***
— Останешься сегодня? — Феликс выгнулся и залез под бок к Чану, перебросив руку ему через грудь, после того как отошёл от последнего оргазма. Внутри всё бушевало. Феликс не хотел отпускать и снова оставаться в одиночестве на ночь. Даже подумывал съехать в университетскую общагу — всяко веселее, — но потом понял, что их встречи с Чаном перетекут тогда в разряд исключительно перепихона на диване в студии. Чего категорически не хотелось. К тому же, оторвать Чана от работы — задача если и не невозможная, то точно не из простых. Можно по дороге и весь запал растерять. И расстроиться в довесок. — А ты очень хочешь? — спросил Чан, прижимая его к себе сильнее и обхватывая губами мочку уха. — Спрашиваешь ещё... Конечно хочу. Так они и уснули. Правда, Феликс ещё несколько раз за ночь просыпался, видимо, в страхе, что Чан всё же ушёл, но тот мирно спал рядом, видимо, так же некрепко, как и Феликс, потому что обнимал в ответ, целовал куда попадёт, когда он к нему прижимался. А утром и вовсе проснулся от того, что горячая влажная теснота сомкнулась вокруг головки его члена. Руки обнимали его бёдра, а ладони щекотали кожу на животе, и когда Феликс ахнул, выгнувшись от проникновения в него всего лишь пальца, Чан отстранился, чтобы заполнить его собой полностью, оставив несколько влажных хаотичных поцелуев, прежде чем навалиться на него всем телом и прошептать с улыбкой в поцелуй вместе с плавным толчком: — Доброе утро. После жаркой ночи тело приняло его легко с минимумом смазки, и приятное трение постепенно будило его, пока они целовались, пока Феликс обнимал его, зарываясь пальцами в короткие волосы на затылке, цепляя зубами цепочку на его шее и глядя в чернеющие от возбуждения глаза напротив. Феликс выгибался вслед за руками, стараясь продлить прикосновения, качаясь на волнах удовольствия, пока Чан с усердием уже второй раз оттягивал конец. Было невыносимо больше терпеть, но им обоим так нравилось и сейчас они могли себе позволить не вылезать из постели подольше. Чан с упоением оттягивал оргазм обоих до того момента, пока Феликс не начинал пускать в ход зубы и ногти, намекая, что ещё немного, и на нём оставят, по меньшей мере, несколько меток. — Люблю тебя, — сжимая внутри себя Чана оргазменными спазмами и продолжая обнимать, выдохнул Феликс в поцелуй. Только спустя несколько секунд или даже минут он понял, что что-то не так во взгляде напротив. Серьёзность, задумчивость… Когда Чан из него вышел, Феликс наконец понял, что он сказал. — Чан… Я не… Феликс схватил его за руку, но тот вывернул руку из захвата, натянуто улыбнувшись. — Мне пора. Чан молча ушёл в душ, закрыв за собой дверь на щеколду, чего раньше никогда не делал, оставив Феликса одного посреди комнаты умирать от того, что он, кажется, только что всё разрушил. Всего двумя словами. Кажется, он заигрался.***
Разгружая пакеты после магазина, Сынмин продолжал думать, как сказать Чану о Чанбине. В чате с ним теперь было новое сообщение, что он писал вчера ему, но, слава богу, ответа он так и не получил, что давало поле для манёвра. Но рассказать всё равно придётся. Если в какой-нибудь ссоре Чан вдруг снова вспомнит про Чанбина и решит взглянуть на чат, его будет ждать нехороший сюрприз. — Ты так и не сказал, почему не захотел остаться у родителей хотя бы до обеда, — тут же вспомнил о разговоре Чан, который они замяли, когда он забирал его от родителей. Сынмин вздохнул и положил перед Чаном телефон с открытым диалогом. — Он говорил, что не поедет, но притащил с собой даже Бэкхёна, — раздражённо выдохнул Сынмин и вернулся к перекладыванию покупок в холодильник, чтобы избежать зрительного контакта. — Поэтому я уехал как только смог. — Этого фельдшера скорой? — Сынмин промычал утвердительно в ответ, выкладывая болгарский перец по цветам. Это немного успокаивало. — Погоди, а когда вы… А вот это он не продумал. Ладно, как будто он вообще продумывал хоть что-то… — В день рождения Хёнджина, когда он сидел на операции. Он настоял, чтобы я поехал, и я поставил ему условие: что я поеду, если не поедет он. Он согласился. Уши горели. Не рассказывать же, что они пересекались с Чанбином ещё два раза, про которые Чан ни сном, ни духом. Не стоило. Чан взбесится на ровном месте, и они просто поругаются. Ничего же не было? Не было. Значит, и рассказывать нечего. — И где вы спали втроём, если не секрет? Насколько я помню, у Бини в комнате настолько узкий диван, что они бы вдвоём там не поместились… К тому же, это вызвало бы вопросы у родителей. Сынмин вовремя прикусил язык, едва не возразив, что в школьные годы они оба умещались на этом диване. Правда, с тех пор и Чанбин стал шире в плечах, да и Бэкхён, хоть и был довольно жилистым, его плечи могли конкурировать и с плечами Чанбина. — Чанбин спал на полу, насколько я могу предположить. Я, когда ходил в ванную, видел только разложенный матрас возле дивана — кто на нём спал, понятия не имею, — и глазом не моргнув, соврал Сынмин и пожал плечами. Сынмин обернулся и увидел на лице Чана улыбку. Поверил. Только от этого не стало легче — только тяжелее. Он соврал Чану с такой лёгкостью, уверенный в собственных благих намерениях, и ни разу не задумался, что, может быть, вообще стоило сказать правду? Что тогда для него эти отношения, если он не мог быть с Чаном полностью честным и искренним? И это заставляло задуматься.***
— Не думал, что увижу тебя сегодня, — усмехнулся Чан, протянув ему только что открытую бутылку пива, и предложил сесть на диван. Себе тоже взял и сел в широкое компьютерное кресло за столом. На мониторе медленно разноцветными узорами перетекала заставка, так что, видимо, в гостевой давно никого не было. Да и свет был включен только частично. — Пока выходные, почему бы не заглянуть, — сделал глоток из бутылки Чанбин, посмотрев на него. Судя по последним событиям, нужно было хотя бы узнать, что он знает и что у него на уме. К Чану не было никакого доверия с того самого момента, как Чанбин понял, что Чан не просто устранял конкурентов — он планомерно сузил круг общения Сынмина до одного себя. И это не просто настораживало — пугало. Как и то, что Сынмин потакал ему в этом, принимал и не видел ничего зазорного. Напротив, все попытки узнать, что у них творится в отношениях, как он себя чувствует в целом — всё это воспринималось в штыки. И лезть в эти отношения не стоило от слова совсем. У Чана были ресурсы содержать Сынмина, потому тот, кроме универа, никуда и не выходил, друзей новых особо не заводил, а к старым относился с опаской, везде ожидая подвоха, что кто-нибудь залезет и пырнёт заточкой из-за угла, попытавшись настроить его против такого хорошего и милого Чана. Но Чанбин не мог полностью очернять лучшего друга. Чан всегда заботился и о нём, и о Субин, и о Сынмине тоже. Искренне и от всей души. Но вот что заставило его опекать Сынмина настолько сильно, что это превратилось в агрессию? Любовь? Ревность? Помешательство? Или всё и сразу? Какая лютая смесь так залила ему шары, что Чан коршуном летал над Сынмином, не позволяя даже Чанбину узнать, как у него дела? — Как поездка к родителям? Я слышал, ты не должен был ехать. — Ну началось… Чанбин увидел в его взгляде то самое, чего уж точно видеть не хотелось — он его проверял. И он точно что-то знал. Вопрос только, что именно. Потому что если он скажет что-то не то, он подставит Сынмина. И кто знает, какой монетой Чан вернёт ему его ложь. Тем более, связанную с ним. — Да, я обещал ему, что не поеду, но, к сожалению, Бэкхён слышал из спальни наш разговор и настоял, чтобы мы поехали вдвоём. Один бы я точно не поехал, но он проконтролировал, — усмехнулся Чанбин, и сполз по дивану чуть ниже, стараясь выглядеть максимально расслабленным, но при этом заметил, как глаза Чана сузились. Чанбин ощущал себя как на допросе, прыгая по минному полю с завязанными глазами на одной ноге. Отвратительное чувство. — Из спальни? Чёрт, Чанбин, ну почему ты такой тупой?.. Нельзя было поменьше ненужных подробностей вываливать, которые на что-то да намекают? Какова была вообще вероятность, что Сынмин рассказал про тот свой визит к Субин? Можно ли предположить, что, если Чан везде и всюду рядом, то Сынмина к Субин привёз он сам? — Он приходил к Субин-нуне, я думал, ты знаешь. Там и встретились. Мы с Бэкхёни-хёном тогда только приехали с ночной. Чан хлопнул себя слегка по лбу и рассмеялся. — Точно, запамятовал. И что, как прошёл вечер? — Вроде без эксцессов. Главное, что мама была довольна, — сдержанно улыбнулся Чанбин, прерывая зрительный контакт, надеясь, что допрос окончен, но не тут-то было. — А спали вы где? Помнится, у тебя в комнате места на двоих особо нет… А вот это было подло. И в том, что Сынмин точно не рассказывал Чану, что они спали вместе, Чанбин был почему-то уверен. Оставалось нащупать самый очевидный вариант, который мог использовать Сынмин для отмазки. Была не была. — Мама поменяла нас комнатами, — смотря прямо в глаза Чану, произнёс Чанбин, следя за реакцией. Ничего, полное безразличие. — Сынмин согласился, раз всё равно все приехали на одну ночь. Чан усмехнулся и потёр ребром указательного пальца бровь, опуская взгляд. Что-то не так. Что-то сто процентов не так. У него другая информация. — А у меня вот совершенно другая информация, — подтвердил он его догадку, поджав губы и ухмыльнувшись при этом. — Бини, если ты пытаешься сохранить мои нервы, то не стоит. Сынмин доверяет мне всё, и я просто хотел проверить, соврёшь ли ты мне, или нет. А это уже намёк. Либо ты говоришь мне правду, либо выметайся нахрен? В любом случае, сейчас врать точно не стоило. То, что сказал Сынмин, сто процентов отличалось от того, что только что сказал он. Значит, у Чана уже есть две версии. Одна против другой. Кому он будет доверять больше? Вероятно, Сынмину? Но Чанбин вряд ли угадает его версию даже со второй попытки. А если скажет что-то безопасное снова, и это опять будет мимо, он, скорее всего, потеряет последнюю ниточку к хоть какой-то информации о Сынмине. Оставалось только надеяться на благоразумие Чана. Или хотя бы на то, что Сынмин рассказал ему всё как есть и Чан сейчас не уличит его во лжи с помощью Чанбина. — Ладно, ты прав, это глупо. Но знай, что между нами ничего не было, несмотря на то что мы с ним спали в одной постели.