чона не осталось сил, чтобы заставить его снова смотреть. Он смотрит вниз и с трудом сдерживает шокированный вздох от вида своего члена. Головка, блять, практически полностью посинела. Но когда-то у него был секс, который длился намного дольше, он знает, что может продержаться намного дольше — с перерывами, периодически замедляясь, и без этого ужасного эрекционного кольца.              — Можешь помочь мне одеться? — шепчет Юнги, всё ещё дрожа, похоже, сил не осталось, чтобы говорить хоть немного громче.              Ему лучше остаться здесь. Они уйдут. Ему не стоит вставать. Он слишком слабый.              Чонгук снова оставляет поцелуй на его шее.              — Пожалуйста? — вздыхает Юнги, но его тело по-прежнему полностью обмякшее. Он не может ходить.              Нежно и медленно Чонгук вытаскивает свои пальцы из хёна. Юнги лишь выпускает изнемождённый выдох, без хныканья, без какого-либо ещё шума. Тем не менее, не похоже, чтобы он находился в прострации. По-прежнему может говорить и просить о чём-то, он просто вымотан, и Чонгук не может его винить в этом.              Он крепко прижимает к себе Юнги и снова целует его шею. Сейчас Сокджин наблюдает за ними, но его глаза полуприкрыты — то ли от усталости, то ли он расстроился — Чонгук не может сказать наверняка.              — Просто… — выдыхает Юнги. — Ещё одна минута и я смогу… подняться.              Но ему не нужно вставать. Уф. Чонгук наклоняет их немного вперёд, выбивая Мина из равновесия, из-за чего он резко вздыхает от неожиданности. Он убирает одну руку с тела Юнги, опираясь ею на кровать, придерживает их вдвоём одной рукой, и медленно опускает их на кровать. Голова Мина встречается с простынями, Чонгук вытаскивает руки из-под него, прижимаясь своим лбом к шее Юнги, оставляет там один, два, три поцелуя. Сначала он выцеловывает верхнюю часть позвонка, затем спускается на середину водя руками по бокам хёна. «Оставайся» — пытается ему сказать. «Дыши. Расслабься. Нам некуда спешить».              — Ладно, хорошо, — тихо говорит он, его губы с трудом двигаются по Тэхёновой постели. — Я могу остаться.              Последний поцелуй на середине позвонка Юнги и Чонгук отталкивается от кровати, встаёт на дрожащие ноги и целенаправленно пытается не думать о том, насколько сильно болит его член. Когда Сокджин шевелится, Чонгук невольно оглядывается на него, когда тот наконец-то отпускает свои ноги и выпрямляет их, и также поднимается с кровати. Но даже видя, насколько каменный стояк у Сокджина, Чону от этого легче не становится. Ему просто слишком невыносимо больно.              Он наклоняется к Юнги, успокаивающе проводит пальцами по его волосам и целует в макушку. Хотел бы он сказать что-нибудь вроде «Ты очень хорошо постарался», как же ему хочется сказать, что тот может оставаться здесь столько, сколько ему потребуется. Он снова целует Юнги, вдыхая его.              — Я в порядке, — голос Юнги на этот раз звучит немного сильнее. — Я останусь. Полчаса, да?              Чонгуку хочется сказать ему, что он может взять себе столько, сколько ему нужно. Но вместо этого он может лишь нежно хлопнуть по его бедру и снова поцеловать.              Чонгук подбирает свою одежду с пола, кривится, когда наклоняется, и так как даже сама мысль о том, чтобы надеть штаны доставляет ему боль — он не станет этого делать. Не обращает внимание на Сокджина. Не смотрит на его выпуклость или же на свой собственный фиолетовый член. Не думает ни о чём. Просто подходит к двери, открывает её и ковыляет в свою комнату, зная, даже не оглядываясь, что Сокджин идёт прямо за ним.              Когда Сокджин входит в комнату Чонгука, макнэ по-прежнему не смотрит на него, и с опущенной вниз головой закрывает дверь. Сбрасывая свою одежду на стул, Чонгук прижимается спиной к двери и поднимает свой взгляд к потолочному вентилятору, как только Сокджин присаживается на середину кровати.              Он чувствует, что Сокджин смотрит на него, но не может вымолвить и слова. Его член по-прежнему болит. Он действительно верит, что ему ничего не стоит, абсолютно ничего — кончить прямо сейчас, если бы не это кольцо. Говорить с Сокджином в данный момент не поможет. Смотреть на него и видеть его стояк тоже не поможет. Грёбанный… разговор — последнее, о чём Чонгук может сейчас думать. Ему нужно спустить. Или снять кольцо. И первое он может сделать, но в то же время слишком боится попытаться сделать второе.              — Ты не кончил, — говорит Сокджин.              — Говорил же, что не буду, — зло выплёвывает Чонгук, хотя не хотел. Он не сердится на Сокджина. Это всё это грёбанное кольцо.              Какое-то время ничего не происходит. Чонгук мельком кидает взгляд на него, и Сокджин просто, блять, сидит со своим каменным членом в штанах и смотрит на член макнэ.              — Выглядит… — начинает Сокджин, — болезненно.              — Твой тоже вчера выглядел болезненным, — говорит Чонгук.              — Не до такой степени, — медленно говорит Сокджин.              Поэтому Чонгук опускает взгляд вниз, и да, выглядит пиздец как нехорошо. Он по-прежнему, сука, фиолетовый. И лучше не становится. Он судорожно выдыхает и снова поднимает взгляд.              — Сними кольцо, — как бы приказывая, говорит ему Сокджин.              — Не могу, — говорит Чонгук.              — Тебе станет легче, — настаивает Сокджин.              Чонгук гортанно стонет:              — Блять.              Он опускает руку вниз, касается своего члена, и боль настолько быстро пронзает его позвоночник, что ему приходится тут же отдёрнуть руку.              — Нет, — говорит Чонгук, дыхание тяжёлое, а боль утихает.              — Сними хотя бы презерватив, — говорит Сокджин.              — Да, блять, не могу его трогать, — рявкает Чонгук, встречаясь взглядом с Сокджином.              — Тогда просто… — Сокджин стискивает зубы. — Передёрни вместе с презервативом и кольцом.              И Чонгук не может сдержать ухмылки, правда немного сердитой:              — Серьёзно?              — Да, серьёзно, — на этот раз рявкает Сокджин. — Это не выглядит нормально.              Чонгук хочет называть его лицемером за то, что тот не подрочил, когда макнэ попросил его точно о том же, в точно такой же самой ситуации, но не уверен, что его обвинение на самом деле уместно. Это просто… кажется лицемерным со стороны Сокджина просить его об этом. Так что вместо этого….              — Ты предложишь, чтобы ты отвернулся? — спрашивает Чонгук. — Не будешь смотреть?              Взгляд Сокджина переметнулся на него, и через мгновение:              — Я отвернусь.              Но он задумался слишком надолго, и сейчас назвать Сокджина лицемером, похоже, очень даже правильно.              — Я не собираюсь дрочить, — говорит Чонгук и уже ненавидит себя за это. Но он серьёзно. Он никогда не сделает того, от чего Сокджину становится неприятно.              — Не хочешь это делать здесь, рискни, беги и прячься в ванной комнате. Юнги скорее всего всё ещё в комнате, он тебя не увидит, — говорит Сокджин. — Но ты не сможешь просто оставить это в таком состоянии.              Чонгук выпускает смешок. Господи, как же ему больно:              — Ты такой лицемер.              — Чего? — спрашивает Сокджин.              — Ты… отказываешься кончать при мне, отказываешься дрочить при мне, — говорит Чонгук. — И я отношусь к этому с уважением, правда. Ты действительно, вроде … не обязан этого делать, — добавляет он, — снова смеётся. — А потом ты такой: «Чонгук, Чонгук, тебе придётся дрочить при мне, ты просто обязан это сделать».              Сокджин моргает, и, кажется, Чонгук выжил из ума, раз говорит всё это дерьмо.              — Я сказал тебе, что ты, блять, можешь идти в ванную, и также я сказал, что отвернусь, — вот теперь очередь Сокджина сердиться. — Похоже, что тебе очень больно, я просто пытаюсь помочь.              Чонгук прикусывает свою нижнюю губу, чтобы не сказать ещё какую-нибудь глупость.              — Я не буду, — тихо говорит Чонгук. — Делать ничего, от чего тебе станет неприятно, и я знаю, что тебе будет неприятно, если я буду трогать себя. Ты сам мне об этом сказал.              Злость покидает лицо Сокджина:              — Не будет. Мне не неприятно. Ты можешь… ты можешь…              Чонгук не знает — ему хочется смеяться или плакать.              Он не хочет кончать.              — Я не собираюсь выходить отсюда. Я не рискну, блять, столкнуться с ним голышом в коридоре, — добавляет Чонгук. — Этот раунд мой. Сейчас у меня есть все шансы на победу вообще во всём этом соревновании, и я не просто так надевал это ужасное кольцо из ёбанного куска дерьма, — он сглатывает. — Блять, как больно.              Глаза Сокджина расширяются:              — Просто сделай это… я не буду…              Прикрывая свои глаза, Чонгук делает глубокий вдох. Сокджин настаивает. Он требует. И Чонгук так сильно мучается.              — Смотри, если хочешь, — коротко говорит Чонгук и обхватывает рукой свой член ещё до того, как успевает обдумать это.              Это больно, и первое касание доставляет такую нестерпимую боль, что коленки Чонгука тут же подгибаются, из-за чего ему приходится ухватиться за дверную ручку.              — Блять, — восклицает он, крепко сжимая одновременно и свой член, и дверную ручку.              Глаза Сокджина расширяются от удивления, он отползает на кровати в сторону, освобождая местечко, не встаёт, и ждёт, пока Чонгук присядет рядом с ним. А Чонгук не может… он не может не…              — Блять, — яростно повторяет Чонгук, делает шаг вперёд и падает спиной на кровать.              Его бёдра соприкасаются с бёдрами Сокджина, потому что он, чёрт возьми, потерял равновесие, когда падал, и теперь кажется, что его бедро горит наравне с членом. Он один раз проводит по члену вверх и вниз, скулит от боли и прикрывает свой рот рукой.              Сейчас это даже не доставляет никакого удовольствия: ни дрочка, ни то, что Сокджин так открыто сейчас за ним наблюдает. Ничего из этого сейчас не приносит удовольствия. Он, сука, не может думать. Как же это мучительно. Глубокий вдох, и снова проводит по члену рукой, мотая головой.              Глаза Сокджина по-прежнему широко раскрыты, бесстыдно бегают по его телу. Боже, Чонгуку хочется прижать его ближе, хочется, чтобы Сокджин поцеловал его шею и разговаривал с ним, говорил о… в принципе, о чём-угодно, обо всём, что бы могло отвлечь его сейчас от этой невыносимой боли. Он больше ни за что в жизни не наденет эту вещь снова.              Оргазм кажется настолько далеко. Он думал, что это займёт не больше секунды, но он едва ли может прикасаться к себе. Это просто больно.              — Попытайся снять его, — настоятельно просит Сокджин.              Чонгук низко стонет, убирает руку ото рта, хватает презерватив, снимает его с невъебической скоростью и отбрасывает в сторону. И теперь лучше, теперь определённо намного лучше…              — О боже, — всхлипывает Чонгук.              Его сердце бьётся слишком быстро. Кажется, оно собирается лопнуть. Он слишком тяжело дышит.              — Кольцо тоже, — говорит Сокджин. — Ты должен попытаться его снять.              Господи, возможно, Сокджин понимает, насколько сильно Чонгук нуждается сейчас в том, чтобы он разговаривал.              — Я не могу, — Чонгук практически рычит.              Он снова проводит рукой по члену, скулит и сильно сжимает глаза. Не хочет видеть обеспокоенность на лице хёна. Это настолько сильно отличается от того, что он себе напредставлял о том, как занимается всякими непотребствами с Сокджином.              Ещё один раз, вверх и вниз, хочется покончить с этим как можно скорее. Он не уверен, то ли дело в боли, потому что ему кажется, что она становится менее неприятной, то ли он просто начинает привыкать к ней, то ли он вовсе ни с того ни с сего начал тревожиться, но это ему не доставляет удовольствия. Так он не кончит.              Но затем он чувствует копошение на кровати, вес Сокджина перемещается, и вот уже крепкая хватка на плече Чонгука. И да, он думает о том, что делал с ним то же самое вчера, чтобы его успокоить, внезапно он представляет, как Сокджин поднимает на него взгляд с немой просьбой в глазах. И также он думает про каждый момент, когда хён нервничал и волновался, и как ему самому удалось помочь Сокджину в пару таких моментов. От этого на самом деле немного грустно, но то, что хён сейчас его держит — действительно помогает. На самом деле. Он, блять, не может поверить, что Сокджин вообще прикасается к нему прямо сейчас.              Несколько глубоких вдохов и Чонгуку удаётся сжать руку немного покрепче на своём члене. Как только он раскрывает глаза и поднимает взгляд вверх, то видит Сокджина, который наблюдает за ним. Спиной тот прижимается к стене, ноги выпрямлены перед ним, член натягивает его штаны и его рука с такой силой сжимает плечо макнэ.              Чонгук снова скулит, но продолжает дышать глубже и ровнее, сосредотачиваясь на ощущении руки хёна на его плече, продолжая надрачивать через боль, которая постепенно становится всё менее и менее ужасной, не сводя глаз с Сокджина и не заботясь о том, что сейчас видит хён. Но как только ему начинает становиться приятно, когда его дыхание наконец-то несколько замедляется, давление на его плече ослабевает, и прежде чем Чонгук успевает об этом подумать, его рука подрывается и хватает Сокджинову, оставляя её на месте, прижимая к себе.              Не прекращай прикасаться ко мне. Не отпускай. Он не может произнести это, но он думает об этом, нуждается в этом, прикрывая свои глаза, чтобы оставаться сконцентрированным и игнорировать чувство униженности, охватывающее его изнутри из-за его собственного же отчаяния. Но затем хватка Сокджина снова усиливается, и Чонгук чувствует себя менее паршиво по этому поводу.              И когда Чонгук раскрывает свои глаза и видит, что свободная рука Сокджина сейчас прямо на его собственной выпуклости, крепко сжимается на члене, а губа зажата между зубами и выражение лица болезненное, задерживая дыхание… Когда Чонгук видит это, его сердце делает кульбит, нуждается быть сейчас ближе к Сокджину, прикасаться к нему, целовать его, доставлять ему удовольствие… это желание разливается по венам во всём его теле, и этого так много, этого слишком много, и Чонгуку хочется трахнуть его и, возможно, он хочет встречаться с ним, возможно, он не хочет просто с ним переспать. Он крепко сжимает руку Сокджина и кончает.              Это происходит неожиданно быстро, и Чонгук обнаруживает, что судорожно хватает ртом воздух, запрокидывает голову назад и кончает, кончает и кончает. На свой живот и на свою грудь. Он слышит, как Сокджин судорожно выдыхает между его собственными вздохами, и не может сказать, что хватка хёна ослабла, и что он пытается отпустить его плечо. Но Чонгук ещё не может заставить себя отпустить руку Сокджина. Просто не может. Это… ему нужны прикосновения — ему просто нужно, и он по-прежнему может найти этому оправдание. Возможно. Прошло не так уж и много времени.              Медленно, он приходит в себя, туман в голове рассеивается, а пульс замедляется. Он снова поднимает взгляд на Сокджина. Взгляд его спокойный, рука теперь лежит на собственном бедре, а не на промежности, и дыхание его также спокойное. Чонгук нехотя отпускает руку Сокджина, и спустя мгновение тот подтягивает её к себе и кладёт на своё второе бедро, сглатывает, от чего его Адамово яблоко дёргается.              Чонгуку требуется ещё пара секунд, чтобы заставить себя снять эрекционное кольцо со своего обмякшего члена, но ему всё же удаётся это сделать. Снимает проклятую вещичку и отбрасывает его на другую сторону кровати, поклявшись себе, что больше никогда в жизни не будет пользоваться этим снова. Затем, опираясь дрожащими руками на матрац, он приподнимается и отползает назад, садится спиной к стене, вытянув ноги вперёд рядом с Сокджином, и, повторяя позу Сокджина, складывает руки на ляжках.              Чонгук поворачивает голову к Сокджину. У него по-прежнему действительно стоит. Чон не может отвести взгляд. Хочет ему подрочить. Хочет поцеловать его. Сокджин тоже смотрит на свою выпуклость, опустив голову и тяжело сглатывая. Желание сказать хёну, что Чонгук не будет против, если Сокджин решит сейчас передёрнуть — прямо сейчас по-особенному сильное. А желание сделать это для Сокджина сильнее. Но Чонгук ничего из этого не делает. Он на самом деле вообще ничего не говорит. В его горле сейчас такой огромный комок, что он едва ли может глотать. Он просто смотрит. Потому что смотрел Сокджин, так что Чонгуку не должно быть стыдно.              На животе и спине макнэ засыхает сперма, и ему лучше бы почиститься и одеться, но его тело истощено и он пялится на стояк Сокджина, поэтому он просто… даже не удосуживается. Надеется, что Сокджин скажет что-нибудь, потому что ему кажется, что бы ни сказал он сам, получится глупость.              Когда Сокджин наконец-то перестаёт смотреть на свою промежность, он поднимает голову, поворачиваясь к Чонгуку, и они внезапно оказываются… слишком близко друг другу. Чонгук не может ничего с собой поделать, кидает взгляд на губы Сокджина и снова возвращается взглядом на глаза Сокджина, как только догоняет, что творит. Он ждёт, что хён отвернётся, но этого не происходит. И тем не менее, на губы макнэ он тоже не смотрит, он просто долго-долго смотрит ему в глаза.              Чонгук нарушает тишину. Больше не может вынести тишину.              — Я больше никогда в своей жизни не надену эту хрень, — Чонгук пытается как бы завести повседневный разговор, но его голос выходит одновременно и грубым, и слишком тихим.              Они продолжают смотреть друг другу в глаза.              — Да, — выдыхает Сокджин и сглатывает. — Это было… — он запинается.              — Ага, — говорит Чонгук.              Взгляд Сокджина опускается вниз, минуя губы Чонгука, на его тело, а затем снова поднимается.              — Прямо сейчас ты выглядишь… — Сокджин облизывает свои губы, снова смотря прямо в глаза Чонгуку, — на одиннадцать по шкале от одного до десяти.              Чонгук выпускает хриплый смешок, и они сейчас так близко, волосы Сокджина двигаются от дыхания макнэ. Ему так сильно хочется поцеловать Сокджина. Хочет положить свою руку на руку хёна и попросить прощения за то, что сжимал её до этого так сильно.              — Прости за…. то, что сжал твою руку, — Чонгук больше не берёт руку Джина в свою.              Сокджин снова сглатывает:              — Всё в порядке.              Чонгук кивает. Он может слегка поддаться вперёд и сделать это. Рискнуть. Возможно, Сокджин поцелует его в ответ. Проведёт пальцами по волосам хёна, прижмётся к его носу и постарается нежно поцеловать, чтобы не спугнуть. Сокджин просто… его щёчки такие розовенькие, а ещё прямо сейчас он выглядит так, будто совершенно не против какого-нибудь контакта. Он может ответить на поцелуй. Он может.              Но затем Сокджин отводит взгляд, и Чонгуку остаётся только сжать губы вместе и судорожно выдохнуть, снова пытаясь успокоить своё бешеное сердцебиение.              Похоже на то, что никто не знает, что сказать, так что они просто… сидят здесь.              По крайней мере, Чонгук больше не сгорает из-за нужды. Чувствует себя настолько же слабым, как выглядел Юнги. Тело обессилено. Разум истощён. Не хочет думать о своих мыслях, которые посещали его, прежде чем он кончил. Ещё нет. Он просто хочет зарыться в Сокджина, поцеловать его шею, прижаться к его телу своим, и от этого так тревожно. Буквально слышит слова Тэхёна, отдающиеся эхом в его голове. «У тебя есть к нему чувства… Хочешь встречаться с ним…» — говорит эхо. Снова, снова и снова. Не может игнорировать его даже так, как он игнорирует свои мысли.              — Он подумал, что это был я, — через некоторое время говорит Сокджин. У него по-прежнему стоит.              — Скорее всего из-за того, что я не кончил, — говорит Чонгук. — И считает, что тот, кто был вчера, кончил.              Сокджин кивает:              — Наверное это снизило твои шансы на победу.              По крайней мере, разговаривать про соревнование кажется достаточно беспроигрышным вариантом:              — Наверное.              Сокджин снова кидает взгляд на член Чонгука.              — Тебе некомфортно из-за того, что я голый? — спрашивает Чонгук, беспокоится ни с того ни сего.              На этот раз Сокджин смотрит на лицо макнэ:              — Нет, всё в порядке.              — Я могу одеться, — настаивает Чонгук. Кажется, он уже и так сделал слишком многое для него.              — Всё в порядке, — Сокджин мотает головой и отводит взгляд.              У него всё ещё стоит.              Они молчат.              — Ты кажешься сегодня действительно обеспокоенным, — тихо говорит Чонгук. Просто чтобы хоть что-то сказать.              — Я не ожидал, что будешь настолько жестоким с ним, — говорит Сокджин.              Чонгук поворачивает голову, чтобы посмотреть на него, не ожидая такого:              — Ты был с ним таким же жестоким вчера.              — Ты почти задушил его, — ругается Сокджин.              — Ему это понравилось, — защищается Чонгук.              Сокджин кивает:              — Да.              — Тебе кажется, что я был слишком груб? — искренне спрашивает Чонгук.              — Мне кажется, ты хотел быть погрубее, — говорит Сокджин.              — Ты не ответил на вопрос, — Чонгук этого не отрицает.              — Нет, мне не кажется, что ты был слишком грубым, — говорит Сокджин.              — Я бы хотел спросить у него об этом, — Чонгук смотрит на шею Сокджина, представляя, как целует её. — Меня выбесило, что я не смогу спросить у него.              — Я бы посчитал, что об удушении правильнее было бы спросить заранее, — говорит Сокджин.              — Да, — соглашается Чонгук. — Я решил рискнуть. Я доверился самому себе, чтобы узнать, смогу ли я понять — хочется ему этого или нет. Я доверился самому себе, чтобы узнать, смогу ли я остановиться, когда мне придётся.              — Самонадеянно, — тихо говорит Сокджин.              Чонгук кивает.              Руки Сокджина несильно сжимаются в кулаки на его бёдрах:              — Тебе нравится это делать.              — Душить? — спрашивает Чонгук.              — Угу, — мычит Сокджин.              — Да, — соглашается Чонгук.— Впрочем, мне много чего нравится. И мне бы не понравилось это, если бы это не нравилось ему.              Сокджин кивает.              — Тебе тоже нравится, — предполагает Чонгук. — Душить.              — Мне не нравится душить, — говорит Сокджин.              — Когда тебя душат, — исправляется Чонгук.              Сокджин не отвечает, но ему и не нужно.              — Поэтому ты так переживал? — спрашивает Чонгук. — Потому что тебе это нравится?              — Мне не понравилось, — говорит Сокджин.              — Нет, тебе понравилось, — устало протестует Чонгук, смотря на промежность Сокджина. По-прежнему стоит. Возможно, уже не так сильно.              — Мне не нравится наблюдать, — говорит Сокджин, открыто делясь с Чонгуком чем-то сексуального характера.              Чонгук на мгновение даже опешил слегка:              — Не нужно быть вуайеристом, чтобы возбуждаться от наблюдения за чем-то горячим. Эта ситуация совершенно ненормальная, но реагировать на неё вполне нормально. Стояки, такие вот они странные.              — Наверное, — говорит Сокджин.              Чонгук кладёт свою руку поверх руки хёна. Делает это без колебаний, несмотря на то что его сердце начинает биться с бешеной скоростью. Рука Сокджина дёргается от неожиданности, но он не убирает её. Чонгук сдерживается, чтобы не сжать её.              — Это одна из тех вещей, которую ты понял о себе благодаря соревнованию? — спрашивает Чонгук. — Что тебе не нравится наблюдать?              — Я знал, что мне наблюдение никогда особо не нравилось, — говорит Сокджин, делая глубокий вдох.              — Ты знал, что тебе нравится, когда тебя душат? — спрашивает Чонгук, удивлённый и благодарный за то, что Сокджин делится с ним такими вещами.              Сокджин кивает:              — Теоретически.              — Никогда до этого не практиковал? — спрашивает Чонгук.              Сокджин кивает головой.              — Почему нет? — спрашивает Чонгук.              — Трудно довериться случайным партнёрам, — вот и ответ Сокджина.              И теперь Чонгук представляет, как обхватывает рукой шею Сокджина, шепчет ему что-то на ушко, пока медленно и глубоко трахает его, нежно целуя его приоткрытые бездыханные губы. Он бы очень хорошо обращался с хёном. Ему можно довериться.              — Ты романтик, — говорит Чонгук, резко осознавая, что его руки на руках Сокджина.              Сокджин кивает:              — А ты нет?              — Только теоретически, — улыбается Чонгук. — Трудно быть романтиком со случайными партнёрам.              Сокджин тепло смеётся:              — Да.              — Но я всё равно хочу им быть, — делится Чонгук.              — Что? — спрашивает Сокджин.              — Хочу быть романтиком, — пожимает плечами Чонгук. — Никогда на самом деле не было возможности. Или человека, с которым можно было бы быть.              Сокджин сглатывает и смотрит на их руки.              Чонгук начинает уже жалеть о том, что положил свою руку туда, переживает о последствиях, о том, что Сокджин подумает, что это что-то… значит.              Но он не может заставить себя убрать свою руку. Всё, чего ему хочется, это контакт прямо сейчас, не может упустить такой мимолётный момент.              Внезапно, Чонгук ощущает себя… маленьким.              — Однажды тебе подвернётся шанс, — Сокджин улыбается Чонгуку, но его улыбка неуверенная и шаткая.              Чонгук улыбается ему в ответ настолько уверенно, насколько может.              — У тебя всё ещё одиннадцать баллов, — неожиданно говорит Сокджин.              Чонгук не может сдержаться от смеха. Он крепко сжимает ладонь хёна и затем отпускает, встаёт с кровати и открывает небольшую тумбочку, которую он втиснул между своей кроватью и шкафом, забирая оттуда пачку влажных салфеток. Он стоит напротив зеркальной дверцы шкафа и вытирает свою грудь и живот, видя, как Сокджин наблюдает за ним через зеркало.              Бугорок в штанах Сокджина прошёл, и Чонгук знает, что их момент уединения подходит к концу, сейчас они собираются выйти из комнаты, чтобы получить результаты, и встретятся лицом к лицу с настоящим миром за пределами этого маленького уютного мирка. Мысль об этом одновременно и успокаивает, и огорчает.              Он поворачивается лицом к Сокджину:              — А сейчас как?              — Что ж, — Сокджин сцепляет свои руки вместе. — Ты всё ещё голый, поэтому… по-прежнему наивысший балл на шкале.              Чонгук смеётся и подбирает свою одежду со стула. Нижнее бельё, штаны, футболка, и вот теперь они могут идти.              — Готов? — спрашивает Сокджин.              Нет:              — Да.              — А сейчас! — объявляет Чимин, как только они вдвоём возвращаются в гостиную. — Мы узнаем, произойдёт ли камбэк столетия.              Чимин встаёт на диван рядом с сидящим Тэхёном, который тихо посмеивается.              Намджун и Хосок нежно улыбаются с другого дивана.              — После того как ему сообщили, что он профан в минете и римминге, — драматично продолжает Чимин, кладя руку на сердце, неожиданно начиная раскачиваться на пятках взад и вперёд, практически теряет равновесие и заваливается на диван. — И фингеринг, в котором он по-настоящему блеснул своими способностями, и, возможно, проникновение продолжит череду побед только для одного Чон Чонгука, а позиция снизу окажется причиной… его победы, — он делает низкий поклон и почти что падает снова.              Тэхён восторженно хлопает в ладоши.              — Где ёбанный виски? — откуда-то сзади доносится голос Юнги.              Он ещё не был в душе. По-прежнему выглядит хорошо оттраханным. Волосы в беспорядке. Футболка навыворот, бирка виднеется на задней части его шее. Результаты сейчас, возмездие после. Чонгук доволен своей работой.              — Дайте ему время! — восклицает Тэхён, по-прежнему продолжая хлопать для Чимина. — Он обдумывал всё и готовился последние пятнадцать минут.              Чонгук смеётся и ему сразу же становится легче на душе. Он подходит к третьему дивану, за ним идёт Сокджин, и они вместе садятся. Юнги направляется на кухню к шкафчику, по всей видимости за виски.              — Тогда продолжай, — просит Чонгук Чимина.              — Ох, я ничего не планировал… — Чимин раскрывает и закрывает свой рот, а затем… — Увы! — оглушительно раздаётся его голос, он драматически разводит руки в стороны, а Хосок взрывается от смеха. — После неустанного сопротивление до самого конца, этой ночью Юнги-хён…              Юнги воет.              — Сотряс стены нашего дома своими криками…              — Убейте меня, — вмешивается Юнги.              —…он знатно облажался и ему это понравилось! — Чимин продолжает в том же духе, и, и Чонгук, и Сокджин начинают гоготать. — А теперь! Назревает вопрос: придётся ли Хосок-хёну постигнуть ужасную участь и побывать своим членом в задницах двух своих согруппников.              Драматическая пауза. Чимин смотрит куда-то вдаль, сжимает руки в кулачки и поднимает их в воздух. Намджун и Тэхён настолько широко улыбаются, что это уже кажется болезненным.              — Мы узнаем, — шепчет Чимин, закрывая свои глаза и медленно качает головой. — Сразу же после перерыва на виски.              Тэхён снова хлопает, и Намджун присоединяется к нему. Чонгук тоже начинает хлопать, просто потому что, и Сокджин повторяет за ним.              — Дайте ему Оскар! — говорит Хосок и свистит.              — Спасибо, благодарю, — Чимин спрыгивает с дивана и делает ещё один низкий поклон. — Я очень талантливый.              Чонгук фыркает.              — Вы все ужасны, — говорит Юнги и садится между Чонгуком и Сокджином, вместе со стаканом виски в руке.              Чимин ухмыляется:              — Тебе лучше бы приподнять футболку немножко, я вижу след от зубов на твоей шее.              Юнги тут же трогает свою шею с широко раскрытыми от удивления глазами, оглядывается по сторонам:              — Когда вы успели укусить меня за шею?!              — Он шутит, — говорит Сокджин. — Никто из нас не оставлял укусы на видимых местах.              — Мудак, — Юнги указывает на Чимина.              Чимин смеётся и заваливается назад, поднимает свои ноги на диван и сворачивается калачиком возле Тэхёна.              — А где вы его кусали? — аккуратно спрашивает Намджун.              — Лучше не спрашивай, — тут же бормочет Юнги, но Чонгук почти ответил.              — На его заднице серьёзный след от зубов, — говорит он.              Чимин резко вздыхает:              — Покажи!              — Отъебись, — говорит Юнги.              — Я зайду к тебе позже, когда ты будешь в душе, — предупреждает Чимин.              — Дверь будет заперта на щеколду, — прищуривается Юнги.              — Я вскрою её, — Чимин пожимает одним плечом.              — Ты не знаешь, как это делается, — коротко отвечает Юнги.              Чимин пару раз многозначительно приподнимает брови.              Юнги моргает и открывает свой рот…              — Знаешь, кто когда был? — перебивает их Хосок.              Юнги поворачивается к нему:              — Да, — уверенно отвечает он.              — Да ну? — скептически спрашивает Тэхён.              — В смысле, — колеблется Юнги. — Я почти уверен.              — Значит, ты не знаешь, — говорит Хосок.              — Нет, я знаю, — спорит Юнги. — Сегодня был хён, а Кук вчера.              — Откуда ты знаешь? — спрашивает Тэхён.              Юнги делает глоток виски и смотрит в пол:              — Кук кончил, а хён нет.              Чонгук кидает взгляд на Сокджина. Они оба сохраняют нейтральное выражение лица.              — Оох, — мычит Чимин, наблюдая за ними двумя.              — Но ты не совсем уверен, — говорит Намджун.              — Почти уверен, — говорит Юнги.              — Вы пользовались кляпом? — спрашивает Тэхён.              — Нет, — говорит Сокджин вместе с тем, когда Чонгук начал мотать головой.              — Воспользуюсь им с Хосок-хёном, — говорит Чонгук, и ладно, желание победить вновь возвращается к нему.              У него есть шанс увидеть, как трахают Сокджина. Глубокий вдох.              Чимин широко улыбается:              — Он действительно считает, что победит.              Чонгук кивает, и когда в этот раз он кидает взгляд на Сокджина, видит, как тот жуёт свою нижнюю губу. Нервничает. Это уже Чонгуку не нравится.              Он собирается убедить Сокджина, чтобы тот позволил себе насладился раундом с Хосоком. Как-нибудь его он да убедит. Он позаботится о том, что даже если он не кончит с Хосоком, его член будет настолько твёрдым, что будет шлёпаться о его живот каждый раз, когда он будет насаживаться на член Хосока. Возможно, после того как Хосок уйдёт, Сокджин передёрнет. Возможно, где-то в параллельной вселенной.              — Ну и что ты решил? — Тэхён спрашивает Юнги.              — Ничего, — говорит Юнги. — Они оба… — он вздыхает, — …хороши.              Чимин снова ухмыляется.              — Заткнись, — кидает ему Юнги.              — Я ничего не говорил, — защищается Чимин.              — Ты слишком громко подумал, — огрызается Юнги.              — Ты слишком громко стонал, — кидает в ответ Чимин.              — Он стонал как и нужно, — защищает его Чонгук.              Юнги мгновенно краснеет.              — Они оба охуенные! — громко говорит Юнги. — Один из них возможно немного был лучше, я не знаю. Я просто… послушаюсь внутреннюю интуицию, ладно? У меня нет никаких… ёбанных критериев и прочего дерьма. Просто… один из них… кажется лучше, я не знаю. Насколько я могу судить, они оба победители.              — Знаешь, — серьёзно начинает Намджун, — я правда рад, что тебе всё-таки это понравилось. Мне кажется, что в долгосрочной перспективе это действительно важно…              — О боже, — Юнги ещё сильнее краснеет, широко раскрывает глаза и делает один огромный глоток виски.              Тэхён, Хосок и Чимин тихо хихикают.              Чонгук думает о Сокджине и о том, насколько же прав Намджун.              — Просто дай уже ему сказать кто победил! — говорит Чимин.              Намджун тоже слегка краснеет:              — Ладно, ладно. Но… но, я имел в виду, что…              Юнги перебивает Намджуна, смотря в потолок:              — Хён победил.              Сокджин и Чонгук неуверенно переглядываются между собой.              — Которая ночь? — аккуратно спрашивает Чонгук. — Уточни, кто именно, в смысле которая ночь.              Юнги садится и смотрит на Чонгука:              — Вторая ночь. Хён победил.              Чонгук сдерживает улыбку буквально на пару секунд, прежде чем она расползается на всё его грёбанное лицо, а затем глаза Юнги раскрываются от удивления.              — Ты был второй ночью? — спрашивает его Юнги.              Чонгук облизывает свои губы и один раз кивает, чувствуя как его спина выпрямляется.              Челюсть Юнги, кажется, падает на пол, и челюсть Чимина повторяет за ним.              — Охуеть не встать! — восклицает Чимин. — С ума сойти. Какой триумфальный камбэк, — он хлопает в ладошки. — Какой. Триумфальный. Камбэк. Макнэ!              Чонгук смеётся и сдерживает желание взъерошить волосы Юнги.              — Серьёзный след от зубов на твоей заднице, — говорит Чонгук. — Sorry not sorry.              Сердцебиение Чонгука бешеное. Он собирается одержать победу во всём соревновании. Он будет наблюдать, как Сокджина трахают. Всё соревнование закончится через пару дней, и он сможет снова вернуться к обычной жизни, справится со всеми нелепыми чувствами, которые взросли к Сокджину за последние две недели, и просто наконец покончит со всем этим.              Всё вернётся на круги своя.              По-прежнему улыбаясь, он смотрит на Сокджина.              Глаза Сокджина опущены, губа по-прежнему зажата между зубов. Уголки его рта приподняты в улыбке.              Все вокруг в огромном восторге. Чимин всё неустанно повторяет «камбэк» и «не могу в это поверить». Тэхён, Намджун и Хосок улыбаются. Юнги с глазами по пять копеек смотрит то на Чонгука, то на Сокджина. Однако почему-то макнэ из-за этого чувствует себя совершенно не в своей тарелке.              Теперь Чонгук может намного лучше распознавать, когда Сокджин притворяется, чем до этого. За эти две недели он научился распознавать характерные признаки по блеску в глазах Сокджина. И сейчас он может смело заявить, что это улыбка фальшивая. Чёрт, для него это кажется настолько очевидным, что он смог бы даже выудить это и во время соревнований. Кажется, что-то действительно не так.              И затем Сокджин хлопает Юнги по плечу, выхватывает виски из его руки, делает глоток и возвращает ему стакан снова в руку. Поднимается и уходит.              Это настолько странно, что даже Чимин перестаёт болтать, провожая взглядом насупившегося Сокджина.              Прежде чем Чонгук успевает остановить себя, он уже подскакивает на ноги и следует за Сокджином.              — Эй, — он хватается за бицепс Сокджина, стоя в дверном проёме в комнату Сокджина и Юнги.              Сокджин поворачивается к нему. На лице никаких эмоций, а взгляд спокойный. Но Чонгук видит его насквозь, это же так просто.              — Ты в порядке? — спрашивает Чонгук, уже заранее устанавливая себе, что улыбка это не `да`.              — Поздравляю, — Сокджин улыбается. Фальшь. Даже не смотрит в глаза. Как же фальшиво. — Камбек столетия.              Чонгук хмурится:              — Что с тобой?              Сокджин улыбается ещё шире, по-прежнему фальшиво:              — Ничего.              Когда Чонгук ничего не говорит, не двигается, не отступает, Сокджин прищуривается — если он думает, что его широкая улыбка выглядит убедительно, то нет. Определённо нет.              — Полагаю, я должен… — начинает Сокджин, облизывая свои губы, и выдыхает. — … поздравить тебя с победой в соревновании.              — О чём ты говоришь? — спрашивает Чонгук. — У нас ничья. Впереди ещё целый раунд.              — Не думаю, что смогу победить раунд с пассивной ролью, если это будет мой первый раз, — Сокджин широко улыбается и приподнимает брови. Улыбка по-ощущениям достигает уровня ушей, и на этот раз не фальшивая, из-за чего Чонгук отвлекается. Ему требуется целая вечность, чтобы до него дошло, что на самом деле сказал Сокджин.              — Что? — тупо спрашивает Чонгук, совершенно не догоняя.              Сокджин смеётся, его голова падает вниз, плечи трясутся вместе с ним, смех выходит скрипучим.              — Первый раз… — шепчет Чонгук. — Ты шутишь.              Сокджин поднимает взгляд на Чонгук и перестаёт улыбаться. Не шутит.              — Да ты реально прикалываешься, — говорит Чонгук, а его сердце… сжимается. Что за херня?              — Наверняка этот раунд будет очень интересным, — голос Сокджина глубокий.              Чонгук просто теряет дар речи.              Брови Сокджина взмывают вверх, он глубоко вздыхает, распрямляя спину и плечи. Он кажется спокойным. Как он может быть спокойным?              Чонгук даже не может подобрать свою челюсть с пола.              Сокджин закатывает глаза:              — Вот прекращай это.              — Прекратить? — Чонгук едва слышно вздыхает.              — Да, прекращай это, — настаивает Сокджин. — Ничего в этом такого нет.              — Ты шутишь? — пищит Чонгук.              Глаза Сокджина сужаются от злости:              — Нет, я не шучу.              Чонгук выдыхает, но не знает, что и сказать. Что за херня?              — Ладно, — говорит Сокджин. — Вон. Вали праздновать.              — Что? — шепчет Чонгук. Снова не догоняя. Реально не догоняя.              — Пошёл вон из моей комнаты, — повторяет Сокджин, упираясь рукой ему в грудь и выталкивая с порога. — Ты победил. Вали праздновать. Иди вон засмущай Юнги ещё больше.              — Но… — Чонгук по-прежнему не знает, что сказать. Какого хрена Сокджин вообще согласился на соревнование, если он никогда не…              Сокджин хмурит брови от гнева. Стискивает с силой зубы. Чонгук не может дышать.              Целое мгновение они просто стояли там — Сокджин, упираясь рукой в грудь Чонгука, и сердце макнэ, бешено бьющееся прямо под ней.              Похоже, что Сокджин ждёт, что Чонгук всё же что-то скажет, но тот до сих пор не может принять то, что только что услышал, не говоря уже о том, чтобы что-то говорить по этому поводу. Сокджин никогда… он девственник? Он девственник.              — Вон. Пожалуйста, — шёпотом повторяет Сокджин, убирая свою руку с груди Чонгука и закрывая дверь прямо перед его носом.