Особенный

— Ну же, ты обязан мне рассказать. Никогда не видел, чтобы ты так лыбился, как сегодня. Джек шёл рядом с другом, удаляясь от ограды, и заинтересованно мельтешил перед его носом. Оба они были в приподнятом настроении, особенно после нескольких дождливых дней, которые их разучили. Неделя началась с больших холодов — уже почти что ноябрьских — но осень, кажется, решила дождаться настоящего ноября, и тёплое солнце вновь показалось из-за туч. Роща блестела и сверкала, казалась светлее из-за опавшей листвы. — Ну же, имей терпение. Ты говорил, что нашёл новое укромное место. — Я его не просто нашёл, я его уже обустроил для нас. — И когда ты умудрился? Ричард казался счастливее любой сытой собаки. Он не переставал улыбаться и хихикать, и Джек, конечно, не мог не заметить его весёлости ещё до того, как друг сказал, что хочет показать ему что-то особенное. Ричард казался довольно подавленным при последних встречах, много молчал и не очень охотно шутил, поэтому Джеку было очень тяжело оставлять его вот так в эти дождливые дни. Этого парня не очень-то балует жизнь. — Ты же не забыл, что обещал мне показать, как пишутся буквы? — спросил Джек. — Конечно нет, я специально для этого принёс много пергамента. К слову, далеко нам ещё? Новое место было действительно «укромным» (Джек заучил это слово совсем недавно и очень любил его использовать): это был большой плоский валун, укрытый сверху ветвями, которые Джек искусно подвязал к земле с помощью крашеной верёвки и ещё нескольких больших камней. Внутрь он поместил небольшой фонарик и накинул всякого тряпья, чтобы было удобнее сидеть. — Очень… мило, — Ричард разглядывал это самодельное убежище, наклонив слегка голову. — Самое то, чтобы в книжках копаться, правда? Теперь, показывай скорее, что ты там принёс. — Да, — маг важно откашлялся. — Мои родители прислали мне очень важный для меня подарок, я специально не доставал, чтобы тебе показать. — Вот как, — Джек наблюдал, как друг бережливо укладывает сумку на сухое местечко и достаёт из неё аккуратный свёрток. — А за какие заслуги тебе такие награды? — Джеки, подарки дарят не за что-то. — М, как скажешь, — он пожал плечами и уселся на траву, нетерпеливо раскидывая ноги. Ричард достал из свёртка большой кусок плотной материи благородного тёмно-синего цвета и расправил. Это было одеяние, похожее на мантию, обшитое по краю загадочными символами. «Ричи кажется говорил, что это какой-то древний язык, на котором пишут заклинания» — подумал Джек, разглядывая необычный предмет. Его взгляд упал на аккуратную золотистую пуговицу, на которой вручную был выгравирован рисунок странного животного, окружённого то ли стеной огня, то ли очень густым лесом. Это был семейный герб Дэвисов. — Вау, — протянул маг, бегая глазами по мантии. Он осторожно обернул ткань вокруг плеч, расправляя и бережно застёгивая. — Ну как? Ричард почти что с нежностью взялся пальцами за края мантии и обернулся вокруг себя, заворожённо наблюдая, как она невесомо развивается. — Как девчонка красуешься. Ричард фыркнул и засмеялся. — Все маги в моей семье носили такие плащи. Теперь, после поступления в колледж, такой достался и мне. Ты понимаешь, Джек? Я теперь настоящий маг! Он снова взялся за мантию и прижал её края к себе, счастливо вздыхая. Джек непринуждённо пожал плечами и полез в их самодельное укрытие, его голова была полна слегка других ожиданий. Как только ребята уселись поудобнее и принялись за письмо, Джек почувствовал какую-то тяжесть на сердце. Она была еле ощутимой и возникла без какой-либо причины, но так неприятно поскрёбывала где-то внутри, что становилось тошно. Джек подумал, что лучше просто отвлечься от этого чувства и сосредоточиться на Ричарде, сидящем совсем рядом, и его пергаменте. Маг старательно вычерчивал букву за буквой, называл каждую по несколько раз и просил друга запомнить их написания. Джек смотрел на красивые — он всё ещё считал их таковыми — руки Ричарда, переводил взгляд на пергамент, потом ещё раз осмотрел новую мантию. Удивительно, маг и так печется о куске одежды. Разве это не черта небогатых обыкновенных? Что-то смущало Джека в этом «аксессуаре», неприятное чувство не утихало. Может, это не его чувство вовсе? Такое чуждое, отвлеченное. — Ты меня слушаешь? — Ричард посмотрел на Джека с лёгким раздражением, а тот от неожиданности резко поднял глаза. — Ага, — бросил он небрежно, всматриваясь в лицо друга. Он вдруг заметил, насколько нездорово выглядел маг. И сразу стало ясно, откуда неприятное скрежетание появилось. У Ричарда словно на лице было написано: «Со мной всё не в порядке». — Всё хорошо? — Джек спросил это не столько чтобы узнать о состоянии друга, сколько чтобы подвести его к разговору об этом состоянии. Ричард растерялся: — Да, а что? Этот вопрос явно поставил его в тупик. Джек больше сосредоточился на том, что друг чувствует, смотрел на него непрерывно. — Ты выглядишь… Как тебе сказать? — он прищурился. — Мёртво. Ричард испугался этого слова, и Джек сразу это понял. Сейчас он как никогда благодарил судьбу за данную ему с рождения способность быть восприимчивым к чужим эмоциям — он мог всего за пару десятков минут общения с человеком понять многие его страхи и волнения. Он не считал эту особенность уникальной до тех пор, пока окружающие не стали обращать на неё внимания. «Искра всевышнего» — говорили старики, когда Джек, сидя рядом и по привычке беззаботно мотая ногами, говорил о вещах крайне интимных и личных в такой манере, с какой может говорить ворчащий пастух о сбежавшей овце. — Ты знаешь, когда человек умирает от голода или замерзает насмерть, он выглядит примерно так же, как ты сейчас, — Джек слегка опустил глаза, впиваясь взглядом в золотистую пуговицу на груди мага. Ричард сжал пальцами перо. Может, в этом нет смысла, но ведь Джек что-то чувствует, не так ли? Но маг не так много рассказывал, чтобы что-то заподозрить. Он и на это не имел права. Как он может даже думать открывать свой рот, когда перед ним сидит тощий обыкновенный в драных тряпках? И как может хвастаться новой мантией? У этого парня даже нет возможности называть себя человеком в тех местах, откуда Ричард родом. Всевышний благословил мага быть великим существом, но как он мог? Имел ли он рассудок в этот момент? Ричард отвернулся, потому что ему стало стыдно. Зачем это всё: пергамент, чернила? Ему стоило оставаться в колледже. — Ты молчишь, потому что… — Потому что, — бросил Ричард, перебивая друга — я тоже ничего не ем и почти не сплю, пытаясь выдавить из себя простейшие заклинания. Доволен? — Нет. Конечно, он сочтёт это абсурдом. Они слишком разные, чтобы он понял. Вся его жизнь — счастливчик! — это кусок хлеба и крыша над головой. Нужно ли что-то ещё человеку в действительности? «Получается, что и не человек я вовсе» — пронеслось в голове у мага. Джек, будто услышав эту мимолётную идею, наконец приподнял глаза, смотря исподлобья. Лицо у Ричарда было чёрное-чёрное, губы сжаты тонкой полоской, а их края поминутно дёргались. У него на сердце тяжёлая мысль — Джеку было это понятно. — Так дело в магии? — спросил он тихо. Ему нужно было напереть, но вот пугать он не хотел. Ричард заговорил хрипло и отвлечённо. Густая чернильная капля, упав с кончика пера, медленно стекала по пергаменту. — У меня вся жизнь состоит из магии да и только. Куда не сунься — магия! Из-за неё я должен лишать себя буквально всего, потому что я ничего никогда не умел. Наверняка родители просто хотели меня сбагрить куда подальше, потому что им было стыдно держать в доме такую бездарную пустышку. Новый военный колледж, ну конечно! — Ричард злобно усмехнулся и сжал зубы, стал говорить тише. — Я так хочу просто исчезнуть, чтобы меня никто не видел. Понимаешь? Мне здесь нечего делать. Что я буду делать дальше, скажи мне? Ричард поднял на друга молящие глаза, а тот невольно сжал плечи. — Разве ты не можешь просто остаться здесь? — спросил Джек уклончиво. — Кто бы меня здесь оставил. За городом пустошь, там воевать не с кем, — маг заметил стекающие чернила и вытер их рукой, пачкая ладонь. — Так и кончу в какой-нибудь прогнившей казарме. Может, оно и к лучшему. Джек заметно опешил. Когда он услышал эти слова, у него упало сердце. Ему было очевидно, что Ричард не очень доволен своей жизнью, но чтобы настолько? Ведь он только что признался, что желает себе смерти. Это было сказано не со страхом, не с даже малейшим опасением, а со смирением и принятием, как будто так и надо, и лучше бы именно так и произошло. Джек столько раз видел людей, которые говорили, что они не на что не годные, но видимо только сейчас ему довелось встретиться с кем-то, кто себя таковым действительно считает. Зато многое стало понятно. Болезненный вид, странная одежда, да и неловкость Ричарда при их первой встрече теперь заимела смысл. Он не считает себя своим среди магов, но ему явно не место среди обыкновенных. Только вот серединки не бывает. Ребята сидели в тишине какое-то время, вслушиваясь в мрачные звуки отчаяния. Воздух заметно потемнел, а солнце то ли скрылось за облаком, то ли начало намного раньше садиться. Тишину прервал Ричард, который начал медленно укладывать в сумку пергамент и перья. Джек подумал, что совсем не хочет его останавливать. Ему казалось, что больше ничего на свете ему уже не нужно, только единственное желание мельтишило в закромах разума. Он вдруг выскользнул из-под укрытия, чуть повернулся к другу, не смотря в глаза, и произнёс безучастно: — Приходи вечером, когда объявят сон. Отказы не принимаются. Ричард ещё долго всматривался в его неспеша удаляющийся силуэт. Джек что-то задумал, но было понятно, что это что-то будет совсем не в его духе. Может, решил в прямом смысле выбить из мага дурь? Или он просто так еды попросил принести? А что если хуже — попрощаться навсегда?

***

Было темно, когда Ричард неподвижно лежал в своей кровати, с трепетом ожидая команды ко сну. На нём была ночная рубашка — на случай, если сторож решит проверить наличие студентов в общежитии. «Какой смысл, всё равно переодеться придётся» — поругал себя в мыслях маг, перебирая пальцами холодное одеяло. Хочется спать. Почему Джек позвал его так поздно? Ему самому не влетит за это? Почему бы не сделать это утром? Пусть даже на рассвете, но хотя бы не в темноте и не уставшими. Ричард подумал, что может взять с собой свечу, но тут же догадался, что так его будет легче заметить. А ему так не хотелось сидеть в сырой роще и мёрзнуть. «Тогда возьму мантию» — решил маг. Выбраться было несложно — уже привык. Самое сложное, пожалуй, всегда поджидало на обратном пути, когда нужно было залезть назад в окно. Повезло, что никто не догадался поставить на рамы решётки. Впрочем, на этом везение и заканчивалось. Джек ждал мага чуть не доходя до привычного места встречи. В руках он держал фонарь, а на спине у него висел плетёный мешок с несколькими свёртками. Он не выглядел таким серьёзным, как днём, скорее даже был весел и взволнован. Ребята непринуждённо поздоровались, а потом Джек осмотрел друга. — Тебе лучше это снять, — он указал на мантию. — Вряд ли кому-то нужно знать, что ты убежал из колледжа ночью. Ричард вопросительно изогнул бровь, но всё же послушно снял мантию и оставил её у забора. Маг ждал какой-то подставы, всё пытался понять, что Джек принёс с собой в мешке и куда они вообще шли. А они шли прямо в другую сторону от их маленького лагеря — в сторону города. Несмотря на поздний час, Ричард слышал из-за рощицы весёлые голоса и видел множество огней. Джек, кажется, совсем не мог устоять на месте и, когда они уже приблизились к оживлённой улице, побежал вперёд, видимо ожидая, что Ричард последует его примеру. Маг окликнул друга и помчался вслед за ним, стараясь не споткнуться во внезапной темноте об кусты и ветки вокруг, но ориентиром ему служил неожиданный звонкий смех обыкновенного, который уже выбежал в город. Как только Ричард догнал его, то ему в глаза вмиг сверкнули сотни ярких красок. Городок был полон обыкновенных, пусть и в поношенных, но разноцветных одеждах, повсюду были развешаны флажки, плакаты, просто красивые куски материи, которые могли послужить хоть каким-то украшением. Во всех домах горел свет, бегали дети с собаками и иногда кошками, а главное — повсюду можно было видеть самые различные музыкальные инструменты: самодельные барабаны, дудочки, свистки, бубны, ну и конечно, гитары. Правда никто из людей не играл музыку, как будто все эти вещи были частью украшения. Ричард рассматривал красочную улицу, не глядя куда идёт, просто вслушиваясь в радостный голос друга, который носился где-то впереди. Люди вокруг казались ему такими счастливыми и расслабленными. Они веселились, скорее всего, потому что им просто захотелось. У них были румяные лица, сверкающие глаза, а главное — искренний смех и улыбки. Ричард тоже невольно улыбался, повинуясь всеобщей непринуждённости. Однако он вдруг остановился и задержался на одной мысли, которая свалилась на него как снег на голову. «Они так счастливы без магии. А я несчастлив с ней» Ричард сразу растерялся и начал нервничать. Поэтому Джек его сюда и привёл? Показать, насколько он жалок, что не умеет радоваться всему тому, что у него есть? Что же, это жестоко, но, пожалуй, справедливо. Не успел Ричард закончить мысль, как Джек подбежал к нему, весь вспотевший и с отдышкой. — Ричи! Ты чего встал? — обыкновенный был как будто на седьмом небе, но очень быстро заметил смущение друга, — Эй, ты как? Ричард поднял на него глаза и попытался не подавать виду. — Всё хорошо, — он сделал самое непринуждённое выражение лица, какое только мог. Джек мягко сделал шаг навстречу и взял в руку ладонь мага, утягивая его за собой. — Пойдём, — у него на лице появилась какая-то совершенно незнакомая Ричарду улыбка. Она была согревающей, почти нежной, а рука не сжимала, а как будто оберегала, укрывая собой. Сверкающие голубые глаза обыкновенного быстро исчезли из виду, но смогли одним своим взглядом успокоить и придать смелости. Джек вывел друга с оживлённой улицы и отпустил. Они шли теперь по переулкам, всё же возвращаясь иногда в места скопления людей, но Джек явно вёл друга в какое-то определённое место. — А к чему весь этот праздник? Джек усмехнулся. — Это не совсем праздник, хотя для кого как. Просто сегодня к нам приезжает очень много всяких купцов, торговцев, обменщиков — ну, подобных ребят. А ведь сам знаешь — встречают всё равно по одёжке, как бы давно кто здесь не торговал. Можно сказать, что это единственный шанс в году прикупить что-то, чего тут обычно нет — шкуры, мёд, заморский скот. — А зачем это нам? — осторожно поинтересовался маг, а Джек снова засмеялся. — Мы идём не к ним, а к кое-кому другому. Точнее, к другим. Ричарду не очень понравилась недосказанность, но он решил, что друг просто хочет сделать ему сюрприз. Они шли недолго, но вышли на довольно спокойную улицу. Возле разрушенной хижины на краю дороги сидели человек пять или семь вокруг костра, в руках и вокруг них было множество инструментов, сумок, мешков. Они сразу привлекли Ричарда своим необычным видом — по внешности и одежде было ясно, что они не местные. А когда ребята приблизились, это стало понятно ещё и по незнакомой магу речи. Внезапно Джек поднял руку и громко и радостно сказал что-то неясное, и Ричард понял, что он обращался к людям у костра. Те сразу обратили на него внимание и стали с оживлением и весельем повторять что-то вроде «Жак! Жак!», протягивая ему руки. Кто-то из толпы даже легонько поклонился. Джек подошёл к высокому мужчине, сидящему напротив них и протянул ему свой мешок, а тот в ответ начал говорить какие-то другие слова на родном языке. Мужчина развернул свёртки и нашёл там всякие поделки, сделанные, видимо, самим Джеком и его братом. Потом люди начали кивать на Ричарда, на что Джек замялся, видимо, пытаясь вспомнить нужные слова, но вскоре что-то пробормотал и его даже кажется поняли. Мужчина, что получил свёрток — наверное, он был главным — снова крикнул «Жак!» и протянул Джеку два пончика, одновременно беря в руки гитару. Обыкновенный отдал Ричарду один из них, и они вместе залезли на развалины хижинки, устраиваясь поудобнее. — Может, что-нибудь объяснишь уже? — Ричард заворожённо пытался понять, что только что увидел и услышал. — А чего объяснять, разве ты не понял? — Джек развалился на потемневших досках, — это бродячие музыканты. Очень много таких тоже приходят в это время, но мне очень нравятся эти ребята. Они приезжают очень издалека и даже говорят на другом языке, представляешь? Но почти никто не приходит их послушать — боятся что ли чужих — вот я и приношу им всякого, а они меня за это угощают своими сладостями, — будто подтверждая свои слова, Джек откусил от пончика. — Они кстати почему-то называют меня не Джек, а Жак. Может у них моё имя что-то неприличное значит? Ричард фыркнул. — Брось. Им просто видимо сложно выговаривать твоё имя. — Тоже верно. Музыканты правда играли чудесно. Музыка была живая, яркая, а голоса у них были ну точно волшебные. Они пели вместе, очень слаженно, а их негласный лидер раззадоривал их ещё больше. Ричард последовал примеру друга и устроился поудобнее, не отказавшись и от угощения. Он вдруг поймал себя на мысли, что Джек даже не упомянул, маги ли они. Разумно было бы предположить, что нет, но по их очевидно богато украшенной одежде, наличию лошадей и изобилию всяких вещей можно было сделать и обратный вывод. Но ведь в этом не было разницы. Это люди. Они играют. Вот и всё. Ричард с искренней улыбкой наблюдал за музыкантами и слушал их, а вот Джек смотрел только на друга. Он хотел сам убедиться, что эта улыбка не поддельная — и, кажется, не разочаровался. Его чувства подсказывали, что волноваться не о чем, и он не зря взял мага в своё маленькое приключение. Возможно, впервые за многие годы он чувствует себя действительно свободным, а может даже и счастливым. Что испугало его там, среди толпы? Это не была тревога, это было его собственное беспокойство. Всё было в порядке сначала, не так ли? Не всё ли равно, если сейчас всё хорошо? Ричарду придётся вернуться в общежитие, придётся снова ходить на занятия, но ведь это дела завтрашнего дня. Сейчас он здесь, с ним, Джеком, просто чувствует себя человеком. Ему больше ничего не нужно. На его лице стало заметнее больше румянца. Возможно, этому способствовал жар от костра и долгая ходьба, но румянец шёл Ричарду намного больше, чем мертвенная серость. Даже его глаза казались больше не серыми, а какими-то серебристыми из-за своего блеска. Они действительно сверкали как серебро. Джек иногда подпевал музыкантам, а те за это давали ему ещё разных сладостей. Ночь опускалась холодом на город, но здесь, в тёплом кругу незнакомых друзей, было чем согреться. Ребята не знали, сколько было времени — чем дольше они сидели, тем менее значимым это казалось. Веселье где-то вдалеке не прекращалось, поэтому можно было подумать, что эта ночь будет вечной. Впрочем, никто не был против. Джек весело мотал ногами в такт музыке, как вдруг сбоку заметил, что Ричард начал странно дёргаться и потом вовсе замер. Оказалось, что тот просто уснул. «Конечно, он же совсем не спал» — пронеслось в голове у Джека. Ричард спал очень мирно и будить его совсем не хотелось. Джек и не собирался. Он подвинулся ближе к сопящему другу и устроился на его тёплом плече, вслушиваясь в его спокойное дыхание. Джек вдруг подумал, что сейчас всё только начинается. Этот вечер не изменит всё, но точно подтолкнёт мага на мысли о другой стороне жизни. Конечно, Джек не взял бы его с собой при других обстоятельствах. А точнее, если бы не узнал, насколько маг боится этой самой жизни. Когда музыканты закончили очередную песню, то заметили, что Ричард уснул и предложили прекратить, но Джек велел им продолжать, прижимаясь ближе к магу. «Ты не виноват в том, что сказал… Не бойся. Я спасу тебя.»