***
«Приедь, мне очень плохо». Феликс грыз на руках ногти, сидя в такси, и молился, чтобы ценник был посильным в конце концов, потому что хоть ехать до студии Чана ему и было недалеко, но два часа ночи могли объяснить любую цену. Надо было позволить Чану давать ему некоторую сумму в месяц — как раз на такие вот экстренные случаи. А то кататься по ночам в такси он почти уже привык, но вот платить столько... Чан обычно встречал у входа, поэтому и платил он, но сейчас у него даже телефон сдох от бесконечных, видимо, попыток дозвониться после того сообщения. Он вообще звонил едва ли не впервые за всё время — до этого они только переписывались, и Феликс прекрасно знал, что Чан удалял и добавлял его контакт каждый раз после переписки, чтобы не было видно никаких удалённых сообщений в катоке. Дверь ему открыл его напарник, который едва не испугался вида пижамных штанов и домашней футболки. Сказал, что видел Чана в последний раз уходившим в свою аппаратную, но следом не пошёл. Феликс уже давно знал дорогу и унёсся через ступеньку наверх, на второй этаж. Дверь оказалась открытой. — Господи... На полу под столом стояло, по меньшей мере, бутылок семь или восемь из-под пива, Чан сидел в кресле, свалив потяжелевшую голову на руку, которой упирался в подлокотник. И судя по мерному движению кресла то в одну, то в другую сторону, он держался где-то на грани реальности и сна. Ужасное зрелище, несмотря на то что слегка пьяным Феликс его видел не раз и не два. Но вот в таком состоянии — явно впервые. — Ты как? Спишь? — тронув его за плечо, спросил Феликс и увидел на столе телефон. Ткнул в экран — тот не загорелся. Действительно сдох. А вот Чан подал признаки жизни, подняв голову с ладони и осоловело посмотрев на Феликса. Прищурился, то ли настраивая фокус, то ли пытаясь понять, не привидение ли перед ним. — Встать сможешь? Я тебя вряд ли унесу. Нам бы с тобой умыться, чудо... Он протянул руку, за которую Чан тут же схватился и попробовал встать, цепляясь. Запнулся за собственные ноги и едва не завалил его на себя. — Прости, я... Кажется, я перебрал... — О, да ты не просто перебрал — ты налакался как свинья... Пойдём в туалет, приведём тебя в порядок... Ну-ну... Давай, вот так. Попытки с пятой удалось поднять его в почти вертикальное положение. Чан опирался на его плечо, второй рукой хватался за руку и медленно, шаг за шагом, шёл за Феликсом в уборную, грозясь запнуться за собственные ноги и упасть на каждом третьем шаге. Хотелось спросить, за какие ему это грехи, но вряд ли бы кто-то ответил. Чан бы точно не ответил, позволив почти утопить себя под ледяной струёй воды. Феликс пытался его держать, но тот начал отбрыкиваться и в итоге обрызгал Феликса, когда наконец вырвался и убрался в соседнюю кабинку. Его тут же стошнило. А потом ещё раз и ещё. Считать количество позывов он перестал, когда пальцы на одной руке закончились. Феликс сполз по ледяной кафельной стене на пол и пожелал уснуть прямо здесь, если его накроют хотя бы тоненьким пледом. Но не судьба. Когда Чан уже с проблесками адеквата на лице вылез из кабинки, Феликс едва не заснул. Тот быстро умылся, прополоскал рот стоящим рядом ополаскивателем и развернулся. Упёрся в раковину и выдохнул. Оба походили на долбаных спринтеров, дыша через рот. — Извини, я напугал тебя... — тихо произнёс Чан и подошёл ближе, чтоб поднять его с пола. До аппаратной обратно дошли держась за руки. Чан наказал ложиться на диван, а сам, покопавшись в небольшом шкафчике, нашёл плед, вернулся и лёг с краю, накрывая их обоих. — Я думал, ты больше не захочешь меня видеть, — признался Феликс тихо, на грани шёпота, перебирая тёмные волосы Чана пальцами. — Поэтому ты приехал так быстро? — не открывая глаз. Феликс знал ответ на этот вопрос, но предпочёл промолчать. Чан всё равно тоже знал. Вместо этого задал свой, не надеясь особо на откровения: — Почему ты не поехал домой? — Потому что боюсь, я убью его к чёртовой матери, если увижу сейчас. — Злость в голосе хоть и пугала, но равнодушие пугало бы куда сильнее. Что мог натворить тихоня Сынмин, чтобы Чан так напился? Но Чан сам решил ответить на незаданный вопрос: — Он врёт мне всё это время с того появления Чанбина в клубе. Они встречались ещё три раза, кроме того, но он рассказал только об одном. И то, полагаю, только потому, что я мог это случайно узнать по их диалогу в катоке, где появилось новое сообщение за два последних года. — Погоди, ты прошариваешь его переписки? — возмутился Феликс. — Тогда я бы тебе тоже ничего не рассказывал. — Не все — только с Чанбином. Я мудак, да? Феликс вздохнул и поцеловал его в переносицу. Чан же в ответ переплёл их ноги под пледом, чтобы было удобнее спать. — Какая к чёрту разница, если я тебя люблю? — задал он вопрос в пустоту, не требуя ответа. — Не люби — больно будет, — всё же ответил Чан. Феликс усмехнулся и натянул плед на плечи, чтобы за ночь не продуло под кондиционером. — Спи, провидец, мне с тобой и так несладко.***
В ванной шумела вода, когда Сынмин проснулся. Первый день летних каникул, и наконец-то можно было немного отдохнуть, прежде чем на плечи ляжет производственная практика. На тумбе засветился экран телефона. Сынмину не особо было любопытно, но раз Чан просматривал его переписки… Да и вдруг что-то срочное? Оказалось, что нет. На экране блокировки горело сообщение о снятии денег за аренду. Сынмин положил телефон на место и нахмурился. Разве их аренду не снимали на первой неделе месяца? До платежа было ещё, как минимум, полторы недели. — О чём задумался? — встав в дверях с махровым полотенцем на шее, спросил Чан. Капли с его мокрых волос капали на голый торс, и Сынмин почувствовал себя неловко, когда внизу стянуло возбуждением, которое до этого не напрягало. — Ты всё ещё платишь за ту квартиру, которую мы присмотрели на случай, если приедут мои родители? — спросил Сынмин, не желая мучиться вопросами всю оставшуюся жизнь. — И тебе доброе утро, — усмехнулся он, подошёл к кровати и наклонился к нему, чтобы поцеловать. Заодно тапнул по экрану телефона, чтоб посмотреть, что пришло. — Да, а в чём проблема? Сынмин помотал головой и улыбнулся. — Да ни в чём. Просто подумал, что родители не приезжали сюда ни разу и это пустая трата денег. — А вот и нет. Ханна приезжает в конце июля, и ей надо где-то жить. — Ханна? Одна? — Семья Чана ни разу за два года тоже не приезжала, да и Чан не особо рвался. А теперь вот… — Хочешь, я попрошу, чтобы привезла Берри? Сынмин сел на постели, разрывая зрительный контакт, и сполз с кровати, намереваясь пойти в душ. Они разговаривали на эту тему тысячу раз. Неужели тысяча первый будет результативнее? — Не хочу, — не оборачиваясь. — Ты на работе в последнее время вообще прописался, а ведь мы говорили об обратном…***
Ханна приехала позже обещанного. Сынмин умирал от жары, обливаясь потом, даже когда они ехали в метро до аэропорта, не позволив Чану ни разу взять его за руку. Знойный август убивал не хуже сауны. Зато в аэропорту было как в морозильной камере — пришлось даже рубашку накинуть, пока они ожидали задержавшийся рейс. — Волнуешься? — увидев, как Чан без остановки кусает и облизывает губы, спросил Сынмин и наконец взял его за руку, переплетая пальцы. — Это же твоя сестра… — И что? Мы не виделись, по меньшей мере, года четыре, — усмехнулся Чан и помахал рукой, когда двери открылись. Девчушка с длинными волосами понеслась вместе с чемоданом на колёсиках навстречу. Это точно была Ханна, но какая-то она… — Привет, малышка, — обнял Чан налетевшую на него сестру и тихо посмеялся. — Скучала? — Скучала целых семнадцать часов по возможности покурить, — сморщила она нос, отпустив его из объятий. — Ты обещала бросить, — без упрёка. — Пыталась, но кальяны и вейп не по мне. А это, я так понимаю… — обернулась она к Сынмину, наконец обращая на него взор ярко-зелёных глаз, в уголках которых легла улыбка. — твоя вторая половина. Ким Сынмин, верно? Мы одногодки, так что можно без всяких торжеств. Ханна. — Она протянула ему руку, и рукав клетчатой рубашки слегка поднялся наверх, обнажив расписанную татуировками кожу. — Очень приятно, — пожал руку Сынмин и подхватил за ручку её чемодан, который стоял ближе всего к нему. — Пойдёмте? Место для курения дальше по этажу. — Но ты всё же задумайся хотя бы над электронками — от них так не воняет и даже пахнет вкусно, — продолжил ворчать Чан по дороге. — А ты откуда знаешь? — удивился Сынмин внезапным познаниям. — Парень один в студии курил, — отмахнулся Чан. — И я по тебе очень скучала, братишка, — засмеялся Ханна и обратилась уже к Сынмину: — Не знаю, найдётся ли подходящий момент потом, но ты береги его — он вообще-то очень чувствительный.