***
— Мы переспали, — нарушил тишину Чанбин. Бэкхён потянулся на кровати и повернулся к нему. — С Сынмином. — Я это уже понял. И если тебя всё ещё удивляет сей факт, то я могу сказать, что ожидал его сильно раньше. Вы ещё долго держались. Чанбин удивлённо выгнул бровь, посмотрев на него. Нельзя быть настолько проницательным, но Бэкхён продолжал таким быть независимо от его желания. Иногда это дико бесило. Иногда, как сейчас, помогало. Когда не хотелось говорить ничего лишнего. — И ничего не сказал? — А почему я должен? Не в моих правилах нарушать договорённости. И к тому же, я знаю, что ты его любишь. — И в кого ты такой понимающий? — беззлобно возмутился Чанбин. — Разорался бы, может, хоть для виду? — Я вообще хоть когда-нибудь голос на тебя повышал? — Частенько. — Не на работе. — Никогда. Чанбин знал, к чему Бэкхён клонит. Впрочем, это не снимало с него тяжесть мук совести независимо от того, договаривались они о чём-то или нет. Но Бэкхёну словно было по барабану. А может, и на самом деле. — Поэтому я сейчас приму душ, выпью кофе и незаметно уйду. И если ты вдруг решишь, что нам всё ещё по пути, маякни. Мой телефон всё ещё у тебя. А нет — так просто сделаем вид, что ничего не было. — И ты ничего не чувствуешь? — Я чувствую гордость за то, какая разница между тобой нынешним и тобой прошлым, которого я увидел впервые. Можно я с чистой совестью буду считать, что это моя заслуга, ладно? — подмигнул Бэкхён, усмехнувшись, и, поцеловав его в последний раз коротко, но очень нежно, выбрался из постели. — Не провожай. Когда Чанбин остался в комнате один, слыша, как за дверью Бэкхён развлекает его сестру и Сынван на кухне, облегчения он не почувствовал. А должно ли было вообще ему стать легче? Он ведь никого не обманывал. Они изначально знали, что Чанбин безнадёжно пропал в другом человеке и отдавать себя Бэкхёну на все сто он ни тогда, ни сейчас не собирался. Это не значило, что между ними с Бэкхёном были недомолвки. Это значило только то, что личной жизни у каждого было сильно больше, чем в нормальных человеческих отношениях. У Чанбина было время на себя и на свои раны, в то время как у Бэкхёна… бог его знает, на что тот тратил его. Чанбин даже не знал этого. Интересовался пару раз, но натыкался на глухую стену и «у тебя свои секреты, у меня — свои». И так всегда было. И оба считали это честным. Но сейчас… Чанбин рассказал ему свои секреты и стал для него полностью открытой книгой. Только что именно это сейчас меняло?***
Сынмин пробыл у Хёнджина с Минхо всего два дня. Понял, что мешает, и уехал обратно в их с Чаном квартиру, в которой Чан так и не появлялся. Всё было так же, как осталось в ту ночь, за исключением того, что в окна били яркие солнечные лучи. Сынмин поднял с пола сумку, с которой приехал от родителей, чтобы вытащить вещи, и наткнулся на подарочную маленькую коробку. Теперь он мог её открыть. «С днём рождения, чертёнок». Под маленькой открыткой с подписью лежала брошь милого карапуза с рожками, хвостом и трезубцем. Значит, так его видел Чанбин? И всё прощал, потому что не воспринимал близко к сердцу его «шалости»? Он просто ждал его. Как Сынмин отпустил Феликса. Без извинений, оправданий и унижений. Просто ждал, когда Сынмин вернётся к нему. Сынмин улыбнулся на мгновение, пока не услышал оповещение кодового замка. Пока он ехал в квартиру, заодно написал Чану, что будет ждать его для разговора. Как и ожидалось, Чан примчался сразу же. — Нам надо расстаться, — с порога заявил Сынмин, не дав Чану даже полностью разуться. Тот выглядел уставшим и не спавшим эти двое суток. Впрочем, Сынмин и сам не то чтобы на спа-курорте побывал. — Вот так просто? — тихо спросил Чан, остановившись в метре от Сынмина посреди комнаты. — А что? У нас есть варианты? — развёл руками Сынмин, усмехнувшись. — Ты бегаешь к Феликсу, я не могу отказать Чанбин-хёну... Что ты хочешь ещё от этих отношений? Оргии два на два? Чан сморщился от его метафоры и вздохнул. Покачал головой. Было видно, что у него тоже неспокойно на душе, и Сынмин его прекрасно понимал. Они оба запутались дальше некуда, но продолжать так не имело никакого смысла. — У меня есть одно предложение. — Чан, я не хочу… — Подожди. Послушай, — перебил он его возмущения. — Просто выслушай. Я хочу предложить тебе... точнее нам обоим... походить на психотерапию. Это было явно не то, что он ожидал услышать от Чана. Но в конце концов, это не было банальными «извини» и «прости», которые бы ничего не решили уж точно, а только разозлили бы Сынмина. — Ты думаешь, это что-то изменит? Чан пожал плечами и покачал головой. Поджал губы нервно и виновато посмотрел на Сынмина, ожидая реакции. Потом всё же решил высказаться. — Думаю, что нам обоим это нужно. Это я тебя сломал, и я в этом виноват. Ханна была права, когда говорила, что так у нас ничего не получится. Но вдруг... — Чан закусил изнутри губу, словно боясь произнести вслух конец фразы, и отвёл взгляд на секунду, но потом снова с надеждой посмотрел Сынмину в глаза. — Вдруг, если мы оба проработаем наши ошибки и наши обиды, у нас что-то получится?