У Сынмина было много времени на раздумья. Даже слишком много. Легче всего оказалось думать между подходами и перед сном, когда со спокойной совестью можно было забыть о силе удара и концентрации на мячах и вспомнить тёплые руки, обнимавшие со спины. Вспомнить, как они с Чанбином ругались изо дня в день, как Сынмин пытался уговорить Чанбина быть помягче с его мамой или перестать быть таким козлом по отношению к нему хоть ненадолго. Но Чанбин и не был козлом — это Сынмин понял спустя довольно долгое время. Он просто был тихим ребёнком, предпочитавшим защищать своё от любого вмешательства. И Сынмин с его мамой просто были чужими. До поры до времени.
Сынмин так ничего и не выяснил. Ни о Сынван, ни об ориентации хёна, ни о его проблемах в школе или с отцом, ни о его привычке спать с включённой гирляндой. Сынмин до сих пор практически ничего не знал о своём брате, но что-то абсолютно точно изменилось.
Сынмин стал «чертёнком».
Несмотря на их дурацкую безвыходную связь и вынужденное пребывание вместе как минимум на завтраках, ужинах и по дороге в школу и домой, Сынмин чувствовал, что они наконец находили точки соприкосновения и старались быть внимательными и чуткими друг к другу, заботливыми. Словно искали друг в друге поддержку.
— Ты уже задумываешься над тем, кем станешь после окончания школы? — услышал Сынмин разговор в углу комнаты аккурат после отбоя. Он тоже не спал и теперь вынужден был подслушивать чужой разговор. Это входило в традицию.
— Не думаю, что бейсбол — моя страсть в жизни.
— А я, наоборот, хочу стать бейсболистом, вошедшим в историю...
Самого Сынмина тоже часто терзал этот вопрос. Сколько ещё нужно отыграть матчей, чтобы уже всё? Чтобы не было жалко потраченных лет на занятия. Чтобы не сожалеть о ежедневных тренировках до потери пульса. Чтобы гореть чем-то другим так же сильно. Потому что Сынмин всегда знал: бейсбол — это ненадолго. Любой спорт ненадолго. Пока не потянется вереница травм, после которой будет уже бесполезно пытаться встать в строй. Он не хотел уходить так из бейсбола. Это было бы несправедливо.
А ещё несправедливо было то, что Чанбин встречался с Хёнджином дважды за месяц и даже успел познакомиться с Минхо, чего Сынмину до сих пор не удалось за целый год, что они были в отношениях. Сначала для этого было слишком рано, потом Хёнджин упорствовал, говоря, что не виделся с Сынмином очень давно и скучал так сильно, что не хотел его ни с кем делить. Потом оказалось, что в целом Чанбину Минхо можно было представить.
«Не злись, чертёнок, у него, кажется, был какой-то план, который он так и не осуществил, хехе», — получил как-то Сынмин от Чанбина.
Чан тоже писал. Правда, было бы куда удивительнее, если бы не с телефона Чанбина. Говорил, что соскучился по его мордашке, несмотря на то что виделись они всего дважды. На совет заняться лучше своим пугающим внешним видом лишь поржал и скинул селку с Чанбином, у которого внезапно оказались шоколадные с рубиновым отливом волосы. Да ещё и круглые очки на переносице, которые Чанбин носил всего лишь второй раз при нём, меняли образ кардинально.
— У нас на следующей неделе соревнования. Феликс уже грозится всех порвать, ты приедешь? — смеясь, спросил Чанбин. На заднем фоне Чан орал, что если тот не обратит на него внимание, то он превратит его в тыкву.
— Скорее всего нет... Я правда хочу, но тренер... — вздохнул Сынмин в трубку.
— Понятно, жаль, конечно.
— Ты расстроился, — озвучил свои мысли Сынмин. — Я сделаю всё возможное, но не обещаю, ладно?
— Всё в порядке, не переживай. Неделей позже, неделей раньше...
— Ладно, мне пора, скоро уже увидимся, — посмотрел на часы Сынмин, словно не знал и без этого, что ему пора на вечернюю тренировку. — Удачи на соревах!
— И тебе, Сынмин-а.
Сынмин так и не сказал, что скучает, хотя часто ловил себя на мысли, что думает о Чанбине даже чаще, чем о Хёнджине. С другой стороны, с Хёнджином было в триста раз проще. Тот был изучен и понятен на все сто процентов, тогда как Чанбин мог внезапно огрызнуться и на несколько дней залезть обратно в свой панцирь, откуда не желал выковыриваться вообще ничем. И могло это произойти ни с того ни с сего, на ровном месте. С Чанбином всегда было трудно, и Сынмин со временем начал воспринимать его как квест, который обязан пройти. В конце концов, они же должны когда-нибудь поладить, чтобы стать настоящими братьями, а не просто на бумаге. Да, они упустили почти шестнадцать лет минимум, но из-за этого нужно стараться втройне, чтобы нагнать упущенное.
— Мам, когда у Чанбина соревнования? — поинтересовался Сынмин, не желая быть для Чанбина очевидным и давать пустую надежду.
— Милый, вроде в эту субботу, утром, как и у тебя игра, а что? Ты ведь не собираешься...? — обеспокоенно спросила она, так и не решаясь закончить очевидный вопрос.
— Вы можете с отчимом забрать меня? Я бы хотел... посмотреть на хёна. Я поговорю с тренером... Игра всё равно в обед — я успею назад.
— Хорошо, мы приедем, если ты решишь все вопросы с тренером. Похищением собственного ребёнка я заниматься не буду, — отшутилась мама, чем заставила Сынмина засмеяться. Тренер действительно был строже многих родителей, и его слово всегда было главнее. Если тот или иной спортсмен хотел добиться успеха, стоило беспрекословно выполнять команды тренера и не перечить. Сынмин не хотел. Уже не хотел. И хотя он знал, что каждый подобный ученик, как он, разбивает сердце тренеру, который вкладывал в них годами свои силы, умения и нервы, он не мог с этим ничего поделать.
Сынмин был готов простоять полдня на коленях с поднятыми руками в качестве наказания или задницей кверху на голове и носках, если бы это было возможно, но, услышав, что он не собирается подаваться в сборную после окончания школы, тренер просто сдержанно улыбнулся и ответил:
— Это твоя жизнь, Сынмин.
И в этой жизни одиннадцать лет бейсбола проиграли какому-то Со Чанбину, о существовании которого почти год назад Сынмин ещё даже не знал.
***
— Мне нужно вернуться к двенадцати на базу, — тихо произнёс он, садясь в минивэн и ожидая, пока автоматическая дверь закроется.
Погода не радовала впервые за всё лето, но Сынмин был рад, что увидит Чанбина и Феликса наконец хотя бы на пару часов.
— Сынмин! — Феликс налетел на него с самого входа в спорткомплекс, где проходили соревнования, и повис на шее. — Приехал посмотреть на меня? Соскучился за полтора месяца?
Феликс весь светился, прямо как солнышко. Впрочем, как и всегда. И Сынмин действительно был рад его видеть.
Родители отпустили его с Феликсом к раздевалкам, чтобы поздороваться с Чанбином, но среди толпы возле нескольких дверей, где толпились родители со школьниками, учителя и тренеры, его нигде не было видно.
— Он, наверно, занят разогревом, — попытался держать нервную улыбку Сынмин.
— Подожди, я его позову, если он там, — пообещал Феликс и зашёл в раздевалку второклассников.
Тут же телефон отозвался привычным «ка-ток».
«Я не могу сейчас выйти к тебе, иди на трибуны к родителям. Я найду тебя позже».
Едва уловимая усмешка слетела с губ, прежде чем на глаза навернулись слёзы обиды. А чего он ждал? Что Чанбин кинется ему на шею после полутора месяцев разлуки, как Феликс? Было бы, конечно, неплохо. Но он не Феликс, а всё ещё тот же козёл, не подпускающий Сынмина к себе, не позволяющий быть ближе, чем на расстоянии вытянутой руки. Я довезу, но не до конца; приезжай, но я не выйду; я расскажу тебе, но только то, что выгодно мне; и мы с тобой братья, но только не в школе.
— Пошёл к чёрту, придурок, — выругался Сынмин и, не дождавшись Феликса, ушёл к родителям портить им соревнования своей кислой миной.
Не хочет нормально общаться — Сынмину это тоже не надо.
— Сынмини, с тобой всё в порядке? Что-то случилось? Вы поругались с Чанбини? — спросила мама, видя на протяжении нескольких первых раундов новичков отсутствующий взгляд Сынмина.
— Нет, просто не выспался — тренируемся с утра до ночи, — отмахнулся Сынмин, постаравшись сделать это как можно более правдоподобно. А то Чанбину ещё долетит эта информация — допросов со всех сторон не оберёшься.
Феликс выступил лучше всех из их школы, заняв второе место из первоклассников трёх школ района. Сынмин поглядывал на часы с опаской, понимая, что все выступления вторых классов он вряд ли успеет посмотреть, однако ажиотаж на трибунах вырос в разы с их выходом. Чанбин по жеребьёвке должен был быть одним из последних, а время нещадно приближалось к десяти. От школы до тренировочной базы ехать минимум полтора часа без пробок.
Когда подходила очередь последних, зал словно взбесился. Многие скандировали «Со Чанбин», и в отличие от предыдущих кандидатов, Сынмин с точностью мог это разобрать.
— А твой старший брат, кажется, очень популярен, — обняла его мама, крикнув пару раз со всеми вместе.
А потом Сынмин встал со скамейки в каком-то полном тумане, вместе с толпой рядом, кто стоял и до этого, размахивая разноцветными надувными палками.
Пак Чанхёк. Сынмин думал, что забыл его друга, который тогда был с ним в туалете, но сейчас, когда он вышел вместе с Чанбином на маты, в голове тут же всплыл образ. Выбритые виски, рисунок молнии машинкой, узловатые крепкие пальцы и несуразное телосложение в виде тощего тельца и массивных, как у пловца, плеч.
Ли Рэвон — как назвал его тренер, приглашая соревноваться вместе с Чанбином. И оскал этого парня, направленный на Чанбина, определённо Сынмину не понравился, как и агрессия, с которой он напирал. Чанхёка Сынмин тоже увидел, но на трибуне — справа от родителей. И его взгляд было несложно проследить — он смотрел чуть назад и влево, на несколько рядов выше, где среди компании девушек одна держала баннер, разукрашенный разными блестящими красками с именем «Со Чанбин». Чанхёка едва не скрутило от этого зрелища, пока все хлопали, а девушки выше визжали и прыгали от восторга. А потом их взгляды с Чанхёком встретились, словно он почувствовал, что за ним наблюдают.
Сынмин, ощутив мороз по коже, тут же отвёл взгляд, увидев, что в турнирной таблице вычеркнули Ли Рэвона. Почти весь зал в тот момент вскочил со скамеек, и Сынмин вспомнил, как Феликс называл его брата мачо.
На обратном пути в тренировочный лагерь Сынмин снова думал обо всём и ни о чём сразу, так и не узнав, выиграл Чанбин или нет. Да и не особо это было важно — его брата поддерживала почти вся школа.
А вот Сынмин свой матч проиграл, будучи мозгами совершенно не в том времени и не в том месте.
«Спасибо, что приехал, я был рад тебя видеть».
«Я приезжал не к тебе — не обольщайся».
