A game for seven

Всё, на что сейчас способен Чонгук, это просто стоять и тяжело дышать. Первый раз. Его первый раз. — Куки? — ласковый голос Чимина доносится из конца коридора, и Чонгук оборачивается в его сторону. Тэхён и Чимин смотрят на него. — Ты в порядке? — с некой долей осторожности спрашивает Чимин. — А Сокджин-хён в порядке? — Ээ, — дрожащим голос выдаёт Чонгук. Он моргает. Сглатывает. — С ним всё хорошо. С ним… точно всё хорошо. — А с тобой? — спрашивает Чимин. Чонгук открывает и закрывает свой рот: — Я… Но он не знает, что и сказать. — Этого я беру на себя, — Тэхён говорит Чимину. — А ты передай Юнги-хёну, чтобы он поговорил с Сокджином. Чимин кивает и спешно возвращается обратно в гостиную. Тэхён подходит к Чонгуку, а у того даже ни один мускул не дрогнул, когда руки Тэ обхватывают его. — Поговоришь со мной, — говорит Тэхён ему, и это даже не вопрос, — прямо сейчас, расскажи мне всё. — Но я даже не… — начинает Чонгук, но затем Тэхён отпускает его, кладёт ладонь на его щёку, и Кук понимает, что ему просто нужно всё рассказать. Ему нужно кому-то всё рассказать. Кому угодно. В одиночку ему с этим не справиться. Поэтому он кивает. — Хорошо, — тихо произносит Тэхён, на губах его расцветает спокойная улыбка. — Но сначала, обними меня в ответ. Его руки снова обхватывают Чонгука, и в этот раз Чон обнимает его в ответ, прикрывая глаза и дышит, прижимаясь носом к плечу Тэ. — Просто поговори с ним, — Чимин снова появляется в коридоре. Руки Тэхена начинают поглаживать спину Чонгука. — О чём я с ним должен поговорить? — Юнги идёт прямо за ним. — Я не могу изменить результаты… ох, — он замолкает, скорее всего замечая Чонгука с Тэхёном. Чон не открывал ещё своих глаз. Отказывается. — С ним всё хорошо? — шепчет Юнги. — Мы не знаем, что произошло, — говорит Чимин. — Но ты сейчас идёшь к хёну, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. — Да, — выдыхает Юнги. — А я пойду сделаю всем чай, — говорит Чимин, — потому что я свихнусь, если ничего не буду делать. — Готов? — тихо спрашивает Тэхён. Чонгук кивает. Он не смотрит ни на Юнги, ни на Чимина, когда отпускает Тэ. Не хочет видеть обеспокоенность на их лицах. Да и не хочет, чтобы на него тоже смотрели, потому что он даже не знает, что с ним происходит. Тэхён ведёт их к комнате Чонгука, вежливо пропускает Кука первым и закрывает за ними дверь. Но макнэ снова приходится прикрыть глаза. Потому что перед глазами сейчас стоит лишь одна картина — он, распластавшийся на кровати, передёргивает и крепко сжимает своей рукой руку Сокджина, когда у того, в свою очередь, рука на собственном члене. — Пожалуйста, расскажи мне, что произошло, — тихо просит Тэхён. Чонгук хмурится и опирается спиной на дверь. — Мне не нравится твоё состояние, — говорит Тэхён и подходит ближе, чтобы рядом опереться спиной о дверь. — Я не знаю, можно ли тебе это рассказывать, — Чонгук открывает свои глаза, но смотрит не на кровать, а в потолок. — Это его секрет, а не мой. Тэхён тяжело выдыхает, но ничего не говорит, и Чонгук действительно не знает, можно ли ему говорить об этом или нет, но и он по-прежнему больше не может держать это всё в себе. А затем, Тэхён поворачивается, снова обнимает его и внезапно Чонгук раскалывается. — Пообещай мне, что не будешь ничего говорить, — просит Чонгук. — Он не должен узнать, что я тебе рассказал. — Обещаю, — серьёзно отвечает Тэхён. — Он девственник, Тэ, — шёпотом на одном дыхании выдаёт Чонгук, а его сердце вновь в ужасе замирает. Тэхён отпускает его и недоверчиво щурится: — Он не может быть девственником. — Он никогда не… — Чонгук замолкает. — Я точно знаю, что он не девственник, — с осторожностью начинает Тэхён. — О чём это ты говоришь? — Он просто рассказал мне, что он никогда не был снизу, — говорит Чонгук. Брови Тэхёна взмывают вверх: — Ах. — Да, — выдыхает Чонгук, втягивает их обоих в объятия, потому что ему хочется физического контакта и потому что он не хочет, чтобы Тэхён смотрел ему в глаза. Тэ проводит пальцами по волосам Кука: — А почему тогда он согласился на… — Я не знаю, — отвечает Чонгук. — Ладно, давай присядем и… — Тэхён сглатывает, — разберёмся. — Хорошо, — вздыхает Чонгук. Отпустив Чонгука, Тэхёна садится на его кровать по-турецки, и Чонгук, не разрешая своим мыслям заполонить свою голову, садится рядом с ним и так же складывает ноги. — И что мне теперь с этим делать? — тихо спрашивает Чонгук. Тэхён хмурится: — В смысле? — Я просто не могу… — начинает Чонгук, но не знает, что сказать дальше. Не может позволить этому случится? Не может допустить, чтобы Сокджин это сделал? Да он же не имеет никакого права делать выбор за него. — Что мне теперь с этим делать? — Хорошо, — вздыхает Тэхён и берёт руки Чонгука в свои, крепко сжимая их. — Могу я поинтересоваться, почему ты так остро на это реагируешь? Чонгук в замешательстве смотрит в его глаза: — Что? О чём это ты? Он же девственник. — Кук, он не девственник, — Тэхён мотает головой. — Но я же только что рассказал тебе… — начинает спорить Чонгук, но Тэ перебивает его. — Что он никогда не был снизу, — заканчивает Тэхён. — Да, но тем не менее, он по-прежнему не девственник. — Ну, да, — соглашается Чонгук. — Но с его… — До этого у него было секс с огромным количеством людей, и мы все прекрасно знаем об этом, ведь все мы обсуждали это, — говорит Тэхён. — Вычеркни это кошмарное слово «девственник» из своих выводов. А теперь отталкиваемся от этого, ладно? Он не девственник. — Ладно, — вздыхает Чонгук. — Но… — А ты? — спрашивает Тэхён. — Твой первый раз был с девушкой, верно? — Да, — смущённо отвечает Чонгук. — И что-то мне подсказывает, что это ты трахал её, да? — спрашивает Тэхён. — Да, — говорит Чонгук. — А в первый раз, когда ты был в принимающей роли с парнем, — продолжает Тэхён, — ты чувствовал себя девственником? Чонгук моргает: — Нет. — Тебе было страшно? — спрашивает Тэхён. И Чонгук начинает понимать к чему тот ведёт. — Нет. Может, немного нервничал, но страшно не было, нет. Тэхён смотрит на него, слегка наклонив голову. — Я понял, — резко выдает Чонгук, отчасти отчаянно. — Да, но… — Но что? — настаивает Тэхён, когда Чон замолчал. — Быть снизу не такое уж и большое дело. Это всего лишь… что-то новое, что он ещё не пробовал в сексе. Чонгук резко вдыхает, но слова так и остались несказанными. — Это… почти та же история, что и с эрекционным колечком, — говорит Тэхён. — Возможно, не самая приятная вещь в мире, но… — он пожимает плечами, — в смысле, если бы он его не попробовал, это не повлияло бы сильно на его… шансы на победу, но в остальном… — он снова пожимает плечами. — Ты не понимаешь, — шепчет Чонгук, крепко жмуря глаза. — Тогда объясни мне, — вежливо просит Тэхён. Чонгук резко выдыхает: — Может это не такое уж и большое дело для меня или тебя, — он облизывает свои губы, — но для него это огромный шаг. — Почему ты так думаешь? — спрашивает Тэхён. — Потому что он до сих пор этого не сделал, — снова огрызается Чонгук, вырывая свои руки из рук Тэхёна. — Потому что прошло уже столько лет с тех пор как он потерял свою девственность. Потому что он переспал с одному богу известно сколькими людьми. Но этого он до сих пор не сделал! — он ищет взгляд Тэхёна, но у того лишь непонимание в глазах. — Потому что для него это что-то значит! — Ладно… — начинает Тэхён, но Чонгука уже не остановить. — Когда я это сделал, для меня это ровным счётом ничего не значило, — говорит Чонгук, — абсолютно ничего. Для меня совершенно ничего не значат эти ночи. Ни один человек, с которым я спал, ничего для меня не значил, — голос Чонгука дрожит, и он даже не знает почему. Ему совершенно наплевать на то, что для него самого это всё не имеет никакого значения. Да его это вообще никогда не заботило. — Но для него это очень важно. Именно поэтому он до сих пор этого не сделал. И поэтому много остальных вещей он тоже до сих пор не испробовал. Он рассказал мне это, ладно? Он рассказал мне, что не доверяет партнёрам на одну ночь, и поэтому он никогда не пробовал некоторые вещи. Ему хочется… чего-то… чего-то особенного. Он воздерживается, потому что для него это что-то особенное, и он хранит себя для кого-то особенного, а теперь… — Чонгук с трудом вздыхает из-за кома в горле. — Он сказал тебе, что никогда не был снизу, потому что он хочет, чтобы его первый раз был особенным? — брови Тэхёна взмыли вверх. — Нет, — Чонгук хмурится. — Не совсем, — добавляет он. — Он рассказал мне разные вещи, что-то незначительное, например, что он до сих пор не сделал этого, потому что он не доверяет партнёрам на одну ночь. А…. А потом он рассказал мне, что он романтик, и что… что он не хочет… Ну, он много чего мне рассказал, и у меня, блять, не получается сложить все пазлы в общую картину. — Хорошо, — произносит Тэхён с успокаивающей интонацией, но у Чонгука не получается успокоиться. — Хорошо. Я понял. Я верю тебе. Я понимаю. — Хорошо, — слишком резко выплёвывает Чонгук, сцепляя руки в замок. Тэхён расцепляет руки Чонгука и снова берёт их в свои. — Что мне с этим делать? — Чонгук тяжело дышит. Они замолкают на пару секунд. — Ты ничего не можешь сделать, — с осторожностью говорит Тэхён. Чонгук поднимает на него взгляд. — Не тебе решать, — добавляет Тэхён. Чонгук сильно хмурится: — Я знаю. — Это его выбор, — говорит Тэхён. — Я знаю, — повторяет Чонгук. — Знаешь, всё не настолько… плохо, как могло бы быть, — говорит Тэхён. Чонгук встречается с ним глазами. Тэ слабо улыбается ему: — Из всех людей… Хосок-хён не самый конченый вариант для первого раза. Чонгук выпускает смешок вместе с хрюканьем, но, Господи, это же не смешно. — Он не партнёр на одну ночь. Не совсем, — Тэхён глубоко вздыхает, поглаживая большими пальцами руки Чонгука. — Я бы даже сказал, что ему можно доверять, — он снова улыбается, но похоже больше на гримасу. — Не идеально. Как ни крути. Но всё не так уж и критично. — Наверно, — говорит Чонгук, но на самом деле сам так не считает. — Но если всё, что ты сказал это правда, и Сокджин решил пройти последний раунд, даже несмотря на то, что всё будет не идеально, — продолжает Тэхён, — мне кажется, самое лучшее… что ты сможешь здесь сделать, это просто… принять его решение. Чонгук кивает, потому что прекрасно это понимает. Но ему противно от этого. — И он всё ещё может отказаться, — говорит Тэхён, — может всё прекратить. — Не похоже, чтобы он собирался это сделать, — говорит Чонгук. — Но он всё ещё может, — Тэхён вздыхает. — И если он не… — Тогда просто прими его решение, — заканчивает Чонгук, и его по-прежнему воротит от этого. Тэхён кивает: — Ты или он будет первым? Чонгук смотрит ему в глаза, задумывается на полсекунды и решает, что ничего страшного не случится: — Я. — Это хорошо, — кивает Тэхён. — Это даст ему больше времени на размышление. Он понаблюдает за тобой с Хосоком и решит, хочет он для себя такого или нет. Чонгук кивает: — Мне тошно от этого. Тэхён сжимает руки Чонгука: — Он тебе небезразличен, да? Чонгук сводит брови к переносице. Безумно. Он ему безумно не безразличен. Его голос дрожит: — Конечно, он мне не безразличен. — Ты знаешь, что я не это имел в виду, — тихо говорит Тэхён. — И тебе, и мне он не безразличен, в некотором роде. Но, кажется что для тебя теперь он обрёл совершенно иное значение. Чонгук не поднимает взгляд на него, просто медленно дышит. — Ты же знаешь, что в этом нет ничего плохого, да? — спрашивает Тэхён. Чонгук мотает головой. — Это нормально, — настаивает Тэхён. — Этого не должно было случиться, — шепчет Чонгук. — Он тебе небезразличен? — спрашивает Тэхён. — Даже представить себе не можешь насколько, — говорит Чонгук, ведь как бы сильно ему не хотелось рассказать всё Тэхёну, он по-прежнему не может произнести это вслух даже для себя самого. — Почему это случилось? — Не знаю, — тихо отвечает Тэхён. — Этого не должно было случиться, — настаивает Чонгук. — Я не должен был… — Сердцу не прикажешь, — произносит Тэхён. На эти слова Чонгук поднимает глаза: — Я не… — он морщится, — влюбился. Он мне просто… — Нравится? — спрашивает Тэхён, но эти слова тоже не кажутся правильными. — Нет, — отвечает Чонгук. — Это не… — Хочешь сходить с ним на свидание? — Тэхён улыбается. Чонгук отводит взгляд. — Хочешь поцеловать его? — спрашивает Тэхён. Чонгук хмурится. — Подарить ему такой первый раз, какой он себе его хочет? — продолжает Тэхён. — Прекрати, — просит Чонгук, мотая головой. — Это нормально, — произносит Тэхён. — Нет, не нормально, — возражает Чонгук, — не нормально! Тэхён раскрывает свой рот… — Что мне теперь с этим делать? — Чонгук шмыгает носом, а в его горле образовывается ком. Господи, блять, он не собирается плакать из-за этого. — Я правда хочу, чтобы его первый раз был именно таким, каким он себя его представляет, — он вытаскивает свою руку из рук Тэхёна и вытирает нос тыльной стороной ладони. — И не важно, со мной это будет или нет… — он возвращает руку обратно в Тэхёнову. — Но не такой. — Да, — выдыхает Тэхён, ему, очевидно, тоже это не нравится. — Я даже не считаю, что достоин стать его первым, — говорит Чонгук. — Даже если мне этого хочется, даже если мне кажется, что смогу сделать его прекрасным. Но что, блять, может сделать меня достойным? Я ничем не отличаюсь от Хосок-хёна. Да я же ничем не отличаюсь от блядского парня на одну ночь. Я его не достоин. — Что ж… — Тэхён слегка улыбается, — у тебя все шансы подняться в его глазах. Постепенно, понимаешь? Сходите с ним на свидания и посмотрите, подходит ли вы друг другу, а потом… когда придёт время, как вам покажется что так будет правильно… и когда ты заслужишь его доверие, — он пожимает плечами. — И это не значит, что у вас вообще не будет секса до этого момента. Это будет всего лишь одна вещь, ради которой вам, возможно, придётся подождать, пока не решите подходите вы друг другу или нет. Пока он… не выберет тебя. Чонгук насупился: — Он не выбирал Хосок-хёна. — Я знаю, — вздыхает Тэхён. — Но у него всё ещё есть выбор, и ты сам прекрасно знаешь об этом. Он может выбрать Хоби-хёна, если это то, что он хочет. — Но это не то, что он хочет, — слабо протестует Чонгук. — Возможно, это не то, что он планировал, — исправляет Тэхён. — Но если он сделает это, значит это то, что он хочет. Это его выбор, и это нормально. Что бы он не выбрал, это нормально. И Чонгуку ничего ему на это ответить. — Нам нужно рассказать об этом Хосоку, — говорит Тэхён. — О… — начинает Чонгук. Тэхён приподнимает брови: — Он не давал своё согласие на то чтобы быть чьим-то первым, когда подписывался на это. Даже если Сокджин не отказывается, Хосок может это сделать. — Но если мы ему скажем, тогда он поймёт кто когда был, — говорит Чонгук. — И он будет… я не знаю, не объективным? И… всё прекратит, — а может рассказать ему вполне неплохая идея. Тэхён поджимает губы: — Мы не скажем ему у кого именно будет первый раз. — Он будет знать, что это не я, — говорит Чонгук. — Ты уверен? — Тэхён наклоняет голову. — Потому что как мне кажется, он не думает, что для кого-то из вас это будет в первый раз. Лично мне такое и в голову не могло прийти. И в это с трудом верится в обе стороны. — Кажется, я не так часто и без каких-либо подробностей рассказывал ему про те ночи, когда я был снизу, по сравнению с теми, когда я был сверху, — говорит Чонгук. — Он может и не понять кто это. — Но даже если он поймёт, и пусть он из-за этого прекратит всё и, возможно, разозлит этим Сокджин-хёна, — говорит Тэхён, — я всё равно считаю, что он должен об этом узнать. И опять же, он не подписывался на то, чтобы стать для кого-то первым. — Да, — вздыхает Чонгук, а затем: — Отчасти я надеюсь на то, что он откажется от этой затеи. Тэхён набирает воздуха в лёгкие и тоже вздыхает. — Тебе же тоже это не нравится? — спрашивает Чонгук. — Я не в восторге от этого, — отвечает Тэхён. — Но это тоже не мне решать. Чонгук закрывает глаза и опускает голову книзу. — Интересно, что сейчас Сокджин-хён рассказывает Юнги-хёну, — говорит Тэхён. — Да, — говорит Чонгук. — Знаешь, а он наконец-то начал открываться мне. — Да? — Тэхён улыбается. Чонгук кивает: — Я хочу, чтобы он полностью открылся мне. Тэхён продолжает улыбаться. — Я хочу, чтобы он чувствовал себя комфортно со мной, — добавляет Чонгук. — Это мило, — говорит Тэхён. Чонгук тоже слегка улыбается, а затем сильно хмурится: — Я так сильно хочу пригласить его на свидание. Вот оно. Он сказал это. Тэхён сжимает руки Чонгука. Макнэ всхлипывает, встревожен из-за своих же собственных чувств, и жалеет себя, потому что нутром ощущает, что чувства невзаимны. — Думаешь, у меня есть хоть один крохотный шанс? — шепчет Чонгук. — Не понимаю, почему нет, — говорит Тэхён. — Ты не думал, что у тебя появятся к нему чувства. Тогда кто тебе сказал, что у него тоже не могут появиться к тебе чувства? — Верится с трудом, — произносит Чонгук. — Да, — Тэхён смеётся. Чонгук тоже выпускает смешок. — Но вместе с тем, — Тэхён пожимает плечами, — не знаю. Я могу себе это представить. — Я очень признателен, — Чонгук выпускает смешок. — Что теперь будешь делать? — спрашивает Тэхён. Улыбка Чонгука тут же гаснет: — Мне нужно поговорить с ним о том, что мы должны рассказать Хоби-хёну. — Могу с этим помочь, если хочешь, — говорит Тэхён. — Потому что Сокджин-хён может заподозрить что-то неладное в твоих намерениях, если ты предложишь рассказать Хосоку, ведь он прекрасно понимает, что ты не сможешь сдерживать себя когда вы будете разговаривать с Хоби-хёном, и тогда он точно сможет понять о ком именно идёт речь. Поэтому я могу сам поговорить с ним об этом. — Может, так будет и лучше, я не уверен, — говорит Чонгук. — Мне, конечно, больше нравится идея поговорить с ним самостоятельно и специально всё испортить, но… ты прав. Я спрошу у Сокджина, как бы он хотел поступить. В любом случае мне придётся рассказать ему, что ты тоже теперь знаешь. — А кроме этого? — спрашивает Тэхён. — А кроме этого… — Чонгук делает глубокий вдох. — После того как я поговорю с ним о Хосоке, и об остальном тоже. Может, он решит, что это не правильно и откажется. — А ещё? — настаивает Тэхён. — А что ещё? — спрашивает Чонгук. — Твои чувства к нему, — говорит Тэхён. Чонгук опускает взгляд: — Об этом я ещё как-то не думал. Это… соревнование должно закончиться. И как только всё уже будет позади, я смогу… не знаю, начать думать обо всём остальном, не вмешивая в это соревнование. Тэхён кивает. Чонгук вздыхает. — Всё будет хорошо, — говорит Тэхён. —Как бы то ни было, всё будет хорошо. Чонгук кивает. Когда Чонгук и Тэхён заходят в гостиную, там уже сидит Юнги и без Сокджин-хёна. — Он в порядке? — спрашивает Тэхён. — Он вышвырнул меня из комнаты, как только я спросил что случилось, — отвечает Юнги, откладывая телефон. Чимин сидит рядом с ним и отпивает из своей кружки обхватывая руками, явно всё ещё очень обеспокоенный случившимся, а другая кружка стоит перед Юнги. Чонгук замечает Хосока с Намджуном на балконе, тоже с кружками чая. — Сказал, чтобы я отъебался и что ему нужно подрочить, — Юнги поджимает губы. — Дословно, так он мне и сказал. Так что… вот он я. Сексоизгнанный из своей собственной комнаты. И кстати, он в полнейшем порядке. По крайней мере, похоже на то, как по мне. — Мне тоже показалось, что с ним всё хорошо. — выдвигает Чонгук. — Это только у меня… была минутная слабость. — А с тобой всё хорошо? — спрашивает Чимин. — Да, — Чонгук кивает. Тэхён похлопывает его по спине. — Я сделал вам чай, — говорит Чимин. — Спасибо, — говорит Чонгук. — Но я э… я наверное лучше пойду в душ и э… лягу спать. Прости. — Хорошо, — Чимин нежно улыбается. Чонгук облизывает свои губы. Он надеялся на что-то больше. На что-то от Юнги. Но почему-то он не удивлён, что Сокджин не захотел ему ничего рассказывать. Делать ему в гостиной больше нечего. Он не может себе представить, как сидит сейчас вместе со всеми и они болтают о том о сём. От одной только мысли о том, что ему придётся отвечать на всевозможные вопросы, которые только могут возникнуть, становится плохо. Отдых, вот что ему нужно. Ему нужно подумать о том, как поговорить с Сокджином насчёт того, что Хосоку стоит рассказать. А ещё ему нужно как-то придумать, как убедить Сокджина отказаться от этого. Если это вообще возможно. Он посылает Тэхёну благодарную улыбку и направляется обратно в свою комнату. За исключением того, что проходя мимо комнаты Юнги и Сокджина он остановился. Сокджин сейчас там действительно мастурбирует или же он просто сказал так Юнги, чтобы он оставил его в покое? Он же не дрочит там, да? Чонгук стоит перед дверью в их комнату и борется с желанием прислониться к ней ухом. Просто чтобы убедиться. Если он правда сейчас там передёргивает, то наверняка думает о Чонгуке — о Чонгуке, который трахает Юнги. О чём ему ещё думать? И желание Чонгука узнать об этом сильно ровно настолько, насколько это же и безрассудно. Правда Сокджин там не дрочит. Конечно же нет. Чонгук просто нафантазировал себе, чем бы он хотел, чтобы его хён занимался. Подслушивать нехорошо, и хоть он даже не прижимается головой к двери, он он не может себя заставить отойти от неё. Ему просто нужно поговорить с Сокджином прямо сейчас. Покончить уже с этим раз и навсегда. Чёрт, а если подумать. Хён же просто хотел, чтобы Юнги оставил его в покое, но это не значит, что он обязан сейчас разговаривать с Чонгуком. И Чон знает, что пожалеет если поговорит с Сокджином сейчас, ведь ему ещё нужно немного больше времени чтобы обдумать всё, прежде чем он войдёт туда. Но Чонгук отчаянно нуждается в том, чтобы увидеть Сокджина прямо сейчас, проверить как он, услышать его голос и наконец успокоиться, и не пугать его больше своей реакцией. А завести сейчас разговор о Хосоке это прекрасная возможность выудить его наружу. Поговорить это правильное решение. И нет ни одной причины, чтобы не делать этого сейчас. С этой мыслью Чонгук открывает рот чтобы позвать Сокджина по его имени, как вдруг… Стон. Спутать ни с чем другим невозможно. Чонгук делает глубокий вдох и застывает. Он действительно сейчас… Он там дрочит. А что ещё этот звук может значить? Чонгук сжимает руки в кулаки, пытаясь заставить себя отойти. Это звук, которого ранее он никогда ещё не слышал из уст Сокджина. В сексуальном контексте — никогда. Он должен отойти, но он не может себя заставить. Он парализован. В шоке и вовсе не верит своим ушам. В своей голове он прокручивает всевозможные варианты того, что же там может сейчас происходить. Сокджин лежит на своей кровати полностью одетый, и сжимает руку на своём члене; Сокджин в коленно-локтевой, голый и водит рукой по своему члену; Сокджин, прикрывающий рот своей собственной рукой, чтобы приглушать звуки которые он издаёт. Блять, а что если он сейчас придушивает себя. Что если он трахает себя пальцами? Он просто обязан думать о сегодняшней ночи. Он должен помнить, как именно Чонгук трахал Юнги. А может даже представляет как Чонгук трахает его… как он стал его первым, и придушивает его, как придушивал Юнги. Чон уже точно знает, что в следующий раз когда он будет снимать напряжение, думать он будет именно об этом. Господи, а Чонгук ведь даже не знает, трогал ли Сокджин себя там хоть раз в жизни. Касался ли его там кто-то другой. А может для Джина действительно первый анальный секс с Хосоком не покажется чем-то новым. Возможно у него есть дилдо с которым он периодически развлекается. А может ему нравится трахать себя пальцами. По крайней мере, если это вдруг окажется правдой, тогда боль во время анального секса не станет для него чем-то новым. Чонгук сводит брови к переносице. Он хочет узнать, но кто он, блять, такой, чтобы спрашивать его о таком? Ещё один стон. Такой слабый, но теперь очень чёткий, ведь макнэ теперь подслушивает. ОН снова прислоняется ухом к двери. Он не должен быть сейчас здесь. — Хён, — не стоит этого делать. За дверью раздаётся испуганный вздох. А затем тишина. Ему не стоило этого говорить. Он вообще не должен был ничего говорить. Его здесь быть не должно. Он должен заткнуться и уйти. Он может притвориться будто не знает чем Сокджин сейчас там занимается. — Хён, мы можем поговорить? — в этот раз немного громче зовёт Чонгук, наперекор всякому здравому смыслу, и звучит так, будто он прямо сейчас расплачется. Он не должен этого делать. Какой ужасный поступок. Почему он вообще вмешивается? Он должен радоваться, что Сокджин сейчас доставляет себе удовольствие, ведь скорее всего он думает о Чонгуке, и на кой хрен Чонгуку портит ему… им двоим этот момент? Но он, чёрт возьми, просто не может остановить себя, не тогда когда он уже начал. Ему никто не отвечает, не то чтобы он конечно ожидал что-то услышать, и уже начинает думать, что Сокджин просто будет игнорировать его до тех пор пока Чон сам не уйдёт — что в свою очередь, блять, резонно и правильно — но затем в комнате раздаётся какой-то шорох. Сокджин ничего не отвечает, и Чонгук совсем не слышит чтобы там были какие-то телодвижения, он видит лишь тень, которая приближается к двери. Две ноги. Ничто другое это не может быть. Сокджин скорее всего даже не понимает, что Чонгук знает, что он сейчас здесь. — Хён, — немного тише произносит Чонгук, теперь знает, что Сокджин его слышит. Он не знает, что он сейчас творит. Он, блять, понятия не имеет, что он творит. — Прости меня за мою… — Чонгук облизывает губы, —…реакцию тогда. На то, что ты мне сказал. Сокджин не отвечает ему. — Я не хотел обидеть тебя, — добавляет Чонгук. — Я не ожидал… ничего такого. Просто удивился, вот и всё. Сокджин наверняка сейчас стоит возбуждённый по ту сторону двери. — И переволновался, — добавляет Чонгук. — Я просто опешил и растерялся. Чонгук прижимается к двери сильнее, борясь с желанием размозжить свою голову об неё. — Но хочу, чтобы ты знал, я… — Чонгук вообще не понимает, о чём говорит. Сводит брови к переносице: — Я… я уважаю твой выбор, я-я уважаю вообще всё, на что бы ты не решился и что… — но он не хочет, чтобы Сокджин это делал. А что если Сокджин продолжает сейчас водить рукой по своему члену? Может Чонгук застал его в момент, когда он уже приближался к оргазму. Возможно, он бы не смог остановиться. А может он и не захотел бы останавливаться. Вполне возможно, что прямо сейчас он водит рукой по своему члену — вверх и вниз, и слушает, как у Чонгука сейчас случится грёбанный нервный срыв. — Что я… — он пытается заставить себя говорить так, будто действительно так считает, но не может. Он даже не может вспомнить, что говорил до этого. Как же… тупо с его стороны сейчас говорить такое: — Я знаю, что ты слышишь меня. Тень начала отдаляться. — Не уходи, — молит он. Тень остановилась. — Я вижу твою тень под дверью, — рассказывает ему Чонгук, ведь считает, что так будет честно. — Тебе не обязательно что-то говорить. Тебе не обязательно… как-то подтверждать своё присутствие. Тебе не обязательно… — он набирает по-больше воздуха в лёгкие: — Я знаю, мне стоит уйти. Я знаю, что ты… что разговаривать со мной это последнее, чего тебе хочется сейчас. Ээ… А в ответ тишина. Ему действительно лучше уйти. — Ты… — шепчет Чонгук прижимаясь лбом к двери. — Ты же дрочишь, да? Заткнись. — Ты сказал так Юнги, — добавляет Чонгук. — Так ты действительно? Никто не отвечет. Просто заткнись. — Ты… готовишься к следующему раунду? — спрашивает он, потому что уже не в силах остановиться. — Ты трогаешь себя… там? Какое-то время по ту сторону двери царит полная тишина, поэтому Чонгук отшатнулся от двери, собираясь уже выбить её к чертям собачьим, как вдруг… Шлепок. Чонгук раскрывает глаза и замечает насколько же его дыхание стало тяжёлым. Похоже на то, как если бы кто-то ударил по стене. Это не… «да». Не может быть. Сокджин бы не… — Ты… — сглатывая, снова спрашивает Чонгук чтобы просто убедиться. Его сердце бешено колотится, и он приходится языком по своим губам, — делаешь это своими пальцами? Там внутри? Ещё один шлепок. Чонгук упирается кулаком в дверь, хрипло выдыхает, а кожа его покрывается гусиной кожей. — Ты когда-нибудь делал это раньше? — спрашивает он. — Кто-то делал для тебя это раньше? Тишина. И он не знает, значит ли это «нет» или же Сокджин просто не хочет рассказывать ему. — Ты первый раз растягиваешь себя пальцами? — неуверенно спрашивает он, хотя уже намного конкретнее. Ещё один шлепок. — Блять, — выдыхает Чонгук. Грудь сжало в тиски. Первый раз. Даже просто пальцы. В первый раз. Слишком много первых разов. — Блять, — немного громче выдаёт он. Он не может поверить, что Сокджин разговаривает с ним прямо сейчас. Не может даже представить, что могло заставить хёна сделать это… рассказать это Чонгуку. Сокджин, должно быть, свихнулся, как и, блять, сам Чонгук. Может, он уже близко. Может он действительно уже вот-вот собирался кончить, а Чонгук прервал его, и теперь он и в самом деле немного не в себе. Иначе бы он ни за что не отвечал бы на эти вопросы. Чонгук, блять, должен просто свалить: — Ты… ты ещё не… Твои пальцы всё ещё в тебе? Сокджин не ответит. Но Чонгуку, блять, просто нужно убедиться. Тишина. А затем шлепок. Чонгук не может сдержать стона, успевая глотнуть мольбу о том, чтобы Сокджин впустил его в комнату. — Тебе хотя бы приятно? — шепчет он, но ответа не следует, может он просто спросил слишком тихо. Или же ему это не доставляет совершенно никакого удовольствия, но Сокджин не может ударить по стене двумя руками, потому что одна из его рук прямо сейчас очень занята. — Слушай, тебе не обязательно это делать, — немного громче произносит Чонгук, а одна из его рук скользит по дереву вниз и останавливается на дверной ручке. Он не будет пытаться открыть её. — Тебе не обязательно заставлять себя проходить через это, если это не то, чего тебе действительно хочется. Тебе не обязательно… не обязательно пересиливать себя и заставлять делать то, чего тебе не хотелось делать и раньше, или то, что ты представлял в своей голове совершенно иначе. Ты не обязан. Он открывает свои глаза, представляет, как Сокджин прижимается своим лбом с обратной стороны. Чонгука здесь быть не должно. Чонгук должен быть там, рядом с Сокджином. — Я пойму, — голос Чонгука срывается. — Мы можем… пусть будет ничья, — с трудом произносит он. — И в этом нет ничего такого, потому что… потому что… А в ответ тишина. Это наверное самая лицемерная фраза, которая когда-либо срывалась с уст Чонгука. — Блять, — выдыхает Чонгук. — Прошу, скажи, что тебе хотя бы приятно. Тишина. — Тебе приятно сейчас? — прямо спрашивает Чонгук. Да или нет. Но в ответ всё та же тишина, и он совершенно не понимает, что бы это могло значить. — Хён… — на вздохе зовёт Чонгук. — Кук? — это голос Чимина. Чонгук медленно выдыхает, наблюдая за тем, как тень отдаляется от двери. По-прежнему упираясь лбом в дверь, он поворачивает голову в сторону и смотрит на стоящего там Чимина, который выглядит так, словно уже пожалел о том, что пришёл сюда. — Я… — начинает Чимин, — просто шёл в душ. Громко шмыгнув носом, Чонгук отталкивается руками от двери. Он должен быть сейчас там, рядом с Сокджином, следить за тем, чтобы хотя бы в первый раз когда он трахает себя — ему было приятно. Он должен быть сейчас там. Под дверью больше не видно никакой тени, а Чонгук в свою очередь даже и не ждёт, что тот вернётся. Поэтому, сделав глубокий вдох, макнэ заставляет себя выдавить улыбку для Чимина и тут же закрывается в ванной, раздеваясь настолько быстро, насколько это вообще возможно, и заскакивает под обжигающие струи воды. Он бы не пытался забрать первый раз Сокджина, будь он рядом с ним прямо сейчас. Он был бы сдержанным и показал бы с каким уважением к нему относится. Он бы лишь аккуратно, нежно и бережно, чертовски бережно, трахал бы его своими собственными пальцами. Медленно. Да он бы, блять, использовал хоть литр смазки. С наименьшим количеством боли. Сделает ему так приятно, как только сам умеет. А сначала даже вылижет его, если Сокджин позволит ему. Ему вообще когда-нибудь делали римминг? Чонгук опирается двумя ладонями на плитку и наклоняется вперёд. Так не правильно. Сокджин не должен так поступать. Его первый раз не должен случится с Хосоком. Насколько заботливым он бы с ним ни был. Сокджину нельзя будет издавать звуки. Ему нельзя будет поцеловать Хосока. И Хоби практически нельзя будет трогать его в ответ. Подобное никогда не было и не сможет быть тем самым полноценным первым разом… это никогда не будет тем, чего заслуживает Сокджин, только не в таких обстоятельствах. Но Чонгук не может решать за Сокджина и прекрасно об этом знает. Это лишь разозлит Сокджина, да и только. Это полное неуважение к нему. И контроль его действий. А такого обращения к себе Сокджин не заслуживает. Им вообще не следовало проводить это соревнование. Сокджин никогда бы не оказался в такой ситуации, если бы не ребячество Чонгука и желание везде быть первым. Да если бы Чон изначально знал, что Сокджин ещё никогда в своей жизни не был снизу, то он бы ни за что не кинул ему вызов. Чонгук сам должен отменить соревнование. Он вполне может это сделать, он может использовать стоп-слово прямо сейчас, и дело с концом. Но и в то же время он не может этого сделать, только не тогда, когда он хочет, чтобы у него был хотя бы мизерный шанс на будущее с Сокджином. Хён догадается, почему именно он решил всё прекратить. Ребята попросят объяснить причину, и он не сможет придумать ничего правдоподобного. «Я потерял интерес к соревнованию?»; «Я не хочу заниматься сексом с Хосок-хёном?» — ничего из этого не звучит правдоподобно. Они поймут, что он врёт, но лишь не будут знать почему. А Чон будет просто не в силах рассказать им настоящую причину. Он и так уже зашёл слишком далеко, когда рассказал об этом Тэхёну. Но Сокджин будет знать правду. И он Чонгуку этого не простит. Потому что если Чон прекратит это соревнование — это равносильно тому, чтобы решить за Сокджина. И это будет значить, что он не уважает ни его, ни его выбор, и вообще так неправильно, и Чонгук прекрасно это понимает. Он не может прекратить это. Таким образом, в этой ситуации остаются лишь две вещи на которые он может надеяться — либо Хосок решит что он не может брать на себя такую ответственность, либо Чонгуку удастся уговорить Сокджина прекратить соревнование самостоятельно. И он не знает, считается ли выход на таком позднем этапе за что-то вроде автоматического проигрыша. Есть вероятность, что Сокджин подумает именно так, если Чонгук попытается убедить его выйти. Впрочем, забавно, насколько же Чонгуку теперь плевать на поражение. Ни капельки не тревожит. Если бы он не думал о том, что Сокджин возненавидит его после этого, он бы без всяких сомнений использовал бы стоп-слово. Потому что теперь ему совершенно плевать на победу, только не когда цена настоль велика. Он смеётся. Возможно, ещё и и плачет немного. Сложно сказать когда вода ручьём стекает с тебя. Он шмыгает носом. Нужно завалить соревнование… быть полнейшим бревном, чтобы несмотря ни на что хён оказался победителем. Это как ещё один вариант. Правда, Сокджин скорее всего за это тоже его возненавидит. Наверняка посчитает что Чонгук жалеет его. Сам Чон был бы просто вне себя от ярости, если бы Джин специально провалил соревнования ради макнэ. А может хён и не возненавидит его, если Чонгук воспользуется стоп-словом. Есть вероятность, что Сокджин всего-навсего слишком гордый, чтобы самому его произнести, и он как раз таки надеется на то,что Чонгук это сделает вместо него, но макнэ в этом глубоко сомневается. Сокджин бы прекратил соревнование, если бы оно перешло его личные границы дозволенного. Так сказал Тэхён, и сам Чонгук тоже так считает, и надеется, что Тэ всё же прав. А пока, он ничего не может с этим поделать. Ничего, но надеется, что произойдёт какое-то чудо и всё повернётся в лучшую сторону. Совсем не удивительно, что Чонгук почти не спал этой ночью, но из-за того что он ужасно устал и чувствует себя безумно сломленным — его желание поговорить с Сокджином обо всём, о чём им нужно обязательно поговорить, внезапно улетучилось и вовсе. Во всяком случае он обязательно с ним поговорит. Он должен. Осталось не так уж и много времени до конца соревнования. Но этого он как раз-таки и боится. До жути. Он пытается переловить Сокджина утром прежде чем они уйдут, но тот остаётся в их общей с Юнги комнате до последнего момента и отбирает у Чонгука возможность поговорить с ним тет-а-тет. Осознав, что хён избегает его, Чон доходит даже до того, что начинает стучаться в его дверь и звать по его имени, просит поговорить с ним, но Сокджин лишь кричит ему в ответ: «Не сейчас», и Кук, на мгновение, позволяя страху взять над собой верх — оставляет всё как есть. Чонгук точно уверен, что на протяжении всего дня Сокджин даже избегает смотреть на него. Было парочку моментов, когда они встретились глазами во время танцевальной практики, но Сокджин лишь покраснел и отвернулся. Что в общем-то и неудивительно, учитывая, что произошло под конец прошлой ночи. Мысли о Сокджине, стоящем по ту сторону двери, с пальцами внутри себя, и сознаваясь об этом Чонгуку… Хотел бы Чон сказать, что от этого он возбудился, но на самом же деле его всего лишь это расстроило. Нет ничего, о чём бы Кук хотел узнать больше, чем о том, чем же Сокджин там занимался, как он себя чувствовал, и стало ли ему приятнее от пальцев после того как он продолжил. В самом деле ни о чём больше. Прикрыв свои глаза, Чонгук делает глубокий вдох и держит себя в руках на протяжении всего дня, ища возможности поговорить с Сокджином один на один, но поскольку тот продолжает его избегать, поиски оканчиваются неудачей. На обратном пути домой Чонгук едет в машине вместе с Тэхёном. Они не разговаривают, но Тэ сжимает руку макнэ на среднем сидении между ними, и здесь в самом деле не нужны никакие слова, чтобы почувствовать поддержку. — Мне нужно поговорить с тобой, — некоторое время спустя Чонгук застал Сокджина на кухне, когда тот набирал воду в чайник. Когда Чон проходил через коридор, он видел, что Юнги сидел в их общей с Сокджином комнате. Намджун был в гостиной, Хосок вместе с Чимином на балконе, а Тэхён в душе. Поэтому им придётся разговаривать в комнате Чонгука, и воспоминания о той ночи вмиг всплывают перед глазами. — Сейчас? — спрашивает Сокджин с фальшивой невинностью в голосе. — Если ты можешь, то да, — отвечает Чонгук. Сокджин оглядывается, облизывает свои губы, будто срочно пытается придумать какую-нибудь отмазку, чтобы не разговаривать с макнэ. — Это очень важно, — добавляет Чонгук. — Ладно, — Сокджин складывает руки на своей груди и ждёт. Чонгук сначала моргает пару раз, затем косится на Намджуна: — С глазу на глаз. — Я бы предпочел здесь, — говорит Сокджин. — Почему? — раздражённо рявкает Чонгук, боясь, что Сокджин сейчас скажет, что ему настолько неприятно общаться с ним после вчерашнего. Сокджин пожимает плечами. Чонгук сжимает челюсти: — Ты захочешь поговорить об этом без свидетелей. Намджун переводит на них взгляд, и Сокджин, сжав губы в тонкую полоску, смотрит на него в ответ, и тот понимающе коротко кивает. Чонгук, не оборачивась, ведёт Сокджина в свою комнату. Его сердце отбивает чечётку. А руки потеют. Он уже и не припоминает, когда в последний раз настолько же сильно нервничал, но им нужно поговорить об этом. В конце концов, он должен попытаться переубедить его. Он садится на кровать в позу лотоса и наблюдает, как Сокджин закрывает за собой дверь, держится за дверную ручку и не поворачивается. — Если это по поводу прошлой ночи, я бы предпочёл не поднимать эту тему, — произносит Сокджин, по-прежнему стоя лицом к двери. Чонгук сглатывает: — О какой части прошлой ночи? Сокджин поворачивается, но от двери не отходит, и не отвечает. Его лицо заливается краской, и Чонгук понимает, что тот имеет в виду самый конец вечера — у двери. Чонгук не будет заставлять его говорить об этом. Пока что. Особенно, если ему настолько неловко из-за этого. Так или иначе, прошлой ночью произошло много всякого дерьма — начиная от секса Чонгука с Юнги, заканчивая Сокджином, который рассказывает Чону, что он ещё никогда не был снизу. Слишком много всего произошло. — Я хочу поговорить о Хосок-хёне, — говорит Чонгук. Кажется, Сокджина это слегка растормошило: — М? Чонгук собравшись с духом произносит: — Я рассказал Тэхёну. — Что? — спрашивает Сокджин. — То, что ты рассказал мне. О том, что ты никогда ещё не был снизу. Прости, — и он тут же спешно добавляет, и действительно сам так считает. — Я больше не могу справляться с этим в одиночку, и э… Тэ увидел меня, когда я был слегка не в себе, прямо после того как ты рассказал мне такую шокирующую новость, и потом он попросил меня рассказать ему, ну я и рассказал. Сокджин поджимает губы: — Ничего страшного. Глубокий вдох: — И он ещё сказал, что мы должны рассказать об этом Хосок-хёну. Сокджин сводит брови к переносице. — Он сказал, что, — Чонгук проводит потными ладонями по своей кровати, — Хосок-хён в общем-то не давал своё согласие на то… чтобы быть чьим-то первым, и его такой расклад событий может не устраивать, поэтому мы должны рассказать ему об этом. Сокджин опускает взгляд вниз: — Да, я тоже думал об этом. Чонгук кивает. — Но из-за этого же прекратится соревнование, разве нет? — говорит Сокджин, и когда он произносит это, Чонгук не замечает в его словах ни надежды, ни какого-то страха. Полная беспристрастность. Равнодушие. — Ведь он поймёт, что это я, и тогда он уже не сможет быть объективным? — Я то же самое сказал Тэ, — говорит Чонгук, желая, чтобы Сокджин присел рядом с ним. — Но он сказал, что Хосок не сможет понять, у кого именно из нас будет первый раз. Он сказал, что Хосок вряд ли ожидает, что у кого-то из нас… этого ещё не было, поэтому он вполне может и не знать. — А если он поймёт… — произносит Сокджин. — Я думаю, будет всё то же самое, что мы и говорили Юнги-хёну, — говорит Чонгук. — Если ему кажется что он может объективно оценить нас, тогда соревнование может продолжаться. А если нет, тогда конец, и у нас ничья. Сокджин кивает. — Тэ предложил, чтобы он рассказал об этом Хосоку вместо нас, — добавляет Чонгук. — Если мы не уверены, что на наших лицах не будет написано кто из нас девственник. Сокджин слегка приподнимает брови: — Похоже, что рассказать ему оказалось неплохой идей. — Да, — говорит Чонгук. — Значит тебе нравится такой вариант. — Если Тэхён не против, то да, пусть он расскажет, — отвечает он. А теперь, самое время попытаться уговорить его. — Но разве не мы должны рассказать ему? — спрашивает Чонгук. — Зачем? — Сокджин мотает головой. — Это только увеличит вероятность его выхода. — И… ты не хочешь, чтобы он выходил, — это не вопрос. — А почему должен? — спрашивает Сокджин. Чонгук раскрывает рот, пытаясь подобрать слова, чтобы это была не слишком длинная речь, но и в то же время, чтобы они полностью передавали его мысль. — Я знаю, что ты хочешь сказать, окей? — перебивает его Сокджин. — И, — он облизывает свои губы, — Ты сказал, что относишься с уважением к моему решению. Тогда. Уважай моё решение. Чонгук резко вздыхает и хмурится: — Ты не должен этого делать. — Ты думаешь, что мы прошли весь этот путь, и всё это ради того, чтобы я вышел из него буквально перед тем, как мы узнаем настоящего победителя? — он улыбается. Но он же не победит: — Я не прошу тебя сдаться. Будет ничья. Что может быть лучше, чем ничья? Ноздри Сокджина раздулись от злости: — Остаться в игре. Чонгук поднимается на ноги и вытирает ладони о свои штаны. Больше не в силах находиться так далеко от хёна. Он хочет обнять Сокджина. Не делает этого, но хочет. Может, ему удастся затянуть его в свои объятия. А пока, он опускает голову вниз и делает глубокий вдох. Учитывая отношение самого Чонгука на протяжении всего соревнования к этому, он понимает, что с его стороны будет невероятно лицемерно говорить, что нет ничего плохого в том, чтобы покинуть соревнование. — Нет ничего плохого в том, чтобы выйти, — тихо произносит Чонгук. — Только не тогда, когда это то, чего делать тебе не хочется. — Кто тебе сказал, что я этого не хочу? — спрашивает Сокджин. — Я сам согласился на это. — Ты же сказал, что даже не думал, что мы дойдём до этого этапа, — Чонгук поднимает взгляд. — Ты думал об этом так же, как думали Юнги и Хосок в самом начале. Незачем переживать об этом, ведь мы никогда не дойдём до этого этапа. Ты думал, что победишь в первых трёх раундах. И у тебя был ещё один раунд в запасе на случай, если бы ты не победил в предыдущем. Но ты не думал, что мы дойдём до этого этапа. Ты не думал, что тебе придётся это делать. — То, что я этого не планировал, не значит, что я не соглашался на это, — говорит Сокджин. — Но есть огромная разница между согласием и желанием, — возражает Чонгук. Сокджин прищуривается: — Я хочу это сделать. Чонгук сводит брови к переносице и прикрывает глаза. — Ты это хотел услышать? — спрашивает Сокджин. — Я хочу в это поверить, — огрызается Чонгук и делает шаг вперёд. Сокджин прижимается спиной к двери как будто хочет слиться с ней. А они ведь даже ещё не настолько близко. Чонгук делает ещё один шаг вперёд. Кажется теперь они на расстоянии вытянутой руки. Это просто объятия, чёрт возьми, почему Сокджин выглядит как загнанный зверёк? Чонгук останавливается. — Я спросил тебя, хочешь ли ты, чтобы Хосок-хён тебя трахнул, — говорит Чонгук. — Я спросил, и, возможно, я не осознавал важность твоего ответа тогда, но я помню, что ты сказал нет. — То, что у меня нет какого-то предвкушения, — голос Сокджин твёрдый, — Не значит, что я этого не хочу. — Но ты должен предвкушать эту ночь, — снова отчаянно рявкает Чонгук. — Ты должен предвкушать свой первый раз. Сокджин не отвечает, а затем и вовсе отводит взгляд: — Он хороший парень. — Хороший, — соглашается Чонгук и делает ещё один шаг вперёд только потому, что только так Сокджин снова будет смотреть на него. И это сработало. Отлично, значит Сокджин всё же, блять, не боится его. — И он наверняка бы прекрасно позаботился о тебе, если бы у него не были связаны руки, как и у тебя. Их взгляды встречаются, и похоже, что Сокджин, наконец-то задумался. — Тебе нельзя будет издавать никаких звуков, — тихо говорит Чонгук, — Тебе нельзя будет целовать его. Он даже практически не будет трогать тебя. Сокджин смотрит под ноги, сглатывает, и Чонгуку кажется, что эти слова вполне могут его переубедить. — Каким бы хорошим парнем он не был, — давит Чонгук, — Никто не сможет сделать его прекрасным при таких обстоятельствах. Сокджин ничего не отвечает. — Твой первый раз должен быть с тем, кому ты действительно доверяешь, — говорит Чонгук, — Чтобы всё было как хочешь ты сам. Тишина. У Чонгука уже руки чешутся прикоснуться к нему, но момент такой хрупкий, его нельзя разрушить.       — Тебе нужен кто-то, кто будет нежен с тобой, — продолжает Чонгук. Ещё чуть-чуть и Сокджин точно согласится с этим, Чон уже это чувствует. — Не тот, кто будет ожидать от тебя чего-то умопомрачительного и невероятного, ведь это соревнование, где ты должен доказать своё мастерство. Кто-то, кто в принципе не будет от тебя ничего ожидать. Просто… хороший первый раз, — Сокджин хмурится. — А тебя ведь ещё даже и пальцами никогда не трахали.              Сокджин резко поднимает на него взгляд, и он, кажется… рассердился?              Они смотрят друг другу в глаза. Кажется, Чонгук сказал что-то не то. Он что-то не то сказал и даже не знает, что именно.              — Какая к чёрту разница, трахали меня пальцами или нет, — говорит Сокджин. — Я этого не боюсь.              — А я и не говорил, что ты боишься, — рьяно в свою защиту рявкает Чонгук.              — Тогда зачем ты заговорил об этом? — сердито спрашивает Сокджин. — Мне всё равно. Всё когда-то случается впервые. И я этого не боюсь.              — Я не считаю, что ты боишься, — настаивает Чонгук. — Мне просто кажется…              — Что? — раздражённо рявкает Сокджин.              — Что было бы лучше, если бы ты сделал это с тем, с кем действительно хочешь этим заняться! — рявкает в ответ Чонгук. — Даже фингеринг. Да всё! Удушение тоже. Всё, что ты ещё не пробовал, потому что хотел сделать это с тем, кому доверяешь.              — Я доверяю ему, — медленно произносит Сокджин, вот и всё, разве нет? Чонгук проебался.              — Ты знаешь, что я имею в виду, — снова пытается он. Он всё ещё может чего-то добиться.              — Да, — произносит Сокджин. — Но я так решил.              Чонгук опускает взгляд вниз и хмурится.              — И я уже растягивал себя, — немного раздражённо выдаёт Сокджин.              Чонгук снова встречается с ним глазами.              Сокджин с уверенностью смотрит ему в глаза:              — Вчера.              Чонгук хочет возразить. И хоть он и знает, что спором дело не решить, он всё равно хочет оспорить, но… сейчас гораздо важнее то, что взгляд Сокджина дрогнул, и он отводит его в сторону на пару секунд, прежде чем снова посмотреть в глаза Чонгуку. Ему наверное стало неловко, из-за того что вспомнил как именно он это делал вчера. Наверное переживает и о соревновании в целом. Чонгуку хочется возразить, что это был всего лишь его первый раз, и делал он это с самим собой, а настоящая близость, например когда кто-то другой тебя касается там, это совершенно иные ощущение. Но вместо этого…              — Тебе было приятно? — шепчет Чонгук.              Лёгкое удивление проскакивает во взгляде Сокджина, который этого тоже не ожидал. Это как если бы они перенеслись во времени назад. Чонгук снова видит себя у двери, представляет, как Сокджин трахает себя пальцами, и ощущает отчаянное желание узнать, что же тот чувствует, и всё то же отчаянное желание оказаться там рядом с ним и уже самому доставить ему удовольствие. Правда сейчас они здесь, и нет никакой двери, а Чонгук, если захочет, может с лёгкостью дотянуться до него рукой и прикоснуться. Но не станет.              — Да или нет? — тихо настаивает он. — Вчера ты мне не ответил.              Сокджин отводит глаза в сторону и бормочет:              — Тебя это не касается.              — Меня это и не касалось, — устало произносит Чонгук. — Но ты не обязан был рассказывать мне ничего из того что ты рассказал мне вчера, включая то, что это будет твой первый раз. Ты бы мог просто умолчать это от меня, и от Хосока. Мы никогда бы об этом не узнали, — он хочет, чтобы Сокджин сейчас смотрел на него. — Но ты всё равно рассказал мне. Абсолютно всё. Ты рассказал мне. На подсознательном уровне ты хотел рассказать мне об этом, поэтому-то ты это и сделал. Так что нет, естественно это не моё собачье дело, но ты разговаривал со мной через дверь, ты сам захотел рассказать мне чем занимаешься, поэтому… — он облизывает свои губы… — Тебе было приятно?              Сокджин сглатывает, не поднимая глаз, шепчет:              — Да… и нет.              Чонгук кивает, отчаянно надеясь на какие-то подробности.              Нижняя губа Сокджина начинает подрагивать, поэтому он её прикусывает.              — Сначала было не очень приятно, — добавляет Сокджин.              — А потом? — тихо спрашивает Чонгук.              — А потом появился ты, — так же тихо отвечает Сокджин.              Сердце Чонгука пропускает удар:              — Ты хочешь сказать… что тебе стало… приятнее после того как я появился?              Он не отвечает.              — Или стало приятнее после того как я ушёл? — Чонгук подсказывает ему варианты.              — Да, — соглашается с этим Сокджин, а Чонгук и не знает, верить ему или нет.              — Ты кончил? — спрашивает Чонгук.              Сокджин поднимает на него глаза.              Выражение его лица абсолютно ничего не выказвает. Ничего. Никаких эмоций.              Сокджин кивает:              — Но не…              Чонгук ждёт.              — Я высунул их, — говорит Сокджин.              — Их? — спрашивает Чонгук.              — Ну мои… — на мгновение на лице Сокджина проскакивает тень сомнения, прежде чем оно вновь перестаёт выражать что-либо вообще, — Мои пальцы.              — Но ты же сказал, что было приятно, — вздыхает Чонгук.              — Было приятно, но… — глаза Сокджина снова скачут куда-то в сторону, а затем возвращаются к Чонгуку, — это было… слишком, я…              Чонгук никогда в жизни не хотел поцеловать кого-то настолько же сильно, как сейчас.              — Я бы сказал, что с партнёром это менее головокружительно, но лично я так не считаю, — произносит Чонгук.              Сокджин кивает.              — Просто… — Чонгук продолжает: — Всё ощущается ещё круче, когда ты погружаешься в это состояние с тем в ком ты уверен что он будет рядом с тобой, кому ты доверяешь настолько, что позволишь себе быть уязвимым рядом с ним, — дрожь пробегает по рукам Чонгука.              Сокджин снова кивает.              Чонгук смотрит на его губы и чувствует, что он совершенно их не достоин. Но он заслужит. Со временем, он заслужит это доверие и сделает первый раз Сокджина поистине перекрасным. Если конечно к тому времени это всё ещё будет его первый раз.              — Не то чтобы я прям знал это, — спустя какое-то время добавляет Чонгук.              Сокджин поднимает на него взгляд.              — Так-то, я никогда не был с кем-то, кому бы я настолько доверял, ни в мой первый раз, ни в… последующие, — говорит Чонгук. — Но я могу себе это представить.              Сокджин кивает, а потом они молчат.              Чонгук сжимает руки в кулаки, чтобы ненароком не потянуться к нему.              Но он не сдерживается и всё равно тянет руку к Сокджину.              Он старается медленно её поднять, чтобы Сокджин видел, как она приближается и нежно убирает волосы с его лба. Сокджин не двигается, а его глаза раскрыты немного шире, чем обычно, но он позволяет Чонгуку сделать это. И, не желая полностью убрать свою руку от Сокджина, он кладёт её ему на грудь, едва прикасаясь.              — Я уважаю твой выбор, — произносит Чонгук, думая, что тот теперь понимает его немного лучше. — Делай так, как считаешь нужным. Но знай, если ты вдруг решишь, что для тебя это всё же неправильно, я не буду судить тебя, если ты решишь покинуть соревнование. Моё мнение о тебе не станет хуже. Я не посчитаю будто ты испугался, ведь я знаю что ты этого не боишься. Я отношусь с уважением к любому твоему выбору.              — Спасибо, — коротко говорит Сокджин.              Как же сильно Чонгуку хочется поцеловать его прямо сейчас.              Он поддаётся вперёд, а Сокджин вжимается в дверь ещё сильнее, но Чонгук даже и не планировал целовать его. По крайней мере, не в губы.              Он нежно касается губами щеки Сокджина, замечая, что тот не дышит, и Чон надеется, что тот просто взволнован от переполняющих его эмоций, нежели от пожирающего его страха. Лёгкий поцелуй, но Чонгук не отстраняется и шепчет Сокджину на ухо:              — Ты заслуживаешь кого-то, кто будет хорошо с тобой обращаться, — произносит Чонгук. — Кто-то, кто будет… нежным с тобой, — он делает паузу, а Сокджин судорожно выдыхает, —… и кто заслуживает твоего доверия. Кто-то, кто будет с уважением относится к тебе и твоему выбору.              Ему не кажется, что он слишком очевидный. Во всяком случае, это неочевидно с первого взгляда. Недостаточно, чтобы сказать: «Да, это именно так». Он вполне мог говорить о ком угодно, необязательно же о себе. Это всего лишь намёк, всего лишь для того, чтобы Сокджин задумался об этом, если он конечно уже этого не сделал.              Поцеловать его сейчас было бы так легко.              Когда он отстраняется, замечает что руки хёна все в мурашках.              Сокджин резко вдыхает и потихоньку приходит в себя, но Чонгук даже не заморачивается, чтобы тоже прийти в норму. Для этого придётся приложить слишком много усилий. Пусть Сокджин увидит, как он влияет на Чона.              — Я пожалуй… — Сокджин тянется рукой вниз и хватается за дверную ручку, и всё так же прижимаясь к двери так, будто хочет с ней слиться.              Чонгук молча делает медленный шаг назад, оставляя для него место, чтобы тот смог спокойно уйти. Он сказал всё что хотел.              — Ты поговоришь с Тэхёном? — спрашивает Сокджин. — Попросишь его поговорить с Хосоком?              Чонгук кивает.              — Хорошо, — вздыхает Сокджин. — Я…              Секунду он изучает лицо Чонгука, будто ждёт, что он что-то скажет, но макнэ действительно больше нечего искать. Единственное, чего он хочет — поцеловать Сокджина.              — Хорошо, — повторяет Сокджин, разворачивается, открывает дверь и выходит, закрывая её за собой.              Чонгук делает ещё один шаг назад и падает на кровать, уставившись в потолок. Почему-то теперь он чувствует себя ещё более сломленным, чем до этого. Но, по крайней мере, он попытался. Он переворачивается и утыкается лицом в подушку.                            В конце концов, он вылазит из своей кровати и идёт на поиски Тэхёна, находя его в своей комнате. Намджун, видимо, всё ещё в гостиной.              Он только открывает рот, чтобы спросить Тэхёна, удобно ли ему сейчас говорить, но для него было достаточно лишь увидеть макнэ в дверном проёме, чтобы тут же пригласить войти.              — Закрой дверь, — Тэхён жестом приглашает Чона войти и откладывает свой ноутбук на прикроватную тумбочку. — Ты поговорил с ним?              Чонгук кивает, закрывая за собой дверь.              — И? — спрашивает Тэхён.              — Мне кажется, он справится с этим, — отвечает Чонгук.              Тэхён кивает, хлопая по месту рядом с собой. Чонгук представляет у себя в голове, как Сокджин объезжает Хосока на этой кровати, и хочет закрыть свои глаза, отчасти его тянет блевать. Но вместо этого он садится рядом с Тэхёном, они опираются на спинку кровати, а ноги вытягивают вперёд.              — Я рассказал ему о твоём предложении, чтобы ты рассказал об этом Хосоку, и он сказал, что это хорошая идея, — говорит Чонгук.              — Отлично, — говорит Тэхён. — Я расскажу ему сегодня и дам вам знать что он думает по этому поводу.              — Спасибо, — говорит Чонгук.              Тэхён изучает его лицо:              — Ты кажешься ещё больше подавленным, чем в прошлый раз.              — Мне кажется, что на какое-то мгновение мне практически удалось уговорить его сдаться, — говорит Чонгук, желая улыбнуться, чтобы всё звучало не так напряженно, но сейчас совсем не то состояние. — Но в итоге не получилось.              Тэхён берёт его за руку:              — Всё хорошо.              — Ему важно, чтобы я уважал его выбор, — говорит Чонгук, сжимая руку Тэхёна в своей, но при этом мечтая о том, чтобы он мог так же непринуждённо держать руку Сокджина и это не было бы странным, одновременно с тем задаётся вопросом, сможет ли он вообще когда-нибудь в будущем сделать так снова. — Значит, видимо это я и сделаю.              Тэхён кивает:              — Так будет правильно.              — Я знаю, — говорит Чонгук. — Мне всё ещё это не нравится.              — Да, — Тэхён потирает большим пальцем тыльную сторону ладони Чонгука.              — Я даже не знаю, как собираюсь смотреть на это, — говорит Чонгук.              — В каком смысле? — спрашивает Тэхён.              — Мне кажется, что там не должно быть зрителя в виде меня, — говорит Чонгук. — Это интимный момент.              Тэхён продолжает поглаживать руку Чонгука.              — Хотел бы я ему как-то помочь, — вздыхает Чонгук.              — Больше не хочешь победы? — Тэхён выпускает задушенный смешок.              Это не смешно:              — Только не такой ценой.              — Прошло… уже две недели? Но у меня такое чувство, будто ты повзрослел за них на целых двадцать лет, — говорит Тэхён.              На мгновение это заставило Чонгука улыбнуться:              — Получается, я уже ничем не могу ему помочь, да?              — Мне так не кажется, — говорит Тэхён.              — У меня возникло желание, чтобы когда он будет объезжать Хосок-хёна, подойти к нему и держать его за руку, — прыскает Чонгук.              Тэхён улыбается от удивления, в его глазах блещет эмоция, которую распознать Чонгуку не удалось.              — Если бы мы могли говорить во время раунда, — продолжает Чонгук, и что-то ему подсказывает, что Тэ эти вещи странными не покажутся, — Я бы провёл пальцами по его волосам и сказал бы, что он прекрасно справляется.              — Есть всё же что-то прекрасное, в чём-то поистине грязном, — произносит Тэхён.              Чонгук выпускает пару смешков:              — Я бы мог придерживать его сзади за бёдра, помогая двигаться на Хосоке.              — Поцеловать его в шею, — Тэхён выгибает брови с намёком, будто посчитал, что Чонгуку покажется это забавным, но это лишь разжигает фантазию Чона.              — Провести руками по его спине, плечам, — голос Чонгука дрожит, — Хосок всё равно не сможет к нему прикасаться, но хотя бы я смогу. Я бы- я бы подарил ему прикосновения и поцелуи, которых он заслуживает в свой первый раз.              Улыбка Тэхёна тухнет.              — И всё равно идеальным он не получится. — говорит Чонгук. — Но я хотя бы не буду просто сидеть там, и смотреть как он… насаживает себя. Я бы действительно делал хоть что-то, только бы его первый раз стал лучше.              — Мне жаль, — шепчет Тэхён. — Надеюсь, это не будет настолько тяжело, как ты думаешь. Надеюсь, ему понравится.              — Хотя, а я ведь правда могу кое-что сделать, — продолжает Чонгук. — Хосок-хён не узнает, если я положу руку на плечо Сокджину.              Будет прямо как с Юнги. Просто рука на плече для поддержки — это, конечно больше связано с эмоциями нежели с физическим контактом, но хоть что-то.              — Мне кажется, нет, — говорит Тэхён. — Только если Сокджин-хён сам не захочет чтобы ты это сделал.              — Да, — вздыхает Чонгук.                            — Он понятия не имеет, кто из вас девственник, — примерно через час Тэхён затаскивает Чонгука в комнату Юнги и Сокджина, закрывает за ним дверь и объявляет важную новость.              Сокджин тут же заливается краской, а в его глазах читается удивление. Он откладывает свой телефон в сторону и садится на кровати.              — Он буквально дар речи потерял когда я рассказал ему, — продолжает Тэхён. — Я попросил его напрячь свою память, вдруг он вспомнит кто это может быть. Но он не смог. Как мы и ожидали, он думал что быть такого не может, что у кого-то из вас первый раз будет с ним.              Сокджин краснеет ещё сильнее, если это вообще возможно. Чонгуку хочется обнять его.              — И? — спрашивает он слишком боясь даже надеяться на что-то. С чего бы это всему резко пойти так как хочет макнэ?              Тэхён бросает на Чонгука взгляд, наполненный чувством вины.              — Он не возражает, — говорит Тэхён.              Ради Сокджина Чонгук не позволяет себе выглядеть чересчур расстроенным. Сокджин кстати, похоже тоже особо не испытывает какого-то восторга. Сам по себе он не расстроился, но уж точно не в восторге.              — Он сказал, что пока ты действительно хочешь этим заняться, — Тэхён смотрит на Сокджина, — Он не против.              — Отлично, — Джин кивает, а выражение его лица нечитаемо. Во всяком случае, скорее всего оно нечитаемо только для Тэ. А самому Чонгуку кажется, будто он видит насколько же безумно Сокджин боится этого. Хотя, вполне возможно, что это у Чонгука коленки дрожат лишь от одной только мысли.              — Я спросил у него, сможет ли он быть объективным, — продолжает Тэхён, — Потому что хоть он и не знает у кого будет этот первый раз, но он всё же сможет это понять.              — Что? — тупо спрашивает Чонгук.              — Он не будет знать кто это, — говорит Тэхён, — но он поймёт это, когда… ну, он поймёт уже на втором раунде, — он переводит взгляд на Сокджина. — Он сможет понять у кого из вас меньше опыта. Наверное. Если он конечно не спросит вас в лоб о том, кто идёт первым, — добавляет он. — Поэтому, я спросил сможет ли он быть объективным.              Они ждут, пока он продолжит. Чонгук даже не видит необходимости торопить его с ответом. Какая теперь уже разница. Хосок уже сказал, что сделает это.              — Он сказал, что в случае, если он сможет понять кто из вас «девственник», либо же вы сами расскажете ему кто это, — говорит Тэхён, — Он учтёт это при выборе победителя. Естественно, он не будет объяснять это остальным, но только из своих личных соображений, так что по-умолчанию у дебютанта нет никаких недостатков, он примет во внимание этот фактор. Сделает соревнование немного справедливее.              Это… странным образом заставляет Чонгука почувствовать себя лучше. Раз Сокджин больше не в ущемлённом положении, тогда есть шанс, что он победит, а сама победа, ну или хотя бы видимый шанс на неё, возможно, сделает это соревнование намного лучше для хёна. Если единственное, что он получает из этого — победа, тогда реальный шанс на неё это… хорошо. Может, это привнесёт ему намного больше радостных моментов во всей этой игре. От этих слова глаза Сокджин тут же засияли.              — Так что да! — Тэхён улыбается. — Соревнование продолжается, и… В смысле, никто не отменяет того, что вы по-прежнему можете облажаться если отвлечётесь и случайным образом выдадите себя. Вы… как бы можете случайно издать какой-нибудь звук или что-то такое во время самого процесса, — он снова возвращается к Чонгуку. — И возможно, именно это заставит его остановить соревнование, но если не вспоминать об этом, то да, шоу продолжается. Он дал своё согласие. Он клёвый чувак, — он снова смотрит на Сокджина. — А ещё он сказал, что постарается позаботиться о тебе, насколько получится при данных обстоятельствах.              И Сокджин снова краснеет.              — Но после, он уже будет всё знать, — более спокойно добавляет Тэхён. — Как только нам будут известны результаты, он узнает, что это ты, так что держи это у себя в голове. Это тебе пища для размышлений, на случай, если не хочешь чтобы он узнал.              — Да, я понимаю, — тихо произносит Сокджин, а затем после короткой паузы: — После, это уже будет не важно.              Желудок Чонгука сжался.              Тэ натянуто улыбнулся:              — Я так не считаю.              Сокджин какое-то время намеренно не смотрит в глаза Тэхёну.              — Ну, раз мы уже с этим разобрались… — говорит Тэхён. — Что-то мне подсказывает, что, вы, наверное хотите намного тщательней обсудить правила для этого раунда, но свою задачу… я выполнил.              Он кланяется, разворачивается и уходит, закрывая дверь буквально перед носом Чонгука, который собирался уйти за ним. Чон не ожидал, что так скоро останется один на один с Сокджином после их последнего разговора, поэтому сейчас он хочет только сбежать отсюда как можно скорее. И он может. И вообще стоило бы. Но вот он смотрит на дверь Сокджиновой комнаты, и теперь он здесь, рядом с Сокджином, где должен был оказаться вчера. Он прожигает взглядом дверь, а его сердечный ритм внезапно ускоряется, и он снова замирает.              Он бы сейчас сделал то, что не смог сделать вчера — прижал бы Сокджина к этой двери, наблюдал бы за ним с его же собственными пальцами внутри и бережно бы помогал ему; помогал бы ему протолкнуть пальцы глубже и шептал бы ему на ушко слова поощрения, обхватил бы своей рукой его за горло, пока спина его не начнёт выгибаться из-за того что он пытается вырваться из его хватки.              — Что ты делаешь? — тихо спрашивает Сокджин.              Отводя свой взгляд от двери, он останавливается на хёне.              Кстати Сокджин снова цвета томата, переводит взгляд с двери на Чонгука, и из этого макнэ делает вывод, что его хён знает о чём он сейчас думал.              Чон не знает что ещё сказать. Если бы у него были яйца, он бы подошёл и поцеловал Сокджина. Целовался бы с ним, а потом пригласил на свидание… на этом бы точно соревнование тут же окончилось. Но, несмотря на всё, что произошло ранее, несмотря на крошечный лучик надежды, который даёт о себе знать каждый раз, когда Кук вспоминает о том, что Джин разговаривал с ним прошлой ночью,когда тот прижимался с обратной стороны двери, и что Сокджин позволил ему поцеловать себя в щёку — Чонгуку совсем уж не верится, что его хён чувствует к нему то же самое, что и он сам.              Возможно, ему нужно быть немного смелее и рискнуть… но он всё равно слишком напуган.              — Прости, — бормочет Чонгук и уходит.                            Он не видит Сокджина весь последующий остаток дня. К счастью. У него кончились все слова, а новые никак не приходят. Но и не похоже чтобы Джину тогда было что сказать ему. Надежда Чонгука на здоровый сон испаряется как только он обнаруживает, что каждый раз когда он закрывает свои глаза, видит Сокджина, который объезжает Хосока и кривится от боли. Хоуп просто лежит там и не может ничего с этим поделать, и Чонгук также сидит там и тоже ничем не может ему помочь.              От этого его желудок скручивает. Он подрывается с кровати около 3 ночи и направляется в ванную, замыкает за собой двери и опускается на колени перед унитазом. Он тяжело дышит и думает, что его может в любую секунду стошнить. Но всё обошлось. Он возвращается в кровать, в конечном счёте он засыпает, а проснувшись, чувствует себя ничуть не лучше.              По крайней мере, сегодня Сокджин сидит со всеми за обеденным столом. В этот раз Чонгук последним выбрался из своей комнаты.              — Ужас, ты что-то выглядишь не очень, — подмечает Чимин, в одной руке с печеньем, а в другой с кружкой чая. Джин сидит рядом с ним.              — Плохо спал, — медленно отвечает Чонгук.              Сокджин выглядит спокойным, медленно попивая свой кофе рядом с Намджуном. Хосок тоже, кажется вовсе не переживает              — Нам нужно обсудить правила на сегодня и завтра, — говорит Сокджин.              — Да, — вздыхает Чонгук, затем, зевая, наливает себе кофе.              — Ну, у вас будут кляпы, — произносит Тэхён. — И я подумывал о том, чтобы дать вам перчатки.              — Перчатки? — спрашивает Хосок. — Зачем нам перчатки?              — Благодаря им ты сможешь прикасаться к разным частям их тела, не беспокоясь о том, что сможешь различить их по фигуре, — Тэхён пожимает плечами. — Я думал дать вам особенные ребристые перчатки, но думаю, что обычных латексных перчаток, для того чтобы притупить чувствительность на твоих руках, будет достаточно.              — Я, так-то не знаю насколько вообще способен опознать их тела и без перчаток, но, пожалуй, — Хосок поджимает губы и приподнимает брови, — Было бы неплохо иметь возможность прикасаться к ним ещё больше, — он переводит взгляд на Чонгука, а затем на Сокджина, изучая их реакцию, сознательно или неосознанно пытаясь выяснить, у кого же из них будет первый раз.              Чонгуку нельзя забывать о том, что остальные не знают о проблеме… Сокджина, поэтому им нужно быть осторожными. Господи, он слишком сильно хочет спать, чтобы обсуждать это сейчас.              — Оставь ещё то кольцо для члена, — говорит Чонгук, — Мы по-прежнему не собираемся кончать.              Он наблюдает за тем как Сокджин делает глубокий вдох, а его грудь вздымается вместе с ним, и надеется, но не слишком сильно — что хён хотя бы поменяет свою позицию и разрешит себе всё же кончить. Чон надеется, хотя бы в этом единственном раунде Сокджин позволит себе получить как можно больше удовольствие.              — Что насчёт растяжки? — из ниоткуда раздается голос Юнги: с любопытством и красным, но уже достаточно невозмутимый лицом, уже явно намного спокойнее, и стал уже более похожим на самого себя, когда теперь его раунд окончен. — В мою ночь этим занимались вы. А завтра Хосок?              На этих словах Чонгук переводит свой взгляд на Сокджина.              — С перчатками? — Чимин кривит лицо.              — Я бы сделал это с огромным удовольствием, — произносит Хосок и смотрит на их реакцию.              — Меня устраивает любой исход событий, — Чонгук обращается к Сокджину. — Тебе решать.              — Мы это делаем, — мгновенно решает Сокджин, — В смысле сами себя.              Чонгук ещё не успевает понять нравится ему это или нет.              — До начала раунда или когда вы уже будете со мной? — спрашивает Хосок.              — Во время раунда, — в этот раз решает Чонгук.              Он не хочет, чтобы Сокджин растягивал себя в в одиночку. И да, он знает, что не ему решать, и что только Богу известно о том, что скорее всего хён снова будет растягивать себя перед раундом, и что естественно Чонгука с ним рядом не будет, но чёрт возьми — он не хочет чтобы Джин был один хоть на секунду в момент его первого раз.              Сокджин одаривает его безэмоциональным взглядом и кивает.              — Хорошо, — вздыхает Хосок.              — Не могу, блять, поверить, что ты такой спокойный, — бормочет Юнги. — Я чувствую себя обманутым.              — Ой, помолчи, — шикает на него Чимин. — Твой раунд уже закончился.              Юнги морщит свой нос.              А затем следует тишина. Обсуждать больше нечего. И как-то даже неловко стало. Или напряжённо. Или и то и другое вместе.              — А количество предметов всё увеличивается и увеличивается с каждым раундом, — Намджун приподнимает брови. — Повязка, кляп, кольцо для члена, а теперь ещё и… перчатки для секса.              — Я могу предоставить ещё несколько вещичек для забавы, если захотите конечно, — ехидно ухмыляется Тэхён.              — Теперь, когда я уже видел весь арсенал твоей коллекции, я… — Намджун мотает головой, — честно говоря, даже не удивлён твоему предложению.                            Чонгук чувствует себя ничуть не лучше весь остаток этого дня.              С течением времени он пытается успокоиться, пытается подавить тошноту, не думая о завтрашнем дне.              Надо признать, что весь его энтузиазм достаточно резко улетучился, когда он узнал, что узнал, но и… ему по-прежнему нужно что-нибудь придумать. Есть шанс, что когда Сокджин увидит взаимодействия Чонгука с Хосоком, то передумает, если он, конечно, решит что Хоуп не тот самый человек, кому лучше отдать свой первый раз.              Поэтому Чонгук провёл некоторое время пытаясь придумать способ, чтобы уговорить Сокджина отказаться от секса с Хосоком.              И самая лучшая идея, к которой приходит макнэ — это заставить жёсткую сторону Хоби-хёна показаться наружу. Если такова конечно существует. Он изначально не будет с ним нежничать, чтобы тот тоже не смел жалеть его. Единственное, о чём волнуется Кук, что даже если Сокджин и увидит, каким грубым может быть Хосок, этого не будет достаточно, и не заставит его покинуть соревнование. Есть вероятность, что из-за этого Сокджин только начнёт больше нервничать о предстоящем сексе с Хосоком.              Осознание этого заставляет Чонгука отмахнуть вариант с уговорами Сокджина не заниматься сексом с Хоби-хёном. При том что скорее всего это единственное, что оставалось делать макнэ. Но он не может так рисковать. Нельзя рисковать тем, чтобы ситуация усугубилась и первый раз Сокджина стал ещё хуже чем может сейчас.              Поэтому он начинает думать в другом направлении. О чём-то противоположном отбиванию интереса Сокджина к Хоупу. Наверное лучше… быть с Хосоком особенно нежным и конечно же показать его нежнейшую сторону, чтобы успокоить хёна и сделать его первый раз лучше. Правда, это точно не заставит Сокджина перехотеть заняться сексом с Хосоком, поэтому вычёркиваем этот вариант.              Но… может таким образом Чонгуку удастся обучить Сокджина. Предельно нежно опуститься на член Хосока, медленно его объездить, глубоко дышать и сохранять полное спокойствие. Чонгуку отчасти нравится эта мысль. Нравится мысль, что Сокджин увидит и его нежную сторону тоже. Поэтому Чон решает остановиться на этом варианте, раз он не может переубедить Сокджина что Хосок неправильный выбор, тогда он хотя бы сможет успокоить Джина для его первого раза и не забудет давать ему визуальные инструкции.              Единственное, что может пойти не так в этом плане, и так-то в любом другом тоже, это Хосок. Он — не игрушка. Чонгук не может просто взять и делать с ним всё, что заблагорассудится. Есть вещи, которые Хосоку нравятся меньше, а какие-то больше, и Чонгук это тоже должен учитывать. Даже если макнэ плевал на само соревнование, для Хосока этот опыт всё равно должен остаться позитивным.              Но Хоби же сказал что учтёт отсутствие опыта у Сокджина, и это немного успокаивает на самом деле. Но это также значит, что от Чонгука он будет ожидать большего, и если честно, в этом случае, его заботит лишь то, как бы постараться оправдать ожидания Хосока и убедиться, что ему всё нравится. Как ни странно, но его ожидания не в приоритете у Чонгука.              Чон всё прокручивает и прокручивает эти мысли в своей голове, и, прежде чем он это осознаёт, они уже на обратном пути домой, и вот он уже подготавливает себя в душе, а план так и не придумал.              В данный момент он просто глубоко дышит и обдумывает что за чем будет делать. Растянуть себя — это он будет делать наверное уже на коленях у Хосока. Кляп — его он наденет прямо перед тем как будет насаживаться на член Хоупа, чтобы до этого использовать свой рот как можно дольше. Кольцо для члена — нахуй его. Смотреть на Сокджина — практически всё время, чтобы убедиться, что тот наблюдает, и попытаться сделать так, чтобы хён наслаждался тем что перед его глазами. Может Сокджин сжалится над ним и не будет сидеть в обнимку с коленками как в прошлый раз, а позволит Чонгуку увидеть как он возбуждается и его член твердеет.              Господи, он надеется, что у Сокджина встанет. Надеется, что хён станет меньше нервничать после того как посмотрит на Чонгука с Хоби, но и в то же время надеется, что после такого шоу Джину захочется отказаться. Надеется, что Сокджин заведётся от того, каким нежным бывает Чонгук, и, вместе с тем, увидит каким доминирующим и заботливым с ним может быть макнэ.              Ещё один глубокий вдох. Выходит из душа. Сушит свои волосы и выходит в гостиную. Хосок и Сокджин единственные кого ещё нет.              — Ты поговорил с Сокджином после той ночи? — спрашивает Чонгук Юнги.              — Я? — спрашивает Юнги. — Ну, я как бы попытался подтолкнуть его на разговор, спросил его что происходит. Не из-за того что произошло две ночи назад, а потому что он показался мне… каким-то немного странным. Но он отшутился и так ничего мне и не рассказал.              — И тебя это не насторожило? — спрашивает Чимин из-за Тэхёна, опираясь на его плечо.              — Сначала нет, — Юнги поджимает губы, — но я знаю когда он что-то скрывает от меня, поэтому… теперь да, — он переводит взгляд на Чонгука. — Ты знаешь в чём дело?              Чонгук вздыхает:              — Кажется, я знаю немного больше чем ты, но я не знаю всего. Понятия не имею, что происходит в его голове.              Это не ложь.              — Я постараюсь поговорить с ним сегодня снова, — говорит Юнги. — Что-то мне подсказывает, что это как-то связано с соревнованием, но я не знаю почему он так резко поменял к нему своё отношение. Не думаю, что он прям настолько переживает о том что проиграет, значит это связано с чем-то другим.              Честно говоря, Чонгук даже удивлён, что Юнги не знал о том, что у Сокджин никогда не было секса где он снизу. Он не знает, почему решил, что именно это они обязательно должны были обсуждать друг с другом. Или же, вполне возможно, что Мин знает об этом, но просто не может сложить два плюс два. Но если Сокджин утаил это и от Юнги, тогда это только доказывает, насколько же первый раз важен для него. Для него это что-то особенно личное.              Чимин открывает свой рот, видимо, для того чтобы сказать что-то ещё на эту тему, но затем в гостиную входит Сокджин, и Чимин резко закрывает свой рот. Джин на это прищуривает глаза, но ничего не говорит.              Чонгук ещё никогда за всё соревнование не испытывал такой радости из-за того что идёт первым.              — Не могу поверить, что вы реально дошли до этого этапа, — Юнги успешно меняет тему разговора.              — Я тоже, — произносит Сокджин.              — Не знаю почему, но у меня создалось ощущение, что прошла уже целая вечность с тех пор как это всё началось, — говорит Чимин.              — Ага, а представь как это для нас, — Сокджин кивает.              — Волнуешься? — спрашивает Намджун.              — Не очень, — Сокджин пожимает плечами.              — Мне кажется, это самый лучший вариант развития событий который бы мог быть, — говорит Намджун. — Между вами не будет особо большого отрыва. Никто не опозорился. Всем удалось поучаствовать, — он поджимает свои губы. — Кажется всё справедливо.              — Верно, — произносит Тэхён.              — Не могу поверить, что Хосок так спокойно к этому относится, — бормочет Юнги с явным презрением.              Чимин сдерживает смешок.              — Я совершенно не удивлён, — говорит Тэхён. — Он самый спокойный человек, когда дело касается секса.              — Тоже верно, — кивает Чимин. — С ним будет весело.              Чонгук кидает взгляд на Сокджина:              — Надеюсь.              — Ох, даже не сомневайтесь, — раздаётся голос Хосока из-за спины Чонгука.              Серые спортивные штаны и цветастая ужасная кофта, которую макнэ уже не терпится снять с него. Хосок смотрит на них двоих с какой-то нежностью в глазах, что совершенно не вяжется с его игривым голосом. Он не знает, кто сегодня с ним будет — тот, у кого первый раз, или нет.              — Готовы? — улыбаясь, спрашивает Хосок.              — Я не могу, тебе, блять, больше верить, — бормочет Юнги.              — Эй, ты провёл хорошо время, а мне нельзя? — кидает в ответ Хосок.              Юнги буркнул что-то себе под нос, складывает руки на груди и плюхается на диван. Чонгук так пристально наблюдает за ним, что даже не замечает, как Сокджин встаёт с дивана и направляется в коридор.              — Кук? — зовёт Хосок. — Всё хорошо?              — Да, — отвечает Чонгук и немедля направляется за ним. — Извини.              Если бы он только поговорил с Сокджином до начала раунда. Он не уверен на самом деле, что бы ему сказал, но… всё же ему кажется, будто он упустил возможность. Он должен был сказать ему что-то до начала: — Смотри и учись. Используй меня как пример, — да что угодно.              А затем, как только Хосок заходит в комнату, Сокджин хватает Чонгука за руку и отводит в сторону, прижимает к стене у двери, наклоняется и шепчет на ухо.              — Трахай его в полную силу, — говорит Джин Чонгуку. — Я пойму если ты будешь поддаваться. Поэтому не смей.              Чонгук слишком напуган, чтобы что-то ответить. Они смотрят друг другу в глаза.              — Трахни его так, как если бы ты не знал обо… мне, — добавляет Сокджин.              Его близость отвлекает Чонгука. По его позвоночнику пробегается табун мурашек.              — Парни? — Хосок выглядывает из-за двери, чем привлекает внимание ребят.              — Минутку, — говорит Сокджин.              Хосок удивлённо приподнимает брови и возвращается в комнату.              — Пообещай мне, — настаивает Сокджин.               — Обещаю, — выдыхает Чонгук, потому что не знает, что ещё делать.               — Ты тоже должен получить от этого удовольствие, — строго заявляет Сокджин. — Столько же, сколько ты хочешь и от меня.              Чонгук вздыхает:              — Это значит, что ты в этот раунд позволишь себе кончить?              Сокджин открывает и закрывает свой рот как выброшенная на сушу рыба:              — Нет.              Чонгук колеблется, хочет начать спорить, но вместо этого он просто резко кивает. На свой раунд он отнесётся с уважением к правилу Сокджина «Не кончаю», но у него есть ещё целый день впереди, чтобы убедить хёна кончить в его собственный раунд.              — Ты всё ещё можешь, — добавляет Сокджин.              Чонгук медленно мотает головой, демонстративно не закатывая глаза:              — Я не буду.              Ускользнув от Сокджина, макнэ заходит в комнату, а Джин следует за ним и запирает дверь за собой.              Хосок ждёт их, несомненно пытался подслушать их разговор. Чонгук не знает как многое ему удалось подслушать.              — Всё хорошо? — спрашивает Хосок.              — Да, — отвечает Сокджин, а Чонгук кивает.              — Хорошо, — говорит Хосок и нехотя, но оставляет эту тему.              Перчатки, колечко, смазка и кляп в виде косточки — аккуратно сложены друг с дружкой на полотенце, на кровати Тэхёна. Три повязки на глаза лежат на кровати Намджуна — красная с раунда с Тэхёном, чёрная с раунда Юнги и с космическим принтом, которую, как кажется макнэ — Хосок выберет не задумываясь.              — Ёбушки-воробушки, вот эта клёвая, — Хосок берёт в руки ту, которая с космическим принтом.              Он перекладывает её на кровать Тэхёна и укладывает рядом со всеми остальными вещами, а затем берёт перчатки и делает лицо полное отвращения.              — Они какие-то странные, — говорит он и поворачивается к Чонгуку и Сокджину.              Он спокоен как удав. Чонгук думает, что он должен быть счастлив из-за этого, и за себя — потому что и он, и Хосок смогут хорошо провести этот вечер, и за Сокджина — потому что раз Хосок не волнуется сейчас, значит он и не будет волноваться в первый раз Сокджина. Но и по той же самой причине ему не нравится непринуждённость Хоби — он не хочет, чтобы это только вызывало желание у Сокджина заняться с ним сексом.              — Эй, — Хосок подходит к ним двоим, до сих пор с перчатками в руке.              Чонгук поднимает на него взгляд и делает глубокий вдох. А рядом с ним стоит Сокджин и выражает он такой же спектр эмоций как и чёртов камень.              — Смотрите, я просто… хочу во всём разобраться. Я знаю, что Тэ рассказал вам, что он рассказал мне, но я правда серьёзно об этом задумался, и хочу поговорить об этом до начала, хорошо? Я хочу сказать, что я… знаю, я отдаю себе отчёт, что я буду переживать на этот счёт, — говорит Хосок. — Я не знаю у кого из вас это будет впервые, но вне зависимости от того, кто это будет, — Хосок останавливается глазами на Чонгуке, — я обещаю, я сделаю всё возможное, чтобы для него всё было идеально. Настолько идеально, насколько возможно при учёте всех факторов. Хорошо?              Он не сводит взгляда с Чонгука, поэтому тот кивает. Сокджин тоже кивает. Никто из них не говорит ничего в ответ, и молчание их растягивается на некоторое время. Джин по-прежнему выражает полную безучастность, и Чонгук думает, что не вправе вообще что-либо говорить, ведь это не у него завтра будет первый раз.              — Просто, не торопись, — спокойно добавляет Хосок и переводит взгляд на Сокджина, а затем снова возвращается на Чонгука: — Нет никакой спешки. Делай это так медленно, как тебе нужно. Не думай о соревновании, ладно?              Они оба снова кивают.              — Я обязательно учту, что это твой первый раз, — Хосок продолжает говорить успокаивающим голосом. — И, взглянем правде в глаза, есть что-то поистине невероятное в том, что кто-то из вас ещё в самом начале соревнования согласился на это. Это действительно смело. Так что… не думай, что ты моментально вылетаешь из соревнования из-за этого. Ты в игре.              Сокджин делает глубокий вдох.              — Это хорошо.              — При этом, — продолжает Хосок, — Ради справедливости, я не буду выбирать победителя основываясь только на… жалости, — он делает паузу. — Во-первых, я не испытываю к вам жалости. Здесь в принципе не к чему испытывать жалость. Во-вторых, раз кто-то из вас выбрал, чтобы его первый раз произошёл во время этого этапа, тогда он прекрасно осведомлён, что в любом случае идеального первого раза не получится. Ну понимаете, будет напряжённо, даже если будет медленно и нежно, и всё такое. Потому что у нас здесь… повязка на глаза, какие-то муторные перчатки из сексошопа, и кляп, и кольцо для члена, и… разговаривать нельзя, кончать тоже.              Сокджин делает ещё один глубокий вздох.              — И, — Хосок делает паузу, — потому что в конце концов, я считаю, что снисходительность к тому, у кого будет первый раз, несправедлива по отношению к другому и… Лично мне не хотелось бы, чтобы кто-то давал мне очки из жалости, и зная вас, парни, зная эту вашу черту характера, и какие же вы оба упрямые, я думаю, что вы того же мнения.              — Да, — кивает Сокджин.              Чонгук кивает.              — Может вы… — Хосок приподнимает свои брови, — … хотите мне сказать, кто пойдёт первый? В смысле, конечно, не кто конкретно из вас, я имею в виду, сегодня будет тот, у кого первый раз, или нет.              — А ты хочешь узнать? — спрашивает Чонгук. Это не так уж и важно, думает он, всё равно после сегодня, завтра Хоуп поймёт, что имеет дело с тем у кого это происходит в первый раз.              — Не вижу ни одной причины, чтобы не знать, — Хосок пожимает плечами. — Я просто буду лучше подготовлен к этому.              — Завтра будет тот, у кого первый раз, — заявляет Сокджин.              Чонгук кивает.              — Хорошо, — произносит Хосок.              — Теперь ты переживаешь меньше? — спрашивает Сокджин.              — Я не волнуюсь насчёт любого дня, — Хосок снова пожимает плечами. — У меня был опыт… с парочкой девственников… не то чтобы я считаю кого-то из вас девственником, я знаю, что вы нет, но я хотел сказать, что неопытность меня не пугает. Если честно… я чувствую себя каким-то привилегированным, что кто-то из вас решил оказать мне такую честь. Просто, мне бы хотелось, знаете, чтобы обстоятельства были более благоприятные, и у меня действительно была бы возможность приложить больше усилий, чтобы сделать его для вас лучшим. Но я сделаю всё, что в моих силах.              Сокджин кивает.              — Похоже… что более детально мы обсудим уже всё завтра, если вы конечно захотите, и о чём вам комфортно говорить и нет, — говорит Хосок и смотрит на Чонгука. — Я рад, что у меня есть эти… — он приподнимает перчатки, которые до сих пор держит в руке, — …странные на ощупь перчатки, ведь это значит, что я смогу больше к вам прикасаться. Правда, буду предельно честен, понятия не имею чем они мне помогут. Не думаю, что я бы смог опознать вас по изгибам бёдер или что-то в этом роде, но раз Тэ говорит, что они помогут, тогда я с огромной радостью надену их на себя.              — Он сказал, что они, — начинает Чонгук, — Притупляют ощущение.              — Не представляю даже как это будет работать, — Хосок смеётся.              — Да, я тоже, — говорит Чонгук.              Сокджин выдавливает улыбку, и неожиданно от этого макнэ становится теплее на душе.              Он понимает, почему Сокджин попросил его отдаться в полную силу с Хосоком. Сокджин не хочет, чтобы Чонгук относился к нему как-то по-особенному когда теперь он знает, что это его первый раз. Чон и до этого прекрасно об этом знал. Но, вопреки этому, Кук знает, что на его поведение будут влиять эти знания. Такое чувство… будто в этот раунд Сокджин будет вовлечён намного больше чем в предыдущем, хоть, технически, делать он ничего и не будет.              Но ещё до того как они начали, Чонгук знал, что будет намного сильнее сосредоточен на Джине; что он будет проецировать не него своё желание, через действия на Хосока; что он будет показывать Сокджину на что способен, попутно демонстрируя это всё на Хосоке. И он прекрасно понимает, что не сможет себя остановить.              Но… во всяком случае, он думает, что лучше не поддаваться Сокджину. Не стоит возвращаться к провальным стратегиям пытаясь приспособиться к ним, тем самым доставляя им меньше удовольствия. Сокджин выглядел так… будто он впечатлен, каждый раз когда они обсуждали что Чонгук оставался полностью самим собой на протяжении последних раундов. И сейчас Чону тоже стоило бы оставаться самим собой. Он же хочет, чтобы Сокджин захотел его видеть рядом с собой, верно? В долгосрочной перспективе.              И Хосок в любом случае даёт хёну равные шансы. Что облегчает всё в тысячу раз. Чонгук просто… приложит все усилия, чтобы оставаться самим собой, но и в то же время покажет себя со всех своих лучших сторон.              — Ладно, итак, — произносит Чонгук, улыбка с его лица исчезает, всё снова становится серьёзным, — Что касается правил. В твой раунд мы тоже не кончаем.              Хосок и Сокджин кивают.              — В качестве общения, — говорит Чонгук, — один шлепок по твоему бедру значит да, а один одновременный по твоим двоим — нет. Если мы не сможем дотянуться до твоих бёдер в какой-то из поз, которую ты выберешь, тогда, думаю, мы просто коснёмся твоих боков, плечей, или предплечий или ещё куда-нибудь. Идея та же — одно похлопывание — да, два — нет.              — Понял, — кивает Хосок.              — Какую позу ты хочешь? — спрашивает Сокджин.              — Ээ… я думал, что вы будете объезжать меня, — говорит Хосок.              — Да, но это можно сделать далеко не в одной позе, — говорит Сокджин.              — Хм, что же мне выбрать, — произносит Хосок. — Тогда, пожалуй, я бы хотел сесть у изголовья кровати. Не… на спине посреди кровати. Тогда мне будет легче двигаться, чтобы дотянуться до вас, чтобы трогать вас.              — Хорошо, у изголовья, так у изголовья, — говорит Сокджин.              — И, я вас не растягиваю? — вопросительно уточняет Хосок.              — Нет, — утверждает Сокджин.              — Что будет, если вы издадите какой-нибудь звук, и я пойму кто это? — спрашивает Хосок.              — То же, что мы говорили Юнги, — говорит Сокджин. — Если ты считаешь что можешь быть объективным, несмотря на то что знаешь кто перед тобой, тогда мы продолжаем, а потом ты объявляешь свой вердикт. Если нет — прекращаешь всё.              — В этом раунде… добавилась ещё одна опция предвзятости, — добавляет Чонгук. — Ведь если ты узнаешь, кто за кем идёт, тогда ты автоматически узнаешь, у кого будет первый раз. Поэтому тебе лучше хорошенько подумать, сможешь ли ты быть объективным в добавок ко всему прочему, но да, — он пожимает плечами, — Всё зависит от тебя.              — Думаю, я смогу быть объективным, — Хосок поджимает свои губы. — Но мы пересечём черту, если такое случится.              Чонгук делает вдох.              — Есть что-нибудь ещё, что я должен узнать? — снова с улыбкой спрашивает Хосок.              — Сначала мы завязываем тебе глаза, потом проворачиваем дважды, пока ты не окажешься лицом к кровати, — объясняет Чонгук. — Как только ты останавливаешься, кто-то из нас всё ещё будет стоять перед тобой, а второй отойдёт. Залазишь на кровать и продолжаем уже там.              — Понятно, — говорит Хосок.              — Помнишь стоп-слово? — спрашивает Сокджин.              — Конечно, — Хосок кивает. — Фиолетовый.              — Скажи его, если понадобится, — говорит Чонгук. — По какой бы то ни было причине.              Хосок кивает.              Чонгук подходит к кровати Тэхёна и берёт повязку на глаза.              — И последнее, — произносит Хосок, подходя к изножью кровати.              Сокджин следует за Хоупом, и теперь они вместе с Чонгуком стоят перед ним.               — Я хочу, чтобы вы хорошо провели время, — говорит Хосок.              Чонгук кидает взгляд на Сокджина.              — Я понимаю, что это соревнование, и правила вообще изменились в последнюю секунду, но, — Хосок вздыхает, — Для меня важно, чтобы вы хорошо провели время. Будь то первый раз или нет, кончите вы или нет, — он поворачивается к Чонгуку, затем к Сокджину и обратно. — Я знаю, что в этом раунде играем по вашим правилам, что всё полностью под вашим контролем, и меня абсолютно это устраивает. Но… если я почувствую, что кому-то из вас действительно это не нравится, есть два варианта развития событий. Первый, я сильнее включусь в процесс и в какой-то мере возьму всё в свои руки. И если это не сработает, если я продолжу ощущать, что вам чуть ли не противно, тогда происходит следующее. Я всё прекращаю. Я воспользуюсь стоп-словом, слышите? Меня не устраивает мысль, что кто-то из вас страдает.              — Справедливо… — говорит Сокджин.              — Ладно, — Хосок резко вздыхает. — Теперь, когда камень с моей души упал, — он делает вдох, натягивая одну из латексных перчаток, позволяя ей со звонким шлепком приземлиться на кожу, и морщится, — Давайте же начнём.              Чонгук выпускает смешок. Сокджин улыбается.              — Развернёшься? — Чонгук приподнимает повязку.              Хосок отворачивается от них и становится лицом к кровати, надевая вторую перчатку, а затем разминает пальцы.              — Это пиздец как странно, — говорит Хосок. — Кто бы мог подумать, что Тэхёну такое нравится?              — Точно не я, — Чонгук сдерживает смешок.              — Ёбнуться можно, а он ведь столько времени скрывал это от нас, — Хосок мотает головой и поправляет перчатки. — Осёл Намджун каким-то образом не замечал этого.              Чонгук смеётся, а Сокджин тихо хихикает.              — И как он ещё может быть самым умным среди нас? — Хосок смеётся. — Типа, это же насколько нужно было занизить планку, чтобы он оказался умнейшим из нас.              — Как ты умудрился оскорбить всех нас в одном предложении? — Чонгук смеётся.              — Я правду говорю, — Хосок снова поправляет перчатки.              Сокджин начинает ещё сильнее смеяться, и Чонгук не может сдержать улыбку.              — Боже, он временами такой глуповатый, люблю его, — Хосок с теплотой в голосе качает головой.              — Сейчас я завяжу тебе глаза, — говорит Чонгук с видимой улыбкой в голосе.              — Ему нужна девушка, — говорит Хосок, позволяя своим рукам безвольно упасть по бокам.              Чонгук подносит повязку к его лицу, накрывает ею глаза Хоби и завязывает.              — И Чимину, — добавляет Хосок. — Ну, само собой парня, а не девушку.              — Не понимаю, почему он так сильно противится встречаться с Юнги, — с сарказмом говорит Сокджин. — Они буквально две противоположности. Они бы идеально подошли друг другу.              Чонгук хихикает:              — Ты тоже так считаешь? — спрашивает он Хосока.              — Да, они просто созданы друг для друга, — говорит Хосок. — Вы можете себе представить, если бы они реально встречались? — он смеётся. — Это было бы так странно.              — Почему? — спрашивает Чонгук, внезапно переставая улыбаться.              Хосок пожимает плечами:              — Мне кажется, потребовалось бы какое-то время, чтобы привыкнуть к тому, что кто-то из группы встречается. Особенно, если это Юнги и Чимин. Но это вполне может случиться и э... Если они будут счастливы, то я привыкну к этому, — он снова пожимает плечами.              Чонгук кидает взгляд на Сокджина и замечает, что тот тоже смотрит на него краем глаза.              — Сейчас мы прокрутим тебя, — говорит Сокджин, моментально разрывая зрительный контакт.              Они оба кладут руки на бёдра Хосока и прокручивают его. Сокджин отходит, взбирается на кровать Намджуна, и, к огромному разочарованию Чонгука — снова подтягивает свои коленки к груди и обнимает их. Чонгук старается, чтобы его лицо не выказывало явного разочарования.              — О боже, у меня кружится голова, — Хосок вытягивает свои руки вперёд, как только макнэ отпускает его.              Чонгук возвращает обратно свои руки на бёдра Хоби, чтобы придержать его.              — Спасибо, — говорит Хосок. — Я сейчас залезу на кровать.              Он взбирается на кровать, мешкается, елозит перед собой руками по простыням, пока не касается подушки и спинки кровати. Схватив подушку, он укладывает её у изголовья и, развернувшись, усаживается спиной к спинке кровати. Из-за сочетания повязки нелепого космического принта с идиотской цветастой кофтой на Хосоке губы Чонгука расплываются в улыбке. Ради Хосока и Сокджина — он постарается получить от этого удовольствие.              В этот раз не дожидаясь, Чонгук быстро раздевается, сбрасывая свою одежду на середину кровати. Кофта, штаны, нижнее бельё — абсолютно всё. Нет смысла хоть что-то оставлять.              — Что ты делаешь? — Хосок ухмыляется, выпрямляет свои ноги и кладёт свои ладони на бёдра. — Звучит как шуршанье тканью. Ты раздеваешься?              Чонгук ещё не может ответить. Хосок слишком далеко.              — Должен ли я тоже раздеться? — спрашивает он по-прежнему с ухмылкой на лице, поэтому Чонгук не может понять насколько серьёзный этот вопрос.              Кук сначала кидает быстрый взгляд на Сокджина, который в открытую глазел на тело Чонгука, а затем макнэ забирается на кровать и садится на ноги Хосоку чтобы всё же ответить на заданный вопрос.              Хоуп смеётся, вытягивает руки вперёд и кладёт их на бёдра Чонгука. Латекс ощущается ужасно холодным на коже макнэ, и сейчас он думает лишь о том, как же ему не хочется, чтобы завтра эти же ледяные руки касались Сокджина.              — Вот чёрт, ощущения в этих перчатках пиздец какие странные, — Хосок раскрывает рот в возмущении и морщит свой нос. — Мне не нравятся эти ощущения. Не нравятся. Совсем не нравятся. По ощущениям это даже на кожу не похоже.              Он сжимает бёдра Чонгука, затем руки скользят к его заднице. Очень прямолинейно. Чонгук облизывает свои губы и сдерживает внезапный смешок.              Брови Хосока взмывают вверх:              — Кстати всё пучком, я точно не могу сказать кто это.              Чонгук тянется руками назад и кладёт свои руки на руки Хосока, сжимает их, побуждая его сжать свой зад покрепче, что он собственно и делает.              — Я думал, что смогу опознать по заднице, — говорит Хосок, наклоняя голову в бок. — Потому что, ну знаете, кое-кто из вас, как известно, более плоский, но, — он сжимает ягодицы Чонгука пару раз. — Не знаю, или это просто я не могу отличить, или эта повязка и эти долбанные перчатки реально работают. Они наёбывают мои ощущения.              Чонгук нежно щёлкает Хосока по лбу, из-за чего тот откидывает голову назад и хохочет. Сокджин смотрит на них и улыбается, от чего макнэ чувствует себя немного лучше. Он внезапно замечает, что действительно рад тому, что именно этот раунд с Хосоком — ведь беззаботный и весёлый секс с Хоби, во время которого они уж точно будут всё время смеяться, это самое то для них троих.              Снова поднося три пальцев ко лбу Хосока, Кук отклоняет его голову назад пока она не упирается в спинку кровати, а затем наклоняется и целует шею Хосока. Смех Хоупа понемногу стихает, его руки крепко сжимают зад Чонгука, чей член всё ещё совершенно мягкий. Макнэ не сводит глаз с Сокджина пока выцеловывает шею Хосока и молится, чтобы завтра во время процесса у Хоби получилось заставить улыбаться Сокджина.              — Могу я тоже поцеловать тебя в шею? — спрашивает Хосок.              Чонгуку хочется, чтобы Хосок завтра тоже смог целовать Сокджина в шею, поэтому он нежно ударяет по его плечу и отклоняет свою голову в сторону. Когда губы Хосока прижимаются к шее макнэ, Чонгук замечает что прикрывает глаза на секунду. Он уже и забыл каково это, когда кто-то касается тебя в ответ во время секса и от этого моментально начинает кружится голова.              — Я бы с лёгкостью смог бы понять по причёске, если я например схвачу тебя за волосы, в перчатках или без, учитывая, что сейчас они у вас разные, — Хосок дышит в шею Чонгука, пока тот открывает глаза и снова наблюдает за Сокджином, — Поэтому я не буду этого делать. Но я бы обязательно сделал, если бы мог.              Сокджин не двигается, крепко сжимает своими руками ноги, а Кук разрывается между физическим возбуждением от того, что делает с ним Хосок, и ужасным чувством грусти из-за того, что он не может лучше рассмотреть Сокджина. Он решает позволить возбуждению взять над собой верх на какое-то время раз он не может никаким образом контролировать своего хёна, но он может сосредоточиться на том, чтобы доставить удовольствие Хосоку, ровно столько же, как если бы вместо него был Сокджин. Он может показать, насколько заботливым он может быть с ним, и вместе с тем показывая что делать завтра. Он может, и он покажет.              Потому он отпускает Хосока и тянется назад за смазкой и презервативом, также не забывает про кляп и кладёт его рядом с Хосоком, оставляя колечко для члена умирать мучительной смертью в полном одиночестве, за своей спиной. Он открывает бутылочку со смазкой, но потом передумывает и снова закрывает её, затем хватает кофту Хосока и стягивает её с него.              Улыбаясь, Хосок проходится руками по внешней стороне бёдер Чонгука.              — Могу я хотя бы потрогать твой член? — спрашивает он.              Чонгук переводит взгляд на Сокджина.              — Обещаю, что не буду пытаться заставить тебя кончить, — говорит Хосок. — Я просто хочу почувствовать нравится тебе происходящее или нет, раз я не могу тебя слышать.              Сокджин пожимает плечами, поэтому Чонгук хлопает по предплечью Хоби.              Не теряя времени, Хосок позволяет одной руке оторваться от задницы Чонгука, и тянется к его члену — всё такому же мягкому. Член Хоупа кажется немного твердее в том месте, где сидит макнэ, но тем не менее ещё далеко не твердый.              — Ничего? — он очень сильно нахмурился.              Когда Чонгук заёрзал на нём, Хосок ухмыляется. Кук, видимо к этому этапу действительно уже успел позабыть каково это, когда тебя трогает кто-то другой. Его член моментально начал твердеть, и, почувствовав это, Хосок улыбается и нежно тянет за яички макнэ.              Чонгук тихонько ахает, его грудь вздымается и опускается вместе с тем. Он замечает, что Сокджин прикрыл свои глаза. И только он собирается щёлкнуть своими пальцами, чтобы Джин продолжил смотреть, когда он и без этого раскрывает свои глаза и смотрит точно на него. Это напомнило Чонгуку, что ему тоже следует сосредоточиться на Хосоке, и что сейчас он действительно выпал из процесса, и что даже если его это как-то не сильно заботит, он всё равно должен позаботиться о Хосоке.              Сдерживая рык полного недовольства, Чонгук обхватывает руками шею Хосока, поднимается вверх по волосами и проводит ими вверх и вниз, создавая на его голове беспорядок. Хоуп выпускает удовлетворённый вздох, а затем закусывает губу когда Чонгук скользит руками вниз и задевает соски большими пальцами.              — Мне нравится как ты ведёшь себя, когда сверху, — произносит Хосок, отпуская член Чонгука, и проводит своими руками, обёрнутыми в латекс, вверх и вниз по его спине.              Это успокаивает. Чонгуку интересно, Хосок это делает потому что считает, что макнэ нужно расслабиться, или же ему просто нравится так его трогать. В любом случае это приятно. Значит он так же будет касаться и Сокджина.              Чонгук нежно щипает сосок Хосока и переводит взгляд на Джина. Его глаза открыты. Он часто моргает, но медленно и тяжело дышит, будто он борется с самим собой. На чтобы Чонгук только не согласился бы прямо сейчас, чтобы залезть к нему в голову и понять что же эта реакция может значить.              Когда Чонгук вновь целует шею Хосока и начинает двигать бёдрами взад и вперёд, дразня Хосока ровно до тех пор, пока его член полностью не затвердел, на его лице вновь расцветает улыбка, и макнэ теперь чувствует себя немного лучше. То, что Хосок улыбается, его член твердеет — значит что ему всё нравится и Чонгук может перестать так сильно грузиться по этому поводу.              Всё так же с губами на шее Хосока и не прекращая движения бёдрами, руки Хоби вновь возвращаются на зад Чонгука, и тот решает, что самое время достать смазку. Он не знает, как расценивать решение Сокджина о том что они сами себя растягивают. Это и хорошо, потому что тогда у Джина будет возможность управлять своими ощущениями, и болью, и темпом, но в то же время, это настолько… бездушно что ли, да и вообще неправильно это, как для первого раза. Но тем не менее, Сокджин так решил, поэтому нравится ли это Чонгуку или нет, уже не имеет никакого значения.              Чонгук выдавливает немного смазки на свои пальцы и откидывает бутылочку в сторону прекращая двигаться, тянется рукой за свою спину, но продолжает целовать шею Хосока.              Хоуп мычит, убирает одну руку с зада Чонгука и хватает его запястье, не останавливает его — просто держит. Несильно и нежно.              — Хочу чувствовать, как ты это делаешь, — объясняет Хосок, — Раз я не могу этого сделать.              Сокджин облизывает свои губы, наклоняет голову для лучшего обзора, и Чонгук вполне мог бы сейчас завестись от этого, если бы он не был расстроен из-за того что не может сейчас двигаться и предоставить Сокджину лучший угол. Вряд ли Джин поднимется прямо сейчас с кровати и встанет позади них — как это сделал Кук во время раунда с Юнги. Этому не бывать. Но Чонгук отчаянно жаждет этого.              Однако, раз он ничего не может с этим поделать, макнэ пытается мысленно настроиться на то, как и за чем он будет делать, желая показать Сокджину, как сделать себе приятно. Поэтому он делает всё медленно, нежно поглаживая свою дырочку круговыми движениями, а запястье его двигается под хваткой Хосока.              — Дразнишь себя? — тихо спрашивает Хосок, отпускает его зад и подносит свою руку к его груди, проводя пальцами по соску.              И от этого прикосновения по телу проходится настолько яркая волна удовольствия, что Чонгук подумывает о том, чтобы взять кляп и надеть его в эту же секунду. Господи, он был бы так счастлив, если бы Хосок растянул его прямо сейчас. Как же ему не хватало этого ощущения на протяжении всего соревнования. Было бы даже ещё лучше, если бы это сделал Сокджин… встал бы позади Чонгука и растягивал бы его, пока макнэ продолжает играться с Хосоком. Из-за этого соревнования, фантазия Кука разбушевалась не на шутку и заставляет думать о грёбанном тройничке. Нужно сосредоточиться.              Он сдерживает рвущийся из груди рык, позволяя Хосоку ущипнуть себя за сосок, позабыв уже о каком-то странном на ощупь латексе, принуждая руку Хоби давить сильнее, из-за чего и давление его пальцев на дырочку тоже увеличивается.              — Невероятно, — выдыхает с улыбкой на устах Хосок. — Я чувствую, насколько тяжело тебе сдерживать звуки.              Чонгук делает вдох и давит подушечкой пальца на дырочку, но ещё не проталкивает внутрь. Сокджин не отрывает взгляда от руки Гука и вытягивает шею, но при этом по-прежнему обнимая себя за коленки.              — Как бы странно это не прозвучало, — начинает Хосок, — Но ты и представить себе не можешь, насколько сильно я хочу слышать тебя сейчас. Не важно, Чонгук ты или хён, я бы с удовольствием послушал насколько приятно ты себе сейчас делаешь.              Он отпускает сосок Чонгука и проводит пальцами по его животу, слабо обхватывает его член, теперь уже в полной боеготовности, и сжимает.              — Уверен, ты и выглядишь сейчас потрясающе, — произносит он, и да, о боже, Сокджин будет так прекрасно смотреться на нём. — Я не шутил, когда сказал, что мне нравится что ты сверху. Это всегда потрясающий вид.              Когда Чонгук проталкивает пальцы в себя, он не сводит глаз с Сокджина. И тот, естественно, не смотрит в глаза макнэ — он смотрит на его пальцы. И, как бы сильно Гуку сейчас не хотелось бы посмотреть в глаза Джину, такой расклад его более чем устраивает.              — Вот так, — Хосок делает вдох, когда Чонгук выдыхает, ощущая каждый толчок его запястьем. — Приятно и глубоко, да? Входит до самого конца.              Чонгук хлопает свободной рукой по плечу Хосока. Не помешало бы надеть кляп прямо сейчас. Он и не ожидал, что ему настолько вскружат голову ощущения от чужих прикосновений. Если Сокджин будет чувствовать себя практически так же как и Чонгук сейчас от прикосновений Хосока, учитывая, что это ещё и будет его первый раз, тогда сдерживать звуки для него будет намного сложнее.              Из-за этого Чонгук снова ощущает тошноту, поэтому он с трудом сглатывает и сосредотачивается на том, чтобы сжаться вокруг своего пальца, усиливая свои ощущения. Хосок наклоняется вперёд и оставляет поцелуй на груди Чонгука, и от этого макнэ ещё больше теряется в ощущениях.              — Можно? — спрашивает Хосок, выцеловывая грудь Чонгук, пока его губы не касаются соска.              Чонгук ударяет по его плечу сильнее, чем хотел, и язык Хосока тут же выскальзывает, чтобы обвести им сосок. Макнэ закатывает глаза, и его мышцы на животе напрягаются сильнее, прикладывая все усилия, чтобы сдержать рвущиеся наружу стоны. Он резко поднимает руку и вплетает её в волосы Хоупа, прижимая ближе к себе, прося о чём-то пожёстче. И Хосока дважды просить не нужно, поэтому он нежно прикусывает сосок.              На мгновение, Чонгук настолько сильно погрузился в свои собственные мысли, что начал было уже переживать, что стон, раздавшийся на всю комнату, сорвался с его собственных губ. Но когда до него доходит, что это ахнул Сокджин, его глаза резко распахиваются, его тело моментально сжимается вокруг пальцев, а сердце грозится проломить грудную клетку. Мимо ушей Хосока это тоже не ускальзывает, поэтому он отпускает сосок Чонгука и с улыбкой на лице поворачивает голову в сторону Сокджина.              — Уже думаешь о завтрашнем дне? — как бы невзначай спрашивает Хосок.              Чонгук впервые безумно рад, что Сокджин не может ответить. Меньше всего Куку сейчас хочется услышать, что Сокджин действительно думает о завтрашнем дне. От этого ему вполне может снова стать плохо.              — Мы не будем спешить, — добавляет Хосок. — Осторожно, — он вновь поворачивается к Чонгуку и проводит руками вверх по его спине. — Честно говоря, я ожидал, что ты будешь как-то… поактивнее, что ли.              Чонгук хмурится.              — Не то чтобы ты должен, — брови Хосока взмывают вверх. — Ты можешь всё делать медленно, если тебе нравится. Я просто думал, что ты захочешь выделиться как можно сильнее. Я не вижу у тебя никакого… рвения к победе, — говорит он и надавливает рукой на запястья Чонгука, глубже проталкивая его пальцы.              Чонгук успевает вовремя сдержать стон.              — Похоже ты нервничаешь, — Хосок вздыхает и снова наклоняется к груди Чонгука, обдавая дыханием сосок. — Чего я действительно не ожидал, учитывая количество этапов, которые ты уже прошёл.              Чонгуку следует уделять больше внимания Хосоку. Раз он уже понял, что макнэ сейчас где-то не с ним, когда они едва ли только начали, значит он и в самом деле паршиво справляется.              — Ты нервничаешь? — спрашивает Хосок.              Чонгук хмурится и думает, что не стоит врать. Нет смысла врать, если Хоуп и так всё видит. Поэтому Кук хлопает его по предплечью свободной рукой.              Отпустив запястье Чонгука, Хосок проводит руками вверх и вниз по его спине, успокаивая.              — Хочу спросить почему, — говорит Хосок, — Но ты не можешь говорить. Поэтому, я постараюсь угадать. Мне кажется, я знаю почему.              Чонгук резко сглатывает.              — Но сначала, — Хосок возвращает свою руку на запястье Чонгука, кладя пальцы на тыльную сторону его ладони, — Добавь ещё один палец. Если ты готов.              И Чон следует указаниям. Потому что он не знает как ещё поступить.              Брови Сокджина съезжают к переносице, когда Чонгук проталкивает в себя второй палец. Чон судорожно выдыхает, физически наслаждаясь, но ментально отдаляясь всё дальше и дальше.              — Хорошо, — тихо произносит Хосок и надавливает на тыльную сторону руки Чонгука, проталкивает пальцы внутри макнэ глубже, а затем отпускает и пальцы выскальзывают обратно. — Так хорошо?              Кук хлопает по плечу Хосока, и его начинает слегка потряхивать. Технически это не Хосок растягивает его, но Чонгук знает, что Сокджин не это имел в виду, когда говорил, что они сами себя растянут. Тем не менее, макнэ правда не знает, как поступить, но и Сокджин кажется не собирается предпринимать попыток остановить его, поэтому Чон просто… продолжает.              — Я не буду с тобой этого делать, если ты не хочешь, — говорит Хосок и склоняет голову в сторону Джина не прекращая движений своей руки.              Сокджин тяжело сглатывает, закусывает свою нижнюю губу и кивает, хоть Хосок его и не видит.              — Случайно не из-за него? — Хоуп поворачивается к Чонгуку. — Нервничаешь?              Такое ощущение, что Чонгук лажает по полной — и в демонстрации своих визуальных инструкций для Сокджина на завтра, и в демонстрации того как он может управлять ситуацией, и в том как прекрасно он может позаботиться о нём. Он не отвечает Хосоку.              — Ясно, — произносит Хоуп и сильнее надавливает на руку Чонгука, погружая его пальцы глубже. Кук хочет застонать. — Ты тоже на это не подписывался. Тэ сказал мне, что ты не знал, что это будет его первый раз.              Чонгук закрывает свои глаза. Не в силах больше смотреть на Сокджина. Нужен перерыв.              — Я бы подумал, что ты поддаёшься, специально притворяешься бревном, чтобы у него было больше шансов на победу, — говорит Хосок. — Но, кажется ты и правда разнервничался.              Чонгук хмурит брови. Он ненавидит себя за то, что он как открытая книга. А ведь Хосок даже не видит его, но всё прекрасно понял. В таком случае, Чонгук даже знать не хочет, что там Сокджин видит на его лице прямо сейчас.              — Чимин и Тэ рассказали мне каким вы был с ними, — говорит он. — Они в огромном восторге. Но даже если бы они мне ничего не рассказали я видел, как уверенным вы были после каждого раунда. Поэтому, я понимаю что что-то не так. В твоём поведении. И эта нервозность. — он делает паузу. — Хочешь остановимся?              Рука Хосока перестаёт давить на запястье Чонгука. Когда макнэ раскрывает глаза, то тут же видит перед собой Джина. А он и не знает, хочет ли он остановиться. Он хочет лишь делать то, что хочет Сокджин. Он остановится, если Сокджин так захочет, и продолжит, если Сокджин так захочет.              Но это неправильный подход. И это не то, чего бы хотелось его хёну. Чонгук бы точно не захотел, чтобы Сокджин так к этому относился. Но Кук просто… устал. Из-за того что он слишком много думает. Из-за незнания как же поступить. Из-за беспомощности. И из-за того, что он, блять, нормально не спит.              — Хочешь сделаем перерыв? — спрашивает Хосок. — Соберёшься с мыслями и решишь?              Во взгляде Сокджина совершенно невозможно ничего прочитать. Он пустой. Возможно есть капелька страха.              — Это не пойдёт тебе в минус… только здравая оценка, если ты решишь взять перерыв, — добавляет Хосок. — Я же сказал вам, что хочу, чтобы вы хорошо провели время.              Чонгук теряется. Минутка. Ему всего лишь нужна минутка. Поэтому он вытаскивает из себя пальцы и кладёт руки на плечи Хосоку, тяжело дыша и не отрывая взгляда с Сокджина.              Ответов никаких. Нет никаких указаний. У Чонгука нет ни одной причины, чтобы продолжить, но внезапно, в его голове раздаются слова Сокджина: «Трахни его так, как если бы не знал обо мне». Чонгук должен. Он должен сделать это с Хосоком. Потому что Сокджин попросил его об этом. Но он даже не знает, действительно ли Сокджин хочет, чтобы он это сделал. Макнэ даже никак не сможет узнать, нравится ли Джину наблюдать за ним прямо сейчас, только не когда он вот так вот прячет себя.              Когда Чонгук в этот раз проводит пальцами по волосам Хосока, он делает это для себя, а не для Хоби. И грустная улыбка, которую он дарит Сокджину, тоже для себя. Он не знает почему это делает. Скорее всего, чтобы просто наладить обстановку. Пытается сделать так, чтобы всё выглядело так, будто всё хорошо. Чонгук не может говорить, поэтому он улыбается.              Сокджин лишь растерянно моргает. Не самый, блять, конечно удачный момент для того, чтобы улыбаться. Чонгук наблюдает за тем, как адамово яблоко Сокджина скачет вверх и вниз когда он сглатывает. Макнэ ощущает себя совершенно опустошённым от мыслей. Совсем ничего не осталось. Не знает как поступить. Он растерян.              Его застаёт врасплох когда Сокджин отпускает свои коленки. И сердце пропускает удар, когда хён опускает ноги на пол. Дырочка Кука сжимается вокруг пустоты из-за желания увидеть, насколько же Сокджин сейчас возбуждён. Даже у Чонгука спало возбуждение. А у Хосока и подавно.              Но у Сокджина просто камнем стоит. Он ни разу к себе не прикоснулся. Никак не снимал напряжение. И судя по тому насколько его штаны натянуты, ему может быть действительно больно. А затем, Сокджин так же грустно улыбается ему в ответ. У Чонгука спирает дыхание, в его голове поселяются тысячи мыслей, которые предлагают всевозможные объяснения тому, отчего же Сокджин так сильно завёлся, и мозг макнэ не в силах уследить хотя бы за одной из них, и он снова тянется пальцами к своей дырочке и присасывается губами к шее Хосока ещё до того, как успевает это понять.              — Дерьмо, — Хосок резко схватился за бёдра Чонгука, как только тот начал тереться об него, определённо испуганный резкой сменой настроения макнэ. Чёрт возьми, да Чонгук сам не ожидал от себя такого.              Его сердце бьётся слишком быстро. Как будто вот-вот вырвется из груди. Ему уже хочется начать умолять Сокджина, чтобы он прикоснулся к себе прямо сейчас, пусть он уже получит хоть какое-то облегчение. Он хочет подойти к нему и так много всего с ним сделать. Настолько много. Список просто нескончаем. Он безумно благодарен за то что ему выпал такой шанс. За то, что ему разрешают смотреть.              Сокджин больше не прячет себя. Чонгук это знает, ведь теперь он не сводит с него глаз. Потому что даже когда он снова проталкивает в себя два пальца, он смотрит только на Сокджина — на его промежность, на его слишком часто вздымающуюся грудь и на складку между его бровями. Чонгук ни за что не посмеет отвести от него взгляд.              Он покажет Сокджину. Он покажет ему всё — абсолютно всё, на что он способен. Он не будет думать о грёбанном Сокджине. Да он вообще не будет думать о первом разе своего хёна. Вместо этого он будет представлять что это Сокджин его трахает. Именно. Будет представлять, что это Джин становится всё твёрже и твёрже под ним, хватает его за всё что только можно, потому что не знает за что ухватиться сначала.              — Ну вот, — Хосок улыбается, — теперь это уже больше похоже на то, что мне рассказывали Тэ с Чимином.              Он обхватывает ладонями зад Чонгука, впиваясь в него ногтями, удерживает его с какой-то ожесточённостью, и Кук даже не задумывается о том, что Хосок может точно так же схватить и задницу Сокджина. Не думает о том, что для Джина это может быть слишком жёстко. Ведь для Чонгука это совершенно не жёстко. Всё именно так как он любит. И раз он уже не думает о первом разе Сокджина, самое время сосредоточиться на себя.              Он не рычит. Он не стонет. Неожиданно, он будто обрёл какой-то контроль над своим голосом. А может кляп ему и вовсе не нужен. Его пальцы резко входят на всю длину и так же быстро выскальзывают наружу, растягивая нежные стеночки. И Хосоку больше незачем ему помогать. Какие же невероятные ощущения. Хосок под ним снова возбуждается и начинает двигаться навстречу Чонгуку.              — О, да, — тяжело дышит Хосок. — Хорошо. Блять, — резко он выдыхает через зубы.              Чонгук проводит языком вдоль шеи Хосока, затем поднимается вверх по его челюсти до самого уха и нежно кусает за ушную раковину, не обращая внимания на серьгу. От этого Хосок давится воздухом. А Чонгук в это время уже вводит в себя третий палец, а Хоуп даже не догадывается об этом. И только Сокджин может это увидеть, и, чёрт возьми, Чонгуку нравится это.              У Джина просто каменный стояк. Чонгук не может глаз от него отвести. Он и не хочет переставать на него смотреть. Хочет узнать почему член Сокджина… какая часть из этого грёбанного хаоса так сильно его завела.Он может лишь надеяться, что это он — Чонгук хотя бы часть этой причины. Он трахает себя тремя пальцами, совершено не обращая внимания на боль и снова присасывается губами к шее Хосока.              Губы Сокджина приоткрыты, а Чонгуку так не хватает поцелуев. Ему больше ничего не нужно, кроме как поцеловать Сокджина. Даже не трахнуть или довести его до оргазма. Просто поцеловать. Хосок уже пятый человек, с которым он переспал без единого поцелуя. Такого ранее никогда не случалось, и сейчас, смотря на губы Сокджина, Чонгук понимает, насколько же безумно ему этого не хватает.              Интимность этого момента. Интимность чужда сексуальной жизни Чонгука. Но быть её и не могло, если учитывать, что о людях с которыми он спал, ему практически ничего не было известно. Но в поцелуях было что-то такое, отчего даже самый обычный секс на одну ночь становился более интинмным, и Чонгук нуждается в этом.              Отстранившись от шеи Хосока он вынимает из себя пальцы. Затем он наконец-то слазит с колен Хоупа, цепляет пальцами резинку на поясе его штанов и стягивает их вниз одновременно вместе с нижним бельём — член Хосока среднего размера и в полной боеготовности для использования.              Чонгук даже не знает как подступиться к Сокджину с поцелуями. У него было множество возможностей чтобы это сделать, но он струсил в каждую из них. Он не уверен что ему хватит храбрости сделать первый шаг, но ему придётся. Сокджин не сделает его, а Чонгук отказывается сдаваться даже не сделав ни одной попытки, поэтому он должен стать тем, кто сделает это. Просто нужно придумать как.              Сзади кляп завязывается на кожаные ремешки. А выглядит он как чёрная силиконовая косточка с двумя металлическими колечками по обеим сторонам и регулируемым ремнём, с которым не возникает много сложностей пока Чон надевает его на себя.              Хосок отпускает задницу Чонгука, слепо вытягивает руку вперёд перед лицом макнэ и аккуратно тянется ещё ближе, чтобы потрогать кляп.              — Интересно насколько тебе это действительно поможет, — Хосок улыбается, проводя пальцами по силиконовой косточке, как только Кук застегнул её.              Чонгук прикусывает кляп, а Сокджин свою нижнюю губу. Это ужасно неудобно, но он по-прежнему может двигать своим языком и сглатывать. Кстати, Чонгук уже понимает, что будет весь в своих грёбанных слюнях.              Пальцы Хосока сейчас находятся очень близко к подбородку Чонгука, крепко сжимают его и поворачивают голову в свою сторону, силой заставляя макнэ перестать смотреть на Сокджина. И ему приходится взять себя в руки, чтобы не начать сопротивляться.              — Кто тебя сейчас больше интересует, он или я? — низким голосом спрашивает Хосок.              Чонгук выдыхает, но из-за кляпа это звучит тяжелее.              Боковым зрением Чонгук видит как Сокджин слегка сгибает ногу в колене и приподнимает её, будто снова собирается обнять её и прикрыть себя. Из глотки макнэ почти вырывается всхлип.              — Но так-то я совершенно ничего не имею против, обещаю, — Хосок приподнимает брови. — Да, это ты меня трахаешь, но по сути я не более чем игрушка. Мне бы тоже была интереснее реакция того, кто действительно меня видит.              Он отпускает Чонгуков подбородок, и тот моментально поворачивается, чтобы вновь посмотреть на Сокджина. Напряжённо сводя брови к переносице, он крепко сжимает челюсти, а зубами грубо впивается в кляп и безмолвно молит своего хёна, чтобы он снова себя не прятал.              Тяжело сглатывая, Сокджин возвращает ногу обратно на пол.              Сердце Чонгука сжимается в благодарности.              Пальцы Хосока обхватывают член макнэ, и поскольку тот не смотрел на Хоупа и не ожидал этого — он резко сгибается, как будто его ударили в грёбанный живот. Хосок задушено смеётся.              — Не буду врать, я расстроен, что не могу довести тебя до оргазма, — признаётся Хосок, единожды проводя вверх и вниз по члену Чонгука, а затем отпускает. — Я как будто и в самом деле игрушка. Не уверен что мне это нравится.              Хосок тянется рукой вниз, обхватывает рукой свой член, надрачивает и низко стонет.              — А тебе нравится это? — спрашивает Хосок. — Чтобы всё было под твоим контролем?              Встречаясь глазами с Сокджином, Чонгук ударяет по предплечью Хосока.              Тот улыбается:              — Тогда это всё меняет.              Он отпускает свой член, складывает руки за головой и расслабленно откидывается на спинку кровати, полностью отдаваясь в руки макнэ.              — Тогда вперёд, — ухмыляясь говорит он, и Чонгук задумывается о том, что если бы не его одержимость Сокджином, то Хосок точно стал бы его, мать его, фаворитом.              Хоби это что-то среднее между Тэхёном и Чимином — он идёт на компромиссы и невероятно приятный партнёр, но в то же время он продолжает держать контроль над ситуацией и явно сам получает удовольствие от процесса. Чонгуку бы такое понравилось. Это было бы похоже на игру. И, если говорить начистоту, благодаря этой ауре доминирования, которая исходит от Хосока, Сокджин скорее всего был бы тоже не прочь заняться с ним сексом. Это должно успокаивать. Но это ни черта не успокаивает.              Тяжело выдыхая, Чонгук тянется за свою спину и хватает смазку с презервативом. Нынешняя ситуация стала куда проще, когда теперь макнэ видит как сильно это влияет на Сокджина. Стало намного легче раскатывать презерватив по члену Хосока и представлять, что это член Джина, когда Чонгук теперь глаз не сводит с промежности хёна. Теперь куда легче в полной мере насладиться «покорностью» Хосока, когда он видит, как пальцы Сокджина сдержанно сжимаются на простынях.              Теперь гораздо легче представлять, что сейчас он распределяет смазку по члену Сокджина, что сейчас он устраивается удобнее на бёдрах Сокджина, и насаживается он на член Сокджина, и стонет сейчас Сокджин, а не Хосок. Так проще, потому что Чонгуку кажется, что именно так хён и будет вести себя в постели. Но покорность Сокджина будет настоящей, а не так, будто его принуждает к этому соревнование. Он бы позволил Чонгуку объездить себя и это совершенно не было бы похоже на то, будто его сдерживают какие-то ограничения. Это будет волшебно. Сокджину понравится. Чонгук сделает всё, чтобы ему понравилось.              Как только он насаживается до конца на член Хосока и начинает вращать бёдрами по кругу, придерживаясь руками за плечи Чона — он подмечает, что сдерживать звуки оказалось не так уж и тяжело как казалось в самом начале. Отчасти, когда мы издаём звуки во время секса, это ведь не только для того чтобы снять наше собственное напряжение, но и для нашего партнёра, верно? И Чонгук вдруг осознаёт, что он всё равно бы не хотел, чтобы Хосок услышал его. Он был бы не против, но сейчас он не ощущает абсолютно никакого стимула, чтобы ещё больше завести Хосока своими стонами.              Ему бы хотелось делать это ради Сокджина. Хотел бы не просто стонать для него, позволяя услышать какое же удовольствие он ему доставляет, но также хотел бы разговаривать с ним, заставлял бы его вздрагивать от грязных словечек и ласковой похвалы. И того же он бы хотел от Сокджина.              Хосок рычит:              — Вот так.              Раскладывая руки, Хосок впивается пальцами в бёдра Чонгука, и тот замечает, что хватка Джина на постели становится лишь сильнее. Есть вероятность, что Сокджин представляет, что это он сейчас сжимает макнэ за бёдра. От этих мыслей Кук снова улыбается, но естественно не ртом, делать это с кляпом во рту сложновато, но по большей части глазами. Только в этот раз это счастливая улыбка — удовлетворённая улыбка, а Сокджин в ответ лишь краснеет.              Когда Чонгук отпускает одно из плечей Хосока и обхватывает ладонью свой член — он не делает это ради своего собственного удовольствия. Член у Хосока замечательный. Он дарит ему приятную боль. Чонгуку не нужно дополнительное удовольствие. Он медленно водит рукой по своему члену, сглатывая накопившуюся слюну во рту, и принимает решение, которое воплощает жизни ещё до того как успевает ещё раз всё хорошо обдумать.              Он кивает один раз своим подбородком на Сокджина, потом на свой член, а потом на член Джина, не расчитывая что хён вообще поймёт чего хочет от него Чонгук, не говоря уже о том чтобы это сделать. Но попробовать стоит. Он ничего не потеряет. А Сокджин как будто не знает, что Чонгук хочет, чтобы он передёрнул. Вот же чёрт, да Чонгук хотел, чтобы он передёрнул ещё до того, как осознал, что у него появились чувства к нему.              Он ещё раз провёл вверх и вниз по своему члену, пытаясь придумать способ, как же понятнее объяснить свою просьбу, а потом отпускает свой член и указывает на промежность Сокджина. А затем снова возвращает руку на свой член и проводит по нему. «Повторяй за мной» — вот чего он пытается добиться от Сокджина. — «Делай как я».              Сокджин сразу же отрицательно замотал головой, понимая чего от него хотят, но отказываясь.              Чонгук кивает, специально ещё раз проводит по своему члену вверх и вниз, ругаясь с хёном и упрашивая его.              Сокджин снова мотает головой из стороны в сторону.              Чонгу кивает ещё раз, последняя попытка, а затем отпускает свой член и начинает поднимать и опускать свои бёдра, насаживаясь на член Хосока сильнее и быстрее, но при этом не разрывая зрительного контакта с хёном.              Он не ожидал, что Сокджин всё же сделает это, поэтому не знает как реагировать, когда хён хватает свой стояк через штаны и тяжело выдыхает, прикрывая глаза. Из-за этого Чонгук сбивается с ритма, его дырочка крепко сжимается вокруг члена Хосока, и тот в ответ зашипел.              — Блять, — смеётся Хосок.              И Чонгук понимает что он ужасно справляется, даже несмотря на реакцию Хосока. Всё просто кошмарно. Отчасти, он чувствует себя из-за этого виноватым, ведь его желание ублажить Хосока должно быть больше, чем это, но с другой стороны, у Сокджина в таком случае хотя бы увеличится шанс на победу.              А наблюдать за Сокджином, который открывает свои глаза и сглатывает, сжимая себя через штаны — очень даже воодушевляет. От этой картины член Чонгука дёргается. И в макнэ просыпается… его либидо. Он начинает намного жёстче объезжать Хосока, представляя, что это Сокджин насаживает его сильнее и трахает, а не Хоуп.              Лицо Сокджина не выражает никаких эмоций, но сейчас это вполне объяснимо. Чонгук может и не знает о чём сейчас думает Сокджин, но точно знает, что это огромный шаг для него. И для Чонгука тоже.              Для Сокджина, ублажать себя во время процесса… потому что Чонгук попросил его об этом… когда Джин знает, что макнэ попросил его об этом, потому что ему хочется, чтобы ему было хорошо, хочется, чтобы он тоже получил удовольствие, определенно что-то значить. Это не обязательно значит, что у Сокджина есть какого-то рода чувства к Чонгуку, но это точно какой-то новый уровень на котором хён ему открывается, и это достижение Кук с радостью принимает.              Господи, его сердце так бешено колотится. Не в силах глаз отвести от Сокджина. Возможно, Чонгук поцелует его после этого раунда. Может ему наконец-то хватит смелости после такого.              Внезапно, ни с того ни с сего, Сокджин губами говорит что-то Чонгуку. Брови макнэ нахмурились, а в глазах удивление и непонимание. Джин снова шевелит своими губами, явно пытаясь что-то произнести, но Чонгук не может одновременно и читать по губам и объезжать Хосока. Когда Сокджин уже в третий раз двигает своими губами, повторяя сказанное, Чонгук практически рычит, и останавливает движения своих бёдер, чтобы внимательно прочитать по губам.              Пальцы Хосока с силой сжимаются на его бёдрах, а с губ резко срывается вздох из-за неожиданной паузы.              Сокджин беззвучно смеётся, а его улыбка настолько прекрасная, что Чонгук слегка подвисает на мгновение. Он выглядит до ужаса счастливым и спокойным, и это одновременно и радует Чонгука, и сбивает с толку.              «Трахни его» — читает по губам Чонгук, и не уверен что сделал это правильно. Но затем Сокджин повторяет немного медленнее: — Трахни его.              И, Чонгук выполняет просьбу.              Он делает медленный и глубокий вдох, отпускает плечи Хосока, хватает его за руки и сильнее прижимает их к своей талии не отпускает пока двигает бёдрами назад и вперёд, удерживая член Хоупа глубоко внутри. Член Хосока каждый раз попадает по простате Чонгука, и вот теперь-то сдерживать звуки стало намного сложнее. Чонгук прикусывает косточку покрепче, начинает немного резче двигать бёдрами вверх и вниз, сглатывая накопившуюся слюну во рту.              Хосок стонет:              — О, да, охуенно.              Тем не менее взгляд Чонгука сейчас на Сокджине, и он не отведёт глаз даже когда будет выполнять просьбу своего хёна — как следует оттрахать Хосока.              Сокджин крепко сжимает себя между ног. И если бы Чонгук смог напрямую попросить его подрочить прямо сейчас, он бы действительно это сделал. И у него было был чудесное оправдание, мол, он был не в себе из-за члена Хосока. Это бы ничего не значило… это бы ничего не дало. Это было бы только ради того, чтобы Сокджин наконец-то получил разрядку.              Жёстче. Чонгук наконец-то скачет на Хосоке, как, блять, и хотел изначально, его виски болят из-за того, что он очень сильно сжимает зубами кляп, а голова кружится из-за прожигающего взгляда Сокджина. Нужно сжаться сильнее. Он сжимается вокруг члена Хосока, наконец ощущая как из уголка его приоткрытых губ скатывается капелька слюны, но ему на это плевать. А он сдерживал её намного дольше чем ожидал изначально.              Хосок снова смеётся, закидывая голову назад:              — Не знаю, что на тебя нашло, но… твою мать, продолжай в том же духе, и я вполне смогу скоро кончить.              Посильнее сжимая руки Хосока, Чонгук убирает их со своих бёдер и, удерживая их в воздухе, продолжает насаживаться на член Хосока. Если бы это были руки Сокджина, он переплёл бы их пальцы вместе, наклонился бы вперёд и поцеловал бы его. Но это не руки хёна, поэтому вместо этого он прижимает их к спинке кровати — каждая из рук по обеим сторонам от головы Хосока, и тут же поворачивается к Сокджину и снова смотрит прямо в его глаза.              Ещё больше слюны начинает скатываться со второго уголка его губ. Проклятье, губы всё это время были приоткрыты, и теперь Чонгук больше не может сдерживать влагу. Это так мерзко, в придачу он ещё и не может вытереть её, но он не может отвлекаться на это. Сейчас в одночасье происходит слишком много всего, чтобы обращать на это хоть малейшее внимание.              Он слышит прерывистое дыхание Сокджина, смотрит, как хён водит ладонью взад и вперёд по своему твёрдому члену, всё это время они непрерывно смотрят друг другу в глаза, и это похоже на что-то из грёбанных грёз Чонгука. На секунду ему приходится крепко зажмурить глаза, не выдерживая, когда Сокджин прикусывает свою нижнюю губу и сводит брови к переносице. Но только на секунду, потому что он должен смотреть.              Сокджин обхватывает пальцами ствол через штаны, и Чонгук снова представляет как объезжает Сокджина. Так же как и сейчас. Жёстко, быстро и глубоко. Он представляет, как взбирается перед ним на кровать, стягивает с него штаны и заглатывает его член по самую глотку.              Вот теперь действительно ощущается, что Хоупу это нравится — он делает лёгкие толчки навстречу движениям Чонгука, от чего макнэ снова улыбается, впиваясь зубами в кляп. Он не переживает за то что кончит. Он даже не близко. Он больше переживает за то, что его сердце выскакивает из груди от того, с каким бешеным ритмом оно бьётся. Больше он сосредоточен на том, как Сокджин крепко сжимает зубы, когда рукой проскальзывает под резинку своих спортивных штанов.              Если Сокджин даже сейчас не видит насколько он нравится Чонгуку, то он, блять, слепой. Но в данный момент Куку совершенно не важно если он вдруг увязнет по уши в своём собственном желании. Всё, что сейчас имеет значение — сделать всё, чтобы Хосок продержался настолько долго, чтобы позволить Сокджину трогать себя ещё больше, ведь движения его руки под тканью штанов определённо напоминают мастурбацию. Боже, может Сокджин даже кончит сегодня.              Когда Хосок начинает толкаться немного резче, это даже немного разочаровывает, ведь Чонгук понимает что это значит — он близко. Слишком близко. Поэтому, Чонгук сбавляет темп, желая чтобы это длилось хоть чуточку дольше, но Хосок стонет и вырывает свои руки из хватки макнэ.              — Сильнее, — говорит он и хватается за бёдра Чонгука, — Я близко.              Чонгук судорожно выдыхает от разочарования, но снова начинает двигаться быстрее.Он доведёт Хосока до финиша, а затем останется один на один с Сокджином — возбуждённым и нуждающимся, что тоже очень хорошо.              Ещё больше слюны стекает по его губам, и Чонгук вытирает сколько может тыльной стороной своей ладони, а другую кладёт на грудь Хосока и сжимает его сосок. Приятно услышать, как Хоуп шипит, приятно увидеть улыбку после, но лучше наблюдать за Сокджином, который заламывает брови от удовольствия, пока его руки двигаются под тканью штанов.              Одна из рук Хосока перемещается с бедра на подбородок Чонгука, сжимает его и вновь заставляет смотреть на себя, пальцами пачкаясь во влаге на его губах. Макнэ теперь не видно хорошо Сокджина, разве что только самым краем бокового зрения, но у него бы всё равно не получилось повернуть голову даже если бы он попытался — настолько жёсткая хватка Хосока.              — Сожмись, — тяжело дыша, приказывает Хосок.              Поэтому Чонгук сжимается вокруг члена Хосока, ускоряется насколько может, и когда Хосок подкидывает свои бёдра вверх, погружаясь глубоко в Чонгука, затем ещё раз, и ещё раз, а потом он крепко сжимает зубы, и Чонгук понимает, что тот кончает.              Он не прекращает трахать Чонгука, а тот также не прекращает скакать на нём, до тех пор пока на лице Хосока не расползается широкая улыбка, он тяжело дышит и опадает на спинку кровати.              — Дерьмо, — выдыхает Хосок, отпуская подбородок Чонгука.              Рука Сокджина по-прежнему двигается под резинкой штанов — но теперь медленнее. Не похоже чтобы Джин кончил, и Чонгук не может понять, рад он этому или нет.              Когда Хосок внезапно обхватывает пальцами член макнэ, тот резко вздыхает, сжимаясь вокруг обмякшего члена Хоупа. Его настолько отвлекло всё остальное, что успел забыть о том, насколько же он сам возбуждён.              — Твёрд как камень, — выдыхает Хосок, крепко сжимая его член, но не водя по нему рукой. — Ты близко?              Чонгук ударяет по руке Хосока, лжёт, решая, что будет намного лучше, если Хоуп будет думать, будто макнэ всё понравилось намного больше чем в самом начале. Незнание всех подробностей не навредит ему, а даже наоборот — осчастливит. Хосок улыбается, отпуская член макнэ, и тот понимает, что сделал правильное решение.              — Аккуратно приподнимись, — говорит Хосок.              Чонгук медленно приподнимает свои бёдра, и член Хосока выскальзывает из него.              — Подашь мне мои штаны? — спрашивает Хосок, и Кук слезает с кровати, и на удивление твёрдо стоит на ногах.              Из него начинает вытекать смазка, и внутри ощущается пустота, но Сокджин вытаскивает руки из своих штанов и его член по-прежнему в полной боеготовности, но в данный момент Чонгуку абсолютно на это плевать.              Хосок тут же натягивает на себя штаны, после того как макнэ передает ему их, поверх презерватива и прочего.              — Я пойду, помоюсь, — произносит Хосок, отталкиваясь от кровати и вставая, на удивление тоже твёрдо стоит на ногах. — Вы, парни, останетесь здесь и… разберитесь с вашим дерьмом.              Хосок вытягивает руку в перчатке вперёд, Чонгук берёт за неё и ведёт Хоби к двери, опуская его руку на дверную ручку. Не ожидал он что в конце с ним вот так вот кто-то себя поведёт.              Прежде чем уйти, Хосок кладёт руку на грудь макнэ, слепо похлопывая по ней когда поднимается вверх, пока не добирается до щеки макнэ.              — Я всё понял, — тихо произносит он, но Чонгук знает что Сокджин всё равно может их услышать. — Тебе стоит очень хорошо подумать насчёт завтра, — он кидает взгляд в сторону, и, кажется, он пытался указать на Сокджина, но он совершенно не угадывает из-за дезориентации. — Я всё ещё готов к завтра, но убедитесь что вы двое тоже.              Затем он разворачивается и уходит.              Первое, что делает Чонгук, это снимает кляп и кидает его на полотенце, которое лежит на кровати Тэхёна, потом вытирает свой рот и разрабатывает челюсть, открывая и закрывая рот. А дальше он подходит к Сокджину, взбирается на кровать и садится рядом с ним опираясь спиной на стену. Не прикасаясь к нему. Даже не думая об этом. Чонгуку хочется близости, и он устраивает её им прежде, чем кто-то из них успевает избежать её.              Они оба возбуждены. Что не удивительно. Чонгук не знает можно ли, и как вообще заставить Сокджина сейчас прикоснуться к себе, поэтому он даже не пытается.              — Он реально в конце попросил меня подать ему вещи, да ещё и до двери провести, — нарушает тишину Чонгук. — Разберитесь с вашим дерьмом, — макнэ выпускает смешок. — Он понял, что я всё время отвлекался.              — Ты не трахнул его так, как я тебя просил, — говорит Сокджин. — Как будто ты даже не…              — Я пытался, — перебивает его Чонгук, поворачивает голову, чтобы смотреть прямо на Сокджина.              Медленно, Сокджин тоже поворачивается к нему.              — Я не мог не отвлекаться, — добавляет Чонгук.              — И когда я начал дрочить, наверняка никак с этим не помогло, — смеётся Сокджин.              Чонгук не реагирует. Да, не помогло, но он не хочет, чтобы хён чувствовал за это вину. Сказать, что Чонгук рад что всё так сложилось, ничего не сказать. Но этого он тоже не может сказать.              — Тем не менее ты не мог сосредоточиться ещё с самого начала, — добавляет Сокджин через некоторое время.              — Я не мог сосредоточиться после твоих слов, — говорит Чонгук. — Ты сам прекрасно об этом знаешь.              — И я из-за этого недоволен, — тихо произносит Сокджин.              — Да, но мне как-то всё равно, — Чонгук отворачивается, на него внезапно снова накатывает разочарование. Может у него и не получилось отговорить Сокджина от секса с Хосоком, ведь он наоборот показал какой Хоби терпеливый и внимательный, но это не значит, что у него уже нет шанса отговорить его сейчас.              Сокджин поджимает губы и безэмоционально говорит:              — Пожалуй, мне теперь тоже уже всё равно.              — Я знаю, что ты уже всё решил, — говорит Чонгук, и звучит он ужасно подавлено, понимая, что у него уже не осталось вариантов, чтобы отговорить Джина. И единственное, что теперь может сработать — быть честным. Честным настолько, насколько Чонгук себе позволит, — Но ты всегда можешь передумать. Я не буду считать, что ты сдался, — повторяет он, думая о том чтобы снова поцеловать Сокджина.              Сокджин выпускает смешок сквозь нос:              — Ты что думаешь? Что я тебе назло это делаю? Что я делаю это, чтобы не дать тебе обойти меня? Ради победы? Победа это конечно хорошо, но даже если ты сегодня выложился не на всю силу, и пусть даже Хосок говорил, что он учтёт каждый фактор, всё равно очень маловероятно что я выиграю. И мы все это понимаем.              Чонгук снова переводит взгляд на Сокджина, и в этот раз именно хён встречается с ним глазами и не отводит их.              — Я не делаю это для тебя, или наоборот, чтобы насолить тебе. С тобой это вообще никак не связано. Да теперь это вообще никак не связано с победой, — Сокджин звучит рассерженным и… уставшим.              — Но, по сути, победа — это единственное, что ты получаешь от соревнования, — возражает Чонгук. — Это твои слова.              — Так и есть, — кивает Сокджин и сжимает губы в тонкую линию, — Но ещё я достаточно реалистично смотрю на всю эту ситуацию, чтобы понять, что я не смогу победить, поэтому я в любом случае хочу это сделать. Я делаю это, потому что хочу, потому что это мой выбор. И мне решать, как и когда пройдёт мой первый раз.              Чонгук мотает головой:              — Ты знаешь, что я тебе на это скажу. Я высказал уже всё, что думал.              — Да, — говорит Сокджин. — Что я всегда могу изменить своё решение, и что не нужно этого делать, и ты не будешь держать на меня зла. Я верю тебе. Но дело совсем не в этом. Ладно, неважно. Это всё ещё мой выбор, — он делает паузу. — Завтра я получу своё удовольствие.              — Ты ещё этого не знаешь, — делает попытку Чонгук, ощущая, что возбуждение начинает спадать. На сегодня у него нет никакого желания подрочить и кончить. Он всё ещё ощущает член Хосока внутри, но сейчас совершенно на это плевать. — Ты не можешь этого знать наверняка.              — Зависит как к этому относиться, — возражает Сокджин. — Если я отпущу все свои предрассудки, тогда мне понравится.              — Ты не знаешь, понравится ли тебе наверняка, — мотая головой шепчет Чонгук, и снова отводит взгляд от Сокджина. Боже, ещё секунду назад единственное, чего он хотел — остаться с Сокджином наедине, но внезапно, теперь это последнее чего ему хочется в данный момент. Он хочет побыть один, хочет, чтобы завтра уже наступило, прошло, и наконец-то покончить с этим.              — Мне понравится, — остро утверждает Сокджин и звучит так искренне, даже не похоже чтобы он пытался убедить самого себя.              Чонгук продолжает смотреть в пол.              — Я знаю, что мне понравится, — внезапно со злостью выплёвывает Сокджин. — В этом-то и часть этой ёбанной проблемы.              — Что? — вздыхает Чонгук и поворачивает к нему голову.              — Я знаю, что ты думаешь, будто у меня совершенно нет в этом опыта, — спокойным голосом произносит Сокджин, но внутри он явно вне себя от ярости. — И в какой-то степени это правда. Во мне раньше никогда не было… ни члена, ни игрушки, ну разве что только пальцы один раз, и то, только потому что я посчитал, что мне стоит должным образом подготовиться к раунду. Но это не значит, что я не знаю понравится мне это или нет. Одна из главных причин, из-за которой я до сих пор этого не сделал, потому что я знаю, что мне это понравится.              Чонгук от растерянности открывает свой рот, не зная что и сказать, но Сокджин продолжает.              — Я хотел сделать это, кажется, со второго секса. Каждый раз когда я трогал себя там, каждый раз когда кто-то трогал меня там, каждый раз когда кто-то делал мне римминг, мне было… хорошо. Очень хорошо. До чёртовых звёздочек в глазах хорошо, — глаза Сокджина слишком широко раскрыты, а дыхание намного тяжелее, чем обычно. Он в гневе. — Я не хочу, чтобы в мой первый раз со мной обращались… нежно, как с девственницей. Я хочу, чтобы это было динамично и… жёстко, и… громко, и… чтобы у меня, блять, фейерверки перед глазами взрывались, и чтобы навсегда отпечаталось в моей памяти. Но и в то же время нежно, и с любовью, и интимно, и с тем, кто будет относиться ко мне… ну ты понимаешь. Я хочу, чтобы это было чем-то, чем я не только физически буду наслаждаться, но и чему я смогу… полностью отдаться. Потому что знаю, что физически я получу от этого удовольствие, я это чувствую. Но я хочу полностью отдаться и не бояться этих прекрасных ощущений.              — Но… — тихо произносит Чонгук, опешивший от такого наплыва искренности, не понимая почему Сокджин решил с ним поделиться этим. — Здесь ты этого не получишь. Не в наших условиях.              — Я знаю, — нежно улыбаясь, шепчет Сокджин и смотрит Чонгуку в глаза. На его лице отображается такой спектр эмоций, что макнэ и не знает как реагировать на это — так много эмоций и ни за одну из них не удаётся уцепиться. — Но разве это имеет значение?              — Да, — голос Чонгука едва ли слышно.              — Уже с того самого момента, когда ты победил в третьем раунде, и этап секса в роли пассива стал вполне реальным, я задумался о том… а что я, собственно, теряю? — спрашивает Сокджин, подтягивая свои коленки к груди и обнимая их руками.              Чонгуку хочется обнять его.              — Мой первый раз точно не будет идеальным. Он уже никогда не станет идеальным, и это моя вина, — говорит Сокджин, неотрывно смотря в его глаза. — Я так долго солил это событие, бесконечно думал об этом, годами представлял у себя в голове всевозможные сценарии — ничто и никогда не сможет оправдать ожидания, которые я сам себе напридумывал. Ничто. И в этом нет ничего страшного. Секс не всегда идеальный, но он и не должен. Если чему-то меня это соревнование и научило, так это тому, насколько же секс может утратить всякое своё значение…              — Он не… — пытается возразить Чонгук, но Сокджин продолжает свой монолог, будто и не слышал, что макнэ что-то сказал.              — …и что даже ничего не значащий секс может доставлять удовольствие, — он встречается взглядом с Чонгуком. — Ты получаешь от этого удовольствие. Чимин получил удовольствие. Тэхён получил удовольствие, несмотря на то что он натурал. Юнги получил удовольствие, несмотря даже на все эти грёбанные ограничения. Да даже Намджун на вторую ночь был безумно счастлив что ему отсосут. И Хосок согласился на это и искренне желает, чтобы мы тоже получили от этого удовольствие, несмотря на то, что неожиданно, ему придётся стать чьим-то первым, — он замолкает на время и снова расплывается в улыбке, но выглядит она как у безумца. — А чем тогда я хуже? Почему я противился этому на протяжении всего соревнования?              Чонгук судорожно выдыхает, потеряв дар речи. Хочется прикрыть себя. Для такого не стоит быть полностью нагим.              — Я, блять… — шепчет Сокджин, в его глазах внезапно начинает скапливаться влага, но голос его становится ещё агрессивней, — Приложил так много усилий, чтобы секс стал для меня чем-то важным, — он облизывает свои губы. — У меня были только одни отношения, да и те только в подростковом возрасте. Но каждый грёбанный секс на одну ночь который у меня был, да это были партнёры лишь на одну ночь, и это были парни о которых я совершенно ничего не знал, но я всегда следил за тем, чтобы они были теми, с кем я пересекался хотя бы раз, теми, с кем бы я был бы не прочь пофлиртовать, кто бы флиртовал со мной в ответ, и были заинтересованы во мне помимо секса. И да, всё всегда заканчивалось сексом, а затем мы расходились каждый своей дорогой, но в тот момент для меня это так много значило, — он резко судорожно втягивает носом воздух. — И я тогда убеждал себя, что так будет лучше. Что благодаря этому секс будет обретать более яркие краски. Но разве? Зачем я так сильно старался? Почему я был таким упёртым ослом? Некая иллюзия, что значила для меня многое, но на деле не работала? Обманывал самого себя и придавал значение тому, чего у меня никогда не было… и тому, кого у меня никогда не было?              Глаза Чонгука наполняются слезами, а комок в горле не даёт издать и звука.              — Ничто и никогда не имело для меня никакого значения, как бы сильно я не старался себя в этом переубедить. Нет, серьёзно, — Сокджин смеётся, и его грудь трясётся вместе с ним. — Даже в этом соревновании, да даже секс с ребятами значит для меня больше, чем то, что было у меня до этого. Потому что они те, кого я люблю и о ком забочусь. Я думал, что для меня это будет значить намного меньше, — он снова смеётся, это истерический смех, по его щекам скатываются слёзы, и он быстрым движением руки вытирает их. — Я думал, если не буду думать об этом как о сексе, то мне удасться удержать эту иллюзию, будто секс для меня имеет огромное значение. Но не вышло.              Чонгук поднимает руку, хочет прикоснуться к Сокджину чтобы успокоить его, но тот дёргается словно ошпаренный, брови сведены к переносице — в его глазах одновременно и боль и гнев. Чонгук не смеет прикасаться к нему.              — Не вышло, — в этот раз слабее повторяет Сокджин. — Ни с этим соревнованием, ни с одним из моих прошлых партнёров. У меня никогда не было секса который имел бы хоть малейшее значение. И это нормально, — снова со злостью. — В этом нет ничего постыдного. Мне не в чем себя винить. И меня, блять, вообще не должно это так сильно волновать. Поэтому я перестану себя этим грузить, — он мотает головой, снова улыбаясь. — Завтра я трахну Хосока и наконец-то сброшу этот камень под названием «первый раз», и научусь позволять себе получать удовольствие от секса, даже если он совершенно ничего не значит.              — Тебе не нужно… — начинает Чонгук, но выходит слишком тихо.              — Потому что я заслуживаю хорошего секса, — Сокджин, кажется, не услышал его, и громко шмыгнув носом подрывается резко с кровати.              Он не поворачивается лицом к Чонгуку, но тот видит, насколько тяжело дышит хён по тому как двигаются его плечи.              — И поскольку я точно знаю, что у меня никогда не будет такого значимого секса, которого я отчаянно жду уже чёрт знает сколько лет, я всё ещё заслуживаю хорошего секса, пусть даже он ничего и не значит, — продолжает он. — Поэтому, я найду грёбанный способ как возбуждаться от ничего не значащего секса и от ничего не значащих парней, и пусть до сегодняшнего дня у меня этого никогда не получалось — я найду этот способ, потому что я хочу… потому что я уже всем своим нутром хочу получать удовольствие и от секса когда я сверху, и когда я снизу, и каждый божий секс.              Он поворачивается к Чонгуку, его лицо всё залито слезами, а взгляд такой сломленный, и у макнэ просто нет слов.              — Первый раз не обязательно должен что-то значить, — снова спокойным голосом произносит Сокджин. — Это я просто напридумывал себе, что мой будет особенными. Но он не обязательно должен быть таким.              — Но он может, — выдавливает Чонгук.              — Я устал ждать мистера идеального парня, — Сокджин улыбается, вытирает слёзы с лица и подходит к двери.              — Не уходи, — внезапно произносит Чонгук, подрывается на ноги и делает шаг к Сокджину, но задумывается, прежде чем вытянуть руку вперёд и коснуться его.              — А когда я всё же найду его… — Сокджин игнорирует его и избегает взгляда. — Будет уже неважно, сохранил я для него свой первый раз, или нет. Будет уже не важно, ведь с человеком, который для тебя много значит, каждый секс будет значащим, верно? Не безупречный, не идеальный, не особенный… но значащий. Я хочу в это верить, — шепчет он, сжимает ручку двери и опускает взгляд в пол. — Я должен в это верить.              Он открывает дверь, уходит и закрывает её ещё до того, как Чонгук успевает вздохнуть.              Проходит целая вечность прежде чем Чон вновь начинает шевелиться.              Что, мать твою, только что произошло?              Он хватает своё нижнее белье с кровати и натягивает на себя. Что же делать? Следом он надевает штаны. Он и… безумно благодарен и польщён что Сокджин решил поделиться с ним этим всем, но и в то же время макнэ кажется, что он ещё никогда в жизни не был сбит с толку настолько. Столько… всего навалилось в одночасье, и он просто не успел осознать всё в полной мере. И не знает теперь что ему с этим всем делать.              Он лихорадочно натягивает на себя кофту и выбегает из комнаты, направляясь в гостиную, ожидая там увидеть Сокджина. Но его там не оказывается.                     — А вот и наши финалисты… — подаёт голос Чимин, как только спрыгивает с дивана, —…возвращаются к…              — Где он? — перебивает его Чонгук.              — Что? — Чимин удивлённо хлопает глазками.              — Сокджин, — произносит Чонгук. — Ты видел куда он пошёл?              Тэхён в беспокойстве подрывается на ноги:              — Что случилось?              — Ты сейчас ещё бледнее, чем я, — бормочет Юнги.              — С кем-то что-то произошло? — вклинивается Намджун.              — Э… нет, нет, все целы здоровы, — пытается успокоить их Чонгук. — Мне просто… — он кидает взгляд обратно в коридор. Хосок наверное ещё в душе. Сокджин скорее всего заскочил в другую ванную комнату, или заперся в их с Юнги комнате. — Мне просто нужно поговорить с ним. Он э… как бы сбежал от меня в самом конце и…              — Пошли, — Тэхён подходит к нему и берёт его за руку. — Найдём его.              Он ведёт Чонгука в коридор, и тот безумно ему благодарен за это. Ведь у него ощущение будто собственные ноги налились свинцом.              — Я не могу просто сидеть сложа руки! — Чимин бежит за ними вслед.              — Дай мне самому с этим разобраться, — ворчит на него Тэхён.              — Я не могу, — говорит Чимин. — Я хочу помочь. Я хочу узнать, что происходит. Я с ума схожу от беспокойства.              — Обещаю, я всё тебе расскажу, — быстро произносит Чонгук. — Как-нибудь потом, ладно? Обещаю. Просто… пока что я ничего тебе не могу рассказать.              — Чимин, — зовёт Намджун из-за его спины.              Чимин хнычет и разворачивается:              — Пойду сделаю чай.              В комнате Юнги и Сокджина никого нет, а обе ванные комнаты и вовсе закрыты. Вода течёт только в одной из них. Сокджин и правда прячется от него.              — Что происходит? — спрашивает Тэхён, когда рядом больше нет лишних ушей, и отводит Чонгука от дверей ванной комнаты подальше, но не слишком далеко, чтобы краем глаза можно было на них посматривать.              — Он просто… — Чонгук тяжело сглатывает, пытаясь унять свою дрожь, и тихо говорит: — Не знаю. Я даже не знаю. Всё было хорошо… более чем, а потом раунд подошёл к концу, Хосок ушёл и мы как бы… присели, чтобы как обычно поговорить после раунда, и вдруг его прорвало. Ни с того ни с сего, он рассказывает массу вещей о своём прошлом, и о своём сексуальном прошлом, и о своих мыслях по поводу секса, и о сексе на одну ночь, и… и… — он заикается. — Он как будто не мог остановиться. Он застал меня этим врасплох, и я с трудом успевал уследить о чём он говорит, и совершенно не мог ничего ему на это ответить, а потом он ушёл, и теперь я, блять, не знаю, что мне делать!              Тэхён тяжело вздыхает, хмурит брови, и спустя пару минут молчания:              — Завтрашний раунд ещё в силе?              Чонгук кивает.              — И, как я понимаю, Хосок не видел истерию Сокджина, — говорит Тэхён.              — Нет, не видел, — говорит Чонгук.              — Хочешь мне рассказать то, что он тебе рассказал? — с осторожностью спрашивает он.              Чонгук хмурится, прикрывая глаза:              — И да, и нет. Хочу рассказать, потому что ты, может, поможешь мне лучше его понять, но я знаю, что рассказал тебе уже слишком много. Я даже не имел права рассказывать тебе, что это будет его первый раз, я… сейчас я не могу тебе ничего рассказать. Я пытаюсь завоевать его доверие. И это только доказало, что я действительно завоёвываю его доверие, даже после того, как я рассказал тебе про его проблему. Я уже так далеко продвинулся и не могу рисковать тем, чтобы потерять это всё из-за того, что расскажу тебе ещё больше.              — Понимаю, — говорит Тэхён. — Я почему-то так и думал, что ты именно так мне и скажешь. Но я всё равно хочу как-то помочь.              — И я ценю это, но… — Чонгук делает глубокий вдох. — Не думаю, что ты сможешь как-то помочь, если не знаешь всего.              — Могу помочь с обнимашками, — с полуулыбкой предлагает Тэхён.              Из груди Чонгука вырывается смешок.              — Можем позвать Чимина, — добавляет Тэхён. — Он тоже был бы безумно счастлив пообниматься. Без разговоров. Я скажу ему, чтобы он не задавал никаких вопросов. Просто безмолвная поддержка. Он в любом случае скоро придёт предложить тебе чаю.              Чонгук не в силах сдержать улыбки.              — Если он прячется от тебя в ванной, тогда он выйдет оттуда через какое-то время, — говорит Тэхён. — Особенно, если ему оттуда слышны наши голоса.              — Да, — выдыхает Чонгук.              — И, мне кажется, тебе будет полезно переварить некоторые вещи, — говорит Тэхён. — Пока будешь обниматься с лучшим другом слэш друзьями. Поговоришь с ним попозже, когда более менее придёшь в себя и приведёшь мысли в порядок.              Он прав. Поэтому Чонгук кивает, и Тэхён тянет его за собой в комнату. Через некоторое время, после того как Тэ усаживает макнэ у изголовья кровати, Чимин приходит с дымящейся кружкой чая в руках, и Тэхён просит Чимина:              — Останься с нами. Не задавай вопросов. Я тоже не буду. Он расскажет нам когда сможет. Мы здесь для безмолвной поддержки и обнимашек, — и, Чимин не задавая лишних вопросов обнимает Чонгука и гладит по волосам, пока тот попивает чай.              Проблема заключается в том, что Чонгук просто не знает что и думать. И то что ему дали больше времени на размышления мало что изменит. Он может провести целый день в раздумьях, но в этом всё равно нет никакого смысла, поскольку он в любом случае не знает что делать.              Теперь-то он понимает почему Сокджину так хочет чтобы завтрашний раунд случился, пусть даже он сам считает, что шансов на победу у него нет. Он понимает почему Сокджин переспал с намного меньшим количеством людей, чем вся их группа. Он понимает почему для Сокджина настолько важно, чтобы его первый секс был по его правилам, чтобы всё было под его контролем, даже несмотря на то, что он хочет подчиниться и отдаться.              Но и в то же время он не понимает почему, раз Сокджин прождал чёрт знает сколько лет ради своего первого раза, теперь он отказывается подождать ещё чуточку больше. Ну хорошо, он понимает что хочет донести до него Сокджин, но он просто не считает его мысли правильными. Но, если он всё правильно понял насчёт того, почему Сокджин так отчаянно хочет сделать это завтра, то все его слова лишь подчёркивают, почему ему не стоит этого делать. Он также не понимает что Джин имел в виду, когда сказал, что он собирается научиться возбуждаться от ничего не значащего секса и людей на одну ночь. И скорее всего именно та вещь, которую Чонгук не понимает, и есть ключ к ответу на вопрос, почему хён внезапно решил с ним этим всем поделиться. Бурным потоком слов, который он не был в силах сдержать.              Чонгук хочет поговорить с Сокджином, пусть он выговорится побольше, чтобы Чон смог понять его лучше, но проблема в том, что макнэ даже не знает, что и спросить у него чтобы начать разговор. Сокджин даже слушать его не станет, если он начнёт сразу же уговаривать его не делать этого. Если он и до этого не слушал, с чего бы ему прислушиваться к нему сейчас? Он уже всё для себя решил, и всё, что остаётся делать Чонгуку — позволить ему делать то, что он хочет, и надеяться, что хён сам поменяет своё решение. И если Сокджин всё же будет стоять на своём, что скорее всего и произойдёт, только от этой мысли макнэ уже чувствует себя бессильно.              — Я не могу, — шепчет Чонгук, как только допивает свой чай, а Чимин отставляет кружку на тумбочку.              — Что? — с осторожностью спрашивает Чимин.              — Я не могу просто сидеть здесь сложа руки, — говорит Чонгук. — Пойду поговорю с ним.              — Ты уверен? — спрашивает Тэхён.              Чонгук кивает:              — Правда не знаю ещё что буду ему говорить, но что-то да вылетит из моего рта. Не думаю, что можно сделать ещё хуже.              Чимин поджимает губы.              — Я тебе всё расскажу, — Чонгук улыбается ему, понимая почему он волнуется. — Обещаю, как только мы во всём разберёмся, я тебе расскажу. Клянусь, я всё вам с Тэ расскажу.              — Хорошо, — Чимин улыбается и оставляет поцелуй на щеке макнэ прежде чем он поднимется с кровати.              Чимин и Тэхёном выходят за ним из спальни.              В ванной Сокджина больше нет. Его нет и в их общей комнате с Юнги. В гостиной тоже. И на балконе.              — Где он? — Чонгук спрашивает Юнги, который до сих пор сидит в гостиной.              — Хён? — спрашивает Юнги. — Он выбежал из дома пару минут назад. Сказал, что ему позвонил брат, и что у него случилось там что-то очень срочное.              — И ты ему поверил? — спрашивает Тэхён.              — Он выглядел достаточно спокойным, — Юнги пожимает плечами, а затем щурится. — Может, что-то и не срочное. Я не спрашивал, — его глаза широко раскрываются. — Зачем ему врать?              — Я позвоню ему, — произносит Чимин и вытаскивает свой телефон из кармана, набирая нужный номер.              В горле Чонгука снова застревает ком. Нутром ощущает, что ничего срочного не случилось. Единственное, что случилось, так это тот разговор в спальне с Чонгуком. Сокджин настолько сильно его не хочет видеть, что сбежал, блять, из своего же собственного дома.              — Не отвечает, — говорит Чимин, с беспокойством смотря на Чонгука.              — Я напишу ему, — говорит Юнги, перемещаясь на край дивана, теперь он тоже разволновался не на шутку.              Чонгук чувствует как Тэхён взглядом прожигает дыру в его голове, но он не может даже пошевелиться.              — Если он за рулём, он не отпишется, — говорит Чимин.              — Не хочешь позвонить ему со своего телефона? — Тэхён спрашивает Чонгука.              — Если он вам не отвечает, мне-то он уж точно не собирается отвечать, — безэмоционально произносит Чонгук.              Он не ожидал, что Сокджин так быстро и радикально решит дать заднюю. Нужно было хоть что-то сказать, когда он ещё был в той комнате с Сокджином. Нельзя было дать ему уйти. Нужно было стоять под дверью в ванную, чтобы сразу же словить его, когда он решит выйти.              — Хэй, — внезапно громко произносит Юнги. — Ты сейчас едешь домой к Сокджуну?              Глаза Чимина широко распахиваются от удивления. Сокджин ответил.              — Он извиняется за то, что не отвечал, — Юнги смотрит на Чимина. — Он был за рулём, а сейчас остановился на красный.              — Спроси в порядке ли он, — говорит Тэхён. — И всё ли хорошо с Сокджуном.              — Как Сокджун? — спрашивает Юнги. — И ты.              Юнги смотрит на ребят в ожидании пока ответит Сокджин. Хоть Чонгуку и интересно, он не подслушивает. Сокджин в любом случае соврёт им, ну или по крайней мере, скажет лишь часть правды. Да быть такого не может, чтобы Сокджин внезапно взял и всё им рассказал. Чонгук опускается на один из диванов и сворачивается калачиком.              — Спроси, когда он вернётся, — тихо просит Чонгук.              — Говорит, что он останется на ночь и вернётся утром, — передаёт Юнги.              Есть надежда, что он вернётся достаточно рано, чтобы Чонгук успел словить его до тренировок. К счастью, он действительно останется со своим братом. К счастью, он поговорит со своим братом и не будет чувствовать себя одиноко. Ведь у Чонгука здесь есть и Чимин, и Тэхён, и все остальные ребята. Чонгук надеялся, что хён поделится своими страданиями хотя бы с Юнги, но, видимо этого не произошло. Пожалуйста, пусть кто-то тоже побудет рядом с Сокджином.              Чонгук не знает, сколько времени проводит в гостиной. Спустя какое-то время Юнги уходит, Тэхён треплет Чонгука по волосам и тоже уходит; Чимин укрывает макнэ пледом и подкладывает ему под голову диванную подушку, через какое-то время приходит Хосок, оставляет лёгкий поцелуй на его лбу и говорит: «Дай мне знать, если всё в силе насчёт завтра, когда узнаешь; и Намджун приходит дважды, спрашивает, как он и нужно ли ему что-то, и приносит Чонгуку его телефон из его же комнаты, хоть макнэ его и не просил об этом.              Где-то около двух часов ночи после долгих размышлений, Чонгук пишет Сокджину. Сообщения, с молниеносной скоростью, летят одно за другим. Теперь очередь Кука обрушить свою лавину на хёна.              «Мне очень жаль, если я сказал что-то не так» — это первое сообщение, которое он отправляет, которое он тщательно обдумал и сформулировал в своей голове.              «Надеюсь, с Сокджуном всё хорошо» — это второе сообщение, уже не так хорошо обдуманное как предыдущее, и именно с него-то Чонгука прорывает.              «и если на самом деле ничего не случилось, и ты сбежал из-за меня, мне тоже очень жаль» — это третье.              «не знаю, когда я точно пересёк черту, но мне безумно жаль» — четвёртое.              «надеюсь, ты простишь меня» — пятое.              «я правда уважаю твой выбор» — шестое.              «и, спасибо, что ты мне всё рассказал. Теперь я намного лучше понимаю твой выбор» — седьмое.              «хоть мне всё ещё кажется, что я много не понимаю» — восьмое.              «пожалуйста, не отталкивай меня» — девятое.              «мы не будем об говорить об этом если ты не хочешь» — десятое.              «хён, я так сильно люблю тебя, я не хочу чтобы мы ссорились из-за этого» — одиннадцатое.              Чонгук вздыхает.              «Надеюсь я тебя этим не разбудил. Спокойной ночи» — последнее.              И Чонгук тут же начинет жалеть практически о каждом из них.                     Всю ночь он проспал на диване, а когда он просыпается видит уведомление о том, что заряда на его телефоне осталось всего 6%. И одно сообщение от Сокджина, отправленное тридцать шесть минут назад.              «Всё хорошо, я вернусь через час».              До того как зазвонит будильник осталось чуть больше двух часов, но Чонгук не думает, что у него получится уснуть, поэтому он даже не пытается.              С трудом отрывая своё тело от дивана, Чонгук шаркает в сторону ванной и понимает, что он ещё не был в душе после секса с Хосоком. Он чувствует себя гадко. И грустно. И беспомощно. Обжигающие струи воды помогают пробудиться.              Он успевает сделать только первый глоток кофе, когда кто-то открывает ключом входную дверь. И как только Сокджин замечает макнэ — тут же замирает. Наверняка пришёл пораньше, чтобы никто ещё не успел проснуться.              — Будешь кофе? — предлагает Чонгук, пока между ними не успела возникнуть неловкость.              Сокджин какое-то время не двигается, а потом:              — Конечно.              И Чонгук начинает делать ему кофе.              — Ты правда был у Сокджун-хёна? — тихо спрашивает Чонгук.              — Да, — отвечает Сокджин.              — И правда было что-то срочное? — спрашивает Чонгук.              — Ээ… — Сокджин замолкает, и этого ответа вполне достаточно.              Чонгук кивает:              — Ты поговорил с ним?              — В смысле? — спрашивает Сокджин.              — В смысле, с тобой явно что-то происходит, и ты ни с кем из нас об этом не поговорил, так что… — Чонгук сглатывает. — Ты поговорил с ним? Тебе стало легче?              Пару секунд Сокджин просто дышит:              — Да.              Чонгук кивает.              — Мы с ним очень многое обсудили, — говорит Сокджин. — Он вроде как помог мне… разобраться во всём.              — Это хорошо, — выдыхает Чонгук.              — Прости меня за вчерашнее, — тихо произносит Сокджин.              Макнэ заканчивает варить кофе для Джина и опускает взгляд в кружку.              — Когда я проснулся и прочитал твои сообщения, то понял как же по-детски я себя повел, — добавляет Сокджин. — И вчера после раунда с Хосоком, и когда я вот так внезапно сбежал.              Чонгук поворачивается, ставит кружку на кухонный островок и толкает кружку вперёд.              Сокджин подходит к противоположной стороне островка и берёт чашку в руки.              — Вчера я не подумал о том, что ты сможешь так сильно себя накрутить, будто ты сделал что-то не так, — Сокджин смотрит прямо ему в глаза. — Но ты не сделал ничего плохого. Просто… просто всё дело во мне, а не в тебе.              Сердце Чонгука сжимается от нахлынувшего облегчения, в котором, он даже не осознавал, насколько сильно нуждается.              — Ты правда не сделал ничего плохого, — Сокджин натянуто улыбается. — Я понимаю, почему ты переживаешь за сегодня, я понимаю, почему ты сомневаешься и почему настаиваешь на том, чтобы я этого не делал. Я правда всё понимаю.              Чонгук берёт свой кофе одной рукой, но затем понимает, что она трясётся, и поддерживает кружку второй.              — Я понял всё ещё с самого начала, но мне просто это не нравилось, потому что… — Сокджин затихает и выпускает смешок. — Я лучше знаю. Почему ты споришь со мной? Почему ты указываешь что мне делать? Моё тело — моё дело, и это мне решать, а не тебе, поэтому прекрати спорить со мной… ладно? — он снова смеётся. — Но я всё понимаю. На твоём месте я бы вёл себя точно так же.              — Значит ли это, что твои планы на сегодня поменялись? — спрашивает Чонгук, и его надежда разбивается вдребезги, когда хён мотает головой.              — Нет, — говорит Сокджин. — Я всё ещё хочу это сделать.              Чонгук кивает.              — Но ещё мне бы не помешало бы… вернуться назад и взять на себя ответственность, и вести себя как самый настоящий друг и хён, — добавляет Сокджин. — И по-нормальному извиниться, потому что… ты не заслуживаешь, чтобы я срывался на тебе. В большинстве случаев не заслуживаешь. Поэтому… прости меня.              В этот раз Чонгук даже не кивает, он просто держит кружку в руках.              — Теперь всё стало как-то странно, — восклицает Сокджин, неожиданно начиная смеяться.              Чонгук не может ничего с собой поделать и расплывается в улыбке.              Сокджин перестаёт смеяться, на пару секунд между ними повисло молчание, а затем…              — Можно тебя обнять? — решительно спрашивает Сокджин.              Чонгук поднимает на него взгляд, закусывает свою нижнюю губу, чтобы она не дрожала, и быстро кивает.              Сокджин отставляет свою кружку на островок, и Чонгук только успевает отставить свою, как руки хёна уже обвиваются вокруг его талии. Крепко прижимая к себе. Грудью к груди. Носом Джин уткнулся в шею макнэ. А тот и сказать ничего не может, да и не хочет, поэтому просто обнимает его в ответ.              — Прости меня, — шепчет Сокджин, и дыхание его обдаёт шею Чонгука.              — И ты меня, — произносит Кук и кладёт руку на заднюю часть шеи хёна, прижимая его ближе к себе.              — Тебе не за что извиняться, — говорит Сокджин.              — Прости меня за то, что я доставал тебя, — серьёзно произносит Чонгук.              Сокджин выпускает смешок.              — Прости меня за то, что я поставил соревнование на первое место, — добавляет он.              — А если не прощу? — говорит Сокджин, и Чонгук ощущает, как тот улыбается в его шею.              — Что мне сделать? — шепчет Чонгук. — Я могу как-то помочь?              Сокджин отклоняется, чтобы посмотреть Куку в глаза, но не отпускает его.              Сейчас было бы так легко поцеловать его, но делать это неправильно. Это слишком важный момент чтобы рушить его.              — Нет, — Сокджин улыбается.              — Ладно, — выдыхает Чонгук, ответ, конечно, его совершенно не устраивает.              — Мне не нужно чтобы ты что-то делал, — говорит Сокджин. — Единственное, о чём я прошу тебя… просто дай мне это сделать. А если ты будешь чувствовать себя из-за этого дерьмово, тогда это лишь… добавит нам трудностей.              Чонгук сводит брови к переносице.              — Я постараюсь получить удовольствие этим вечером, — Сокджин улыбается, а затем он встречается глазами с макнэ. — Ты разве не этого хочешь?              Чонгук поджимает губы и отводит взгляд:              — Наверное, да.              Джин снова притягивает его к себе.              — Но я всё же хочу… хоть как-то тебе помочь, — у Чонгука не получается говорить так, будто его не сильно это заботит.              — То, что ты будешь там, это… — он замолкает.              — Что? — настаивает на продолжении Чонгук.              — Твоего присутствия уже… достаточно, — Сокджин пожимает плечами. — Хорошо. Это… хорошо.              А затем он уже совсем отстраняется.              Сокджин тянется к другой половине кухонного островка и берёт свою кружку с кофе, а Чонгук наблюдает за ним с самыми настоящими бабочками в животе.              После сегодняшнего раунда. После того как он позволит Сокджину сделать это и покажет ему, с каким уважением он относится к его выбору и как хорошо он его понимает — после этого Чонгук сделает первый шаг. Возможно, поцелует, а может пригласит его на свидание… да что угодно, что ему покажется правильным в тот момент. Таким образом, независимо от того, кто победит, Чонгук непременно останется в выигрыше.              — Что ж, мне стало легче, а тебе? — Сокджин неожиданно заговорил немного громче.              Чонгук прыскает:              — Да.              — Круто, — говорит Сокджин. — Я пойду отдохну в своей комнате и буду медленно будить Юнги запахом кофе.              Чонгук кивает, затем берёт свою кружку в руки и провожает взглядом Сокджина, на лицах обоих расцветает улыбка.                            Тот разговор помог. На какое-то время.              Некоторое время Чонгук спокойно проходит через их рутину, живя за счёт неожиданного чувства облегчения которое он недавно получил и отправляет Хосоку сообщение, что всё остаётся в силе. Ему кажется, будто он поступает правильно, позволяя Сокджину сделать то, что он выбрал. Тяжкая ноша, вроде принятия решений, спадает с его плеч, ведь ему сказали, что, по сути, сделать он ничего не может. Он всё никак не может забыть объятия Сокджина, эту близость, и думает о том, что теперь, когда они наладили эту крохотную часть своей дружбы, теперь, когда они уже на финишной прямой, появился шанс, что между ними действительно что-то может быть.              Некоторое время он действительно надеялся. А затем реальность доходит до его сознания и тошнота возвращается вновь.              Потому что это всё равно неправильно. Потому что извинения Сокджина ничего не меняют от слова совсем. Реалии этой ситуации всё те же.              Первый раз Джина всё равно не должен случиться при таких обстоятельствах. Чонгук позволяет ему это сделать. Не нужно было соглашаться. Ни на повязки, ни на тишину, ни на эти перчатки, без поцелуев и оргазма. Даже одной из этих вещей было бы уже слишком много, но всё вместе — это абсурд. Он заслуживает намного большего чем это.              Даже только одна мысль о том, что ему придётся смотреть, как Сокджин делает это, вызывает желание прекратить всё раз и навсегда. Однако, сделать он этого не может. Только не тогда, когда это единственная вещь, о которой Сокджин попросил его. «Просто дай мне это сделать». Ладно. Сокджин может делать всё, что ему заблагорассудится. Чонгук просто блять, предпочёл бы на это не смотреть.              Уже достаточно поздно, когда они возвращаются домой и осталось не так уж и много времени, чтобы подготовиться к раунду Сокджина. Хён отводит Чонгука в сторону гостиной, и тот осознаёт, насколько же наверное очевидны его чувства по поводу этой затеи.              — Ты в порядке? — спрашивает его Сокджин, сжимая пальцами его предплечье.              Ну если тошнота, нервозность и тревога считается за «в порядке», тогда:              — Да.              Сокджин отпускает его, проходиться языком по освоим губам и оглядывается по сторонам.              В гостиной они одни.              А затем наступает тишина. Возможно, Сокджин надеется, что Чонгук продолжит разговор, но макнэ молчит.              — Ты не очень хорошо выглядишь, — в итоге не выдерживает Сокджин.              Чонгук поднимает на него взгляд.              — Ты бледный, — добавляет Сокджин.              — Послушай, — мрачно произносит Чонгук, сглатывая подступающую тошноту. — Я может и отношусь с уважением к твоему выбору… но это не значит, что мне должно это нравиться.              — И тебе действительно это не нравится, — не вопрос.              — Ты сам прекрасно знаешь об этом, — говорит Чонгук.              Ему хочется сказать хёну, что совсем не возражает. Он, блять, совершенно не возражает, чтобы Сокджин был волен делать то, что сам хочет, он просто… не хочет быть с ним в одной комнате в этот момент. Но, ему кажется, если он вдруг скажет такое Сокджину, то только заставит его почувствовать себя хуже, особенно если ему помогает присутствие Чонгука.              — Хорошо, — кивает Сокджин.              — Прости, я… — Чонгук затихает. — Ты правда был… я безумно благодарен за твои слова сегодняшним утром, — он прочищает горло, чтобы говорить громче. — Я правда ценю это и всё понимаю. Но потом я снова подумал о всём этом и… — он выпускает пару смешков. — Да, мне не должно это нравиться.              — Да, пожалуй… я не могу тебя просить об этом, — произносит Сокджин.              Чонгук крепко сжимает зубы и сухо кивает.              Сокджин глубоко вздыхает, но ничего не говорит.              — Я надеюсь, что… — говорит Чонгук, — что ты хорошо проведёшь время, и всё будет именно так, как ты и рассчитывал.              — Да, — выдыхает Сокджин.              Чонгук берёт руку хёна в свою.              Не думая, он просто берёт и сжимает её. А затем, увидев, что Джин удивлённо приподнял брови, вместо того чтобы пожалеть об этом и отпустить его — Чонгук лишь сжимает его руку сильнее, специально опустив взгляд в пол. Он не знает, делает ли он это для того чтобы ему самому стало лучше от близости с Сокджином, или же это его желание показать хёну, что он поддерживает его несмотря на то, что совершенно с ним не согласен.              В любом случае Сокджин ничего не говорит.              Когда Кук боковым зрением замечает, что Тэхён входит в гостиную, он всё равно не отпускает руку своего хёна.              Он встречается с ним взглядом и тихо ему говорит:              — Всё будет хорошо.              А затем он отпускает его руку и идёт на кухню за водой вместе с Тэхёном, думает о том, чтобы какое-то время пересидеть в ванной, на случай если его всё же стошнит. Всё будет хорошо. Ему просто нужно от двадцати до тридцати минут, чтобы набраться сил, как он обычно это делает с отжиманиями. Мысленные отжимания. Он может мысленно представлять, как отжимается.              — Всё будет хорошо, — повторяет Тэхён за его спиной.              Чонгук кивает и проводит взглядом уходящего из гостиной Сокджина.              — Меня тошнит, — он сообщает Тэхёну.              Тэ хмурится и поглаживает макнэ по спине:              — Скорее всего всё будет не так плохо, как ты себе представляешь.              — Я даже не знаю, буду ли я рад, если всё пойдёт хорошо, — Чонгук натянуто улыбается. — Пусть даже он нарушит свои собственные правила и кончит, и объездит Хосока так, что тот имя своё забудет… всё равно так неправильно делать, — и как только Тэхён открывает рот, чтобы что-то сказать, Чонгук добавляет: — И я знаю, я знаю, что всё правильно, если он считает, что так будет лучше для него самого, но я не должен быть с этим согласен. И я уж точно уверен, что не обязан этому радоваться.              Рука Тэхёна останавливается:              — Пожалуйста, не забывай и о себе тоже. У тебя тоже есть свой предел.              Чонгук отводит взгляд:              — Я просто хочу, чтобы он был счастлив. И если его это осчастливит… — он пожимает плечами.              Его втягивают в объятия, и он просто позволяет этому случиться.                            — Итак! — объявляет Чимин в гостиной, как только все собрались. — Финальный раунд! Кульминация всего этого безумия.              Чонгук рад, что он не упоминает то, что случилось вчера.              — Парни, вы готовы покончить с этим? — Чимин широко улыбается.              Хосок смеётся:              — Я взволнован. Не знаю даже, что и сказать тебе.              Сокджин улыбается Хосоку, и Чонгука накрывает новая волна тошноты. По крайней мере, Хоби позаботится о Джине.              — Уже жду не дождусь наконец-то покончить с этим, — говорит Джин, из-за чего макнэ лучше никак не становится.              Даже Тэхён морщится от слов Сокджина.              Чонгук делает глубокий вдох:              — Давайте уже сделаем это.              Он разворачивается в сторону коридора не дожидаясь чьей-либо реакции, но Хосок и Сокджин всё же идут за ним.              Три повязки со вчера, включая ту с космическим принтом, аккуратно сложены на кровати Намджуна. Смазка, презерватив, кляп, эрекцинное колечко, перчатки и маленький полотенчик сложены на кровати Тэхёна — точно так же как и вчера.              — Вы оба готовы к сегодня? — спрашивает Хосок как только они заходят внутрь, закрывая, за ними дверь.              — Да, — тихо произносит Чонгук.              Сокджин кивает.              — Не знаю что именно произошло вчера… — Хосок подходит к кровати Намджуна и берёт с неё повязку с космическим принтом, поворачивается, чтобы окинуть их взглядом. — Но… надеюсь, если бы это было как-то связано с чем-то, что сделал я, то вы бы мне рассказали.              — Не связано. — Сокджин мотает головой. — Это всё из-за меня, у меня просто была минутная слабость.              Хосок облизывает свои губы, а затем поджимает их: — Ладно.              Чонгук сдерживается, чтобы не начать ежиться там где он стоит. Ему слишком некомфортно. Он не хочет чтобы это затягивалось. Просто хочется уже покончить с этим раз и навсегда.              — Послушайте, не стану врать, я чувствую себя немного странновато из-за этой вашей затеи, — говорит Хосок. — И, поскольку я правда вам верю, я… не думаю что сделал что-то не так. И я знаю, что это соревнование вообще не для меня. Но я всё же хотел бы… ну знаете, больше энтузиазма от вас.              — Увидишь его, как начнем, — Сокджин отвечает быстрее, чем до Чонгука успевает дойти смысл сказанного. — До начала раунда всегда ощущается… какая-то неловкость. И это нормально.              В этом нет ничего плохого, но они оба знают, что это совершенно другое.              — Ладно, поверю. — Хосок смеётся.              Сокджин слегка улыбается.              — Я просто хочу сказать, что… — Хосок желает шаг ближе к ним, окидывает их взглядом и останавливается на Джине. — Ничего страшного, если кто-то из вас передумал на счёт сегодня. В смысле, я не обижусь, если бы кто-то из вас так сделал. — теперь он переводит взгляд на Чонгука. — Какая бы на то ни была причина, даже если эта причина… вы сами.              Ни Чонгук, ни Сокджин ничего не отвечают.              — Но если всё в силе, — продолжат Хосок, в этот раз немного громче, а уголки его губ приподнимаются в ухмылке: — Тогда давайте же сделаем чей-то первый раз невъебенно крутым.              Сокджин выпускает смешок. Чонгук кивает.              Хосок смотрит на макнэ: — И сделаем мы это с энтузиазмом и улыбками на лицах.              — Да, — Кук улыбается и надеется что никто не заметит фальши.              — Окей. Правила всё те же что и вчера. Если я почувствую, что вам это не нравится, тогда я останавливаю соревнование. Мне плевать, что мы уже на финишной прямой и результат всего соревнования будет проёбан из-за этого. Постарайтесь насладиться этим и знайте, что я сделаю всё возможное, чтобы вы получили от него как можно удовольствие. — Хосок тоже улыбается. — И… если никто не передумал… Хотите что-то сказать напоследок?              Чонгук мотает головой.              — И пусть лучший ёбарь победит, — Хосок кивает и хохочет со своей собственной шутки.              Чонгуку даже удается выдавить из себя улыбку на это.              Они следуют за Хосоком к кровати Тэхёна. Сбоку макнэ ощущает на себе взгляд Сокджина, как только они встали рядом друг с другом, но Чонгук отказывается к нему поворачиваться. Всё и так уже хуже некуда, и последнее что сейчас Куку хочется увидеть, так это недовольство в глазах хёна из-за его поведения. Он не хочет прибавлять Сокджину сложностей на сегодняшнюю ночь, но и он не может заставить себя притвориться, будто он безумно за него рад. Но даже если он и притворится, Джин в любом случае всё поймёт, ведь он видит его насквозь.              В этот раз Сокджин забирает повязку из рук Хосока, пока тот тянется за перчатками и натягивает их на свои руки, затем снова поворачивается к ним.              — Уверены, что не хотите мне ничего сказать пока ещё можете говорить? — спрашивает Хосок. — Какие-то рамки, за которые мне нельзя выходить?              Чонгук кидает взгляд на Сокджина, но тот ничего не говорит. Поэтому говорит Кук.              — Просто будь нежен, — говорит он Хосоку.              — По-другому я и не собирался, — произносит Хоби с улыбкой.              Сокджин крепко завязывает повязку на затылке Хосока.              — Так нормально? — Сокджин спрашивает Хосока.              — Да, — отвечает тот, работая пальцами в перчатках. — А что на счёт… той растяжки как вчера, когда я как бы управлял чьими-то пальцами. Сегодня так можно?              Сокджин только открывает свой рот чтобы ответить, но видимо до него доходит одновременно с Чонгуком, что если он ответит, тогда Хосок поймёт, что это он.              — А, точно, — до Хосока тоже доходит. — Помотай или кивни головой, а потом… Чонгук, ты, вслух скажешь ответ. Ты не против, если я буду так тебя растягивать?              Сокджин поджимает губы, и мотает головой.              — Нет, — Чонгук передает Хосоку.              — Хорошо, — кивает Хосок. — А что насчёт того… если я буду целовать тебя… твою шею, грудь, и… везде, куда я смогу дотянуться? Не против?              Сокджин кивает.              — Да, — произносит Чонгук.              — А трогать твой член? — спрашивает Хосок. — Не доводя тебя до оргазма?              На мгновение задумавшись, Сокджин кивает.              — Да, — говорит Чонгук, а гребанный тошнота становится всё сильнее и сильнее с каждым ответом.              — Хорошо, — выдыхает Хосок. — Пока что вопросов больше нет. Если я придумаю ещё что-то, спрошу уже во время процесса. Один шлепок — да, два одновременных — нет, я помню.              Сокджин улыбается. Чонгук нет.              На какое-то время они замолкают.              — Крутите меня? — спрашивает Хосок.              — Какое стоп-слово? — ужасно грубо спрашивает Чонгук.              — Фиолетовый. — отвечает Хоуп.              Чонгук встречаться глазами с Сокджином, всё ещё надеясь, что тот всё же решит отказаться от этой затеи.              — Крутим, — говорит Сокджин.              Они кладут руки на бедра Хосока и поворачивают его. Чонгук присаживается на кровать Намджуна, складывает ногу на ногу, и борется с желанием поджать ноги к себе и обнять себя за коленки, как вчера делал хён.              Сокджин останавливает Хосока, и тот сразу же взбирается на кровать. Как только Хоуп устроился по-удобнее на спинке кровати, Сокджин начинает стягивать с себя одежду. Он раздеваться также быстро как и Чонгук вчера, а макнэ лишь наблюдает за этим и испытывает отвращение.              Также беспристрастно как и вчера — быстро и педантично, складывая вещи на середину кровати. И всё это время, вместо того чтобы смотреть на Хосока, Сокджин глаз не сводит с Чонгука.              — Раздеваешься? — спрашивает Хосок.              Джин стягивает нижнее бельё вниз, его член мягкий и деликатный, и Господи, он прекрасен. Чонгук даже не может смотреть на него. Как же это всё неправильно.              Когда Сокджин взбирается на кровать, он всё так же не сводит взгляда с макнэ. С изогнутой спиной он ползёт дальше к Хосоку. Насколько же он прекрасен, в Чонгуке просыпается желание встать и провести рукой вдоль его позвонков. Джин седлает бедра Хосока, и тот сразу же кладёт свои руки уже на бедра своего хёна.              — Нервничаешь? — спрашивает Хосок.              Сокджин одновременно шлёпает по плечам Хоупа.              — Отлично, — улыбается Хосок. — Рад это слышать.              Его руки обёрнутые латексом перчатки скользят вверх по спине Джина, и Чонгуку хочется проблеваться. Так неправильно. Просто не правильно. Он должен чувствовать тепло от ладоней Хосока, а не трение ледяных перчаток.              Сокджин проводит пальцами по волосам Хоупа, и оттягивает его голову назад. Вновь переводит взгляд на Чонгука, и тот пытается сделать вид, будто с ним всё хорошо, и сначала вроде как даже получается, но потом он также старается перестать хмуриться, но не выходит. Он знает, что сейчас от напряжение его брови сведены к переносице, и ощущает насколько сильно он сжал свои челюсти. И если то, что Сокджин сейчас тяжело сглотнул, что-то и значит, то только то, что он не особо рад реакции Чонгука.              Когда Джин наклоняется чтобы поцеловать шею Хосока, макнэ отводит свой взгляд. Всего на секунду. Он знает, что он обязан смотреть, но на мгновение он отворачивается. Сокджин пристально смотрит на него, и когда их взгляды снова встречаются, он по-прежнему целует шею Хосока.              Хоуп мычит, спускается руками ниже на зад Сокджина.              Джин совершенно никак не реагирует, не удивляется, и не вздрагивает. Только Чонгук дёргается в беспокойстве, ведь Хосок может сжимать хёна слишком грубо. Ему приходится встряхнуть себя, напомнить себе слова Сокджина, что тот в любом случае не хотел, чтобы в его первый раз с ним обращались нежно как к девственицей, он хочет чтобы это было жёстко и динамично.              Хосок оставляет одну руку на заднице Сокджина, а второй скользит к его члену. Совершенно мягкому.              — Опять начинаем с того, что у кого-то из вас не стоит, — говорит Хосок и нежно сжимает ствол Джина. — Проблема во мне?              Сокджин не отвечает, продолжая оставлять поцелуи на горле Хосока. У него не встаёт. А у Чонгука тогда встал — когда Хосок прикоснулся к его члену, у него он тут же начал вставать, и от одного лишь прикосновения вскружило голову. Но сейчас, Хоуп водит рукой по члену Сокджина, и ничего не происходит. И ничего не происходит уже достаточно долгое время, чтобы Хосок сдался и отпустил член, вместо этого он упирается руками в его плечи и отталкивает Сокджина от своей шеи, чтобы начать целовать его.              С губ Сокджина срывается тихий вздох, и он откидывает голову назад для большего доступа. Он нервничает. Хосок возможно этого не может увидеть, но Чонгук-то всё видит. Взгляд Сокджина постоянно перескакивает на макнэ, его дыхание слишком дрожащее, а брови слегка нахмурены.              В этот раз ему понадобилось больше времени, чтобы вновь посмотреть в глаза своему хёну. Сейчас он может лишь делать медленные глубокие вдохи и пытаться себя успокоить. Это займёт от двадцати до тридцати минут. Если ему повезет может даже меньше. Ему всего-то нужно это пережить. Мысленные отжимания. Он справится.              Когда Чонгук наконец поворачивается, руки Хосока скользят вверх и вниз по спине Сокджина, а сам он наблюдает за макнэ с выражением наичистейшего беспокойства, которое Чонгук когда-либо у него замечал. В его глаза отчаяние, а губы то и дело, то открываются то закрываются, как если бы он хотел что-то сказать, но пришлось напомнить себе, что нельзя.              Чонгук закусывает нижнюю губу, сглатывает подступающую тошноту и заставляет себя смотреть. Ведь ему кажется, что именно в этом сейчас Сокджин и нуждается от него — тот крик отчаяния в его глазах был для Чонгука, чтобы он перестал себя грузить этим.              Хватая Хосока за плечи, Сокджин отворачивается от Чонгука и снова толкает Хоупа на спинку кровати. Тот слегка улыбается из-за этого действия, но выражение лица Сокджина остаётся непроницаемым. Даже когда он спускается немного ниже, снова начинает оставлять поцелуи на шее Хосока, попутно стягивая его штаны вместе с нижним бельём до колен — его лицо по-прежнему остаётся сосредоточенным.              Его член так и не встаёт. Он целует и вылизывает Хосока, стягивает его кофту и водит рукой по его члену, а Хосок в своё время хватает его за предплечья притягивая ближе к себе, снова хватает его за зад и примыкает к шее, и нажимая на его бедра, заставляя его двигать ими по кругу — и всё это время член Сокджина остаётся мягким и совершенно не подаёт никаких признаков заинтересованности.              Секс, который совершенно ничего не значит… Чонгук предполагает, что Сокджину ещё предстоит научиться как получать от него удовольствие.              В следующий момент Хосок обхватывает член Джина кольцом из пальцев и хмурится, кажется он действительно сбит с толку тем, почему член хёна до сих пор не встал. И это частично забавно, ведь Чонгука это совершенно не удивляет. Теперь-то он всё понимает, даже если учесть, что от Сокджина он услышал лишь малое. Очевидно же, что это не то, чего хочется его хёну. Да это было очевидно ещё с самого начала.              Чонгук тяжело сглатывает. Хосок сейчас единственный, у кого стоит.              — Стоит ли мне начать волноваться? — спрашивает он с улыбкой, водя рукой по мягкому члену Джина, но с толикой беспокойства в голосе.              Сокджин хмурится, сильно прикусывает свою нижнюю губу, и бьёт одновременно по двум предплечьям Хосока.              — Скажи мне что я должен сделать, чтобы тебе было приятно, — говорит Хосок, — И я знаю что ты не можешь говорить, но покажи мне. Я готов сделать практически всё.              Делая глубокий вдох, Сокджин убирает руку Хосока со своего члена, а затем обхватывает его своей ладонью, надрачивает себе крепко и быстро, сжимая зубы от злости и переводит взгляд в потолок. Тем временем Хоуп оставляет поцелуи на его груди, проводит языком по его соску, на что Джин сильно хмурится, что само по себе может значить вообще что угодно — начиная от удовольствия, заканчивая разочарованием. Трудно сказать.              Когда Чонгука отрывает свой взгляда от члена Сокджина, их глаза встречаются вновь и контакт теперь непрерывен. И он настолько напряженный, что макнэ снова хочется отвести взгляд. Тем не менее он не делает этого. Если Сокджину этого хочется, тогда Чонгук даст ему это. Губы Джина приоткрываются, и взглянув на секунду вниз, Кук замечает, что у хёна наконец-то начинает твердеть. Когда они вновь встречаются глазами, Сокджин проходится языком по своим губам, и всё о чём теперь думает Чонгук — как бы сейчас было бы правильно поцеловать Сокджина.              Джин не утруждается возбудить себя до конца. Где-то на половине он останавливается, отпускает свой член и тянется за смазкой. Хосок в очередной раз обхватывает член Сокджина кольцом из пальцев, и теперь его уголки губ приподнимаются в лёгкой улыбке из-за того, что Сокджин теперь намного тверже.               Само собой ясно почему Хосока такой расклад событий устраивает, но Чонгук лишь только расстраивается из-за того что Сокджину пришлось буквально заставить себя возбудиться.              Бутылочка со смазкой только-только открылась, а Чонгук уже молится, чтобы всё закончилось как можно быстрее.              — Ты уверен, что уже готов? — спрашивает Хосок, поглаживая своими отвратительными на ощупь руками в перчатках по рукам Сокджина.              Джин шлепает свободной рукой по предплечью Хоупа. Он переводит взгляд на Чонгука и улыбается. Макнэ уверен, что это попытка успокоить его, мол всё хорошо, но эффект получается совершенно обратный. Это не Сокджин сейчас должен успокаивать Чонгука. Чёрт возьми, это Чонгук сейчас должен успокаивать Сокджина. Он должен подняться сейчас на ноги и тихонько положить руку на плечо хёну.              — Не торопись, — Хосок кладёт руку на шею Джину.              Проблема в том, что Чонгук просто не может себя заставить. Он не может притворяться будто давно уже с этим смирился. И, естественно, Сокджин прекрасно это видит. Иначе бы он не стал пытаться успокоить макнэ. Блять, Чонгук только делает всё хуже. Как же ему, сука, хочется просто исчезнуть отсюда.              После того как Джин выдавил смазки на свои пальцы и подносит их к своей дырочке, Чонгук вновь отводит свои глаза.              Делает глубокие вдохи, пытаясь подавить тошноту.              — Ты уже ввел один палец? — спрашивает Хосок.              И только когда Чон услышал шлепок по плечу Хосока, он снова переводит на них взгляд.              Он наклоняется вперёд и видит что Сокджин уже ввёл средний палец на всю длину, а его дырочка порозовела и блестит от слишком большого количества смазки. На лице Сокджина не отражается и тени боли, что само по себе уже хорошо, он выглядит спокойным, его глаза прикрыты, губы слегка приоткрыты, а дыхание стало немного тяжелее. Похоже, что ему это нравится, и Чонгук не в силах сдержать полуулыбки, которая растягивается на его губах от облегчения. По крайней мере Сокджин был прав что ему это нравится.              Однако, улыбка макнэ достаточно быстро исчезает как только член Сокджина начинает опадать. Ведь, как бы приятно ему от этого не было, этого недостаточно, чтобы его член оставался в боевой готовности. И даже рука Хосока на его члене, которая всё это время беспрерывно надрачивала ему, не помогает.              Сокджин вздрагивает, виновато смотря сначала на Хосока, а затем на Чонгука.              — Всё хорошо, — Хоуп улыбается, и отпускает член Джина, чтобы потом взять в руку его яички. — Ничего страшно. Пока тебе приятно, и пока ты говоришь мне что тебе приятно, мне всё равно сколько для тебя займёт времени чтобы возбудиться. Для меня это не важно. Самое главное, чтобы ты получал от этого удовольствие.              Но от этих слов Сокджин начал выглядеть только ещё более виноватым.              С Чонгуком у него бы точно стоял. Макнэ позаботился бы об этом. Он позаботился бы о том, чтобы его хён чувствовал себя, блять, комфортно и спокойно рядом с ним.              Однако, опавший член Сокджина не останавливает. И Чонгук с комом в горле, и узлом в животе наблюдает за тем, как Джин проталкивает второй палец в себя, и тут же резко выдыхает сквозь зубы.              Хосок продолжает нежно массировать яички Сокджина в одной руке, а другой поглаживает его спину.              — Терпимо? — спрашивает он, и Сокджин хлопает его по плечу.              Может и терпимо, но на этот раз боли явно намного больше чем с первым пальцем, и теперь между его бровями пролегла глубокая складка. Да, боли следовало бы ожидать, но от этого Чонгуку становится ничуть не лучше.              —Можешь не спешить, — мягко произносит Хосок. — Мы никуда не торопимся.              Теперь уже два пальца полностью внутри, брови Сокджина до боли нахмурены, и его член снова полностью мягкий. Чонгуку противно от этого. И когда они встречаются глазами макнэ не видит в них ничего кроме печали и тревоги, и Чонгуку теперь от этого становится ещё противнее. Пусть Сокджин уже просто всё прекратит, Чонгук уже готов умолять его об этом. Пожалуйста.              Но вместо этого, Чонгук снова отводит взгляд. Он знает, что должен смотреть. Да он понимает, что Сокджин, чёрт возьми, ищет от него поддержки, но единственное чего сейчас хочется макнэ, так это хорошенько проблеваться.              — Уже до конца входит? — спрашивает Хосок.              Сокджин ударяет по его предплечью.              — Два пальца, да? — спрашивает он.              Ещё один шлепок.               Остался ещё один палец и всё. А может и не всё. А потом Сокджин объездить Хосока, и вот тогда уже дело с концом. Уже не так долго осталось. Раз уж, каждый раз когда он смотрит на них — он только разочаровывает своего хёна, может тогда будет лучше, если он вообще не будет на них смотреть. Сейчас он здесь, и даёт Сокджину шанс делать то что он хочет. Неужели ему действительно нужно смотреть на то, как это происходит?              Сокджин внезапно резко выдыхает, и Чонгук поднимает взгляд прежде чем успевает себя остановить. Теперь он спокойно и плавно растягивает себя, скользя пальцами внутрь и обратно, смазка стекает отовсюду, а он контролирует своё дыхание — дышит спокойно и ровно, не издавая лишних звуков, и настолько же чертовски прекрасен.              — Уверен, что я не могу тебе помочь? — спрашивает Хосок, облизывая свои губы.              Сокджин на мгновение задумывается, кидает взгляд на Чонгука, а затем вновь возвращается к Хоупу и нежно ударяет его по предплечью.              — Ладно, — выдыхает Хосок. — Скажешь мне если передумаешь. Я был бы безумно счастлив сделать всё, чтобы ты получил как можно больше удовольствия.              И в конце концов, Чонгук начинает думать, что всё пройдет относительно хорошо. Объективно. Да, у Сокджина не стоит, и да, это всё неправильно, но Хосок очень внимателен с ним, да и не похоже чтобы хёну было больно. Чёрт возьми, обстоятельства становятся всё менее и менее дерьмовыми, и скорее всего Джину понравится секс в роли пассива. Всё пройдёт относительно хорошо. Но Чонгуку по прежнему это не нравится.              Сокджин начинает проталкивать в себя третий палец, и между его бровями вновь возвращается складка. Есть вероятность, что хён ещё никогда не вводил в себя три пальца, и для него это новая боль, но макнэ не может знать этого наверняка.              Ситуацию ещё и усгубляет Сокджин, который постоянно смотрит на Чонгука, и даже не пытается этого скрыть. Его взгляд определенно большую часть времени находится на макнэ, а не на Хосоке. Чонгука это застаёт врасплох, из-за чего он начинает чувствовать себя дерьмово. Если бы это было в любое другое время, в любой другой раунд, он был бы на седьмом небе от счастья. Он бы продолжал смотреть ему в глаза, и скорее всего ухмыльнулся, и возможно выкинул бы какую-нибудь глупость, вроде потрогал бы себя, из-за чего Сокджин бы вздрогнул.              Однако, не в этот раз. Джин хочет, чтобы Чонгук смотрел, чтобы он был большей частью этого момента, но это единственный раз когда Чонгук не просто не может, и ненавидит себя за это, и скорее всего Сокджин тоже его возненавидит за это. Ну, или как минимум останется недовольным. Чонгук не может. Он, блять, не может смотреть на это. Он не может здесь находиться.              Потому он не смотрит. Он делает временную передышку, закрывая глаза и делая глубокий вдох. Он буквально физически ощущает взгляд Сокджина, но не в силах посмотреть на него. Ещё нет. Только не сейчас. Он не может.              — Как ты? — нежно спрашивает Хосок, но Чонгук не открывает глаза. — Готов?              В ответ удара не слышно. Вместо этого в комнате раздается звук рвущейся упаковки презерватива, но Чонгук всё равно не открывает глаза. Хосок тихо стонет, и когда Сокджин начинает водить рукой по его члену, комнату наполняет хлюпающий звук из-за обилия смазки.              Чонгук пытается дышать ровно. Он должен решить, прямо сейчас, будет ли он смотреть на то как это произойдёт, на первый… толчок, или нет. Прямо в эту секунду, он должен решить.              Он и хочет, и не хочет. Он хочет смотреть, потому что Сокджин, хочет, чтобы он смотрел, потому что Сокджин хочет, чтобы он смотрел ему прямо в глаза и был частью того мгновения, и потому что единственное, что самому Чонгуку хотелось на протяжении всей этой затеи, просто дать хёну то что он хочет, чтобы он почувствовал себя лучше. Но он и не хочет смотреть потому что это неправильно, и если он будет смотреть, его начнёт тошнить только ещё больше, а если Сокджин будет смотреть ему прямо в глаза, он прочитает всё буквально по его лицу, а Чонгук не хочет усложнять всё ещё больше.              Но он, блять, просто не может смотреть. Он не может дать Сокджину то, о чём тот его просит. Он, сука, не может этого сделать.              Когда Чонгук открывает глаза, как и следовало ожидать, Сокджин смотрит на него. Его рука заведена назад, он держит ствол Хосока и медленно водит по нему вверх и вниз, а головка самого члена трётся между его половинками. Вся та же печаль и тревога никуда не ушла из взгляда Сокджина, и макнэ знает что хён видит насколько ему противен этот момент, но в этот раз Чонгук не закрывает глаза. Он смотрит, и будет смотреть, пока может.              — Когда будешь готов, — выдыхает Хосок поглаживая бока Сокджина.              Надеяться бесполезно, но Чонгук всё равно пытается, он в последний раз, умоляет его глазам передумать, не рубить с плеча, не приносить в жертву свои желания, чтобы он понял, что у него может быть что-то лучше, и что он заслуживает этого лучше.              Сокджин снова улыбается так, будто пытается убедить, что всё прекрасно.              Одно слово, и всё окончено. Никто его не осудит за это. Он не упадёт ни в чьих глазах. Всё всё поймут.              Но всё это бесполезно. Чонгук знает, что Сокджин не воспользуется этим словом.              Макнэ готовиться к моменту когда хён начнёт насаживаться на член Хосока, как если бы это делала он сам. Его дыхание даже чаще сбивается чем у Сокджина. А его руки трясутся настолько сильно, что он неосознанно сжимет простыни.              Сокджин похоже в полном порядке. Он выглядит, блять, спокойно. Он выглядит так, будто его вполне устраивает такое решение. Он выглядит так, будто единственное что портит ему первый раз это Чонгук. Макнэ может представить, как бы всё было совершенно по-другому, если бы его здесь сейчас не было. Сокджин смог бы получить не только ту близость, которую ему хочется от Хосока, но и Чонгук бы сейчас здесь не сидел и не портил ему его первый раз.              Он, блять, не может этого сделать. Сокджин не двигается, не сводит глаз с Чонгука, нуждается в чём-то от него, чего макнэ либо не понимает, либо не может дать. Хосок так заботлив с ним, прикасается к нему настолько нежно, и с ужасной бережностью. Всё хорошо. Объективно, всё будет хорошо, а Чонгука скоро точно стошнит.              Сокджин ничего не говорит. Он ни за что, в жизни не отступит. Похоже, что он и в самом деле не хочет отступать. Он не произнесёт это слово, Хосок его не произнесёт, и Чонгук не должен его говорить, но даже если Сокджин действительно этого хочет, и искренне желает больше всего не свете — Чонгук не может на это смотреть.              — Я не могу, — шепчет Чонгук, даже не осознавая этого, действует инстинктивно и не в силах себя остановить.              Хосок резко поворачивает голову в его сторону и сводит брови к переносице.              — Что? — спрашивает Хосок, его руки перестают поглаживать спину Сокджина.              Глаза Джина распахнуты от удивления, и его успокаивающая улыбка исчезает.              Чонгук отводит взгляд.              — Ты что-то сказал? — в панике спрашивает Хосок.              Чонгук крепко жмурит глаза, брови насуплены, зубы сжаты до скрежета, в животе завязался узел, а руки крепко сжимают постель.              Он знает, что не должен этого делать. Он не должен это прекращать. Сокджин его возненавидит за это. Он будет просто вне себя от ярости. Он попросил его всего об одной вещи, и Чонгук пообещал ему. Это разрушит всё, что Чонгук так долго выстраивал, и доверие, которое он так долго завоёвывал, абсолютно всё. Но Чон не может. Он просто не может на это смотреть.              — Фиолетовый, — устало и тихо произносит Чонгук, после чего следует настолько резкий выдох, что создаётся ощущение, будто его грудная клетка проваливается вместе с ним.              Он делает вдох, затем выдыхает, и тут же наступает облегчение, а всё тело покрывается гусиной кожей.              Проходит пару секунд. Чонгук сглатывает.              — Фиолетовый, — громче и чётче повторяет он.              Тишина. Никто не шевелится.              — Я не могу. Простите. Я выхожу. — быстро тараторит Чонгук поднимается с кровати на подкашивающихся ногах.              Рот Хосока раскрывается на вдохе и остаётся в этом положении.              — Ты победил. Мне уже всё равно. С меня хватит, мне теперь совершенно плевать на победу, — добавляет Чонгук. — Я не могу этого сделать, ясно? Ты победил. Ты победил.              Он смотрит на Сокджина, делает шаг к двери, желая сбежать отсюда.              Сокджин всё ещё держит член Хосока в своей руке, но его глаза стали ничуть не меньше, и он злится на Чонгука. Это весьма очевидно.              Ноги макнэ будто примерзли к полу, и отказываются идти, пока не увидят, что с Сокджином всё хорошо.              — Простите, — в этот раз он повторяет тверже, и ему действительно жаль.              Ему правда, правда безумно жаль, безумно настолько, что ему кажется, будто он впервые за несколько дней может нормально дышать.              Сокджин отпускает член Хосока, опирается руками на спинку кровати по обе стороны от его головы, он выглядит спокойным, и взгляд его пустой, за исключением конечно плотно сжатых зубов — единственный индикатор его настоящий эмоций, и этого для Чонгука более чем достаточно, чтобы понять, что его за это так легко не простят.              Хосок открывает рот, вздыхает как будто снова хочет что-то сказать, останавливается, а затем он отпускает бедро Сокджина и тянется к повязке не своих глазах.              — Не снимай, — Джин хватает Хоупа за запястье, прежде чем он успевает снять повязку.              — Ладно, — с неким страхом выдыхает он, расслабляет свою руку, но Сокджин продолжает держать его.              Его хватка настолько крепкая что, запястья Хосока побелело под пальцами Сокджина.              Чонгук не может говорить.              Лицо хёна теперь совершенно ничего не выражает. Абсолютно ничего. Чонгук презирает себя за то что не смог вытерпеть это ради Сокджина, но он не может заставить себя пожалеть об этом. Он справиться со злостью Джина. У него нет выбора. Он снова завоюет его доверие, которое только что сам разрушил. Может у него однажды всё же появится шанс на будущее с Сокджином. Если он вообще заслуживает шанса. Но, по крайней мере, его сознание прояснилось. По крайней мере, позже он не будет себя за это винить — за то что первый раз Сокджина случился при таких обстоятельствах, потому что изначально это соревнование началось именно из-за Чонгука — из-за его ребячества и желания быть везде первым.              Чонгук готов взять на себя всю ответственность за их разрушенное доверие. Намного легче будет справится с этой вытекшей ситуацией, нежели просто смотреть как это происходит.              — Кук, — Хосок зовёт его.              Сокджин смотрит в стену.              — М? — мычит Чонгук.              — Ты в порядке? — медленно спрашивает Хоуп.              Сокджин отпускает его запястье, и Хосок опускает свою руку, второй потирая ушибленное место.              Чонгук не отвечает.              Он не в порядке, но теперь ему намного лучше, чем если бы ему пришлось смотреть на то как это происходит.              Резко выдыхая, Сокджин слазит с Хосока и встаёт с кровати, тут же хватает свою одежду, которая лежала на середине кровати и начинает натягивать её на себя. Чонгук даже не знает чего он больше боится — что Сокджин снова сбежит, что Сокджин закроется для него, или же что Сокджин захочет поговорить с ним тет-а-тет.              Макнэ делает ещё один шаг ближе к двери. Сейчас ему нужно побыть одному. Ему нужно личное пространство. Ему нужно подумать. Ему нужно вытянуться голову из окна и подышать. Ему нужно убедить себя, что он сделал правильный выбор.              — А теперь я могу снять повязку? — всё с той же опаской спрашивает Хосок.              — Нет, — безапелляционно отвечает Сокджин. — Подожди пока я оденусь.              — Хорошо, — выдыхает Хосок.              Сокджин натягивает нижнее бельё и штаны, а затем кофту.              — Хён, а ты в порядке? — спрашивает Хосок.              — Я, блять, просто замечательно, — тут же безэмоционально отвечает Сокджин.              — Мм… — Хосок поджимает губы.              Чонгук и Сокджин встречаются глазами.              — Прости, — говорит он Сокджину, — Мне правда очень жаль.              Сокджин крепко сжимает челюсти.              Чонгук пытается выдавить из себя утешающую улыбку.              — Теперь всё кончено. Поздравляю с победой, — шепчет Чонгук, ощущая что улыбка больше похожа на гримасу.              Глаза Сокджина снова наполняются злостью, этого определенно не стоило говорить.              Чонгук открывает свой рот чтобы сказать что-нибудь ещё, что-то, чтобы исправить то что натворил, но похоже что сейчас уже ничего не поможет. Чтобы он сейчас не сказал, не сможет усмирить гнев Сокджина. Поэтому, после ещё одной попытки выдавить из себя, на этот раз непринужденной улыбки, теперь когда Сокджин уже оделся, теперь, когда Сокджин в ярости, а не переживает, и когда он больше не уязвим — Чонгук разворачивается, открывает дверь и, блять, сбегает оттуда как самый настоящий трус, коим он и является.              — Подожди, ты изде… — сердитый голос Сокджин, это последнее что он слышит прежде чем захлопывает за собой дверь.              Всё его тело начинает дрожать как только он выходит за порог комнаты. Он и не понимал в каком стрессе находится, пока буквально не встал на ноги. Он судорожно хватает воздух ртом и не может остановиться.              Дверь из комнаты Тэхёна и Намджуна резко распахивается, ударяясь об стену.              — Ты издеваешься? — сердито повторяет Сокджин.              — Воу! — голос Чимина доносится из гостинной. — Какого хрена?!              Топот ног — больше чем одна пара, значит Чимин не один сейчас идёт сюда.              Чонгук не оборачивается, вместо этого он ускоряется, добирается до своей комнаты и закрывается в ней прежде чем ребята успеют дойти до коридора.              — Что происходит? — доносится приглушённый из-за двери голос Тэхёна.              Чонгук опирается лбом на дверь. Его коленки дрожат. Ему приходится приложить все усилия, чтобы не соскользнуть сейчас на пол.              — Чонгук использовал стоп-слово, — говорит Хосок и в его голосе явно слышится растерянность и беспокойство.              — Чего?! — вопит Чимин. — С ним всё хорошо?! Где он?!              Кто-то стучится в дверь Чонгука.              Стук настолько громкий, что макнэ начинает пятиться назад, схватившись за грудь и опустив голову вниз, его сердце бешенно бьётся в груди.              — Он сказал что выходит, и что Сокджин победил, — слышит он голос Хосока.              — Что ты с ним сделал?! — кричит на него Чимин.              — Я ничего не сделал! — отчаянно защищается Хосок.              И когда голос Хосока внезапно становится чётче и громче, Чонгук осознает что дверь открыта.              — Это даже не была его очередь! — теперь громко объясняет Хосок, оборачиваясь чтобы посмотреть на Чонгука когда дверь открывается шире. — Сегодня был хён.              Чонгук смотрит на Сокджина на пороге своей комнаты, и за несколько секунд, за которые Сокджин успевает войти внутрь, и прежде чем он успевает закрыть дверь за собой — макнэ замечает всех парней в коридоре, которые с ужасом смотрят в сторону Сокджина с Чонгуком, из них Хосок напуган больше всех, стоя без кофты, в нижнем белье вместе со штанами, держащимися на его бедрах на одном честном слове.              А затем дверь за Сокджином захлопывается, теперь они снова наедине, а Чонгук просто не успел морально к этому подготовиться.

Раунд 1 — Минет: Намджун (Первый Сокджин) Победитель — Сокджин Раунд 2 — римминг: Чимин (Первый Чонгук) Победитель — Сокджин Раунд 3 — фингеринг: Тэхён (Первый Чонгук) Победитель — Чонгук Раунд 4 — секс в активной позиции: Юнги (Первый Сокджин) Победитель — Чонгук Раунд 5 — секс в пассивной позиции: Хосок (Первый Чонгук) Победитель — Сокджин (технически)