***
— Свидание? Ты серьёзно? — рассмеялся Чан, обнимая Сынмина и задерживаясь, чтоб вдохнуть аромат парфюма. — Ты ведь в курсе, что Бини всегда смотрит из окна, когда ты выходишь из дома, да? — Конечно. Плевать, я ведь не делаю ничего предосудительного, — кинул Сынмин и, перебросив ногу через байк, надел предложенный ему шлем. — О, поверь, он бы предпочёл что-нибудь из предосудительного сейчас, чем видеть тебя обнимающим меня на моём байке. — Должен предупредить тебя, что на сегодня это максимальный интим, что тебе доступен. — Какое же тогда это свидание без поцелуев? — почти обиженно. — Наше, — улыбнулся Сынмин из-за спины и хлопнул его по плечу, тем самым доложив о готовности. — Трогай.***
— Ради четырёх банок пива, ты серьёзно? Ты абсолютно безрассуден. Ты же знаешь, что он к тебе не ровно дышит. С огнём играешь, Сынмин, — отчитал его, как нашкодившего щенка, Хёнджин. Сложно спорить с фактами. — Он бы не согласился просто так. Он умеет вымогать. — Потому что знает, что ты не откажешь. А тут ты сам предлагаешь такой лакомый кусок. И чем, позволь спросить, вы занимались полдня? — он достал с полки две шкатулки и положил на кровать рядом с Сынмином. — Выбирай всё, что тебе нравится. Сынмин открыл обе разом и полез копаться в сокровищах Хёнджина. Вот у кого всяких побрякушек было навалом. И для Сынмина не жалко. К тому же Хёнджин бы точно обиделся, узнай, что он не попросил помощи для подготовки к особенному вечеру. — Да ничем особенным. Кино, кафе, парк на Хангане. — И часто он катает тебя в Сеул, если для тебя это уже «ничего особенного»? — из любопытства спросил Хёнджин, вынимая слишком вычурное колье с кучей камней. Сынмин помотал головой и вытащил гвоздики-обманки с крупным прозрачным камнем. — Ещё на хрящ к ним есть такое колечко. Колечко Сынмину тоже понравилось. После чего они переключились на поиски подходящей подвески. — Не часто, но постоянно. — Это как? — Каждый раз, когда мы едем кататься. Это его любимое место. — Интересно, что его любимое место не в наших окрестностях. — Должно быть, он часто там бывал, — пожал плечами Сынмин, найдя тонкую длинную цепочку с подвеской в виде сплющенной металлической пластины размером со спичку с выгравированной изогнутой ветвью. Заодно бросил взгляд на стол за спиной Хёнджина, где по обыкновению всегда были навалены учебники с тетрадями и пособия для подготовки к экзаменам, которых сейчас не наблюдалось и в помине. Только ноутбук и тонкая тетрадь. Но об этом они поговорят, видимо, позже. — Мама, кстати, знает, что ты у меня? — Да, я предупредил, что мне нужно подготовить Бини-хёну подарок, поэтому буду поздно. — На такси поедешь? — Ну выхода другого нет, — улыбнулся Сынмин, отправляя Чанбину сообщение. «Когда я приеду, закрой дверь своей спальни, чтобы не испортить сюрприз». — Презервативы одолжить?***
Страх — совершенно не то слово, описывавшее его чувства, когда он заходил домой, стараясь сильно не шуметь, потому что родители наверняка уже спали. Или, по крайней мере, точно уже ушли отдыхать. Чанбин меж тем действительно закрыл свою дверь в комнату ещё до того, как он переступил порог дома. Видимо, услышал скрип калитки. Сынмин поставил небольшой торт на тумбу, чтобы разуться и убрать обувь на место, и слегка поёжился от включённых в доме кондиционеров. На улице стояла жуткая жара, так что даже ночью и всего за минуту между машиной с кондиционером и домом он успел покрыться испариной. Он тихо прошмыгнул с тортом и рюкзаком в свою комнату и включил настольную лампу, чтобы по-быстрому закончить с приготовлениями, потому что время уже подбиралось к полуночи. Минут десять провозился в ванной, стараясь освежиться и не испортить внешний вид. Бросив быстрый взгляд в зеркало уже в комнате, Сынмин понял, что дымчатый макияж на его глазах всё ещё чересчур вычурный, но делать с этим что-то абсолютно нет времени. Не поплыл — и хорошо. К тому же, он не такой ас в этом, как Хёнджин, так что ему с его кривыми руками точно понадобилась бы уйма времени, чтобы просто хотя бы сделать побледнее. Он поправил немного съехавшее колечко на хряще и отцентровал дрожащими пальцами длинную подвеску на груди, мягко качающуюся на волнах струящейся чёрной ткани. Сынмин говорил, что это перебор. Хёнджин всё равно не позволил переодеться, сказав, что такой вырез ему к лицу. А ещё выгодно показывает его ключицы. Хёнджин одевал и красил его исключительно с одной целью. Но Сынмин и не был против, потому что и сам надеялся сегодня узнать, насколько далеко они оба смогут зайти. Презервативы были у него самого, так что не пришлось давать Хёнджину лишних поводов нафантазировать себе всякого. Конечно потом Сынмина будут пытать на предмет произошедшего, но это будет уже потом. Когда он будет знать, что можно рассказать, а что нет. — Так, ладно, соберись, у нас всего пара минут, Сынмин, — прошептал он сам себе, сжав пальцы в кулаки, потом подтянул неряшливо болтающиеся рукава ближе к локтям, положил подарок в рюкзак к пиву, которое он умудрился охладить у Хёнджина в холодильнике, зажёг свечу на торте и, подхватив под подставкой коробку с ним, направился к комнате Чанбина. — Спокойствие, только спокойствие, Сынмин. Два стука и полная тишина. Сынмин приоткрыл дверь, нажав на ручку рукой, на которой болтался рюкзак на лямках, и почувствовал, как вспотели ладони. Чанбин, сидевший на диване по-турецки в свободных джинсах и футболке — тоже подготовился? — в свете лишь гирлянды и настольной лампы, тут же отложил на стол тетрадь, в которой что-то писал. — С днём рождения, хён, — улыбнулся Сынмин, закрывая за собой дверь ногой. — Можно я не буду петь песенку, да? А то я совершенно не выгляжу нормально для этого. Чанбин принял торт двумя руками, позволяя Сынмину полезть за коробкой с подарком и пивом в рюкзак. — Ты прекрасно выглядишь, не ври. А это что? Целых четыре? Ты серьёзно? Тебя в прошлый раз меньше чем с одной унесло, — с упрёком в голосе произнёс Чанбин. — Это ты поэтому с Чаном встречался? — Ну, мне пока ещё не продают, пришлось задействовать связи. И я взял с запасом, — застегнув рюкзак и отбросив его под стол, спросил Сынмин и сел рядом. — Ты желание загадывать собираешься, болтун? — Думаешь, мне есть что загадывать? — Главное — не вслух. Чанбин задул свечу и, смазав кремовый декор пальцем, облизал его, после чего отставил торт на стол. — Раз мы пьём пиво, то торт останется на завтрак. Давай сюда. Пока Чанбин открывал банки и ему, и себе, Сынмин нашёл первый попавшийся в видеотеке ромком и включил. — Чёрт, я не купил никаких снеков, — только сейчас понял Сынмин. — Захочешь есть — торт на столе, — пошутил Чанбин и подставил плечо, чтобы он положил на него голову. — Сюрприз получился так себе, да? — Это мы ещё увидим... — неопределённо сказал Чанбин, устраиваясь поудобнее. — Подарок я потом посмотрю, ты не против? Сынмин помотал головой и чокнулся с ним пивом. Холодный напиток ещё сильнее заставил его съёжиться, к тому же, в комнате кондиционер работал на полную. Почувствовав это, Чанбин перетянул Сынмина ближе, обнимая за плечо. Накинул на колени плед. И полфильма, пока они потихоньку оба доходили до кондиции допивая по банке, поглядывал на него. — Я интереснее, чем фильм? — на выдержав и повернув голову, спросил Сынмин, слыша свой голос каким-то чужеродным и тягучим. — А сам как думаешь? — сипло отозвался Чанбин, смотря ему в глаза. Сынмин стащил с себя плед, в котором запутался ногами, и без капли стеснения перекинул ногу через Чанбина, усаживаясь на его бёдра. Алкоголь почему-то только сейчас дал в голову, выплеснувшись жаром на лицо и шею. Заодно и избавив его от стеснения, которое убило бы весь настрой. В паху тоже стянуло возбуждением. Особенно когда Чанбин положил ладони на его задницу и придвинул ближе. — Думаю, что фильм ты не смотрел совсем. Как и я, — хрипло прошептал Сынмин, почти касаясь его лба своим и обнимая за шею ладонями. Он старался большими пальцами коснуться его челюсти, скул, подушечками других пальцев чувствовал колкость коротко сбритых волос на загривке. Он ярко чувствовал всё, но только не смелость сделать последний шаг. Глаза бегали. Смотрели то прямо в глаза Чанбину, то спускались ниже к губам, потом снова возвращались. Сердце стучало в ушах и горле как бешеное. Он сглатывал и дышал через рот, чувствуя, как губы сохнут, облизывал их и, подаваясь вперёд хоть чуть-чуть, отступал назад, словно обжигался. Казалось, даже касался на мгновение его губ своими вскользь, но не задерживался. Он не мог сделать это сам, хоть и очень хотел. И был только один выход. — Поцелуй ме… Договорить он не успел — только закрыть глаза и позволить Чанбину вести. Тот притянул его за шею в одно мгновение и, слегка приоткрыв рот, коснулся губ. Втянул чуть нижнюю и, когда Сынмин немного расслабился, проник языком в его рот, раскрывая, ведя за собой. Страха больше не было — лишь жар, который затапливал с головой, и ледяные руки на пояснице, заставлявшие гореть на контрасте ещё сильнее. И это было совершенно не похоже на тот детский поцелуй с Хёнджином. — Не холодно? — чуть отстранившись, заботливо прошептал Чанбин. Сынмин чуть помотал головой и выправил из-под его рук тонкую ткань лонгслива, опуская её поверх и намекая, что его холодные руки он хочет чувствовать на своём теле. Жарко, чёрт возьми. Так жарко, что отчаянно хочется охладиться. — Иди ко мне, пожалуйста, — попросил Сынмин, целуя снова и думая о том, за что завтра утром ему будет больше стыдно из того, что они собираются сделать сегодня. — Я и так здесь, я рядом, малыш, — прошептал Чанбин, посылая мурашки по всему его телу. — Я... я... — между поцелуями. — Немного... Чанбин отстранился и посмотрел на него с тревогой. Провёл по нижней губе большим пальцем и чуть кивнул вопросительно, говоря тем самым, что весь во внимании. — Волнуюсь, — закончил Сынмин, отводя взгляд, но перед этим заметил улыбку на лице Чанбина. — Я заметил это, ещё когда ты вытащил из рюкзака четыре банки пива. Поверь, я волнуюсь не меньше. И мы не будем сегодня идти до конца. Я не мудак, а мы оба в достаточной нетрезвости, поэтому просто иди ко мне, пока твои угольные глаза, а ещё ключицы в этом вырезе не свели меня с ума окончательно.