Come to your senses Defenses are not the way to go And you know, or at least you knew Everything's strange, You've changed and I don't know what to do To get through I don't know what to do
После Рождества весь оставшийся день Вэриан ощущал этот противный ворочающийся ком волнения в горле, что медленно, оставляя после себя склизкий след, сползал к груди, а после к животу. Противнейшее ощущение, с которым ему пришлось уснуть. Не то, чтобы он не верил Кэсс, просто чувствовал — она что-то недоговаривала. Что-то важное и значительное. В конце концов, алхимик знал ее слишком хорошо и за время путешествия сумел выучить чуть ли не все уловки, которым она пользовалась во время попыток к бегству и притякам. Но, как бы там ни было, размышляя над прошедшим Рождеством, он непременно возвращался мыслями к тому самому моменту, когда Кэсс, встала рядом, так и не разомкнув их руки. И стояла до тех пор, пока не отгремел последний залп фейерверка. Тогда он чувствовал себя самым счастливым человеком, при том, прекрасно понимая, что скорее всего, никакого намека в том действии не было. Так что вечер встретил его размышлениями, а утро — головной болью. Но время до собрания неумолимо тикало. Однако Вэриан не мог думать ни о чем другом, а это являлась чуть ли не самой грубой ошибкой в его работе — несосредоточенность. Так, решил ненадолго забыть о предстоящих тестах и работе над протезом, он пообещал себе зайти сначала к Кэсс и все же поговорить насчет вчерашнего, чтобы избавиться от этого противного чувства. И вот даже встал, собрался и вышел в коридор с головой, наполненной мыслями. Но, стоило ему подойти к двери и поднести кулак, чтобы постучаться, как горькое послевкусие вернулось на кончик языка, а пальцы внезапно похолодели. Что он собирается сказать? В конце концов, вчера вечером ничего такого не произошло: ему не за что извиняться, ей тоже, да и говорить не о чем! Кассандра ведь была откровенна с ним, в собственной манере, и обещание, вроде как, дала. А его личный осадок отнюдь не аргумент. Пора прекращать надумывать всякого, особенно перед работой. Так что, простояв у двери около минуты, Вэриан, выдохнув, наконец отправился на совещание. В коридоре алхимик пересекся с Хьюго, который был по уши завален документами и чертежами. Видимо, вернувшийся королевский лекарь нагрузил его работой. Алхимик, конечно, предложил ему свою помощь и перенял половину груза. Они благополучно дошли до нужного зала и только-только успели разложить документы, как в зал вошёл третий участник совещания: главный лекарь Темного королевства. Это был высокий, стройный и во всех отношениях приятный молодой человек с небольшими круглыми очками. Представившись Бальдром, он прошёл вперед, на ходу поправляя низко завязанные в хвост пшеничные волосы. Его благородные голубые глаза смотрели прямо, так, будто заглядывали в самую душу. Это было редкое качество для человека, которое, в кубе с по-настоящему благородными чертами лица и ровной осанкой добавляли какой-то аристократичной манерности. И Вэриан заметил с каким безукоризненным уважением смотрел на Бальдра Хьюго. Так обычно ученики смотрели на своих наставников, внимая каждому их действию или слову. При том, сам ученый помнил, как Хью жаловался на то, что медицина — все же не совсем его. Он всегда мечтал изобретать что-то новое, мастерить руками, придумывая в голове различные инструменты, но в итоге получал лишь незаполненные больничные листы и рецепты очередного снадобья против кишечных проблем. Алхимик усмехнулся своим мыслям: Хью ведь даже не понимал, насколько ему повезло. Будущий королевский инженер короны в его возрасте мог рассчитывать только сам на себя, не ведая ни о каком статусе придворного мастера или хотя бы подмастерья. Давненько же это было. Из блуждания в мыслях его выдернул Бальдр, тактично кашлянув. — Это первостепенное оборудование. Сколько у нас времени? — коротко прояснил он, обращаясь к Вэриану, так как Хьюго занимался перебором только что принесенных документов. — Два часа и девять минут. — почти сразу изложил Вэриан, мимолетно взглянув на стоящие у стены часы, а после рассудил: — Достаточно. А после он принялся собирать и саму машину для измерения показателей. В итоге аппарат представлял собой длинную выдвижную подложку для всей руки, над которой возвышались всевозможные замаскированные устройства, включая два измерительных лазера и мини печатную машинку. Все это пряталось за увесистым металлическим корпусом и стояло 5 ножках. Над основой этого восхитительного во всех отношениях прибора Вэриан работал с четырнадцати лет, начиная с того самого идентификатора магии волос Рапунцель. Так что воспроизвести усовершенствованную версию не было проблемой. Тем более, когда в компании были еще две весьма умные головы. Тем не менее, только на сборку ушли положенные полтора часа. Дальше подготовительные тесты, проверочные тесты и окончательные тесты. Возможно, их было слишком много, но Вэриан знал — в этом деле ошибку он себе не простит. Впрочем, все всё понимали. В последние минуты в зале стоял рабочий беспорядок: круглый стол в центре был завален бумагами, инструментами и деталями, Вэриан ходил вокруг аппарата, в сотый раз его проверяя, Хьюго делал записи, а Бальдр перебирал собственные принесенные инструменты. Однако, несмотря на общую суету, был он до ужаса аккуратным, поэтому его рабочее место очень сильно констатировало со всей остальной лабораторией. Оно было своеобразным островком порядка в окружении хаоса. Порой Вэриан задумывался не робот ли он, так как сам подобного искусства организации и порядке не постиг, да и не понимал. Спустя полчаса, ровно к появлению Кэсс, систематизация была наведена, а аппарат — готов к работе. Постучавшись ровно через четыре минуты, в зал вошла Сью, а после и сама девушка, собрав на себе взгляды всех присутствующих. Что-то в ней алхимика напрягло, но что конкретно — он не понял. Однако круги под ее глазами стали еще более отчетливыми. Голос подал Бальдр: — Приветствую вас! Кассандра, я прав? Наслышан о вас, присаживайтесь, — жестом руки он указал на свободное место, расположенное между Хьюго и Вэрианом. А после вновь представился. — Бальдр? Скандинавская мифология? — Да, — лекарь спокойно кивнул. — Я родом с Севера. Да и отец был поклонником скандинавских сказаний. Но давайте перейдём к теме сегодняшней встречи. Кассандра кивнула и села. Бальдр тут же начал рыться в чемодане, выискивая какой-то инструмент, а Кэсс тайком высматривать все вокруг. За этим столом, среди всех ученых, она заметно выделялась: была напряжена, бегло разглядывала комнату и находящееся в ней оборудование, часто уводила взгляд в стену или сложенные под столом руки. Каменные стены давили, воздух казался чересчур тяжелым и плотным, а руки, кажется, начали нервно потеть. Она ужасно нервничала из-за предмета этой встречи, однако ни Хьюго, ни Бальдр, что взял на себя роль просветителя, не замечали этого или же считали нормальным, в отличии от самого Вэриана. На все заданные ей лекарем уточняющие вопросы Кассандра отвечала односложно, но этого было достаточно. Вэриан не привык видеть Кэсс в растерянности на каком-либо мероприятии, подобная черта была скорее присуща ему. Да и собрание как таковое не предполагало под собой ничего опасного. Скорее должно было предотвратить любую неблагоприятную вероятность. И до Вэриан далеко не сразу дошло, что для Кэсс, строгой воительницы, любое по-своему «неконтролируемое» или «неподвластное» ее металлической руке являлось неизвестным, а потому и пугающим. Если так задуматься, она впервые за долгие годы оказалась вне своей зоны комфорта — вне боя и тренировок, в то время как алхимик, наоборот, наконец оказался в своей стезе. Должно быть для нее атмосфера была действительно тревожной, при виде такой-то машины и потока неясных длинных научных слов. И пока Бальдр с Хьюго окончательно подготавливали машину к началу тестов, Вэриан, воспользовавшись минутой, решил прояснить и урегулировать ситуацию, чуть наклонившись корпусом в ее сторону. — Волнуешься? — простой и краткий вопрос словно вывел Кэсс из внутреннего транса. Та, вздрогнув, еще пару секунд молча смотрела на алхимика, а после еле заметно кивнула. — Могу представить. Примерно также я ощущал себя, когда ты всучила мне в руки меч. Он усмехнулся, после тихо выдохнул, вернув взгляд к машине в углу. Знал ведь: Кассандра, пусть и не просила, но нуждалась в разъяснениях. Вэриан любезно их предоставил: — Смотри. видишь вон ту подложку посередине, не смотри на всю эту настройку вверху. Тебе просто нужно будет положить туда руку и подождать несколько минут. Уверяю, это не больно, возможно, немного щекотно. Я проверял! И ни один раз… Вот и все. А потом ты будешь свободна, а если что-то понадобится — я подойду и спрошу — ничего стрессового. Прикрыв глаза и вновь выдохнув, Вэриан вернул взгляд на Кэсс, поймав на себе ответный и, возможно, чересчур пристальный. — Ты же мне доверяешь? — тон голоса изменился, став чуть тише. Кэсс, тем временем, мягко улыбнулась и, немного помедлив, дала твердый ответ: — Да. А уже через пару минут Хьюго подозвал Кэсс к себе. После короткого инструктажа, краем глаза и с легким мандражом, Вэриан, стоя у панели управления на самом аппарате, наблюдал как Кассандра подошла к машине, с мнимой уверенностью закатала рукав туники, присела на стул и положила руку на подложку. Бальдр дернул рычаг, в то время как юноша быстро набирал комбинацию кнопок на задней стороне машины. Хьюго же закрепил руку девушки с помощью четырех ремней. Подложка плавно задвинулась, потянув руку Кэсс за собой, почти до плеча, так что положение было не самым удобным. Несколько лампочек красного цвета зажглись и машина издала протяжный гудок. Далее послышался гул шестеренок, что ускорялся и ускорялся, пока, в один момент не прервавшись, активировал задвижку с прорезью, спрятанную внутри машины. Та медленно опустилась, скрыв большую часть руки от глаз. Следующие двадцать минут прошли в полнейшей тишине, прерываемой лишь звуком работы: тиканьем, шестеренками, постукиванием, звоном. Вэриан, как и каждый из присутствующих ученых, знал почти до секунды что и когда происходит внутри аппарата и, соответственно, с рукой. Так что Кассандра, на контрасте с ними, могла только догадываться, что скрывалось за этими щелчками. Конечно, Бальдр пояснял, если Кэсс спрашивала, но это не очень сильно помогало. И вот, до конца тестов оставалась минута. Сорок секунд. Тридцать. Пятнадцать. Пять. И… — Готово! — оповестил Кассандру Бальдр, а вместе с ним, в подтверждение, лампочки загорелись зеленым и где-то внутри машины раздался тихий звоночек. Заслонка поднялась и, под воздействием другого рычага, который было необходимо прокрутить, подложка выдвинулась, а вместе с ним и рука. Целая и невредимая! Вэриан облегченно выдохнул. Да, все было отточено и спланировано до мельчайших деталей. Но даже так риск оставался. Никто со стопроцентной точности не знал, как конкретно поведет себя заражение, порожденное черной магией. Подняв взгляд, ученый с сосредоточенным выражением лица наблюдал за Кэсс, что некоторое время немигающим взглядом осматривала руку: на нетронутых проклятием участках кожи остались следы от ремней и несколько легких синяков. И, не успела Кассандра что-либо сказать по их поводу, к ней сразу же подошел Хьюго с мазью. — Отчет будет готов через час. — проговорил Вэриан, вновь набирая серию комбинаций кнопок, в ходе которых машина вновь заработала, но уже с его стороны — аналитической. Бальдр лишь удовлетворенно кивнул, а после обратился напрямую к Кэсс. — Как ты себя чувствуешь? Я полагаю, что все прошло хорошо, но на всякий случай намажь руку мазью по приходу в покои и перед сном — это сгладит всевозможные последствия. Мы получили необходимые данные, вскоре будет планироваться сама операция, так что советую подготовиться морально. А теперь — отдыхай, — жестом руки он указал на Сью у стены, та, подорвавшись, тут же поспешила отвести хозяйку к двери, а после вывести из зала. Скрывшись в коридоре, дверь за ними с грохотом захлопнулась и комната вновь погрузилась в тишину. Бальдр, выждав некоторую паузу, медленно повернулся и оглядел взглядом все еще работающего Вэриана. А после сухо произнес: — Ты отстранен от операции. От подобной фразы Вэриан едва не ошибся в кнопках. Доделав все на полнейшем автомате и с рухнувшим в пятки сердцем, он замер. А после, прочистив горло, непонимающе посмотрел на Бальдра. — Прошу прощения? — возмущенно произнес он. — На каких основаниях? Бальдр тяжело выдохнул, снял очки, потер переносицу и жестом вернув их обратно, встал напротив ученого. Вэриану вся эта ситуация не нравилась категорически. — Без эмоций, Вэриан, ты еще на работе. Да и я удивлен, как ты сам не предложил отстранить себя. Алхимик нахмурился. Подобное показалось ему вопиющим фактом несправедливости. Да, Бальдр был старше, может, опытнее чисто в лекарских делах, но Вэриан не уступал даже на его фоне. Он по-прежнему был высокопоставленным специалистом в своей области, собственноручно собрал почти все необходимое для операции и был уж точно полезнее какого-то протеже, которого можно было бы так просто отстранить. — Неужели вы считаете меня недостаточно квалифицированным для этого? — Вэриан, нажав финальную кнопку, отошел от прибора на несколько шагов. — Я не набиваюсь в хирурги, но установить собственное изобретение я в состоя…- его зарождающуюся тираду прервал короткий жест руки. Вэриан лишь больше нахмурился. — Довольно. Дело отнюдь не в умениях. Твоей гениальности никто не отрицает, в противном случае я бы работать с тобой не стал. Но… — Бальдр вздохнул, бросив короткий взгляд на стоящего рядом Хьюго. — Мы все прекрасно видели как ты вздрагивал во время каждого теста. Ты напрягался, ты боялся, а подобное поведение непозволительно в нашем деле. Ты должен это знать. И должен понимать. Уверен, что, если б дело касалось чего-то иного, твое участие было бы незаменимым. Но в этом, в конечном этапе — операции, где необходимо полнейшее хладнокровие, ты становишься балластом. То, что ты чувствуешь к нашему объекту становится балластом, Вэриан, — для таких слов голос мужчины был преступно спокоен и крайне уравновешен. Лишь изредка он поправлял очки, взглядом изучая эмоционально кричащее лицо алхимика. Однако произнести что-то вслух тот не смел. Потому что понял, но не мог принять и признать правоты стоящего перед ним лекаря. Первое правило в его работе — не привязывайся. И он нарушил его бесчисленное количество лет назад. А Бальдр тем временем холодно резюмировал: — Думаю, ты и сам все прекрасно понимаешь. Я отстраняю тебя от проведения операции и поручаю полную ответственность за изготовления протеза. Я передам тебе информацию о всех датах. Для тебя, как инженера, эта часть подойдет лучше всего. Благодарю за проделанную работу. Ты свободен. Вэриану не оставалось ничего, кроме как согласится. Какое же противное чувство одолело его: зудящее, тошно-теплое и перебирающееся — безысходность. — Я понял. — почти что сквозь зубы выдавил алхимик. Внутри него бурлило столько злости, негодования, обиды и унижения, что еще вот-вот и от сдерживания всего этого урагана он и сам взорвется, но… в данной ситуации позволить себе он мог лишь немного громче положенного хлопнуть дверью уходя. Разумом он прекрасно понимал правильность этого решения и был полностью с ним согласен, но сейчас, борясь с эмоциями, ему хотелось как следует вмазать по одной самодовольной скандинавской морде. «Как он смел! Я делал все. Я фактически придумал эту машину. Я все это время возился ней! А теперь, в самый важный момент должен подарить ее управление и судьбу Кассандры им! Да как он только мог?» — крутилось непрестанно в его ученой голове. Придя в комнату, Вэриан не придумал ничего лучше, кроме как в порыве кинуть подушку об стену, а после как следует ударить по ней, едва не сорвавшись на взбешённый крик. «То, что ты чувствуешь становится балластом, Вэриан…» — пронеслось в его мыслях в тысячный раз. То, что он чувствует убивает его жизнь, вот что. Плотно сжатый кулак, вобравший в себя его злость, раздражение и агрессию со всей силы ударил по подушке, отчего сдерживающие швы на той неприятно потрескивая, разорвались, образовав небольшую дыру в наволочке.* * *
Время текло неумолимо быстро. Последующие дни алхимик зарылся в сборке протеза, подкручивая, кажется, миллионную деталь в нем. До ампутации оставались всего сутки и Вэриан, не сумев больше откладывать, все-таки решил проведать Кассандру. В последние дни он заметил, что она почти не выходила из комнаты. Хотя куда «почти» — даже тренировки со Сью, свидетелем которых он был, выглядывая из окна, отчего-то прекратились. Не просто ведь так, наверно. Но точной причины Вэриан не знал, поэтому и решил заглянуть к девушке в последние сутки перед днем х. Когда же у комнаты он встретил Сьюзан, говорящую о том, что госпожа велела к себе никого не пускать, разум буквально закричал: что-то произошло. Вэриан ватными ногами миновал Сью, обосновав это аргументом «я — не все», и постучал в массивную дверь, но при этом стук вышел тихим и не решительным. — Кэсс? Ты не была на завтраке, все в порядке? — не дождавшись ответа, юноша приоткрыл дверь. В комнате было темно. Вэриан едва смог разглядеть фигуру Кассандры, поникшую и сидящую на кровати. — А? — отозвалась она, вяло поднимая голову. — Да, все в порядке. Просто я не была голодна, да и проспала. Кассандра отмахнулась от ответа, впрочем, ничего нового. Не спеша пройдя внутрь комнаты, алхимик пытался переварить увиденное. Глаза, привыкшие к солнечному свету с непривычки зарябили, попав почти в кромешную темноту и духоту. Создавалось ощущение, что Кассандра, будто маленький зверек, забилась в темную комнату подальше ото всех и всего, в полном одиночестве, отрезанная от внешнего мира. И Вэриана это насторожило. Сделав несколько шагов вперед и сощурив глаза, он вновь ее окликнул: — Кэсси? Ты уверена, что все в порядке? Что-то случилось? Почему здесь так темно? Первым же делом он направился к окну, завешанному тяжелыми плотными шторами и резко раздвинул их. Солнечные лучи подсветили летающую в воздухе пыль и разогнали мрак. Кассандра поежилась и отвернулась, видимо пытаясь найти хоть один комфортный для глаз темный участок, но безуспешно: свет проник всюду. Следом за этим алхимик открыл форточку и впустил в комнату немного свежего воздуха. А после обернулся. Кэсс, сидящая в углу, больше походила на вампира: бледная, с темными кругами под глазами, сама же жмурилась и пряталась от солнца всеми возможными способами. — Кассандра, сколько ты провела в таком состоянии? Ты мне что-то не рассказала, так? Что? Тебе плохо? — Да-да, я уверена, что все в порядке, — ворчала Кассандра себе под нос, явно негодуя, что Вэриан разрушил ее комфортное существование в темноте. — До того, как ты открыл шторы. Ему это не понравилось. Разрастающаяся внутри тревога подкидывала в голову самые разные мысли, которым пока еще трезво работающий рассудок тут же пытался найти оправдание и отговорку. Вэриан подошел к кровати, присел на корточки и, подняв взгляд, повторил вопрос: — Как долго ты провела в этом состоянии? — Не так уж и долго… — Кассандра хмурилась, отводя взгляд, а после повторила ответ, явно не желая говорить больше. — Не настолько долго, насколько ты думаешь. Если я скажу, что это просто последствия бессонницы, ты успокоишься? Я правда не вышла на завтрак из-за того, что не хотела пугать людей своим состоянием. Тем более короля. Все происходящее Вэриану решительно не нравилось. Он все пытался понять, что, когда и где упустил, чтобы найти ее внезапно вот в таком состоянии. Но одно он уже знал точно: вина происходящему точно не бессонница. Кусочек за кусочком юноша собирал в себе все моменты их недосказанности, моменты, когда он отходил назад, пытаясь не давить и не сделать хуже, когда думал, что это просто привычная Кэсс — отстраненная и холодная. — Боюсь, дольше, чем я думаю… — на выдохе пробубнил он себе под нос и, встав, присел на край кровати, опустив лицо на ладони. Затем последовал один протяжный выдох. Кассандра по-прежнему молчала, а он собирался с мыслями. Подобные разговоры всегда давались им с трудом. — Послушай, ты сама на себя не похожа и, Кэсс… — голос дрогнул, упал до шепота и тут же выровнялся -я не понимаю, что происходит. Ты не говоришь мне о чем-то, о чем-то очень важном для тебя. Я никогда не просил тебя говорить абсолютно все, но это… что-то. вредит тебе. Сильно. Когда ты спала последний раз? А ела? Я боюсь за тебя. И это не из-за бессонницы, ты давно в подобном состоянии, но тщательно прячешь это и… это разрушает тебя. Вэриан сделал небольшую паузу. Надеялась, что Кэсс ответит. Но, когда ответа не последовало, продолжил: — Я просто хочу помочь тебе, но не знаю как. Ты не хочешь принимать помощи. Но и не справляешься! Больше нет. Одним монологом Вэриан высказал все, что чувствовал на протяжении нескольких месяцев. Она всегда что-то скрывала и по началу он воспринимал это как норму. Но не теперь. Не после того, чтобы он увидел на катке. И не после того, как она пространно отговорилась и отмахивалась от всех вопросов. — Быть может, это из-за проклятья — думал я, но ты была в этом…жила с этим с самого начала. Только, видимо, раньше это влияло в меньшей степени. Нам обоим было проще игнорировать это. Казалось, Кэсс сжалась еще больше, в один большой сгусток напряжения и страха. Она вновь напомнила ему котенка: маленького, беззащитного и промерзлого. С бегающим взглядом и прячущимся под телегами. Она теребила пальцы, ткань туники, уводила взгляд и кусала губы. В один момент Вэриан, наклонившись, обхватив ее ладони своими и подавил испуганный вздох. Ледяные. — Скажи мне. Я не наврежу, Кэсси, обещаю. Кэсс молчала. Молчала долго и упорно. А Вэриан сидел напротив, беспокойно вглядываясь в нее. — Я не чувствую… я не чувствую тебя. — произнесла Кэсс, зажмурившись, и уткнулась лбом в его плечо. Быть может она и хотела сказать больше, но не могла: все ее мысли были заняты этим пробирающим и затыкающим страхом. — Я ничего не чувствую.