***
— Так ты у нас Бини-Бини-Чанбини? — спросил со смешком Сынмин, обнимая Чанбина за пояс, вспомнив, как он подписан у Чана в телефоне. — Не называй меня так, — чуть не огрызнулся Чанбин и повёл велосипед. — Я думал, мы братья, а оказывается, какому-то Чану можно больше, чем мне, — рассуждая вслух, задался вопросом Сынмин, думая, что Хёнджин, наверно, действительно намного ближе ему сейчас, чем Чанбин, с которым они живут в соседних комнатах каких-то три с лишним месяца. — Чан — мой лучший друг. А тебя я знаю от силы… — Можешь не продолжать, — остановил его на полуфразе Сынмин. Настроение он испортил себе сам с самого утра. Отлично. Дальше они ехали молча. Жара стояла отвратительная для начала июня, и Сынмин едва смог сделать над собой усилие, чтобы расстегнуть форменную рубашку с коротким рукавом не больше, чем на одну пуговицу. Чанбин довёз его по обыкновению до круглосутки, что возле школы, и остановился. — Можешь звать меня Бини-хёном, — пробубнил себе под нос Чанбин так, что Сынмин уже хотел поддеть его вопросом «что ты сказал?», но не успел. — Удачного дня, чертёнок. До вечера, — закончил он, смущённо улыбнувшись, взлохматил Сынмину волосы и успел свалить за горизонт раньше, чем ему бы придумали месть. — И тебе, Бини-хён, — с улыбкой тихо произнёс Сынмин и пошёл в корпус.***
— У тебя какой ответ получился в пятом задании? — найдя взглядом макушку Феликса в забитой столовой, примостился рядом Сынмин. — О, вы про ту дичь, что с соляной кислотой? — перетянул его внимание Минхён, сидящий напротив. — Я с ней минут пятнадцать бодался. У меня два процента получилось. — У меня две целых пятнадцать сотых, — впал в ступор Сынмин, покрываясь холодным потом, после чего полез за черновиками. — У меня тоже два, ты как решал? — разделывая чищенный апельсин на три части и отдавая по одной Минхёну с Сынмином, спросил Феликс и подвинул ближе к себе тетрадь с исписанным полностью черновиком. — Слушай, а в этом есть смысл… — Дай посмотреть, — потянулся через весь стол Минхён. — Эй, осторожнее, стакан! Стакан с соком никто из троих спасти не успел — тот упал на стол, и остатки расплескались на Сынмина и потекли по столу в его сторону. — Чёрт. Есть у кого влажные салфетки? — У меня нет. — Прости, Сынмин, я не хотел… — виновато посмотрел на него Минхён. — Да ладно, что уж… — впитывая избыточную влагу обычными салфетками, вздохнул Сынмин. — Ладно, вы тут разбирайтесь с химией, а я пойду до туалета. Ликс, заберёшь мой рюкзак, ладно? — Да без проблем, беги, десять минут осталось. Замывать жёлтое пятно на белой рубашке оказалось проще, чем вишнёвый или гранатовый сок — Сынмин как-то пытался, — а вот высушить ткань под сушилкой для рук оказалось не так-то просто даже с не самым низким ростом Сынмина. — Слушай, он опять нарывается, надо поговорить с ним вечером. — Услышав голоса со стороны входа, Сынмин прикинулся ветошью, продолжая сушить рубашку, и наклонил голову вниз, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание. — Да он совсем отчаянный, если не понимает по-хорошему, — раздался второй голос. Парни прошли мимо раковин к кабинкам и писсуарам, и теперь Сынмин мог прислушаться к этим двум голосам. — Да, ты ему в прошлый раз мало наподдал, видимо. Не дошло до него, что с Сынван ему лучше не связываться. Сынван? Снова это имя. Были ли эти парни друзьями Чанбина или, наоборот, — его врагами? Предполагать было бессмысленно. Но то, что его хён наверняка в этом завязан, не мог не, Сынмин не сомневался. Но каким конкретно образом — необходимо выяснить. И как можно скорее. Сынмин постоял ещё с минуту и, резко развернувшись к выходу, едва не впечатался в обоих парней, встретившись взглядом с ледяными чёрными глазами. Усмешка с пренебрежением и предупреждение во взгляде. «Не подходи — убьёт». «Пак Чанхёк» — успел прочитать Сынмин на его рубашке. Сынмин выскользнул из туалета пулей, просочившись между Чанхёком и дверным косяком, и быстрым шагом направился в класс биологии, даже не замечая, что сердце бьётся как загнанное. — Ты в порядке? — спросил Феликс вместе со звонком. Сынмин только кивнул, покосившись на вошедшего учителя, и сел на место. Оставшиеся три урока ему не было дела до учёбы — из головы не желали выходить чёрные ледяные глаза, поставленные наверх коротковатые тёмные волосы с красным отливом и родинка у самого угла губ, искривлённых в мерзкой ухмылке. Чанхёк точно знал, кто Сынмин такой. А вот Сынмин находился в неведении чуть больше чем полностью.