Академия

— Нет! Нет, нет и нет! Учитель от досады стучит тростью об пол, заставляя Серебристую вздрогнуть. Они уже больше часа бьются над ее партией, но Учителя всегда что-то не устраивает. Вернее, не что-то, а кое-что весьма конкретное. — Серебристая, технически все чисто, молодец, — признает Учитель, снова беря себя в руки. — Но балет — это не просто техника. Где чувства, где эмоции? Где хоть капля жизни в конце концов? Серебристая молчит. Учитель смотрит на нее с каким-то отчаянием. Серебристая вообще не должна была быть на этой роли, но не всем в этом мире можно отказать. — Делай что хочешь, но Одеттой должна быть она, — заявил ему директор. Учитель ничего не хочет, но делает. Злиться на Серебристую не выходит, она ведь и правда старается. Просто не всем дано. Девушку, кажется, и саму не радует ее положение. — Серебристая, пойми, это — «Белое адажио», момент зарождающейся любви! А ты двигаешься так, будто тебя утопить должны в этом озере! Серебристая продолжает молча смотреть на Учителя. Она просто не понимает — что не так? Шаги, поддержки, движения рук — все как он показывал. Так что ему надо? — Я просто не справляюсь, — произносит она, понимая, что это правда. Ну не вытягивает она эту роль. Просто не понимает — как. Серебристую всегда учили, что балерина должна быть спокойной и грациозной. Но Учителю этого мало, а большего она не умеет. — Значит будешь учиться справляться. — Да не могу я… Учитель мотает головой. Серебристая даже сейчас спокойна, на уроке, который у всех студентов вызывает, как минимум, тихий ужас. Но ведь быть не может, чтобы она вообще не испытывала эмоций. Просто их надо разбудить. — Будем работать, пока не сможешь. А за желание опустить руки — вставай передо мной согнувшись, руки на затылок. Учитель всматривается в лицо Серебристой, и на мгновение по нему проскальзывают испуг и расстройство. Но потом Серебристая берет себя в руки, лицо снова становится нечитаемым. — Как скажете, Учитель, — говорит она, принимая требуемое положение. И даже юбку задирает сама. Учитель готов застонать. Ничего, трость из любого способна эмоции выбить. Он взмахивает ею пару раз в воздухе, издавая противный свист, в надежде, что Серебристая дернется, охнет, покажет хоть что-то. Она стоит ровно. Разве что дышит чуть глубже, чем раньше. Учитель замахивается и бьет в первый раз, не жалея. Чем сильнее удар, тем меньше их понадобится. Серебристая вскрикивает: ей правда больно. Но боль — не эмоция. — Ты и сама знаешь, как тебя поставили на эту роль, — давит Учитель, нанося еще удар. Полоса моментально наливается бордовым. — Поставили — ладно. Но ты должна соответствовать. Учитель смотрит на предыдущие следы, немного уменьшает замах. Не хватало еще переборщить. Серебристая кричит, цепляется руками за свои же волосы, но больше ничего. — Ты должна работать и трудиться больше остальных, а ты ничего не делаешь! Это неправда, Учитель это знает. Серебристая, чувствуя ответственность, работает намного лучше других. Но проще всего из эмоций вызвать сейчас злость — над этим он и работает. Еще удар — четвертый. За ним — пятый. Серебристая дергается, сжимает руки в кулаки и топает. Не оступается, не сучит тогами, а именно топает, как делают это обиженные дети. Учитель выдыхает — уже что-то. — Что это сейчас было? — спрашивает от как можно строже. Это ведь точно была эмоция, надо распалить. — Ни… ничего… Учитель, — сквозь слезы выдавливает Серебристая. — Ты сейчас топнула? Учитель ждет. Должно же быть хоть что-то. — Простите, — только и выдавливает из себя Серебристая прежде, чем ее начинают душить рыдания. Есть. Учитель прислоняет трость к стене. Мягко кладет руки на плечи Серебристой. — Объяснись. Он и сам не понимает, попросил это или приказал. Реальные чувства сильно мешают наигранным. — Я… Я же стараюсь, — плачет Серебристая. — Мне… Это несправедливо. У меня просто не получается, но я пытаюсь! Учитель кивает. Это уже точно эмоции. Значит, нужно только научить ее их не прятать. — И я вижу это, — признает он уже совсем мягко. — Выпрямляйся. Серебристая поднимается, смотрит на Учителя, и он видит, что ей стыдно. Бедная, так привыкла сдерживаться, что теперь сама себя испугала. — Я знаю, что ты стараешься, — повторяет Учитель, желая хоть как-то сгладить свою недавнюю грубость. — Но помимо работы над техникой нужна еще работа над артистизмом. Понимаешь? — Да, Учитель. — Хорошо. Приведи себя в порядок и попробуем еще раз. Учитель смотрит, как Серебристая вытирает лицо, поправляет юбку и прическу, успокаивается. А потом снова надевает непроницаемую маску, абсолютно спокойно встает в позицию и, как и в начале урока, без эмоций, начинает работать. Учитель качает головой. Кажется, работать им предстоит еще очень и очень много.