Лисий танец

На ярмарку в Цайи Лань Чжань впервые попал, когда ему уже исполнилось четырнадцать лет. Прежде дядя считал, что подобные шумные сборища совсем не подходят юным воспитанникам клана Гусу Лань, потому что подталкивают к нарушению правил и плохо влияют на степенное и благопристойное течение мыслей. Но в четырнадцать Лань Чжань уже не считался ребёнком, а значит, должен был уметь выдерживать подобные испытания благочестия. Они шли по улицам, увешанным красными фонарями, лентами и флагами, вдвоём с Лань Сичэнем, и Лань Чжаню приходилось прилагать огромные усилия, чтобы сдержать природное любопытство. Множество нарядных лавок соблазняли их обоих сладостями и россыпями специй, ароматами чая и фруктов, яркими тканями, драгоценными украшениями и безделушками. Такого изобилия Лань Чжань прежде не видел, но подходить близко к прилавкам было запрещено. Они как будто бы должны были пройти ярмарку из конца в конец, но ничего себе не позволить. Продавец тканей преградил им путь поначалу случайно. Он разворачивал алую с золотым рисунком ткань перед скромной девушкой, смущённо опускающей глаза. Её сопровождала нахальная и даже крикливая женщина, не стеснявшаяся торговаться. — Да разве это достойная ткань для её красоты?! — ругалась она, хотя алый шёлк чуть мерцал и струился так, что дух захватывало. — Что ты, что ты?! Собираешься надеть на нашу невесту рубище? — Благородные господа, — возмутился торговец, разворачиваясь к Нефритам. В лице его было такое выражение, словно ему нравилась манера этой женщины ругать его товар, — что же это получается?! Разве же эта ткань — не лучшая в Цайи? Разве не достойна она императорской дочери, вздумай та сыграть свадьбу? Лань Чжань коротко взглянул на брата, ожидая от него ответа. К ним обращались, и он точно не знал, что сказать. Лгать правилами запрещалось, но судить о качестве тканей Лань Чжань попросту не мог. Однако он увидел, что и Лань Сичэнь находится в таком же замешательстве, понятия не имея, что же отвечать. — Что ты пристал к заклинателям? Не видишь, что ли, дурень, у них ленты на лбу? Где это видано, чтобы заклинатели из клана Лань судили о тканях? — зашипела на торговца женщина, сузив глаза. — Проходите, благородные господа, этот простак не понимает, что зря вас потревожил! — Ткань очень красивая, — поклонился в ответ Лань Чжань, решив, что стоит быть вежливым. Женщина словно умилилась, услышав его голос. — Такой юный и такой привлекательный, а не забывает о почтительном отношении! — похвалила она его. — Когда-нибудь и твоей невесте придётся выбирать ткань для свадебного платья, — рассмеялась она после. — Тогда-то ты подумаешь, а достойный ли шёлк предлагают, чтобы подчеркнуть её прелесть! Тут Сичэнь всё же схватил Лань Чжаня за руку, и они продолжили путь, не ускоряя шага. Смех же всё ещё звучал за их спинами. — Не стоит задумываться об этом, — сказал Сичэнь чуть погодя и подвёл Лань Чжаня к прилавку, где продавали засахаренные ягоды. Едва спросив цену, он выбрал одну из палочек и предложил её Лань Чжаню. — Лучше попробуй сладости. Мы не расскажем об этом дяде, пусть будет наш маленький секрет. Лань Чжань не помнил, чтобы правила допускали подобные секреты, но к тому моменту их уже набралось немало, потому он только кивнул, забирая сладость из рук брата. Казалось, сцена на ярмарке задела Сичэня. Лань Чжань долго не мог понять, что именно в ней было такого, как не мог найти смысла в том, что люди находили необходимым поторговаться, представить товар то слишком недостойным, то чрезвычайно хорошим. Но, конечно, больше всего его беспокоили последние слова той женщины. Они обнажали что-то большее, чем доброе напутствие. Они говорили, что в жизнях людей обычным явлением считается брак. И оттого Лань Чжаню было печально — в его собственной жизни и в жизни его брата этот момент как будто бы заранее вычеркнули. Они не должны были узнать, каким тот бывает. *** Когда Вэй Ин пришёл к нему утром, и в его запахе, и в его движениях чувствовалось затаённое напряжение, лучше всяких слов подсказывающее, что он расстроен. Лань Чжань, конечно, хотел бы узнать, что успело встревожить возлюбленного, но они не успели перекинуться и парой слов: к ним постучала Цзян Яньли и пригласила на завтрак в Главный зал. — Потом всё расскажешь, — мягко коснулся плеча Вэй Ина Лань Чжань, желая успокоить его и поддержать. — У нас ещё будет на это время. — Будет, — согласился Вэй Ин, но взгляд его выдавал, что ему не хочется никуда уходить. Лань Чжань притянул его к себе и поцеловал в губы, потому что желал показать — между ними ничто не изменилось. Пусть поцелуй был коротким и целомудренным, Вэй Ин от него воспрял, как цветок от благодатного дождя. Задерживаться дольше в покоях они не могли — не стоило заставлять сестру Вэй Ина ждать. Ну а пока они шли следом за Яньли к Главному залу, Вэй Ин всё же успел сказать ему: — Цзян Чэн вернулся утром, — интонации его голоса нельзя было понять однозначно. Встревожен он этим, расстроен, успел ли Цзян Чэн снова с ним поссориться или задеть колким словом? — Что он сказал тебе? — сразу насторожился Лань Чжань. Вэй Ин поймал его взгляд и тут же опустил голову. — Потом… потом всё тебе расскажу, — пообещал он. И тут Яньли обернулась к ним и грустно покачала головой. — Брат наверняка уже пожалел о тех своих словах, — сказала она очень тихо. — Какими бы вздорными ни были его мысли, всё же душа у него чистая, и он искренне любит тебя, А-Сянь, — она тихо вздохнула. — Что за чувства владели им, когда он говорил такие вещи?.. Матушка недовольна им, запретила ему приходить на общий завтрак. Теперь он проведёт в затворе, размышляя о своём поведении, несколько дней, если не недель… — она погладила Вэй Ина по щеке. — А ты, А-Сянь, уже готов бежать и спасти его, хотя он первый причинил тебе боль. Вэй Ин коротко взглянул на Лань Чжаня, точно его смущал свой собственный порыв. Но Лань Чжань прекрасно понимал это — в конце концов Вэй Ин считал Цзян Чэна братом. Разве он сам не кинулся защищать Сичэня, пусть тот и влюбился в недостойного?.. Он нашёл ладонь Вэй Ина и сжал её, успокаивая. Яньли, заметив этот жест, тут же развернулась и повела их дальше, словно между ними не было никаких проявлений чувств. Лань Чжань на миг представил, как разгневался бы дядя, если бы заметил, как они держатся за руки, и упрямо сплёл с Вэй Ином пальцы. *** После завтрака госпожа Юй не позволила им с Вэй Ином улизнуть из Главного зала. Чувствовалось, что она была настроена крайне решительно. — Отведи Ханьгуан-цзюня посмотреть на тренировки, — приказала она стоявшему у дверей воину. — Вэй Усянь, пора начать твоё обучение, времени у нас немного, а ты должен производить подходящее впечатление. Вэй Ин вздохнул, но, конечно, поклонился госпоже Юй, не собираясь спорить. Им пришлось разлучиться. Лань Чжань всё ещё помнил, как Вэй Ин был взволнован утром, потому теперь его сердце неприятно заныло. Он следовал за воином к тренировочной площадке, а мысленно остался там, рядом с Вэй Ином. То ли чувствуя его настроение, то ли не до конца понимая, зачем человеку из другого клана смотреть на тренировку, воин, сопровождавший его, угрюмо молчал. Да и что он мог бы сказать?.. Лань Чжань тоже не собирался первым прерывать тишину, только едва заметно кивнул, когда они приблизились и остановились у помоста, где воины отрабатывали удары все вместе. Монотонное занятие не успокаивало и не было сколько-нибудь интересным. Внезапно Лань Чжань вспомнил о ярмарке в Цайи, о красном шёлке и, ведомый странным чувством, обратился к воину: — Как пройти к рынку? — Я отведу, господин Лань, — поклонился воин. Видимо, для него такое поручение тоже было приятным разнообразием. Казалось, даже у самого последнего воина клана Цзян внутри крылось что-то такое же неугомонное, как у Вэй Ина. *** На рынке воину пришлось поклониться и уйти, а Лань Чжань замер посреди улицы, не торопясь окунуться в суету. Сердце отчего-то забилось втрое быстрее! Он так редко посещал подобные места, что теперь даже не знал, как подступиться. Наконец он позволил себе сдвинуться с места, неспешно приблизился к одной из лавок, где продавали подвески на пояс. Белый нефрит, многоцветная яшма, гематит и хрусталь… Камни сияли на солнце, кисти покачивались с ветром, и все подвески казались удивительно красивыми. Лань Чжань придирчиво осмотрел их, но признал, что ни одна не достойна Вэй Ина. Он двинулся дальше, подошёл к лотку с ягодами на палочках, лишь скользнул взглядом и сразу же вспомнил вкус той сладости, что когда-то купил ему брат. И снова сердце сбилось со спокойного ритма. Где же сейчас Сичэнь, удалось ли ему скрыться, спрятать Мэн Яо? Успеют ли они с Вэй Ином в Облачные глубины прежде, чем Сичэню придётся вернуться туда, чтобы защитить и себя, и свою любовь?.. Отогнав тревожные мысли, Лань Чжань пошёл дальше. Его взгляд скользил по расшитым поясам, украшенным камнями ножнам, по сладостям и паровым булочкам, горками лежащим на прилавках. По заколкам для волос и лентам, по прекрасным отрезам тканей, что висели, мягко тревожимые ветром… Ткани… Лань Чжань не выдержал и приблизился. В одной лавке было несколько видов алого шёлка на выбор, один другого удивительнее. На миг Лань Чжань представил, как к коже Вэй Ина, более смуглой, чем его собственная, льнёт такая ткань, как из-за её близости кожа словно начинает гореть румянцем изнутри. В горле мгновенно пересохло. Не сознавая, что делает, Лань Чжань прикоснулся к ближайшему отрезу, пропустил ткань сквозь пальцы, оценив, что она чуть прозрачная. Если такой укутать тело в один-единственный слой, сколько соблазна в том будет скрываться!.. — Господин заклинатель присмотрел действительно достойный товар, — возник рядом хитрый торговец и сощурился. Ощутимо пахнуло мёдом, и Лань Чжань строго посмотрел на него. — Такая ткань в самый раз для свадьбы, — отозвался тот уже не так уверенно. — Ваша невеста обязательно оценит подобный подарок! — Какая лучше? — спросил Лань Чжань, не зная точно, в чём именно его хотели обмануть. — Ай, господин заклинатель, как я сразу не распознал в вас настоящего знатока, — всплеснул руками торговец. — Есть и то, что намного лучше! — он сделал знак идти за собой, и Лань Чжань поддался ему, нырнул между отрезами ткани в полумрак лавчонки. Торговец открыл один из сундуков и вытащил алую ткань, на которой золотыми нитками были вышиты лепестки цветов и причудливые фениксы. Ткань сияла в полумраке, точно была живой, и Лань Чжаню нестерпимо захотелось коснуться её. Дотронулся он с осторожностью, с мягкостью и тут же представил, как приятно такая ткань прикасается к коже, как она может оттенять черноту волос Вэй Ина, как подсветит его губы, как разбросает блики по его телу… — Какова цена? — спросил он, точно нехотя уронил пару слов. Торговец закивал и назвал цену. Лань Чжань смотрел на отрез и не мог понять, пытается ли торговец нажиться на нём, или цена слишком низкая. Он ничего в подобном не смыслил, только понял, что не может оставить этих золотых фениксов здесь, что должен забрать их с собой, должен подарить их Вэй Ину. Он расплатился, и торговец осторожно завернул ткань, спрятав её дивное сияние, передал ему свёрток и сказал: — Должно быть, ваша невеста — счастливейшая в Юньмэне. — Мгм, — согласился Лань Чжань, потому что желал сделать Вэй Ина счастливее всех. От лавки с тканями он перешёл к лотку, где лежало множество лент — белые и голубые, серебристые и золотистые, даже пурпурные и синие. Конечно, отыскались и алые — с кистями и без, с причудливой вышивкой и гладкие. Лань Чжань рассматривал их, мысленно представляя, как каждой Вэй Ин собирает волосы. Наконец он выбрал и ленту густого винного цвета. Спрятав покупки в рукав ханьфу, Лань Чжань ещё некоторое время бродил по рынку, рассматривая местные диковинки, а потом всё же повернул обратно к Пристани Лотоса. Он уже миновал самые оживлённые ряды, когда увидел уличное представление. Заинтересованный, он приблизился и остановился у сбитой на скорую руку сцены, где двое актёров, переодетые заклинательницами, разыгрывали сценку. — Разве ты сможешь последовать за мной? — говорил один актёр, одетый в чёрное с алым. — Тысяча правил твоего клана тебе дороже всяких чувств. — Стоит мне пойти с тобой, и для своего клана я буду мертва, — кивнул второй, изображавший заклинательницу в белом. — Но есть путь сердца, и ему я хочу следовать больше, чем правилам. — Неужели ты отринешь всё мирское, чтобы остаться со мной? — недоверчиво покачал головой первый. — Отрину! И актёры взялись за руки, поклонились на помосте, пока все вокруг рукоплескали. Лань Чжань удивлённо окликнул ближайшего к нему юношу: — О ком эта пьеса? — Господин заклинатель прибыл издалека? — удивился юноша. — Это история Лань И и Баошань! Все знают, что Лань И отправилась с Баошань, оставив свой клан! Видимо, юноша не так уж хорошо разбирался в кланах заклинателей, налобная лента ничего ему не сказала. Не было такой и у актёров. Расспрашивать их Лань Чжань не решился, рассудив, что вряд ли в пьесы попала настоящая история великих заклинательниц. Однако он всё же посчитал за добрый знак столкнуться с подобным представлением прямо сейчас. Он всё ещё размышлял об увиденном, лелея в мыслях подарки, когда оказался у Главного зала, почти не заметив, как преодолел обратный путь. В этот самый миг оттуда выбежал Вэй Ин, путаясь в длинном женском ханьфу простого кроя. — Лань Чжань, защити меня! — взмолился он, останавливаясь у него за спиной. — Вэй Усянь, — тут же появилась и госпожа Юй. — Негодник, немедленно вернись, и мы продолжим! — Это чудовищно, Лань Чжань, — зашептал сбивчиво Вэй Ин. — Кто же знал, что прислуживать невесте — такой труд! Я едва смог запомнить, как правильно сочетать все эти шпильки… — Вэй Усянь, — сузила глаза госпожа Юй. — Возвращайся. — Почему ты… в женском платье? — сглотнул Лань Чжань. Вэй Ин тут же вышел вперёд, явно красуясь перед ним. — Мне нужно не только запомнить, как правильно услужить Мэн Яо, — вздохнул он притворно, а глаза лучились смехом, словно лучшего розыгрыша он и представить не мог, — но и научиться двигаться точно девушка! — Пока что не получилось, — строго сказал ему Лань Чжань, едва совладав с собой. — Вот как! — Вэй Ин отвернулся и скользящим шагом двинулся к госпоже Юй. — Я готов учиться дальше, — объявил он. — Так-то лучше, — кивнула ему госпожа Юй и прошла в Главный зал первой. Вэй Ин коротко махнул Лань Чжаню, прежде чем двери за ними закрылись. Лань Чжань запоздало сообразил, что Вэй Ин специально показался перед ним одетым вот так. И приятный жар охватил тело, порождая мысли, которые прежде Лань Чжань счёл бы недостойными. Последний раз посмотрев на двери Главного зала, Лань Чжань поспешил к гостевым покоям, чтобы предаться там успокаивающей медитации.