Пока никто не знает

Сынмин ожидал чего угодно. Что Чанбин накричит, ударит или просто обрычит и свалит, но он просто молча прошёл мимо, проигнорировав и Сынмина, и его протянутую с купоном руку. Разве что дверь не закрыл, позволяя ему пройти следом. — Не расскажешь, откуда кровь? — Не мог просто поздравить с успешной сдачей экзаменов? — скинув рюкзак под стол, сел в кресло Чанбин. — Снова он, да? Вздох. Чанбин закрыл лицо руками и провёл по нему, снова отказываясь смотреть на Сынмина. — Хён, ты обещал мне... — А ты не мог просто проигнорировать это так же, как игнорировал все эти два месяца? Ту-дум. В груди кольнуло сильнее, чем хотелось бы. — То есть это происходит не впервые... — горько усмехнулся Сынмин. — Знаешь... Не думал, что между нами всё будет вот так. — Я тоже. Вместо того, чтобы дать мне однозначный ответ, ты бегаешь по свиданкам с Чаном. — Между нами ничего нет, хён. — Ну так и у меня ничего нет. Как ты там говорил? Мы друг друга стоим, прикинь, — усмехнулся Чанбин, стягивая запачканную рубашку и оставаясь по пояс голым, чтобы Сынмин прекрасно разглядел синяки, кровоподтёки и ссадины на спине и рёбрах, пока он проходил мимо, чтобы достать чистую одежду. Формулировка Сынмина задела. Это означало, что они оба друг другу врут. По крайней мере, Чанбин намекал именно на это. — Забавно, да? Прошло чуть больше года с того, как ты мне сказал эту фразу, а всё повернулось ровно на сто восемьдесят. Только кое-что осталось неизменным. — Ты не ответишь на мой вопрос, да? — догадался Сынмин, стиснув зубы. Чанбин, стоявший к нему спиной с опущенной вниз головой, поднял в верх указательный палец, говоря тем самым, что он попал в яблочко. — Даже с купоном? — Срок действия этого купона истёк, так что пользуйся новыми, Сынмин-а. Если, конечно, у тебя хватит духу, — вздохнул он, всё ещё не смотря ему в глаза даже через зеркало. Сынмин понял, что ловить от этого разговора больше нечего, и пошёл к себе. — Спокойной ночи. Сынмин не ответил, потому что мог только послать в ответ. Зато сразу же полез пересматривать подарочные купоны этого года в поисках того, что могло бы подойти и помочь. Но, к сожалению, Чанбин не придумал ничего в этом году лучше, чем цепляться за их отношения до самого конца. «Обними меня». «Поцелуй». «Любое сексуальное желание». «Свидание». «Секс». Сынмин вспомнил, как у него горели уши, когда он впервые прочитал это ночью после того, что было не свиданием с Чаном, а потом ещё и целое послание на ноутбуке вместе с поздравлением. Чанбин был не единственным, кто отчаялся. И нужно было срочно что-то делать. Потому что Сынмин знал: не лезть он не сможет. Они это уже проходили. И никакие запреты его не остановят. — Господи, ну нельзя было нормальные сделать? Эти же не помогут... — взвыл Сынмин и ещё раз посмотрел на листок. — Хотя... В голову пришла дурацкая идея. С Чанбином он столкнулся в коридоре, только высунувшись из комнаты. Тот собирался идти в душ. — Загляни перед сном ко мне ненадолго, — с абсолютно нечитаемым выражением лица оттарабанил Сынмин и, вложив в руку Чанбина уже новый клочок бумаги, скрылся за дверью раньше, чем тот бы увидел, что на листке. Чанбин его прибьёт, когда узнает, но он не оставил выбора. Все эти двенадцать минут, что Чанбин мылся, Сынмин как на иголках расхаживал по комнате взад-вперёд, пытаясь успокоиться. А когда вода стихла, сел на кровать, поставив за спиной аптечку, чтобы её не было видно сразу. — Я даже не надеюсь, что ты сейчас используешь купон по его прямому назначению, — тут же выдал опасение Чанбин, заходя к нему в комнату после душа уже в пижаме и закрывая за собой дверь. — Много болтаешь, — прервал его поток недовольства Сынмин. — Сядь сюда ко мне спиной и расстегни рубашку. Чанбин перечить перестал и сел перед ним по-турецки. Промолчал, даже когда Сынмин потянул рубашку за ворот с его плеч вниз, оголяя свежие раны, до которых тот точно бы не дотянулся сам. Сынмин открыл аптечку и вытащил ватную палочку с обеззараживающей мазью, бинты и пластыри с ножницами, навскидку оглядел повреждённую кожу и прикинул, как всё сделать так, чтобы оно ещё и не мешалось. — Я так и знал, что ты позвал не за приятным, — шикнул от жжения Чанбин, выгибаясь и уходя от прикосновений. — Сиди спокойно, а то вымажу тебе всю спину, — произнёс Сынмин, чувствуя движение гибких мышц под пальцами. Дальше они сидели молча. Оба не решались начать разговор, да и не о чем было, если не считать тем, от которых оба заводились с пол-оборота. Но, закончив со спиной и перейдя на руку, где длинный порез переходил вперёд, Сынмин не выдержал. — Ты с огнём играешь, хён. Это ведь не просто драка была, у кого-то был нож. Я ведь не дурак, могу ссадину отличить от… — Я был на тридцать седьмом месте в рейтинге ровно год назад, — повернул плечо к нему Чанбин, чтобы легче было обрабатывать рану. — Можешь представить, сколько выявилось желающих, чтобы я сейчас опустился туда же. — Не заговаривай мне зубы, а то я не знаю, что на такую херню способен подбить только один человек, имя которого мы знаем оба, — накладывая поверх мази плотно бинт, произнёс Сынмин, избегая прямого зрительного контакта. — Ты обещал, что не будешь скрывать от меня, если травля начнётся снова. — И что ты сделаешь? Пойдёшь расскажешь маме? Или моему отцу? Или директору? А потом перед самым поступлением разлетится то самое видео, которым меня шантажируют уже не первый год. — Хён, если тебя убьют по неосторожности, потому что воткнут этот нож не туда, куда хотели, чтобы просто попугать, никакого поступления не будет, ты это понимаешь?! — завязывая бинт, рыкнул Сынмин и тут же оказался утянут Чанбином в объятия. — Я не собираюсь умирать от рук каких-то идиотов, ясно тебе? Я не для этого железо таскаю, — усмехнулся Чанбин, заваливая их обоих на кровать, отчего аптечка скользнула с покрывала и грохнула об пол, заставляя вздрогнуть. — Как будто тебя будут спрашивать, что ты там собирался… Чанбин приласкал его поглаживаниями, заставил повернуться и посмотреть прямо на него. Сынмин соврал бы, если бы сказал, что не скучает. Ещё как. — Почему Чан? — тихо спросил Чанбин. — Ты ведь знаешь, что он согласен на любую твою инициативу… — Именно поэтому и он. — Сынмин вздохнул, съёжившись. Стало некомфортно лежать на Чанбине после такого вопроса, но отпускать его никто никуда не собирался. — Потому что он согласен. — То есть это сознательная измена, да? — Хён, мы не обещали друг другу любви до гроба. Но то, к какому хаосу могут привести наши с тобой отношения, заставляет задуматься над тем, чтобы сначала попробовать другие варианты. — А Чан в курсе, что ты просто пробу снимаешь? — одёрнул его грубо Чанбин. — Можно я тебя отлуплю за такие неприглядные формулировки? — Только после того, как я выполню задание из купона, — напомнил ему о нём Чанбин. Секунда, две, три. Сынмин едва успел подобрать упавшую челюсть, когда понял, о чём он. — Я… Я не… — Сынмин попытался слабо воспротивиться тому, как быстро Чанбин поменялся с ним местами, нависая сверху. — Я сделал это, чтобы… Хён!.. — скуля как можно тише, вцепился он в его плечи, позволив стянуть себя чуть ниже на постели. — Я знаю, чертёнок, зачем ты это сделал, — прошептал Чанбин, держа его двумя руками за пояс, и коснулся губами челюсти под ухом, — но это совершенно не то. Думаю, я могу выбрать сексуальное желание на свой вкус? Сынмин вспыхнул как спичка, сжимаясь в его руках так, что Чанбину стало неудобно расстёгивать пуговицы на его пижамной рубашке. Ему пришлось взять его руку в свою и поцеловать пальцы, чтобы обратить на себя внимание зажмурившегося до боли Сынмина. — Сынмин-а, посмотри на меня, пожалуйста, — тихо произнёс Чанбин и провёл по его щеке костяшками пальцев. Сынмин наконец открыл глаза и посмотрел прямо на него, находящегося сантиметрах в десяти от его лица. — Я не хочу тебя принуждать, поэтому просто скажи, чтобы я ушёл, пока есть такая возможность. Сынмин колебался. Знал, что завтра будет снова гнобить себя за произошедшее, если позволит, но если не позволит, гнобить себя он начнёт сразу, как за Чанбином закроется дверь. Казалось, Чанбин подозревал то же самое. — Хён, я так сильно… — договорить он не успел, Чанбин просто поцеловал его, не дав страху вырваться наружу, и потянул вниз пижамные штаны с бельём, устраиваясь между ног. — Сейчас не нужно ничего бояться, слышишь? — между поцелуями тихим шёпотом, посылая по телу мурашки. — Мы только вдвоём. И больше никого… Позволь хотя бы немного побыть рядом. — Ты уже, — с тихим смешком в самые губы. Глаза в глаза. — И я уже тебе позволил. Поцелуи отвлекали от мыслей, распаляли и расслабляли, Чанбин знал, как раскрыть его и приласкать, держа в своих руках и оставляя влажные следы по телу от поцелуев. И когда он спустился к животу, в голове перемкнуло. Сынмин попытался схватиться за его плечи, на которые он уже положил его разведённые в стороны ноги, но ничего не случилось, Чанбин просто мимолётно поднял на него взгляд и поцеловал внутреннюю сторону бедра, легонько, но ощутимо прикусывая кожу. Чувство, что он перед ним как на ладони, только усилилось. — Господи, что ты… Мысли путались, не давая поймать их, и Сынмин цеплялся за покрывало, сжимая его в кулаках и не зная, выдержит ли он то, что Чанбин собирался сделать. А Чанбин сделал, не дав даже мыслями дойти до этого. Обнял губами ствол у самого основания и повёл выше, к самой головке, где уже взял в рот полностью, сколько смог. Горячая теснота сомкнулась вокруг члена, едва не вырвав из его рта гортанный стон. Родители бы не поняли этого, поэтому пришлось сдержаться. Сынмин выгнулся в спине вслед за ласками и попытался толкнуться, ощущая чувствительной головкой, как Чанбин обводил её языком, потом выпускал изо рта и касался губами, дул на неё и ласкал поцелуями, потом снова облизывал. Но окончательно потеряться в ощущениях помогли хорошо смоченные слюной пальцы внутри него. Сначала один — уже привычно, — потом сразу второй. Отстранить от себя Сынмин его не успел. Точнее Чанбин и не желал отстраняться, почувствовав, как плоть дёрнулась у него во рту при очередном движении, и ускорил темп, насаживаясь быстрее и проникая в него пальцами. Нега растекалась по телу медленно, будучи сконцентрированной сначала лишь в паху. Чанбин утянул его в поцелуй раньше, чем он пришёл в себя, поэтому до мозга далеко не сразу дошло, откуда в поцелуе солоноватый привкус. Сынмин перегнулся вбок, чтобы нашарить под кроватью пачку влажных салфеток, после чего уже повернулся к Чанбину и, протянул ему их. Лениво нашарил на кровати свои трусы с пижамными штанами, которые натянул так же неспешно, и, перекинув потом через ногу Чанбина колено, положил ладонь ему на пояс. Глаза тут же начали нещадно слипаться, и он зевнул. — Чертёнок, — прошептал Чанбин, коснувшись тёплыми губами его переносицы. — Хоть ты и всеми силами пытаешься сбежать от меня, у тебя не получится. Я подожду, слышишь? Я не буду ревновать тебя к Чану, хотя порой мне хочется выйти и прописать ему, когда я вижу вас вместе, но я сдержусь, обещаю. И я буду ждать столько, сколько потребуется тебе для того, чтобы преодолеть этот страх. И ещё я буду ждать, когда ты используешь остальные купоны. У нас осталось не так много времени, до того как наступит полная неизвестность. А пока спи. Спокойной ночи, чертёнок. Я уйду, как только ты уснёшь. «И я тебя люблю, хён», — хотел сказать Сынмин в ответ, падая в темноту и отчаянно прижимаясь к Чанбину всем телом.