Пока никто не знает

— Что?.. В голосе всё ещё чувствовалась львиная доля недоверия и сомнений. — Трахни меня, говорю, — так же спокойно повторил Сынмин. — Тебе же этого не доставало в наших отношениях? Ну так давай, чего стоишь? Я весь твой... — чуть наклонив голову и выгнув бровь, выплюнул Сынмин. Внутри его раздирало на части от желания либо просто дать Чану в рожу, либо пристрелить его к чертям собачьим. Либо вообще попросту отрезать яйца с членом. Внутри него бушевала ярость, но внешне он оставался практически равнодушным. — Сынмин, я могу всё объяснить... — Не сомневаюсь, но давай мы поговорим после секса? — перебил его Сынмин. Вот его оправдания он точно не был намерен слушать. — Ты ведь уже наверняка знаешь, что Чанбин-хён тоже был дома на этих выходных. Может, это тоже ты его надоумил приехать? — Что?.. — Не хочешь проверить, побывал ли его член в моей заднице? — всё ещё притворно будничным тоном спросил Сынмин. — Ты ведь так любишь ревновать, чтобы потом у тебя были оправдания для самого себя, почему ты мчишься к Феликсу, чтобы его трахнуть. К концу фразы Сынмин едва не зарычал, с ненавистью посмотрев на Чана. Все эмоции проступили на его лице моментально, стоило вспомнить заплаканное лицо Феликса. Чану ни капли не было жаль, в отличие от него. — Сынмин-а... — Либо трахни меня прямо сейчас, либо выметайся, — тихо и очень чётко произнёс Сынмин и поджал губы. Ещё секунда промедления, и он точно его убьёт на месте. — И у тебя нет времени подумать. Секунда, две, три… Чан разорвал зрительный контакт и, отпустив руки, обошёл его. Снял с вешалки куртку, влез в кроссовки и, подхватив с тумбы телефон и ключи, тихо произнёс: — Мне очень жаль, Сынмин-а. Я не буду трогать тебя в таком состоянии. Напиши, когда будешь готов поговорить. Сынмин даже головы не повернул, прикрыв глаза в ожидании оповещения кодового замка, что Чан ушёл. И только теперь его отпустило. Ноги подкосились моментально. Сынмин просто осел на пол и обнял руками колени, уткнувшись в них носом и закричав от раздирающей его изнутри боли так громко, что даже слух, кажется, отказал. Он остался один. Теперь уже совершенно точно. Вспоминая ту самую ночь после выпускного, когда он в студии на диване дожидался помощника Чана, который его должен был проводить до такси. Прошло почти три года, а Сынмин так же сидел, прижимая к себе собственные ноги, качался туда-сюда, как неваляшка, смотрел в одну точку и чувствовал себя настолько грязным, что в душе не отмыться. А ещё его отчаянно мутило. До телефона, который остался в джинсах, он дотянулся лишь через несколько минут, как ему показалось. Часы показывали пять утра. К чёрту приличия. Ему просто очень плохо. Трубку подняли после первого же гудка. — Сынмин? Что стряслось? — Можно я приеду?.. Я не могу здесь больше находиться.

***

Дверь Хёнджин открыл почти сразу. А вот запахнул халат в спешке, хотя Сынмина это особо не волновало — на часах было уже почти шесть утра. — Разувайся, пойдём на кухню. Сынмин послушно скинул кроссовки и позволил схватить себя мягко за руку и повести вглубь квартиры. На кухне абсолютно по-хозяйски за кухонным столом восседал тот самый рыжеволосый Минхо. В точно таком же халате. Он сделал глоток из своей кружки и кивнул на стоявшие две на столе. — А он что… — Это его квартира, — с беспокойством посмотрел на Сынмина Хёнджин, и Сынмин словно оттаял в ту же секунду. Оглянулся вокруг и понял, что в прошлый раз, когда приезжал к Хёнджину, был не здесь. — Ты в порядке? Сынмин вернул взгляд к Хёнджину и помотал головой. — Совершенно. Ты был прав. Тот самый телефон вылез мне боком, — с горечью усмехнулся Сынмин и позволил Хёнджину усадить его на высокий табурет и дать в обе руки чашку с тёплым чаем. — Что ещё за телефон? — тихо поинтересовался Минхо из-за своей кружки. — Который Феликс якобы забыл в студии Чани-хёна четыре года назад, — объяснил Хёнджин вкратце и обратился к Сынмину: — Чан тебе рассказал, что они переспали тогда? Или Феликс? — И тогда, и потом, и до сих пор… — Вот ублюдок… — не сдержался Хёнджин, едва не расплескав свой чай ненароком. — Нахрена ему ты тогда сдался? Если вы не спали даже ни разу за три года. Я просто понять не могу. Сынмин заметил краем глаза, что Минхо мотает головой, мол, не поднимай эту тему, и в целом не противился. Сейчас и вправду не хотелось больше разговаривать. Сил не осталось. — Так, давайте-ка спать, пожалуй, — скомандовал он, вытащил из подвесного настенного шкафа бутылёк с таблетками и протянул Сынмину. — Выпей две — уснёшь быстрее. Сынмин поблагодарил и последовал его совету, пока они оба ходили в спальню за подушкой, тонким одеялом и одеждой ему переодеться. — Если захочешь в душ, он справа по коридору, где и туалет, — произнёс Хёнджин, заправив за уши длинные тёмные волосы. Постоял две секунды, неловко смотря на Сынмина, и подошёл, чтобы обнять. На глаза сразу навернулись слёзы. Хёнджин погладил его по спине и поцеловал в висок. — Ложись спать, правда. Но если что, буди. Спокойной ночи, Минни. Сынмин кивнул с натянутой улыбкой, не в силах выдавить из себя хоть слово, чтобы тут же не зареветь, и, проводив Хёнджина в спальню, пошёл готовиться ко сну. За окном уже занимались предрассветные сумерки. Сынмин не мог уснуть около получаса. Часы на стене словно издевались над ним. Он ворочался на довольно широком диване в гостиной, совмещённой с кухней, и не мог даже закрыть глаза — веки дрожали. А потом к нему вышел Хёнджин. В серой майке и таких же простых серых шортах. Бесшумно прикрыл за собой дверь, прошёл босыми ногами до дивана и, отпихнув Сынмина ближе к стене, залез к нему под одеяло. Притянул к себе спиной и обнял за плечи. Внутренняя дрожь, которую Сынмин даже не чувствовал, моментально прошла, стоило ему ощутить тепло Хёнджина. — Спи, я рядом. Я никуда не уйду. Просто спи. — Спасибо, — сжав его руку под одеялом, прошептал Сынмин, чувствуя под веками соль. Господи, сколько времени он был таким чудовищным дураком?.. — Ты дурак? — едва не взвизгнул Хёнджин за завтраком. Точнее, пока Минхо жарил яйца, а на него, мимо проходящего, брызнуло масло. — Будешь оправдывать его косяки своими? Пойми наконец, что тут минус на минус плюс не дают. Ты не можешь его измену вычеркнуть только потому, что сам изменил. Тут скорее это надо складывать. Сынмин сонно цедил свой уже почти холодный чай, попутно рассказывая истории прошедших дней и никак не мог разлепить наконец веки, слипшиеся то ли от вчерашних слёз, то ли от волшебных пилюль. Предположение всё же косило в сторону второго. — И выходить нахрен из таких отношений, — поддержал его Минхо, ставя сковороду с яйцами и овощами на огнеупорную подставку. Хёнджин тем временем наложил три плошки риса и достал из холодильника кимчи и перцовую пасту, тоже поставив на стол. — А вы почему вместе? — спросил в установившейся тишине Сынмин, из-за неожиданности вопроса которого Хёнджин едва не подавился чаем. — Ну, — неловко улыбнулся он и положил ладонь на плечо Минхо. — Давай будем считать, что я решил проверить твою теорию и ты прав. — Не все — мудаки? — вспомнил он их давнишний разговор. — Не все, — покачал он уверенно головой, уже облизывая ложку, что лежала в сковороде, пока его уши наливались краской.