Лисий танец

В Облачных глубинах нечасто случались праздники, а уж чтобы можно было разделить такое событие с матерью — подобное и вовсе бывало однажды в году. Лань Чжань старался ни на шаг не отступать от неё, лелея в груди радость от встречи. Так тяжело было сохранять спокойствие! Из-за того, что они виделись редко, он пристально всматривался в её лицо, в мельчайших чертах запоминая его. Вот почему не составило труда заметить, что мать едва заметно хмурится. — Разве что-то случилось? — спросил он совсем тихо, чуть тронув длинный рукав простого светлого одеяния — даже во время праздника матери предписывалась особая скромность. Мать коротко взглянула на него и отступила в тень, а там присела на корточки напротив и мягко улыбнулась. — Для тебя, мой милый, ничего не случилось, — объяснила она, легко-легко коснувшись его щеки. — Но мы недолго пробудем сегодня вместе. Даже в праздник в Облачных глубинах не было суеты, и они оказались сейчас будто отрезанными от всего мира. Оглядевшись на всякий случай, Лань Чжань всё же рискнул задать вопрос: — Отчего же?.. — он по-настоящему опечалился. Несколько недель до этого дня он выполнял беспрекословно все задания, переписывал правила, тренировался до изнеможения. Всё только ради того, чтобы дядя был хоть немного доволен им. — Дядя обещал фейерверк, ведь наступает новая весна, новый год! — Новая весна… — повторила мать за ним, и улыбка её на миг омрачилась. Как будто она знала о чём-то, но не хотела говорить. Однако всё же она продолжила, и голос её был печальным: — Прежде, чем фейерверк, будет обед со старейшинами, и твой дядя найдёт причину, почему я должна удалиться обратно в уединение. А твой отец последует за мной. Нам придётся оставить вас с Сичэнем вдвоём. Посмотрите вместе, как расцветают небесные огни. Лань Чжань коротко вздохнул. Ему и хотелось бы поспорить, но в памяти немедленно возникли подобные картины. Не раз и не два уже такое случалось. В последний момент мать отсылали прочь, а отец уходил за ней. Опьянявшая радость словно померкла, и больше не хотелось смотреть на фейерверк. Мать поднялась и протянула ему руку, вместе они медленно двинулись к возвышавшемуся впереди строению, где уже скоро должен был начаться обед. *** …Время шло, и постепенно Лань Чжань разучился радоваться праздникам. Всегда на дне они таили немного горечи, всегда находилось что-то, превращающее светлый день в печальный. Если что-то случалось в Облачных глубинах, дядя недовольно хмурился и хорошо, если не назначал наказания или не придумывал бессмысленных дел, если брат уводил в Гусу или Цайи, так всё равно приходилось возвращаться в Облачные глубины. Один лишь только праздник оказался таковым с первого мгновения и до самого утра — собственная свадьба. Но Лань Чжань всё же не спешил верить, что праздничные дни могут все стать такими же. *** К свадебному торжеству множество людей собралось в Башне Золотого карпа. Баошань и Лань И тоже не оставили Цзинь Цзысюаня и Цзян Яньли без благословения, и для многих кланов поменьше само их присутствие стало удивительным событием. Праздник обещал затянуться на неделю, а то и на две. Лань Чжань и Вэй Ин прибыли вместе с невестой, на несколько дней позже, чем клан Цзинь начал проводить пиры и предлагать гостям изысканные развлечения, а вот Лань Сичэнь с юной женой уже оказались там, потому что сопровождали двух почти небожительниц, живых легенд. До череды ритуалов ещё оставалось время, и Вэй Ин утащил Лань Чжаня в сад, там-то они и столкнулись с главой клана Лань и его супругой. Мэн Яо в этот раз не пожалел чар, те окутывали его, как лёгкая дымка, и пусть Лань Чжань и Вэй Ин запросто видели сквозь них, всё равно исподволь попадали под их влияние. Одеяние Мэн Яо было сдержанным, но выполнено оказалось столь искусно, что каждому, кто взглянет, приходила мысль о деликатном положении госпожи Лань. Лицо его было выбелено, но бледность казалась естественной, губы, едва подчёркнутые мягким оттенком, то и дело улыбались, и милые ямочки заставляли забыть, что Мэн Яо никогда не был безобидным. — Сразу после свадебного торжества Баошань и Лань И отправляются на Небесную гору, — сказал он, едва они поздоровались и обменялись новостями, — это мой последний выход в свет. А через луну наконец придёт время Совета кланов, и, надеюсь, с выбором Верховного заклинателя старики не затянут. — Не страшно ли это — потерять полностью прежнее лицо? — заинтересованно спросил Вэй Ин, склонив голову к плечу и рассматривая Мэн Яо с подчёркнутым вниманием. — Здесь собралось так много заклинателей, теперь каждый запомнит тебя госпожой Лань. И ведь никто не должен узнать! — Разве Мэн Яо не скончался от рук Сюэ Яна? — с деланным пренебрежением Мэн Яо пожал плечами. — Без нового лица мне теперь уже не жить, разве не ты предложил мне это? Вот увидишь, сам Не Минцзюэ не заметит во мне никого, кто был бы ему знаком. Упоминание главы клана Не на миг омрачило лицо Лань Сичэня, но Лань Чжань не сумел понять отчего. Старая ревность причиняла боль, или брат знал что-то ещё?.. — Когда я предлагал, — тем временем продолжал разговор Вэй Ин, — то и не думал даже, к чему это приведёт, — после признания он усмехнулся. Лань Чжань и в нём почувствовал напряжение и потому вдруг встревожился. Казалось бы, они сами занимались этим празднеством, и свадьба должна была пройти идеально. Но всё же с детства привычная горечь уже омрачала всякие мысли о предстоящем торжестве. Это он сам путается среди воспоминаний, или же лисье чутьё говорит, что он напрасно поверил покою? — Не о чем волноваться, — вмешался Сичэнь, пресекая дальнейший разговор на эту тему. — В нашем браке нет изъяна, весь мир изменился, да и вы теперь вместе. Разве же стоит вспоминать о том, как мы к этому пришли? Мэн Яо согласно кивнул и лукаво улыбнулся. Опять Лань Чжаня будто бы что-то царапнуло изнутри. — Мой супруг и господин прав, — заговорил он. — Нечего вспоминать о тяготах, которые нам пришлось одолеть. Что за мысли приходят тебе на свадьбе драгоценной цзе? Разве ты, Усянь, не должен радоваться и ликовать? — Да если хочешь знать… — начал Вэй Ин, но тут же замолчал — к ним подошёл глава клана Яо, и беседовать откровенно стало невозможно. Извинившись, Лань Чжань подцепил Вэй Ина за локоть и увёл прочь, подальше от сияющих фонарей и шума. Но ему вовсе не наедине хотелось остаться. — Разве тебе не кажется странным поведение Мэн Яо? — спросил он, и Вэй Ин, только что казавшийся беспечным и улыбчивым, помрачнел. — Уверен, что он что-то задумал, — кивнул он в ответ. — Только никак не могу понять, что же это может быть. Да и твой брат всё время с ним рядом, разве что-то на самом деле может ускользнуть от его взгляда?.. — Вряд ли, — согласился Лань Чжань и качнул головой. — Но я бы не стал полагаться на него. — То есть? — Вэй Ин удивлённо хмыкнул. — Ты — и не доверяешь брату? Когда в тебе произошла подобная перемена? Лань Чжань помолчал. Тревога в нём всё росла и росла, становилась больше, охватывала его, не давая сосредоточиться. Даже когда он попытался напомнить себе, что Вэй Ин рядом и им вместе решать любые задачи, это не принесло покоя, как обычно. — Наверное, я сужу по себе, — наконец признался он. — Вот у тебя тёмная печать в руках. И если бы ты решил вершить с её помощью месть, разве я стал бы останавливать тебя? — Лань Чжань коснулся кончиками пальцев скулы Вэй Ина. — Если бы вдруг ты захотел сейчас же сорваться в Безночный город, пробиться в темницу и наконец уничтожить Вэнь Жоханя, я только помог бы тебе, не смея удерживать. Если бы только ты сказал, что сердце твоё по-прежнему терзает боль от обиды на него, я… — Хочешь сказать, что и брат твой влюблён не меньше, а значит, если Мэн Яо задумал убить Цзинь Гуаншаня, то останавливать его не станет?.. — Вэй Ин задумчиво кивнул. — Впрочем, тут и я сам не чувствую сил кинуться ему наперерез. Есть обиды, что смываются только кровью, каждый мертвец расскажет об этом… — он коротко вздохнул. — Но уж вряд ли Мэн Яо сотворит что-то этакое во время обрядов. Пойдём скорее, начало уже близко. Лань Чжань согласился и с этим, они поспешили присоединиться к прочим гостям. К тому же впереди было ещё столько встреч — хотя бы и с Не Хуайсаном. *** В свадебном алом Цзян Яньли была удивительно прекрасна, Цзинь Цзысюаню тоже оказался к лицу алый, расшитый драконами наряд. Увлёкшись переживаниями за шицзе, Вэй Ин теперь не отрывал от неё взгляда, Лань Чжань же невольно снова и снова выискивал глазами брата и Мэн Яо с ним, спрятавшегося за образом госпожи Лань. Как тот и сказал, даже Не Минцзюэ не признал лиса, с которым прежде делил постель. Не Минцзюэ говорил с Лань Сичэнем и приносил ему запоздавшие поздравления, да ещё и пожелал здоровья нерождённому ребёнку. Но тем тревожнее становилось Лань Чжаню. Действительно ли у Мэн Яо не нашлось уловки, которую не сумели бы разгадать они с Вэй Ином? И стоит ли им защищать проклятого старика, принёсшего немало горя и супруге, и сыну, и многим другим?.. Разве прежде не приходили Лань Чжаню мысли о том, что он не желает более препятствовать Мэн Яо, жаждущему взыскать справедливого возмездия? Или с Цзинь Гуаншаня уже достаточно? Он вспомнил сразу полубезумного Лань Цижэня, и отвращение поднялось к горлу. Но всё же Лань Чжань тогда не нашёл в себе желания убить его. Откуда такое у Мэн Яо? А рядом Вэй Ин улыбался так радостно, что не хотелось задавать ему вопросы. Может, их обоих всё же обидели недостаточно сильно?.. Они просто не знают, какую боль таит в душе Мэн Яо, что она так отчаянно требует крови. Лань Чжань растерялся, когда пришёл к такой мысли. Что там должно прятаться в прошлом Мэн Яо, что он не готов отказаться от мести, даже оказавшись в безопасности и получив оберегающего и любящего супруга и положение в обществе заклинателей? И готов ли сам Лань Чжань узнать об этом? Приближался пир, но Мэн Яо как будто бы не отступал от Лань Сичэня ни на шаг, вряд ли бы он сумел совершить злой поступок. Может, вся эта тревога ни к чему?.. *** Чудовищное напряжение не оставляло Лань Чжаня и на следующий день. Пока Яньли церемонно наливала чай госпоже Цзинь и самым важным гостям, он всё так же не сводил взгляда с госпожи Лань. Даже Вэй Ин не выдержал и тронул его за локоть: — Скоро все решат, что ты вздыхаешь по супруге брата, — прошептал он. — Пойдут разговоры, что наш союз и вовсе заключён лишь потому, что тебе дорога только она. Я тоже слежу, но постарайся хотя бы не показывать вида, а то глава Яо, кажется, уже готов распустить новые сплетни. Почувствовав укол вины, Лань Чжань отвёл глаза. Он знал уже, что на следующий день утром Баошань и Лань И покидают Башню Золотого карпа, утомившись от множества людей и совершив всё, что намеревались. Значит, если Мэн Яо и задумал месть, та должна была свершиться ночью. Неужели следовало прокрасться к покоям брата и наблюдать за ними до самого рассвета? И хорошо ли это, что ему приходят подобные мысли?! В очередной раз Лань Чжаню пришлось решать всё ту же задачу. Если для Цзинь Гуаншаня все уже выбрали наказание, можно ли было считать жажду Мэн Яо отомстить ему лично справедливой? Отчего же он никак не может простить?.. А сам Лань Чжань простил своего главного обидчика?.. — Вэй Ин, — обратился он к супругу позже, когда они снова гуляли в саду, ожидая очередного пиршества. — А ты простил Вэнь Жоханя? — Почему вдруг ты спрашиваешь? — словно от холода поёжился Вэй Ин. — Не в моих силах простить его, раз уж я вспомнил, как мать моя из-за него обратилась хули-цзин. Но я не хочу его смерти… наверное, — он нахмурился. — Не задавался вопросом, пока ты не начал говорить об этом. Станет ли мне легче, если я увижу, как он на самом деле умрёт? Лань Чжань вздохнул… и тут же понял, что они отошли слишком далеко и потеряли из виду и Лань Сичэня, и Мэн Яо. Пришлось признать очевидное: — Мне кажется, что нам с тобой не остановить его. И потому ещё, что ни один из нас на самом деле не хочет его останавливать. Они переглянулись. Вэй Ин усмехнулся с горечью. — Раньше мне казалось, что я понимаю, в чём справедливость, — признался он. — Но теперь… Но всё же меня больше тревожит совершенно другая деталь, — он даже губу прикусил. — Какая? — Лань Чжань не сводил с него взгляда, а тревога внутри обернулась гулким колоколом, что всё звонил и звонил, незаглушаемый, невозможно громкий. — Мэн Яо в жизни немало снёс обид. Цзинь Гуаншань лишь начал эту цепочку. Сколько оскорблений он получил, сколько тычков, пока Не Минцзюэ не принялся опекать его? Да и тогда разве его едва ли не в лицо оскорбляли?.. — он огляделся, будто опасался, что их подслушают, понизил голос: — И прежде Мэн Яо вовсе не смерти Гуаншаня хотел. Он мечтал добраться до власти. И его месть была не только в том, чтобы посмотреть, как никчёмный отец захлебнётся кровью, но в том, чтобы вчерашние обидчики навсегда замолчали. — Иными словами, ты опять вспоминаешь, что Мэн Яо жаждал стать Верховным заклинателем, — продолжил за него Лань Чжань. — Но госпоже Лань таковой никогда не стать. — Вот это и тревожит меня, — Вэй Ин развёл руками. — Не могу поверить, что он отказался от таких своих планов. Но и губить твоего брата он не станет — только самого себя уничтожит. Никак не получается представить, что теперь у него в голове. — Понадеемся, что всё в нём переменится, когда придётся ухаживать за ребёнком, — не веря себе, пробормотал Лань Чжань. *** Ночь как будто бы была тихой, и утром ничто не омрачило рассвет в Башне Золотого карпа. Баошань и Лань И попрощались с каждым, а после вместе с госпожой Лань исчезли, воспользовавшись талисманом перемещения. Как будто бы тревога была напрасной, ничего не случилось. Лань Чжань задался вопросом, не слишком ли он надумывает, и только Вэй Ин вдруг сорвался с места и нагнал Лань Сичэня. Тот явно намеревался отправиться в свои покои. — Цзэу-цзюнь! — Вэй Ин окликнул так громко, что у Сичэня не было и шанса сделать вид, что он этого не услышал. И то, как он замер, заставило Лань Чжаня преисполнится неприятных мыслей. — Мне хотелось бы поговорить! — Пойдём в сад, — будто смирившись, откликнулся Сичэнь. Втроём они долго шли по дорожкам, пока не отыскали павильон, замерший в тишине и отдалении, уединённый настолько, что на них и чудом бы никто не наткнулся. — Я заметил, что госпожа Лань сегодня была особенно бледна, — начал Вэй Ин, сложив руки на груди. — Отчего бы это? — В чём ты хочешь его обвинить? — устало спросил Лань Сичэнь, знаком устанавливая над ними купол тишины. — Разве что-то случилось, разве он заставил расстроиться твою шицзе? Но в голосе его было что-то чуждое, и Вэй Ин сощурился, а Лань Чжань осторожно тронул его за плечо, останавливая. — Цзинь Гуаншань умрёт, верно? — произнёс он, сам себе не веря. — Раньше, чем увидит внука или внучку, — подтвердил Лань Сичэнь, немного меняясь в лице. — Но… — Не яд, не артефакт, — перечислил Вэй Ин. — Неужели проклятье?.. — Лань Сичэнь молчал, не собираясь отвечать. Вэй Ин потёр переносицу и предположил ещё: — Проклятье может вывести на того, кто его наслал, так что… Что же такое придумал он? — Отчего тебе так хочется знать? — Лань Сичэнь коротко вздохнул. — До последнего вздоха каждый день Цзинь Гуаншаня станет мучением, — осознал Лань Чжань. — Уже завтра его настигнет первая кара, и дальше им не будет числа. Техника из запретной секции нашей библиотеки, верно, брат?.. — Ванцзи, — голос Сичэня стал холоднее. — Если бы ты знал то, что я. Если бы только Лань Цижэнь сотворил бы то же самое, что Цзинь Гуаншань, то… — он не продолжил. Вэй Ин резко отшатнулся и отвернулся от них. Лань Чжань же широко раскрыл глаза, не в силах поверить, что такое вообще возможно. Лань Сичэнь встретил его взгляд, не моргнув, горечь, застывшая в его чертах, не могла трактоваться иначе. — Что ж, — наконец отозвался Вэй Ин. — Надеюсь, что мучений будет достаточно, — и направился прочь. Лань Чжань взглянул ему вслед, а потом опять повернулся к брату. Слова им не потребовались, и взглядов было достаточно, чтобы понять друг друга теперь.