***
До ее рейса назад оставалось каких-то восемь часов. Треть суток до момента, когда все встанет на свои места, вот только Агате все сильнее хотелось до конца прояснить ситуацию. Бред, идиотизм, дурдом, – она чувствовала себя их соседкой, когда порывалась пойти к Нильсену, который очень рано поднялся к себе, оставив всех гостей изредка перебрасываться воспоминаниями возле камина. «И что мне ему сказать? Почему ты меня разлюбил?» – Агата отчаянно вглядывалась в блики огня, чувствуя, что сидит слишком близко, но не делая попыток отстраниться. Задумавшись, она даже не заметила, что и Сэм, и Рэйчел давно перестали говорить, и изредка переглядываются между собой, в основном бросая взгляды на нее. «Да гори оно все!», – она поднялась, растирая ладони, затекшие от неудобной позы. – Ты куда? – встрепенулась Линд, подскакивая на ноги. – Спать, – голос был уставший, но Харрис нашла в себе силы мягко улыбнуться, – обещаю в этот раз не падать с обрыва, можешь не переживать. Блондинка не ответила на ее шутку, встревожено покусывая нижнюю губу. Агата, улыбнувшись еще раз, неслышно шагнула в сторону дверей. И уже у самого выхода ее догнал практически шепот подруги: – Он всегда поздно ложится, если вдруг… что. Казалось, напряжение, повисшее в комнате после ее слов, можно потрогать рукой. Англичанка медленно повернула голову, но Рэй не смотрела на нее, повернувшись к огню. Сэм же, напротив, пристально глядел прямо в глаза: – Если только захочешь рискнуть. Ей потребовалось около минуты на этот безумный поступок. Через двадцать секунд она поднялась наверх, через пятнадцать – чуть замедлившись, прошла свою комнату, а через двадцать пять – замерла возле его. И пока англичанка, глубоко вздохнув, собиралась с силами, чтобы постучать, дверь медленно открылась. – Что ты тут делаешь? – голос Нильсена звучал тихо и чуть растерянно. Девушка неловко переступила с ноги на ногу, вглядываясь в его нахмурившееся лицо. – Сейчас-то ты как понял, что это я? – она так нервничала, что начала нести какую-то ерунду, лишь бы хоть что-нибудь сказать. Александр взъерошил и без того растрепанные волосы, чуть устало вздохнув. – Твои шаги, – он как-то замялся, после чего неловко отдернул немного помятую рубашку, – да и кто еще решит будить людей в такое время. – Из прохода не вывалилась, и то ладно. Его кадык дернулся, но швед не произнес ни слова, замерев на пороге. Харрис же лихорадочно скользила глазами по его лицу, собираясь с духом. – Почему ты оттолкнул меня? Лицо шатена, до этого выражавшее недоумение, резко изменилось. Теперь она смотрела на мужчину, который явно был недоволен поздним визитом. – И ты решила ночью поинтересоваться об этом? Она сжала зубы, с трудом сдерживаясь, чтобы не нагрубить. – Да, решила, – Агата ответила в тон, не уступая и сверля его глазами, надеясь, что он почувствует тяжесть ее взгляда, – может, ответишь? – Зачем, Харрис? – голос шведа становился все ниже, – захотела повспоминать прошлое? – Да, черт возьми! Он вздрогнул от ее громкого возгласа, а девушка упрямо продолжила: – Просто ответь. Потому что я не верю, что вдруг стала тебе настолько неинтересна. С его губ сорвался резкий смешок, и англичанка почувствовала холод, скользнувший от шеи вниз по спине. Этот отстраненный Александр пугал ее. – А с чего ты вообще решила, что была особенной? – и прежде, чем она успела вставить хоть слово, мужчина продолжил, – или я говорил, что люблю тебя? Внутри бушевала бессильная ярость вперемешку с обидой и растерянностью, но первая одержала верх, позволив смело ответить: – Необязательно произносить вслух, Нильсен, – девушка шагнула вперед, замерев в нескольких сантиметрах от него, ощущая его неровное дыхание на своей коже, – ты говорил, но не словами, а действиями. И, кстати, – она чуть зажалась, вспоминая один эпизод из их прошлого, – в тире ты практически это сказал. Он резко отвернулся, спрятав лицо в ладонях, будто у него сильно разболелась голова. Англичанка дернулась к нему, но не рискнула коснуться, испугавшись, что разозлит его еще сильнее. – Я так думал, – голос Алекса был тихим, но она четко слышала каждое слово, – но наши дороги разошлись во всех смыслах, Харрис.***
– Ты же трусишка, каттен, – она не видит его лица, но уверена, – Александр улыбается, а в его глазах пляшут демоны, – какое тебе соревнование? Агата чуть оборачивается, понимая, что Нильсен подошел к ней совсем близко. Его дыхание щекочет ее волосы, пуская едва сдерживаемую дрожь по телу, а руки скользят в опасной близости от бедер. Нильсен касается ладонями стола, перекрывая девушке пути отступления, и чуть хрипло выдыхает ей в шею: – Если ты проиграешь, то весь день будешь беспрекословно выполнять то, что я скажу. Она нервно облизывает губы, но, чуть повернув голову, не менее соблазнительно произносит: – Я обошла миссис Нильсен в стрельбе из лука, так что в тире точно тебя сделаю, – она разворачивается еще сильнее, чтобы видеть его глаза, и чуть слышно шепчет ему практически в губы, – удивляешь, я думала, ты скажешь про ночь. Англичанка чувствует прилив возбуждения, нетерпения и азарта, замечая, как расширяются его зрачки, и через секунду довольно поворачивается к третьему человеку в небольшом помещении: – Эй, а можно нам пострелять? Минут через пять она слышит, как Алекс тихо ругается на шведском, а еще через пару – как обреченно вздыхает. А следом мужчина, казалось, разочарованный своим проигрышем, ласково улыбается, протягивая ей мягкую игрушку. Прижимая к груди небольшого рыжего котика, Харрис заливисто хохочет, понимая, что его «лилла каттен» – не лечится. – Смейся так чаще, котенок, – он аккуратно касается ее лица, убирая выпавшую из хвостика прядь непослушных волос, – я очень люблю твой смех. Она чувствует, как сердце запинается на его последних словах, чтобы через мгновение забиться едва ли не до боли. Наверно, тогда Агата впервые понимает, что до одури его любит. И, судя по лихорадочно блестящим глазам Александра, он чувствует тоже самое.***
Шатен убрал руки, медленно поворачиваясь к ней. А она, неожиданно даже для себя, вдруг смело шагнула к нему. Оказавшись совсем рядом, девушка так пристально смотрела в его прозрачные глаза, будто Нильсен мог увидеть ее взгляд. Хотя бы почувствовать. И под маской равнодушия она наконец-то поняла ответ на головоломку, которую до этого не могла разгадать. – Ты попросил Рэйчел не пускать меня, потому что решил, что так будет лучше? Тишина, которая возникла после ее вопроса, звенела в голове так громко, что хотелось убежать как можно дальше. Но ноги будто приросли к полу, а все внутри сдавило, не позволяя сделать и вздоха. – Ответь честно, Нильсен, и я обещаю, что до отлета больше не произнесу тебе ни слова. Сосредоточившись на его лице, Агата вздрогнула, почувствовав теплые ладони на своей коже. Александр легонько сжал ее плечи, после чего спокойно, но как-то пусто ответил: – И так действительно вышло, ведь у тебя получилась настоящая жизнь, с яркими красками и эмоциями, – он дернул уголком губ, улыбаясь, пока англичанка чувствовала, как у нее обрывается сердце, – прости, что заставил тебя чувствовать себя плохо. Харрис дернулась, но тут же укусила губу, вспомнив свое обещание. Ощутив кровь на языке, девушка подняла руку, чтобы убрать ее, но тут же замерла, почувствовав, как поцелуй Александра легко коснулся ее лба. – Хорошего полета, Агата. И удачи тебе во всем.***
Девушка вернулась в комнату только после того, как ненадолго высунулась в открытое огромное окно, впускавшее летнюю свежесть в огромный дом. Пахло травой, дождем и прохладой. Она вдыхала воздух неспешно, пытаясь отпечатать в памяти этот запах. Агата хрипло выдохнула, неверяще уставившись на свою кровать. Да, утром все собирались в спешке, но англичанка могла поклясться, что заметила бы его, даже падая с ног от усталости. На ее кровати сидел тот самый рыжий котенок.