The Happiest Halloween, Zim

Вдохновленный долгожданным успехом, пришелец отправился по соседским домам, но потревоженные человеческие отбросы больше не открывали ему, посылая из-за дверей в такие места, из которых не возвращаются, а в одной халупе пригрозились даже спустить собаку на «чертовых бандитов и попрошаек». Зим попытался пройтись по какой-нибудь другой улице, но результат был таким же, никто ему не отвечал, большинство домов погрузилось в тишину и темноту, улицы практически опустели. Зим опять начинал нервничать, и постоянно лезущий под руку Киф тоже не способствовал душевному равновесию. — А ну, отошел от меня, образина, сколько можно повторять! — в очередной раз рявкнул на него Зим, и Киф послушно отстал на шаг, продолжая, однако, как-то нехорошо посматривать на мешок в руках у своего друга. — Зим… Знаешь, я думаю, нам больше никто не откроет… — Что?! Почему? Что ты такое несешь, червяк?! Сегодня гребаный Хэллоуин! Все должны давать нам гребаные конфеты! — Но Зим… Уже очень поздно, а завтра понедельник, все легли спать. Нам бы тоже пора домой… — Что?! — самообладание окончательно покинуло Зима. — Они не могут так поступить с Зимом! Зиму нужны их органы!!! То есть конфеты! Зиму нужны эти чертовы конфеты, я должен достать еще хоть немного! В отчаянии пришелец заметался по улице, увидел в одном из домов открытое окно и попытался залезть туда, чтобы без лишнего шума порешить спящих хозяев, но сучий Киф вцепился в него и вытащил обратно. — Зим, что ты делаешь? Нельзя забираться в чужие дома! — Заткнись, мразь! Убирайся к херам! Зиму надо! Киф, естественно, никуда не убрался, он продолжал таскаться за Зимом, как приклеенный, опять подбираясь всё ближе и принюхиваясь к мешку с органами, которые невыносимо смердели человеческой биомассой. От этой вони хотелось блевать не меньше, чем от вида рыжей образины, не отстающей ни на шаг. — Отвалиии от меня! — Зима передернуло. — Тащи свой мешок, а к моему не приближайся! Киф от нового окрика проморгался и словно немного сфокусировал взгляд. — Зим, пойдём домой… Завтра в школу. Давай я тебя провожу? — Ни за что! Я еще не закончил с этим Хэллоуином! По правую руку замаячила темная аллея, ведущая в какое-то подобие жалкого изувеченного человечеством парка, и Зим торопливо свернул туда. Куда угодно, лишь бы подальше от этого прилипчивого ничтожества. Вот бы он потерял Зима во мраке. Но Киф не терял Зима. Он упорно шел по следу, будто бы чувствуя каждый шаг иркена. И безостановочно бормотал какую-то невнятную чушь. — Зачем ты туда пошел, Зим? Наш район не там. Ты не боишься заблудиться, Зим? Этот парк не выглядит безопасным… В следующий момент, как бы в подтверждение его слов, из-за деревьев вывалилось какое-то тело, облаченное в грязные лохмотья. Оно шаталось на ходу и нестерпимо шмонило спиртом и человечиной. Увидев прущих прямо на него подростков, бомж удивленно икнул. — Опа, какие люди. И без охраны. — Ты кого человеком назвал, грязная свинья?! — заорал на него злой до невозможности Зим, но тут за первым бомжарой показался еще один. — О, ребятки идут! — похабно усмехнулся он. — И с конфетками. А мы тут как раз подумывали… Зима совершенно не волновало, о чем думали эти ничтожества. Он видел перед собой мясо. Долгожданное человеческое мясо, органы — вот они стоят, в каком-то метре от него. И никто их не хватится. Никто здесь не услышит их криков. Оскалив острые зубы, он поставил бензопилу на землю и со всех сил дернул за пусковое кольцо. Мотор взревел, бензопила заплясала в руках Зима, как живая. Бомжи были слишком пьяны, чтобы вовремя осознать опасность. Глупо хихикнув, один из них подался вперед и тут же получил зазубренным полотном по горлу. Пока он оседал на землю, второй попытался отступить, но запутался в собственных заплетающихся ногах, покачнулся, неловко взмахнул руками — и мгновенно лишился пальцев. Протрезвев от боли, бомж заорал благим матом и понесся прочь. Зим не стал догонять его с тяжелой бензопилой, тем более, что одно тело уже лежало у его ног, готовое к расчленению. Совсем не хотелось оставлять его валяться тут, на дорожке, где каждый может его обнаружить. Даже вместе с Кифом. Тем более — вместе с Кифом. Оттащив труп за деревья, Зим с предвкушением вскрыл его, но внутри ждало невероятное разочарование: внутренности этого отброса представляли собой сплошное прогнившее зловонное месиво, легкие ссохлись в черный камень, печень пузырилась отвратительными коричневыми комками, а кишки расползались в кашу от одного прикосновения манипуляторов. Из этого киселя удалось относительно удачно извлечь только желудок, но и тот выглядел так, будто побывал под направленным ядерным взрывом. — Зим, Зим! — раздалось вдруг сверху радостное щебетание. Зим, на время работы забывший обо всем окружающем мире, поднял глаза и увидел нависающего над ним Кифа. В ладонях тот держал отрезанные пальцы убежавшего бомжа. — Держи, Зим, я собрал. Я думал, тебе они пригодятся, — и ссыпал пальцы в мешок к остальным органам, снова как-то подозрительно вглядываясь в его содержимое… Оставив труп бомжа валяться за чахлым кленом, Зим подхватил пилу и до обидного легкий мешочек и направился дальше в глубь парка. Киф по-прежнему покорно тащился следом. О возвращении домой он больше не заикался. Но Зима это назойливое сопровождение уже мало заботило, сложившаяся ситуация угнетала куда сильнее. Надо было приткнуться куда-нибудь, подвести ревизию и обдумать свое положение. Вскоре аллея вышла к площадке, обсаженной по периметру какими-то корявыми лысыми кустами, и Зим, рухнув на первую же скамейку, с плохо сдерживаемым разочарованием заглянул в мешочек. Одна печень, одно прокуренное легкое, четыре человеческих пальца и пара желудков. Улов был крайне незавидный, и на органомонстра этого бы точно не хватило. Да что там на монстра! Даже для маленького карманного монстрика этого было чертовски мало! Но зато клятых конфет было неимоверное количество. О, если бы не этот Киф, они бы набрали значительно, значительно больше! Зим, недовольно закусив губу, встряхнул сумку. Внутри мерзко зачавкало. — Зим, Зим! Ты не хочешь тоже никуда зайти перекусить? Ты ничего не ел с утра…— подал голос с другого края скамейки Киф. Предложение звучало настолько абсурдно, что нервы Зима не выдержали. — Чтоооо? Перекусить? Ты хочешь перекусить?! — взвыл он на весь сквер. — Я сказал что-то не так? — Киф виновато потупил взгляд — Тогда, может, ты перекусишь этим?! — палец Зима ткнулся в колоссальных размеров мешок, доверху набитый сладостями. — Вот нахуя ты это все собирал?! Аааааа? Не хочешь ли ты теперь это еще и съесть?! — Мне не нравится сладкое, Зим. Я думал они тебе нравятся… поэтому и старался набрать побольше… В следующую секунду Киф был сбит со скамейки на землю налетевшим на него, как ястреб, Зимом. — Не нравятся?! Не нравятся?! Тебе, блять, они не нравятся?! — Зим со всей дури тряс лежащего под ним Кифа за воротник, грозясь придушить. — Я убью тебя, Киф! Ты слышишь, сукин ты сын?! Я убью тебя! И нафарширую твое гребаное тельце этими мерзкими… конфетами! — Зим… — Молчать! — Ты пугаешь полицейского. Зим поднял голову. С соседней лавочки на них смотрел изрядно осунувшийся страж порядка. Из раскрытого рта на асфальт падали куски недожеванного пончика. Иркен медленно отпустил ворот футболки, так и оставшись сидеть на животе своего так называемого друга. Некоторое время он и полицейский взирали друг на друга в молчании, пока гнетущую тишину не разорвал голос Кифа. — Мой друг и я репетируем! Правда, он хороший актер? — раздалось откуда-то снизу. Мужчина на лавочке медленно сглотнул, неспешно убирая пончик в карман и переводя взгляд на заляпанную бурыми пятнами бензопилу. Затем его взгляд метнулся к брошенному на лавочке и ныне опрокинутому мешочку с органами, по задумке производителей предназначавшемуся под сладости. Ткань была пропитана тем же бурым цветом. На землю капало что-то вязкое. — Господа, вы знаете который час? — полицейский поднялся, направляясь к ним. Одна рука его лежала на кобуре. — О, конечно! Сейчас полпервого ночи! — мгновенно отозвался Киф, спихивая Зима с себя и вскакивая на ноги. — Тогда какого черта вы шляетесь здесь так поздно? Вам есть восемнадцать? Зим медленно поднялся, осторожно, незаметно, бочком подбираясь к лавке. Настрой стража порядка ему не нравился. Брыжейка неприятно скрутилась в дурном предчувствии. — Ну… Как бы вам сказать… Скорее, нет, чем да, — Киф нервно перебирал пальцами, пытаясь поддерживать диалог. — Понимаете, мы ждем друга. Он отошел перекусить и где-то задержался, мы не хотим бросать его одного на ночь глядя! Полицейский смерил парочку подозрительным взглядом. — Друга, значит… — задумчиво процедил он. — А что в мешках? — О, разумеется, конфеты! Мы колядовали весь вечер и собрали столько, что без помощи нашего товарища вряд ли их унесем! Верно, Зим? Зим молчал, напряженно наблюдая за разговором со стороны. Происходящее ему не нравилось. Совершенно не нравилось. Он медленно потянул руку к кульку с внутренностями, желая незаметно спрятать тот за спину, в надежде, что Киф заговорит полицейскому зубы и тот забудет обо всем, что видел. Киф умел трепать языком, и иркен прекрасно знал об этом, всецело сейчас полагаясь на этот его навык, так раздражающий в повседневной жизни. — Допустим, там конфеты. А в этом мешке что? — рука Зима замерла в жалкой паре сантиметров от заветной добычи. Полицейский смотрел прямо на него, смотрел пристально и очень внимательно, с неким недобрым прищуром. Он не нравился Зиму. Какого черта он вообще доебался до их с Кифом разборок? — Тоже конфеты, мерзкий ты отброс. Полицейский недоуменно изогнул бровь, его ноздри расширились, шумно выпуская воздух. Кажется, он был зол. — О, так вы были в МакМясе! — вклинился между Зимом и мужчиной Киф. — Я вижу у вас пакетик с картошкой фри с их логотипом! — Ну был. И что с того? — полицейский, кажется, раздражался все больше. — Наш друг, он тоже пошел туда! Вы не могли не обратить на него внимание! Давайте дождемся его и все обсудим? Хорошо? Мужчина немного смягчился. — Хорошо. И как же выглядит ваш друг? — он покосился на Зима, и тот почему-то почувствовал себя неловко. — Надеюсь, он не такой болезненно-зеленый. Забытый всеми мешочек с органами медленно заваливался на лавочке вбок, грозясь выплеснуть свое содержимое на землю. — О! У него очень примечательная внешность, сэр! Один раз увидев, вы точно никогда его не забудете! — Ну и как же он выглядит, раз вы считаете его столь примечательным? — голос полицейского звучал уже значительно мягче. Можно сказать, даже по-дружески. — Он — маленькая зеленая прямоходящая говорящая собачка в костюме принцессы единорогов! — с неописуемым восторгом на лице на одном дыхании выпалил Киф. Страж порядка резко посерьезнел. Он исподлобья посмотрел на Кифа, затем на Зима. — Слушайте, детки, если это все дурная шутка и вы двое просто шляетесь ночью без сопровождения взрослых, я обязан доставить вас в полицейский участок и сообщить вашим ро… Шмяк! Вся троица синхронно обернулась на звук. Из опрокинутого мешочка на землю вывалилось добытое в нелегкой борьбе легкое. Следом за ним скользило что-то темное, и Зим был почти уверен, что это печень. Под лавочкой красовалась лужа крови. Полицейский замер в оцепенении, рассматривая внезапно открывшееся содержимое мешочка. Затем перевел взгляд на Кифа. — Э… Это конфеты сэр! Да! Очень специальные хэллоуинские конфеты из очень специального магазина! — затараторил тот. — А что это такое белое у тебя под носом, сынок? — вкрадчиво поинтересовался коп, всматриваясь в лицо Кифа. — Наверное, сахарная пудра, сэр, — Киф одним быстрым движением, совершенно по-кошачьи, слизнул остатки пудры с верхней губы. Зим замер в оцепенении, взирая на это. Ему показалось? Или же нет? Сам себе он на этот вопрос ответить затруднялся, понимая лишь то, что языки людей на такое просто не способны. — Сахарная пудра говоришь? Ну-ну… — полицейский коснулся миниатюрной гарнитуры в ухе. — Эй, Том. Тут два малолетних торчка в сквере. Кажется, они прирезали и выпотрошили кого-то. Пришли подкрепление на всякий случай и сам дуй сюда, быстро. — Послушайте, сэр! Это страшное недоразумение! Клянусь, Зим бы никогда… — Киф осекся. — Мы бы никогда не смогли причинить кому-то вреда! Верно, Зим? Оставаться здесь больше не имело смысла. Это было опасно. Чертовски опасно. Действия Кифа были опасны. — Киф, блять! — окрик подействовал на рыжего отрезвляюще. Он вздрогнул, судорожно заводил глазами в пространстве, будто ища что-то, а затем, совершенно внезапно, сдернув со своих плеч до этого без дела висевшую простыню, накрыл ею полицейского. Зим, схватив бензопилу в надежде надыбать позже еще хоть немного органов, ломанулся в ближайшие кусты. Киф последовал за ним. Вслед им неслись отборные ругательства. Раздались выстрелы. Пока что в воздух. — Генри, зачем ты стреляешь?! — Держи этих укуренных, Том! Держи их! У них бензопила! Зим несся напролом, не разбирая дороги в этих чертовых зарослях, ветки хлестали его со всех сторон, мешая двигаться, а сзади, не отставая ни на шаг, бежал Киф. Иркен мимолетом подумал, что было бы неплохо подпилить проклятому уроду ноги и бросить его здесь на растерзание, но на это уже не было времени. Внимание полиции, так внезапно заинтересовавшейся его планами, совершенно не укладывалось в сегодняшнюю вечернюю программу. Никогда раньше полиции не было до него дела! И именно сейчас всё пошло наперекосяк. Гребаный Киф с его гребаными конфетами, гребаной жалостью к Гиру и гребаной дружбой! Некоторых людей следует держать связанными в подвале! Этот придурок не поддаётся никакому контролю и способен похерить все что угодно своим присутствием! Кусты внезапно кончились, открывая взгляду бетонный забор, бесконечно тянущийся в обе стороны. Полоса открытого пространства перед ним была слишком велика, чтобы надеяться улизнуть — копы уже наступали на пятки, в ночной тишине явственно слышался треск раций и отрывистые запыхавшиеся подтверждения команды на немедленное задержание. Зим рванул в сторону, заметался в поисках бреши в заборе или хотя бы неровностей, по которым можно было бы перелезть, но тут почувствовал, что Киф перехватил его за локоть и с силой повлек за собой прямо в сторону бетонного препятствия, даже не сбавляя скорости. — Какого хера ты творишь, Киф-мразь?! — ошалевший от такой наглости Зим попытался вырваться, но чужие пальцы лишь сильнее, до боли, сомкнулись на его руке. — Зим! — Отпусти, Зима, тварь! Если ты хочешь разбиться в лепешку, то делай это без меня! — Зим, пожалуйста! Поверь мне! — с отчаянной мольбой в голосе выкрикнул Киф. В спину ударил свет — полицейские включили фонари. — Стоять, обдолбыши! Убьетесь! Зим в последний момент попытался притормозить, но было уже поздно, его толкнули сзади и… Вспышка. Всё пропало. Они были уже не в парке. Зим смутно узнавал эту местность. Более того, вязкое ощущение, что он бывал здесь раньше захлестнуло его с головой. Чертово фиолетовое небо и гнилостный запах он узнал бы где угодно. Они вылетели на широкую, мощенную булыжником дорогу. Снова вспышка. Свет фар. Гудок. Визг тормозов. Киф обхватывает ошарашенного Зима прямо поперек туловища, поднимая над землей. Снова вспышка. Снова смрадный запах. Зим, не понимая, что происходит, пихается, пытаясь вырваться. Вспышка. Освободиться, наконец, удается, и Зим, потеряв равновесие, впечатывается плечом в стойку рекламного билборда. Перед глазами пляшут мушки. Голова кружится. На другой стороне дороги виднеется влетевший в забор грузовик. Пальцы судорожно сжимают бензопилу. Зим с трудом сделал вдох, и холодный воздух ринулся в легкие, передавленные до того мертвой хваткой. Куртка сбилась набок. Исцарапанные ветками лицо и шея горели. — П-прости, Зим, я правда не хотел… Я не думал, что так всё будет… — Киф раздражающе лопотал что-то едва слышно, пока Зим пытался прийти в себя и понять, что же произошло. — Зим, я… — Молчать! — Но я… — Ты хотел убить Зима, мерзкий выблядок! — Нет, Зим… — испуганно заблеял Киф. — Я хотел спасти… мы бы не убежали, там же полиция… От одного вида этого мямлящего недоразумения Зиму становилось противно. Естественно, жалкий червяк вряд ли собирался убивать его, но он достал! Достал, как никогда раньше! Спутал все карты! На корню разрушил такой прекрасный и гениально продуманный план, к воплощению которого пришлось готовиться несколько месяцев. — Зим, я… — Заткнииись!!! — взвизгнул Зим и заорал, не контролируя себя: — Разрушил! Ты всё разрушил!!! Все это дерьмо из-за тебя! — Но… нет… я не… — Хватит! С меня хватит! Свали нахрен! Зим идет домой! И, резко развернувшись, он быстрым шагом устремился прочь. Район был незнакомый, однако Зим примерно представлял, где находится его дом. Сзади послышались неуверенные шаги, и кто бы мог подумать, что одни шаги могут раздражать так, что хочется скрежетать зубами от злости! — Зим… — снова этот невыносимый хнычущий голос терзал слух. — Я могу проводить тебя… — Нет! — рявкнул Зим, не оборачиваясь. — А как же конфеты, Зим? Давай вернемся и заберем их? — Нахрен конфеты! Нахрен Хэллоуин! Нахрен тебя! Зим ускорил шаг. Киф ускорил шаг тоже. Зим сорвался на бег. Мерзкое отродье рвануло следом. Спустя минуту иркен сломя голову, с пилой наперевес, летел по улице, стараясь не оборачиваться на своего преследователя. Ему не приходилось бегать так даже от Диба, даже когда тот гнался за ним со скальпелем в руках по школьным коридорам, грозясь случайно порезать какого-нибудь незадачливого чудика, неудачно вывернувшего из-за угла. — Что тебе нужно от Зима?! Отстань от меня, Киф-мразь! — Я просто хочу удостовериться, что ты в полном порядке доберешься до дома! — Зим будет в полном порядке, если ты съебешь уже, долбаная человеческая личинка! В надежде сократить путь или хотя бы на миг оторваться, он свернул в проулок между домами и углубился в царящую там темноту. — Зим, погоди! — донеслось следом и отразилось эхом от стен. Иркен бежал все быстрее, перепрыгивая через кучи мусора и распугивая мирно пасущихся в них крыс. Позади все так же не смолкали шаги. Зим едва успел затормозить, чудом не врезавшись во внезапно вынырнувшую из полумрака кирпичную стену. Он был в тупике. Зим резко развернулся на месте и к своему ужасу столкнулся нос к носу с Кифом, уже стоящим прямо за его спиной. Зим вскрикнул от неожиданности, отшатываясь и вжимаясь спиной в стену. Пак был открыт, готовый в любой момент выбросить манипуляторы, металлические ноги — что угодно, что помогло бы ему обороняться. Если бы ситуация того потребовала, иркен убил бы этого придурка. Как он вообще умудрился догнать его? Как он посмел это сделать? Стоял тут, ничуть не запыхавшийся, по нему вообще не видно было, чтобы он бежал, в отличие от хватающего воздух ртом иркена. — Зим, подожди… — опять запричитал Киф, раздражающе сплетая дрожащие пальцы. — Я не думал… — Что ты не думал, мерзости кусок?! Не смей подходить к Зиму! Не приближайся! — Я не знал, что… что это всё так много для тебя значит… эти конфеты и… Хэллоуин. Мне надо было догадаться, но я не подумал! Зим, прости! Что он, блядь, несет? Что этот ополоумевший рыжий червяк вообще несет?! Зим еще плотнее вжался в стену, чувствуя, как неприятно скрежетнул металл пака по кирпичной кладке даже через куртку. А Киф уже чуть не плакал: — Прости меня, Зим!.. Я не знал! Я оказался таким плохим другом, ты прав, я испортил тебе весь праздник, единственный праздник, всё испо-ортил! Зиму хотелось блевать, глядя, как эта мерзкая тварь завывает в отчаянии, размазывает сопли, как унижается, стоя тут перед ним. — Да, черт подери, ты испортил! Наконец-то ты это понял! — Зим, ну… прости меня… Я всё исправлю! Я буду тебе лучшим другом! Я всё для тебя сделаю! Только не убегай от меня, не… не уходи от меня… — Все сделаешь? — Зим едва заметно осклабился. — Тогда свали нахер! — Зим… ну пожалуйста… не прогоняй меня… — Киф снова всхлипнул, заламывая руки. — Я буду делать все, что ты скажешь! Да неужели? В голове иркена мелькнула шальная мысль. Сейчас проверим. Вслед за чем он рявкнул: — На колени! На колени перед Зимом! Киф посмотрел на него с удивлением и какой-то необъяснимой благодарностью и в следующий момент бухнулся прямо на асфальт. На колени. Перед Зимом. У Зима перехватило дыхание. Он, захватчик, сумел наконец-то склонить перед собой грязную человеческую особь, поверг наземь! И так просто. Сломил! Подавил! Зим смог! Зим — повелитель земных червей! Сердце неудержимо стучало в груди, ликовало, по венам разливалось торжество. — Слушай меня! Киф неуверенно поднял голову вверх. — Ты теперь повинуешься Зиму! Покоряешься Зиму! Выполняешь все приказы Зима! — Повинуюсь… покоряюсь… выполняю… — эхом шептал Киф с подобострастной покорностью. — Ты — раб Зима! — заорал пришелец. — Я — раб! — подтвердил Киф, взирая на Зима, как на божество. Триумф! Зим не мог нарадоваться, как блестяще повернул ситуацию себе на пользу. Теперь вместо надоедливого отброса, вечно путающегося под ногами, у него будет верный раб, которым можно командовать. Блестяще выявленный механизм воздействия на этих тупых людей! Еще немного — и у Зима будет целая армия таких рабов. И тогда Земля падет! Зим довольно расслабился, закрывая пак. Оружие больше не нужно, все под контролем. Ткань на спине куртки натянулась, шоркнув о кирпич, иркен подергал ее подол, и странное ощущение пропало, хоть теперь и начинало казаться, будто бы она стала короче, но в этот момент Киф протянул к нему свои мерзкие руки: — Зим, мне можно встать? Зим, мы ведь снова друзья? Опять эта херня про дружбу, ну до чего же тупой человек! Впрочем, сейчас это уже не имело значения. Пусть считает его другом, пусть считает что угодно. Главное, чтобы выполнял приказы. — Да-да, Зим согласен снова быть твоим другом, Киф-мразь, если ты будешь рабом Зима и во всем будешь его слушаться! — Да, Зим, конечно! Я все сделаю, что ты скажешь! Я тебя больше не подведу! Ты простил меня? Правда простил? — Ладно, Зим готов тебя простить, ничтожный раб, — снисходительно ответил пришелец, наслаждаясь внезапно свалившейся на него такой пьянящей властью, несмотря на то, что Киф поднялся на ноги и снова начинал вести себя раздражающе. — Зим, что это у тебя? Кровь? — Киф коснулся пальцем его щеки, вытирая выступившую розовую каплю с пореза. Иркен отшатнулся. — Какого хера ты себе позволяешь?! — Прости, Зим… это, наверное, когда мы через кусты… бежали. Киф, словно в гипнотической прострации рассматривал свои пальцы. Взгляд его остекленел, и Зим мог поклясться, что слышит, как тот принюхивается. Потом эта мерзость нервно сглотнула и снова уставилась на Зима. — Зим, ты точно меня простил? Мы точно друзья… Зим? — Ну да, да! — нетерпеливо отмахнулся Зим. — Я же говорил! И ты будешь меня во всем слушаться! — Да, Зим… — глаза Кифа нервно забегали. — Зим, могу я обнять тебя, пожалуйста? В знак нашей дружбы? В подтверждение, что ты простил меня. Ты никогда меня раньше не… И я так давно… Зим поморщился с раздражением. Опять эти мерзкие надоедливые земные традиции! Неприемлемо, тошнотворно! Но хуже всего то, что на этот раз, похоже, все-таки придется бросить своему рабу эту подачку, чтобы закрепить результат. — Хорошо! Ты можешь обнять Зима! Но ты должен быть благодарен! Он поставил тяжелую бензопилу на землю и приготовился к нескольким ужасающим секундам. — Правда, Зим? — Киф аж весь просиял. — Я так рад! Спасибо! Так рад! Я так долго этого ждал! Вот увидишь, мы будем самыми лучшими… друзьями. Самыми лучшими. И, сделав шаг вперед, он заключил Зима в объятия, крепко обхватив его за спину и плечи. Зим стоял, не шевелясь, надеясь побыстрее пережить этот неприятный момент, и чувствовал, как отвратительные руки все сильнее стискивают его тело. Приходилось из последних сил удерживать себя, чтоб не заорать и не дернуться — мерзкий человеческий огрызок должен запомнить этот момент как самый прекрасный в своей убогой жизни. Момент прикосновения к всемогущему великолепному Зиму! Он должен будет жить потом одним воспоминанием об этом прекрасном божественном снисхождении. Надо терпеть — ради миссии. Но терпеть становилось все труднее. Секунды медленно тянулись, а ненавистные объятия не заканчивались, затягивая в себя, как в омут. Зим с содроганием чувствовал, как ладони Кифа скользят по его спине, стискивая одежду, как прижимают его все крепче, все плотнее. Зим чувствовал, как человеческая голова с этими ужасными ушами-локаторами касается его головы, слышал, как рыжий отброс издает какие-то неразборчивые звуки. — Хватит! — иркен пытается вырваться, но стальная хватка внезапно не позволяет ему даже пошевелиться. — Киф-мразь, пусти меня! — Зим… еще немного, — шепчет Киф, и голос его плавит сознание предчувствием безысходности. Не в силах больше выносить эту мерзость, это ужасное тепло человеческого тела, Зим попытался активировать пак, но… ничего не случилось. Пак не открылся. Паучьи ноги не выскочили наружу, не выскользнули манипуляторы, а удвоив усилия, Зим ощутил странную вибрацию, пронизывающую до самого позвоночника. Что-то случилось? Но что могло случиться с идеальной, безотказной иркенской техникой? Еще и этот придурок не выпускает, и нет никакой возможности освободиться из его рук. Вибрация перерастала в чуть заметный скрежет, и подступившая к горлу тревога начала захлестывать полнейшей нереальностью происходящего. Не стоило позволять прикасаться к себе, не стоило так легко на это соглашаться. Дружба каждый раз оказывалась очень опасной вещью. Очередная попытка высвободиться ни к чему не привела. Держащее мертвой хваткой чудовище не шевелилось. — Киф? — с трудом сдерживая гнев, процедил Зим. — Немедленно отпусти меня, иначе мне придется убить тебя. Но руки лишь сильнее стискивают его спину и куртку, сжимают плечо, эта сумасшедшая тварь не собирается его выпускать. Ведет себя очень странно, издает странные звуки. Зим пытается прибегнуть к самому эффективному средству: — Пустить меня немедленно, это приказ! Приказов никто не слушает. — Зим… — обдает его шею горячее прерывистое дыхание. И Зим чувствует, как человеческие губы скользят по его коже, как прижимаются все плотнее, и в следующий момент шею пронзает невыносимая боль от впившихся в нее зубов, вгрызающихся в плоть. Еще секунду назад бывшее нелепым надоедливым червяком безумное чудовище, не разжимая челюстей, мощным толчком вжало остолбеневшего Зима в стену, и из горла его вырывались стоны нетерпения вперемешку с утробным рыком.