Пока никто не знает

— Уйди отсюда, — шикнул на Чанбина, лезшего под руку, Бэкхён, вытягивая нитку с крючковатой иглой из раны. — Сходите лучше в комнату поговорите, а то только мрачной тучей тут стоите оба и мешаете. Или на улицу сходите проветриться. Сынмин на секунду пересёкся с Чанбином взглядом и отвёл глаза в пол, увидев, как тот скрестил руки на груди, закрываясь от него. Что уж говорить — ситуация с каждой стороны выглядела одинаково, и каждый имел право беситься. И хотя Сынмин, в отличие от Чанбина, не врал напрямую, что перестал видеться с бывшим, это предполагалось само собой. Но тем не менее, ситуация была некрасивой, как ни посмотри. — А почему Сынмину тогда в больнице зашивали? — задал резонный вопрос Чан, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. — Потому что в твоих руках нет мелкого стекла, как и нет смысла ехать ради одного хорошо просматриваемого пореза в больницу. Сейчас залатаю тебя — и свободен. Перевязку тоже сам себе можешь сделать потом, правая рука-то работает. Если только себе не доверяешь, приезжай в больницу. Сынмин не знал, что сказать. Ни при них, ни когда они с Чаном снова остались одни. Мало того, что он сам чувствовал стыд, так теперь и вовсе втройне. С тем, что Чан и Чанбин узнали, ко всему прочему, ещё и почти одновременно. — Давай я посажу тебя на такси, — виновато произнёс Чан, когда Сынмин пошёл обуваться, убедившись, что всё в порядке. — Не надо. Мы с Джерри прогуляемся, — кивнул он на щенка, прикорнувшего на чановской обуви. — Всё-таки завёл собаку, — добродушно усмехнулся Чан, присев к щенку и погладив его по макушке и ушам. — На тебя похож. Ты это… — Чан перевёл взгляд на него и встал, убирая невредимую руку в карман спортивных штанов. — Не делай так больше. Оно тебе не нужно. Не разрушай отношения с Чанбином из-за своего беспокойства обо мне. Он будет ревновать, даже если виду не подаст, а потом взорвётся. И поговори с ним. — Мы разберёмся, — кивнул Сынмин, не желая обсуждать с Чаном их отношения с Чанбином, и потянулся к ручке двери. — Спасибо за откровенность. — Да… — неловко потёр шею Чан, отводя взгляд. — Мы ведь с тобой так и не обсуждали наши отношения и разрыв. — Спокойной ночи, хён. — Береги себя, Сынмин-а. Выйдя из подъезда, Сынмин вздохнул и решил продолжить самобичевание у Чанбина дома, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание среди ночи. Доплёлся до его квартиры, кое-как скинул кроссовки и повесил пуховик на крючок, сделав над собой титаническое усилие, чтобы не кинуть его на пол. И протерев лапы Джерри, дополз до дивана, но уселся прямо рядом с ним на пол, включив перед этим отопление. — Что? — спросил он у грустно посмотревшего на него и словно всё понимавшего щенка и погладил его по ушам. Захотелось постыдно разреветься, только вот слёзы всё равно ничем не помогут. — Твой хозяин — полный идиот, Джерри. Ничему его жизнь не учит. Тащит весь свой дерьмовый опыт из одних отношений в другие, не фильтруя вообще ничего… Ещё и берёт всё самое дурное в виде привычки закрываться и ничего не говорить, чтобы не втягивать других в своё дерьмо… Сынмин горько усмехнулся, вспомнив, как долго ему пришлось вытягивать из Чанбина всю правду о его школьном буллинге. Узнавать самому окольными путями, суя свой нос куда не просили. Вышло ли из этого хоть что-то хорошее? И сколько они из-за этого ругались в пух и прах, орали друг на друга и не разговаривали. Будет ли в этот раз легче? Определённо нет. Никто же из них двоих так и не вынес из этого урок, продолжая делать вид, что справятся со всем самостоятельно. Нахрена тогда вообще эти отношения, если они попросту не могут довериться и положиться друг на друга, дать решить что-то за себя? Попросить помощи, в конце концов, показать слабости? При том, что оба были готовы эту самую помощь друг другу оказывать, но совершенно не в состоянии были её принимать. Сынмин вздохнул и, прикрыв глаза, прижал к себе заскулившего щенка. Так было чуточку легче справляться с накатившим на него чувством стыда. Они хотели повременить, пока Сынмин не разберётся. Сынмин не разобрался, но уже практически занялся обживанием квартиры Чанбина. Они словно с цепи сорвались, почувствовав, что больше никто и ничто не в силах мешать им быть вместе, но Сынмин даже сейчас знал, что всё неправильно. Ещё не все куски мозаики сложились воедино. Ещё были пробелы в его собственном видении, ещё было то, в чём нужно было разобраться. Он знал лучше кого бы то ни было, что ещё не время. И время ткнуло их обоих носом в то, что крах их отношений не за горами, если они продолжат в том же духе. Нельзя было просто вычеркнуть Чана и сделать вид, что он был виноват во всём и главным образом в том, что он так и не позволил себе быть с Чанбином. Они сами были во всём виноваты, Чан лишь добавил своим появлением пару острых моментов, но в сравнении с той кучей упорно замалчиваемых проблем, это было ничем. Чанбин пришёл под утро, и Сынмин устало, но с облегчением выдохнул, сидя всё там же. Он вставал за ночь только для того, чтобы принести Джерри его миску с водой и кормом и налить себе хотя бы чая. Чанбин остановился, привалившись плечом к стене и вынуждая его посмотреть на себя, но Сынмин не осмелился. Всё ждал, когда Чанбин скажет ему валить на все четыре стороны — потому что было очевидно, что Сынмин пришёл к Чану не в шахматы играть, — но пауза всё затягивалась, а Чанбин продолжал молчать. — Я не говорил об этом даже своему психотерапевту, потому что мне стыдно, — хрипло произнёс Сынмин, попытавшись в процессе прочистить горло. Он уткнулся в ухо спящего щенка, которое мял в пальцах, чтобы успокоиться. — И сейчас мне стыдно втройне, потому что я обнаружил себя перед Чаном, а потом ещё и ты в конце концов увидел меня с ним. Вы с Бэкхёни-хёном… — Да уж, весёлая ночка… — выдохнул Чанбин, ковыряя что-то ногой на полу скорее из желания чем-то отвлечься от мыслей. Сынмин почувствовал запах табака. Чанбин снова курил. И как он уже успел выучить, курил он от нервов. Значит, либо его так сильно задела эта ситуация, либо что-то случилось на работе. Либо и то, и другое. Впрочем, Сынмин и сам всю ночь не на курорте провёл. Отдыхом это назвать язык не поворачивался. — Я обещал себе не впутывать тебя в это. — Я не хотел заставлять тебя ревновать, — одновременно с ним произнёс Чанбин. — И я сейчас сгораю от ревности, потому что ты соврал. И я знаю, что ты чувствуешь то же самое. Стыд за враньё и ревность. Если бы ты мне сказал, что ты на смене… — То свалил бы до приезда скорой? — едко прокомментировал Чанбин. Сынмина передёрнуло от интонаций так, что его накрыло флешбэками из прошлого. Чанбин редко показывал свои эмоции, но, когда они всё же прорывали плотину, Чанбин хлестал ими как пощёчинами. С ядом, иронией и сарказмом. Чтобы не показывать, что больно. — Я знаю, как это выглядит. И знаю, что то, в чём я признаюсь сейчас, намного хуже, чем то, что ты застал меня у него дома, не ожидая этого. Я пришёл туда всего минут за пять до вашего приезда. Я следил за ним через окно и знаю, как ужасно это выглядит. Это то, что я тогда обсуждал с Субин-нуной и просил тебе не говорить. Я должен был сам, но так и не набрался смелости. Ты увидел первым. И мне правда стыдно за то, что я этим занимался. Не за то, что ты узнал или Чан. Это зависимость, хён. И я прекрасно осознаю, что я зависим всё ещё от тех отношений, я привязан к ним эмоционально, даже если я его не люблю. Только мне от этого не легче. Это огромный кусок моей жизни, моей самостоятельной жизни, и оно не может на меня не влиять. И я знаю, что мне нужна помощь, но я боюсь о ней просить, боюсь, что меня не поймут. И я боюсь, что разрушу всё, что пытаюсь строить с тобой, из-за этого. Я боялся, что ты не поймёшь, поэтому не говорил ничего, откладывал каждый раз на потом, но нужный момент так и не наступал. Я просто боюсь, что ты не поймёшь, как можно любить одного человека, а испытывать тягу к другому, потому что я и сам не понимаю. Я хочу быть с тобой, я люблю тебя, но мне по-прежнему страшно. — Я понимаю, — тихо выдохнул Чанбин после его речи, которая лилась сама, словно Сынмин боялся что-то упустить или сказать что-то неправильно. — И ты всю ночь себя тут истязал за это? — Я бы всё равно не смог уснуть, — пожал он плечами, смотря перед собой. — Ты курил? — Налажал с двумя пациентами, и Бэкхён спустил на меня всех собак. Никто не умер, если что, но я был не в состоянии оказывать скорую помощь. А те люди в этом нуждались. — Я виноват, да? — наконец поднял Сынмин на него взгляд в надежде. Чанбин помотал головой, и непонятно, успокаивал то ли его, то ли себя. — В целом ситуация. — Надо было поговорить раньше, когда Бэкхёни-хён предлагал. Прости. Я подумал, лучше переждать и обдумать, а в итоге обоим это на пользу не пошло. Чанбин закусил губу и на минуту задумался, нервно болтая ногой, словно хотел что-то сказать, но не решался. Сынмин не стал торопить, зная, как Чанбину тяжело откровенничать, и не прогадал. — Ты был прав, мне нужны были деньги, — выпалил он на одном дыхании. — Но я не собирался возвращаться на постоянку, думал, перебиваться парой смен в неделю, пока не придумаю что-нибудь другое. — Две смены в неделю — это больше четверти, хён. Ты готов был врать мне больше, чем на четверть? — Я не знаю… Я отработал три смены без твоего ведома, и мне казалось, так лучше, если ты не знаешь. Думал, так будет спокойнее и ты не будешь накручивать себя попусту. — Я не буду накручивать себя попусту, если ты будешь говорить со мной откровенно. Но в целом, мне надо начать с себя. — И ты не будешь ревновать? Сынмин честно помотал головой. — Буду. Вас столько связывает… И вообще, разве нельзя просто найти другого напарника? — Просто… — усмехнулся себе под нос Чанбин. — Можно. Было бы. Если бы я не перессорился со всеми фельдшерами скорой из нашей больницы, когда только начинал. С Бэкхёном просто эти фортели не прокатили, и он поставил меня на место, когда я корчил из себя аса. Дал мне несколько раз крупно облажаться под его чутким руководством. А потом показал, как надо. И за это я ему очень благодарен. Между нами сейчас действительно ничего нет, кроме дружбы. Но если ты мне не… — Я верю. Иначе зачем нам эти отношения? Я просто спросил. Не мог не. — Понимаю, я тоже над этим думал, иначе бы уже сделал как-нибудь иначе. И я тоже верю, что между вами с Чаном ничего нет. Но нам и вправду нужно вынести из этого большой урок, иначе мы долго не протянем… — Согласен, — кивнул Сынмин и протянул руку, чтобы Чанбин его поднял. Но тот молча подошёл и поднял его на руки вместе с Джерри — Сынмин едва успел обхватить Чанбина за шею — и аккуратно перетащил на диван. — Вот зачем ты так фанатично качаешься… — со смешком. — Не нравится? — Вообще-то очень нравится. Но завтра мы покупаем кровать, хочешь ты того или нет. — Хочу. Но прямо сейчас я хочу спать. — Сначала зубы почисти и постарайся при мне не курить, ладно? Я не запрещаю, но запах… — Понял, командир, сейчас вернусь. «Сейчас» растянулось на полчаса, так что Джерри всё-таки успел проснуться и затребовать гулянки, чего Сынмин, конечно, пудспудно ожидал, но совершенно не хотел. Поэтому, когда Чанбин в одних спортивках вылез из ванной, Сынмин сонно натягивал кроссовки не с первого раза, держа в руках поводок. — Ну и куда ты в таком состоянии? — упёр он руки в бока и посмотрел на Сынмина с осуждением. — Не хочу потом снова гоняться с тряпкой по всей квартире за ним. — Разувайся обратно, — вздохнул устало Чанбин, ероша свои влажные волосы, подошёл к нему и, забрав поводок, вышел из квартиры. Дошёл до квартиры напротив и зашёл внутрь. Через две минуты вышел уже без щенка. Так же по-свойски расстегнул его пуховик, повесил на крючок и, взяв остолбеневшего от такой наглости Сынмина за руку, повёл обратно в гостиную. — А теперь спать. Под таким тяжёлым взглядом перечить не хотелось. Сынмин даже разделся до футболки с трусами и залез под плед, разрешил примоститься Чанбину рядом и накрыть их и, оказавшись в пышущих жаром объятиях, прикрыл потяжелевшие веки, даже не спросив, что там с Джерри. Чанбину он верил даже на слово, а когда он делал, сомневаться вообще не приходилось. — Спи. Я обещал всегда быть рядом, и я сдержу это обещание.