Вычеркивая прошлое

Ее «Входи» прозвучало совсем тихо, но он все равно услышал. Дверь легко открылась, и Агата, уже вставшая, шагнула к шведу, но тут же неуверенно замерла, не зная, как лучше поступить. – Погоди, я сейчас включу лампу, – девушка еще у камина поняла, что яркий свет для него немного заметен, и тут же засуетилась, желая сделать обстановку в комнате немного уютнее. – Я разбудил тебя? Когда в комнате стало светло, англичанка сморщилась, щуря глаза, но тут же вернулась взглядом к неожиданному гостю. – Нет, мне не спалось, – она старалась говорить как можно дружелюбнее, боясь спугнуть его спокойное состояние. Но мужчина лишь нахмурился, входя в комнату и аккуратно придерживаясь за стену. – Тогда почему сидела в темноте? Харрис закатила глаза и села на стул возле туалетного столика. Последнее, о чем ей хотелось говорить, – то, как она потеряна от обычного и вполне дружеского прикосновения. По правде говоря, Нильсен и не ждал ответа. Добравшись до кровати, он осторожно присел на самый край и медленно повернулся к ней. Агата молча рассматривала его, отмечая невольно, что сейчас он кажется ей почти таким же, что и три года назад. Скинувший пиджак, он казался менее строгим и даже каким-то… привычным. – Дыру просверлишь, Харрис, – его голос прозвучал так уверенно, что она невольно вспыхнула. – Как ты… – Всегда знал, когда ты на меня смотришь. Эта фраза прозвучала как приговор, и девушка почти ощутила то старое чувство раздражения от его нахальной самоуверенности… одновременно с диким смущением. – А ты не меняешься, – стараясь скрыть свое нервное состояние, она неосознанно перешла в наступление. – Я потерял зрение, а не личность, – чуть ехидно ответил Александр, стягивая надоевший галстук. Харрис собиралась с вопросом несколько томительно долгих секунд. – А врачи… – Мой максимум – понимать, где находится яркий свет, Агата, – его голос вновь стал холоднее, – и закончим на этом разговор о моей беспомощности. Ей хватило этого ответа, чтобы понять, почему он не носил очки или не просил кого-нибудь помочь. Чисто в его характере – принять то, что случилось, но не позволить кому-то думать о том, что он чем-то отличается от других. И это работало – у нее не хватило бы смелости пожалеть его. – Договорились. Алекс удовлетворенно кивнул и внезапно спросил: – Как ты? Подсознательно Харрис была готова к этому вопросу, но все равно взъерошила волосы, стараясь найти подходящие слова. – Живу в Лондоне, являюсь совладельцем одной небольшой фирмы, косвенно связанной с бизнесом Аннет, – она чуть наклонилась, неосознанно вглядываясь в его лицо, чтобы увидеть реакцию, – а когда есть свободное время, подрабатываю криптографом. Обычно люди, мягко говоря, удивлялись ее ненормальному хобби. А Нильсен вдруг улыбнулся, потерев глаза: – Работа должна приносить удовольствие, да? – Ты устал? – она спохватилась, поднимаясь, – лучше выключить свет? Сказала – и тут же стушевалась, осознав, как будет неловко, если погасить лампу. Судя по дернувшейся брови Алекса, он подумал аналогично, но сдержанно ответил: – Я в норме. «Он-то да, а ты – идиотка». Харрис медленно опустилась обратно на стул, заламывая пальцы. – Хотела спросить… Оливия… – На прошлой неделе, – он чуть наклонился назад, облокотившись спиной на подушку, – я даже не понял, что случилось, она просто упала, а когда приехала скорая, то... Нильсен замолчал, явно не желая сильнее вдаваться в подробности. Да и что тут расскажешь? А Агата просто аккуратно вытерла слезы со щек, стараясь не дышать слишком громко. Почему-то казалось, что слабостей с них обоих на сегодня хватит. Александр осторожно поднялся и сделал несколько шагов в сторону выхода, но вдруг остановился. – Не представлял, что такое может произойти, – он говорил едва слышно, и она невольно напряглась, – она всегда казалась мне такой сильной, и тут…, – не договорив, мужчина лишь повел плечами и направился к двери. Так и не дойдя до нее, потому что уже через мгновение Агата крепко обняла его со спины. Уткнувшись лицом в его шею, прижавшись так сильно, что, наверное, ему стало некомфортно, она старалась хотя бы немного забрать то, что разъедало его изнутри. И почему-то в тот миг, когда руки обвили напряженное тело, Харрис почувствовала, как становится легче и ей. – Мне очень жаль, – девушка почувствовала, как Нильсен шевельнулся, но не отпустила его, – и… Сейчас не время, но позволь мне все же извиниться за то, что случилось три года назад. – Мы вроде договорились, – голос Алекса звучал неестественно ровно, – твоей вины нет. – Не думаю. Она еле заставила себя произнести эти слова, но он их расслышал. Потому что, вздохнув, медленно накрыл своими руками ее. Агата чувствовала, как быстро бьется его сердце, и ей на мгновение захотелось остановить время. Пока Александр не вернул ее в реальность, вновь задев пальцем обручальное кольцо. – Он хороший человек? А еще очень хотелось расплакаться от разрывающих душу эмоций. Потому что ей впервые за много лет на долю секунды стало легко так, что… Она почувствовала себя счастливой. Ее хриплое «Да» возникло между ними тяжелой стеной. Молчание, которое повисло в комнате, было куда красноречивее любых слов. – Хорошо, – голос Александра вдруг прозвучал так счастливо, что у Агаты снова защипало в глазах от понимания того, как на самом деле все плохо. С ней. Потому что в момент, когда за пожелавшим ей добрых снов Нильсеном закрылась дверь, она осознала, что отдала бы все, лишь бы утро четверга не наступало.

***

Прощание с Оливией было странным. Харрис казалось, что она помнит и каждую секунду, и, одновременно, ощущает, что какие-то моменты ускользают от нее. Вот она медленно шла с Рэйчел из особняка, так внезапно опустевшего, а через мгновение – крепко обнимала Сэма, примчавшегося за несколько минут до траурной церемонии. И лишь раз подошла к Алексу, окруженному другими важными для их семьи людьми, чтобы легонько коснуться обветренными губами его гладко выбритой щеки. Если честно, Агата готова поклясться, что в этот момент Нильсен не дышит.