Академия

Оранжевая приходит на репетицию радостная, как никогда раньше. Сегодня, наконец-то, свершится, она сменит свою дурацкую кличку! Эти клички прилипают к ним еще на первом году в Академии, из-за цвета формы, а дальше все, по привычке, продолжают покупать форму тех же цветов. Но не Оранжевая. Ну не нравится ей эта кличка, а вся Академия называет ее именно так. И это обидно! Но ничего, сегодня все изменится. Оранжевая достает из сумки новую, красивейшую бирюзовую форму — топ, юбка, пуанты. Все это она купила только вчера, весь вечер подготавливала их, разминала пуанты, гладила юбку, примеряла и не могла нарадоваться. Теперь все будет иначе! Оранжевая переодевается, смотрит в зеркало, любуется. Так же намного лучше! — Оранжевая, ты идешь? — рушит ее радость Красная. — Минута осталась. Оранжевая обиженно смотрит на Красную, но объяснить ей ничего не успевает, потому что та убегает. Ну и ладно, много ли эта Красная понимает? Учитель точно теперь сменит ее прозвище. Оранжевая забегает в зал, когда все уже выстроились перед Учителем, скорее проскальзывает на свое место, слышит: — Оранжевая, опаздываешь. Мечты Оранжевой рушатся настолько резко, что она даже не отвечает привычное всем «Извините, Учитель». Он же не мог не заметить, она специально пришла последней! Нет, конечно, это он просто по привычке, а потом объявит, что она теперь — Бирюзовая. Но Учитель вместо этого объявляет план репетиции, раздает каждому задание. В потоке имен и элементов Оранжевая слышит: — Оранжевая, начинаешь с прыжков. Снова «Оранжевая». Да почему? Оранжевой обидно. Она же специально сменила всю форму! Даже цвет нашла, которого больше ни у кого в группе нет, чтоб не путать ее ни с кем, как Красных. А Учителю будто бы все равно. И тут Оранжевая решает — если она теперь не оранжевая, то и отзываться на это прозвище не станет! Тогда Учитель точно должен понять, что что-то не так, да и другие тоже. Не отзываться оказывается сложно, Учитель, будто специально, почти всю репетицию дает им индивидуальные задания, но Оранжевая продолжает стоять на своем — либо просто игнорирует команды Учителя, либо начинает их выполнять позже других. Учитель замечает это, и ему явно не нравится ее поведение. Он пытается поначалу повторять ей, говорить громче, но в итоге понимает, что это ни к чему не приводит, и принимает «игру». Остаток репетиции проходит напряженно. Наконец Учитель командует: — Стройтесь. Поворачивается к Оранжевой. Та вместе со всеми выстраивается в ряд, смотрит на Учителя выжидающе. Да что с ней происходит? — Оранжевая, остаешься на урок. Оранжевой хочется снова проигнорировать Учителя, но он не оставляет ей шансов. Подходит вплотную, смотрит прямо в глаза и уточняет: — Ты поняла меня? Оранжевая вздрагивает, отвечает: — Да, Учитель. — Хорошо. Иди готовься, остальные свободны. Оранжевая ругает себя, идя в раздевалку. Стоило ли всю репетицию нарываться, чтобы потом так легко сдаться, отозваться на старое прозвище? Надо было тогда идти до конца… Оранжевая снимает новый топ, смотрит на него с обидой. Он же так прекрасен, и цвет явно лучше прошлого оранжевого — чище, благороднее. Ну почему никто не обратил внимания? Теперь еще и на урок идти… Когда Оранжевая возвращается, Учитель сидит на тумбе, вертя в руках реквизитную деревянную щетку. Откладывает щетку, встает. Уточняет: — Ты готова слушать и говорить, или опять собираешься меня игнорировать? Оранжевая вздыхает. Он ведь никак не назвал ее, можно ответить. — Готова, Учитель. — Хорошо. Тогда объясни мне, что происходило на репетиции? Оранжевая задумывается. Вот как объяснить? Учитель ее молчание расценивает по-своему. — Опять игнорируешь меня? — Нет, Учитель, просто… Оранжевая снова замолкает, слова никак не приходят в голову. — Просто что? — Просто я теперь не оранжевая, — наконец признается она. Учитель замирает, потом, видимо поняв суть сказанного, закатывает глаза. — Хочешь сказать, что не отзывалась всю репетицию и не слушала меня потому, что сменила цвет юбки? Почему-то из уст Учителя эта идея звучит совсем по-дурацки. — Просто… Я специально поменяла форму, — шепчет Оранжевая. — В смысле? — Мне не нравится прозвище «Оранжевая», Учитель. И я надеялась, что, если сменю форму, меня начнут звать иначе… Учитель снова закатывает глаза, и Оранжевая чувствует себя абсолютной идиоткой. Ну конечно, все уже привыкли так ее называть, никто теперь не будет переучиваться ради ее хотелок. — Чем тебя оранжевый так не устраивает? Оранжевая пожимает плечами. — Я будто рыжая… Просто не нравится. — А сказать об этом было нельзя? Не разводить тут интриг и обид, а просто попросить всех. Оранжевая опускает глаза. Будто они бы послушались… Учитель, кажется, понимает ее мысли, объясняет: — Пойми, мы называем вас по цветам, когда вы приходите в Академию, потому что имена ваши запоминать — долго, а работа начинается немедленно. Не могу же я каждому говорить: «Эй, ты». Учитель смотрит на Оранжевую, и та не выдерживает, фыркает, представив, какой бардак был бы тогда на репетициях. — Вот именно, — кивает Учитель. — А дальше эти цвета просто намертво присыхают к вам, и все в Академии помнят вас именно по ним. Но если тебе это не нравится — можно было просто сказать. Не сразу, но все бы привыкли к новому прозвищу. А догадываться, что ты только ради этого переоделась… Учитель разводит руками. — Вы правда думаете, что все бы послушали? Оранжевая не верит. Разве можно просто так взять и заставить всю Академию переучиться. Да ладно Академию — Учителя и группу бы переучить. — Я бы послушал, — говорит Учитель. — А за мной — группа, а там и другие. Но ты предпочла сделать меня крайним в твоих обидах. Оранжевая кивает. Наверное, и правда стоило просто попросить, поговорить со всеми. Хотя бы попробовать. А она сразу решила, что ее не послушают, еще и Учителя обидела. — Простите, Учитель, — просит она. — Глупо получилось. — Да уж, — соглашается Учитель. Смотрит на Оранжевую. Задумывается. Наконец признает: — Вообще-то, к твоей работе претензий у меня нет, на урок я тебя оставил только за твое поведение на репетиции, так что… Он снова подходит к тумбе, берет с нее щетку и садится. Кивает на свои колени. — Раз уж с остальным мы разобрались, давай заканчивать. Ты ведь не станешь спорить, что сама виновата. — Нет, Учитель, — вздыхает Оранжевая. Она подходит и аккуратно ложится к нему на колени, стараясь не думать, как же стыдно в этой детской позе. Хорошо хоть, что Учитель не злится. Мог же и розги взять, или трость. Учитель закидывает юбку ей на спину, смотрит на щетку. Вообще-то, можно было бы обойтись и без наказания, ну или хотя бы ладонью, разобрались ведь. Но Оранжевая уже видела щетку, не отступать же теперь. Ладно, переживет. Быстрее закончат. Он немного отводит руку и легко шлепает. Оранжевая сжимается и тут же расслабляется. Учитель смотрит на слегка порозовевший участок кожи, довольно кивает. Отвешивает второй шлепок. А затем еще и еще, входя в ритм. Оранжевая чувствует, что боли сегодня в наказании почти нет. Учитель не задевает ее ноги, не бьет даже по той, самой чувствительной складочке, на которой обычно неизменно оставляет следы. Зато стыда сегодня сильно больше чем раньше: стыдно лежать вот так на его коленях, стыдно, что вела себя так глупо, стыдно, что Учитель так быстро простил. Учитель не считает шлепки, ориентируясь на вид. Знает только, что их мало. Когда на каждой ягодице проступает по ровному розоватому и не слишком большому кругу, он останавливается, убирает щетку. Оранжевая встает. Учитель видит, что щеки у нее намного краснее зада, и это его радует. Может, так даже действеннее. — Так как ты хочешь, чтобы я тебя называл теперь? — спрашивает он. Оранжевая краснеет еще сильнее. Неужели и правда будет? — Бирюзовая, Учитель. Учитель кивает. — Тогда, Бирюзовая, юбку в руки и на пальцах до раздевалки. На сегодня закончим. Бирюзовая сияет. — Спасибо, Учитель! Учитель смотрит, как Бирюзовая поднимает руки с юбкой и словно лебедь мягко выплывает из зала. Надо бы завтра не забыть, что она теперь Бирюзовая. Обещал же.