Зачем я отпустила руку твою? Зачем, скажи? Там, где окончен спектакль, реальная начинается жизнь. Чтобы не чувствовать ничего — я притворюсь статуей гипсовой. Люди, прошу лишь одного: похороните меня за плинтусом.
Кэсс с трудом разлепила глаза. В голову будто бы залили жидкий свинец, а онемевшее от долгого пребывания в одной позе тело неприятно ныло. Кассандра попыталась встать. Ватные ноги не слушались, подкашивались. — Черт. — прошипела она себе под нос, после очередного неудачного рывка. Пришлось опереться о соседнее дерево, а после еще какое-то время за него держаться, чтоб не потерять равновесие. Вокруг был лес. Судя по всему, тот самый, в котором при попытке побега их настигли культисты и вынудили дать бой. Только вот тогда уже начала заниматься заря, сейчас же небо давило своей непроглядной темнотой. На нем собрались тяжёлые тучи, закрывшие луну и часть звёзд. Ветер нагонял странное ощущение тревоги. «Сколько же я была без сознания?» — дрожащим шепотом промелькнула в голове мысль. Деревья, искаженные тенью, казались кривыми, больными. Они возвышались далеко над головой, а верхушки их крон сгибались вниз, создавая купол, словно намеренно закрывая оставшиеся едва просматриваемые звезды. Лес создавал тянущее ощущение безнадеги, он казался бесконечным лабиринтом без выхода и входа. Кэсс мало понимала, что происходило. При попытке вспомнить хоть что-то, голова разболелась еще сильнее. Раз за разом перед глазами всплывали не самые приятные картины, чьи-то крики и ощущение собственной беспомощности. Она не знала, что это было, но если все действительно обернулось их проигрышем, боялась даже представить. И без того мысли окончательно отяжелели и якорем осели где-то в черепной коробке. В конце концов, сейчас неожиданно появилось время их обдумать — она была одна, совершенно одна, вокруг не было ни врагов, ни союзников, лишь только лес, шепотом зашедшийся в порыве ветра. Кассандра поджала губы и, отогнав неприятные мысли, пошла вперёд, как вдруг услышала шум, доносящийся из самой чащи. Топот копыт и чужие голоса. Кэсс решила не дожидаться их — пустилась прочь, что было сил. Да и к тому же, стоило бы уже наконец-то выбраться из этого проклятого места. Но, похоже, что преследовали быстро поняли в каком направлении она двигалась. — Тебе не скрыться! Кассандра едва разбирала дорогу. Все бежала и бежала, чувствуя, как от излишне резкого старта заколол бок, как интенсивно работали легкие. У неё не было с собой ничего, никакого оружия, чтобы хоть как-то отбиться. Не было даже понимания происходящего. Лишь только страх. А единственное, что она могла бы использовать — палку, отломанную от дерева или подобранную с земли, но вряд ли всадники были вооружены детскими деревянными мечами. Это все не внушало никакого оптимизма. — Сдайся. Прими свою Судьбу! Кассандру уже начало воротить от концепции Судьбы. Неудивительно, сколько раз она ее подводила, обрекая на бессмысленные и беспощадные битвы, толкая к ошибкам и неверным суждениям. В конце концов, мысль о том, что ничего нельзя изменить довольно деструктивна, ведь в таком случае можно просто сидеть на месте ровно и просидеть так до самой смерти. Она много раз оправдывала судьбой свои действия, свои желания, говоря о том, что она — лишь пешка на чьей-то доске, совершенно забывая о том, что королевы — также заложницы шахматной клетки. Но теперь, перед порогом неизвестности, возможно, даже смерти, Кассандра что есть сил бежала, выискивая любую возможность вырваться из пут рока. Если сегодня она выберется отсюда, то окончательно отречется от этой концепции. — Ты же хотела умереть? Так почему сейчас бежишь? Путаясь в стволах, натыкаясь макушкой на растущие невпопад ветки, цепляясь за них непослушными волосами, Кэсс сломя голову неслась вперед, едва разбирая дороги. Постепенно деревья стали редеть, и Кассандра смогла разглядеть залитую несмелым светом поляну. Ускорившись, Кассандра побежала вперёд, едва не врезавшись в неудобно растущий сук, но вдруг резко остановилась, уставившись на увиденное. Ноги подкосились быстрее, чем она поняла, что увидела. Чтобы не упасть, Кэсс оперлась о дерево рукой. Стиснув зубы до боли, Кассандра повернула голову в сторону. Тела. Она увидела несколько тел. Ближе всего был Юджин — он лежал, полусогнутый, привалившись к дереву, почти у её ног. Кэсс сглотнула, неуверенно ступила вперёд, обогнув Юджина, и остановилась перед ним. В нос вдруг ударил неприятный металлический запах. Кэсс начало мутить. Со лба Юджина непрерывно капала кровь, обагряя его застывшие в напряжении ладони. Кассандра перевела взгляд на лежавший рядом меч и, нахмурившись, взяла его в руки, крепко сжав. Капля крови, скатившись по лезвию, разбилась о землю. Кэсс, вздрогнув, нахмурилась и попятилась. Голова заболела еще сильнее. Их отношения с Юджином прошли большой путь — едва ли меньший, чем с Вэрианом, — с самого начала воительница и будущий король недолюбливали друг друга, но ради Рапунцель старались вести вражду тихо. Затем, спустя много месяцев привыкли к друг другу, подружились, чтобы вновь разойтись по разные стороны баррикад. Теперь уже стараниями самой Кассандры. И вот, став друг другу, как брат сестре, она была вынуждена смотреть на его мертвое тело, приваленное к изогнутому дереву. Даже в самом начале их знакомства Кассандра не желала Юджину такой смерти. Кассандра поджала губы. Она отвернулась, чтобы больше не видеть крови, но взглядом наткнулась на Эдмунда. Мужчина лежал на животе, совсем рядом в луже собственной крови, пытаясь дотянуться до меча. Наверное, он еще надеялся спасти будущее своего королевства, своего сына, но так и застыл в этом положении. Напряженные мышцы даже после смерти оставались натянуты, словно струна, в последней своей попытке добраться до спасительного оружия. Меч так и остался лежать в каких-то двух сантиметрах от его пальцев. Кэсс была убеждена — король не должен был погибать так: на животе с проломленным черепом, в котором виднелся безжизненный мозг. Он боролся до последнего, но не смог сделать последний рывок. Кассандра наклонилась — вновь этот тошнотворный запах. Ей пришлось отвернуться и задержать дыхание, чтобы после резким движением руки поднести меч к вытянутой руке короля, исполнив его последнюю волю. Поднявшись, она одними губами попросила прощения, после чего, запрокинув голову назад, часто заморгала. Она принесла мор. Тот, что можно было сравнить по своей беспощадности с чумой, в его королевство, даже не спросив. Да, конечно, сектанты были, прежде всего, компетенцией братства и самого Эдмунда, но Кэсс не покидало ощущение несправедливости происходящего. Не покидало ощущение того, что все все жизни были принесены в жертву зря. Да, она, вроде как, осталась жива, но ради чего? Большинство солдат боролись за собственное будущее и будущее своих близких, вот только как теперь найти в этом смысл среди поляны трупов? К тому же, Кэсс слишком сильно была уверена в том, что ситуация за крепостной стеной была еще хуже. Мотнув головой, Кассандра заметила два тела, лежащие за Эдмундом. Там, поваливший на низкий скошенный сук, навечно остался стоять Гектор. Одна его рука была перекинута через сук, головой он опирался на ствол, а из груди торчал его же собственный меч. Кровь, скопившись у лезвия, с ритмичной периодичностью капала на землю, окропляя едва проросшую траву. Когда-то, Кэсс услышала, что Гектор хотел умереть на поле боя. Что ж, его планы сбылись. У ног Гектора лежала Адира, которая в тот раз не смогла согласиться с братом. Она считала, что ради родины надо жить, а не умирать. Так гораздо сложнее и интереснее, да и труп никогда не сможет защитить близких. Но теперь глубокая рана тянулась от от ее плеча вниз, к грудной клетке, вскрывая плоть и разрывая связки. Кэсс всегда относилась к братству скорее положительно. Даже к Гектору, каким бы вспыльчивым и агрессивным он не был. В конце концов, у нее самой были некоторые проблемы с агрессией. Но Кэсс всегда восхищалась их стойкостью, выдержкой и преданностью. И Гектор, и Адира были глубоко преданы своему делу, Эдмунду, и самому королевству. Она зябко дернула плечами и, отвернувшись, направилась в другую сторону. Но тут же остановилась. Сьюзан. Юная воительница лежала на спине. Выглядела так, будто через ее тело молнией пропустили разряд электричества. Ожог цвел на обнажённых участках кожи, словно цветок, путами охватывая кисти рук, поднимался выше, дальше по руке выходил к лицу, отпечатывался на щеках. Лицо Сью было искажено страхом — криком боли и отчаяния, а в открытых глазах застыло чувство вины из-за невыполненного долга. Кэсс, скользнув взглядом по её напряжённой фигуре, прикусила губу, прошептав: — Прости, это моя вина. Сьюзан брала с неё пример, смотрела, как на наставницу, но это не помогло, возможно, сделало даже хуже: кто знает, что было бы, не встреть она Кэсс. Хотя, Кассандра точно знала, чтобы тогда случилось — Сью осталась бы жива. Кэсс вздрогнула, вновь услышав топот копыт. Паническим взглядом осмотрев поляну, она нашла повозку и решила спрятаться под ней. По крайней мере, просматриваемый выступ так удобно закрывала порвавшаяся ткань. Кэсс залезла в укрытие, притихла, и через щель наблюдала за происходящим. Видела она немного — лишь копыта лошадей, но вот зато слышала достаточно. Голоса узнала почти сразу — это были те сектанты. Они обсуждали будущее, говорили о Зан Тири и об Отце церкви. О том, как он будет недоволен, если не увидит Лунную каплю на алтаре в ближайшее полнолуние. А полнолуние было через каких-то пару дней. Не найдя Кассандру, культисты проскакали мимо, а Кэсс, выждав несколько минут, уже хотела вылезти из-под повозки, как вдруг увидела лежавшего у кустов Вэриана. Кислорода резко стало мало, а дно повозки стало давить так сильно, что Кэсс казалось, что ее вот-вот раздавит. Она резко дернулась вперед — ударилась о перекладину и, вскрикнув, все же выбралась. Негнущимися ногами добралась до тела, упав перед ним на колени. Бездыханное тело Вэриана лежало на траве почти ровно. Кэсс паническим взглядом высматривала следы борьбы, пытаясь хотя бы представить его последние минуты, но не нашла ничего серьезнее ссадины у виска, синяка на руке и сбитой коленки, видневшейся через порванную штанину. Они никак не могли привести к смерти. Будто бы что-то напало совершенно внезапно и убило резко, не оставив даже шанса на выживание. Шанса на борьбу за жизнь. А Вэриан, сколько знала его Кэсс, всегда боролся: за себя, за других, за нее. Сейчас же он лежал на земле бездыханным телом. Держал в правой руке несколько колб, что так и не нашли себе применение, оставшиеся из которых — в набедренной сумке. Волосы его растрепались, мокрые концы прилипли к вискам, уже охладевшим, а выражение лица застыло в обманчивом спокойствии. Будто бы он умер только что — каких-то несколько секунд назад. Будто бы у Кэсс был шанс спасти его. Ладони дрожали. Дрожали, когда она несмело коснулась его руки. Дрожали, когда она провела подушечками пальцев по бледным щекам. Дрожали когда она легким движением ладони откинула челку со лба. — Пожалуйста, нет, — дрожащими губами прошептала она, прикоснувшись своим лбом к его лбу. Это все больше начинало походить на смутно знакомый кошмар. Тот, который Кассандра уже однажды пережила наяву, потеряв близкого человека. — Пожалуйста, только не уходи. Не бросай меня. Только не ты. Пожалуйста… Кэсс окончательно упала на землю рядом с ним. Подняла его на руки, прижав к себе, зарылась тонкими, дрожащими пальцами в его волосы, слабо покачиваясь. Кассандра потеряла всех, кого могла. Потеряла Сьюзан, Юджина, свою воинскую репутацию и ощущение себя, как сильной воительницы. Казалось, скоро она потеряет и Рапунцель — она явно не простит ей смерть мужа и отца ее дочери. Кэсс сама себе этого не простит. Уедет так далеко, как только может, навсегда закроется в себе, чтобы только не навредить окружающим. Она ведь загубила людей своими руками, поступками, прошлыми ошибками, за которые так и не успела себя простить. А ведь уже начала отпускать старую себя, начала думать, что, возможно, она может приносить людям не только горе и страдание, но, видимо, проклятие убило в ней еще и здравый рассудок. Однако часть Кэсс все еще продолжала молить: — Пожалуйста, я сделаю все, что хочешь. Я изменюсь. Я стану другой. Я хоть тысячу раз скажу тебе, что люблю. Хоть тысячу раз тебя поцелую. Я буду рядом, всегда, как ты был. Пожалуйста, только не уходи. Прошу тебя, умоляю, — голос предательски дрожал, она почти срывалась на крик, совершенно игнорируя тот факт, что несколькими минутами ранее здесь проходили сектанты. Какая ведь уже разница? Полночь пробита, разве что не полнолуние. Хотя Кассандра даже Луну не видела: она все еще была скрыта за плотными, непроглядными тяжелыми облаками, что капля за каплей стали орошать промозглую землю. Пора бы перестать себе лгать: дело ведь не в проклятии. Оно и так ушло вместе с потерянной рукой. Дело было в самой Кассандре. Кассандре, которая не заслуживала любви. Но ведь была в шаге от того, чтобы обрести ее. Только теперь ее любовь бездыханным телом лежала на ее коленях. Ее любовь сражалась до последнего, была убита ни за что. Ее любовь, с которой Кассандра даже не успела проститься. Вместо этого она выбрала надежду. Она выбрала пообещать самой себе, что пойдет на какое-то там свидание. Как она вообще могла поверить в то, что все будет хорошо? У злодеев ведь нет хорошего конца. А она играла. Играла, чтобы убедить всех вокруг и саму себя в том, что это возможно. Но занавес рухнул, обнажив правду. И вот, с окончанием спектакля началась реальная жизнь — суровая, беспристрастная и жестокая. Но теперь Кассандра хотела лишь одного — смерти. Чтобы не быть той, кто приносит несчастья. Чтобы не быть той, кем пугают непослушных детей по ночам. Чтобы наконец-то действительно не чувствовать ничего. — Прошу… пожалуйста, — прошептала Кассандра, склонив голову, как вдруг вновь услышала топот копыт. Она даже не посмотрела в сторону источника шума. Впрочем, он сам нашел ее. Вскоре на поляне показались всадники. Кассандра была права — это сектанты. — Вот ты где. Что, все же решила умереть? Рядом с ним? — с издевкой произнес маг. — Какая жалость, придется тебя огорчить. Ты нужна нашему Отцу, — довольно тучный сектант с жидкими светлыми волосами сардонически усмехнулся. Кассандра попятилась, все еще держа Вэриана одной рукой. — Завязывай с этим. — Ну Аарон. — Я сказал завязывай. Хватай Осколок и идем, — процедил маг. И светловолосый сектант уже двинулся в сторону Кэсс, как вдруг ему под ноги упала склянка с кислотой. Затем еще одна, поразившая копыта лошади, на которой сидел Аарон. Кэсс подняла голову, увидев на небольшом возвышении Маргаретт: — Руки убрал от моей невестки! Кэсс была слишком напугана, чтобы понять, что только что произошло. А Маргаретт, тем временем, атаковала еще раз, но теперь уже бросила удушающий газ и, не спрашивая Кэсс, схватила ее за руку и побежала, уводя в чащу. — Идем. Вэриану уже не поможешь, а ты еще можешь спастись. — Но… — Кэсс едва не запуталась в собственных ногах. — Тем более — это все не настоящее. Ты что, забыла? — Маргаретт улыбнулась краешком губ. Кэсс осенило. Раз здесь была Маргаретт, то все происходящее — лишь игры ее разума. А значит она снова у сектантов. — Не похоже на Идеальный мир, — Кэсс нахмурилась. — А это не он, дорогая. Это — хуже, — Маргаретт нахмурилась. — Но это все еще твое подсознание. Так что правила те же. — Да, поняла, — Кэсс прикрыла глаза, ведомая теперь только направлением руки Маргаретт и попыталась вообразить их спасение. — Лошади! Чудесно, дорогая! И, оседлав лошадей, обе поскакали прочь. Ветер бил в лицо вместе с крупными каплями дождя. Кэсс попыталась успокоиться, но не вышло — дождь даже усилился, так что она быстро бросила эту затею. Но все же присутствие Маграретт рядом странно успокаивало. И помогло вспомнить то, с какими словами она появилась здесь. — Маргаретт, — позвала ее Кэсс. — Да? — Я должна кое-что прояснить, наверное, — начала Кассандра. — Мы с Вэрианом не женаты. — А? Да? — Маргаретт коротко удивилась, а после, виновато улыбнувшись, добавила. — Прости, просто я подумала… знаешь, до того, как ты прояснила эту деталь, мне казалось забавным, что моя невестка — моя ровесница. Кэсс усмехнулась, посмотрев в сторону: — Действительно, забавно, — она поджала губы. — Но мы с Вэрианом пара… вроде как. — Уже хорошо, — женщина тепло улыбнулась, а после, плавно натянув поводья, остановила лошадь. — В такой дождь куда-то бежать нереально. Да и культисты, похоже, отстали. Так что, думаю, мы можем сделать небольшой привал. — Да, наверное. — А ты, я надеюсь, заодно расскажешь, как снова оказалась на алтаре? — На алтаре? Но не полнолуние же… или ритуал уже начат? — Кэсс зашлась в панике. Ветер сразу же усилился, но Маргаретт, подойдя чуть ближе, положила ладонь на плечо девушки. — Все хорошо. Я не чувствую магии Тромпуса… только… да. Это, кажется, Кэл. Да и ритуалы они могут проводить только строго в полнолуние, — успокоила она Кэсс, а после осторожно уточнила. — Так что произошло? — Сектанты напали и похитили меня. Судя по всему, я, ну то есть, мое тело вновь в храме. Я не знаю, сколько уже, здесь время будто идет иначе. Я не знаю, выжил ли Вэриан, Юджин, братство… я не знаю, выжил ли хоть кто-то! А все из-за меня, — ветер снова разошелся шепотом крон деревьев. Кассандра уронила голову в раскрытые ладони, чувствуя, как мелко задрожали плечи. — Если Вэриан действительно погиб… — Если в нем часть от силы Луны, то они не убьют его. По крайней мере, до ритуала. — Не особо обнадеживает, — Кэсс скривила губы. — Из-за прошлого ритуала я лишилась руки. Страшно подумать, если он лишится своей. Или еще чего. — Так, все будет хорошо, слышишь. И с Вэрианом тоже все будет хорошо. Можешь считать, что у меня с ним связь, как у матери с сыном, — Маргаретт вновь тепло улыбнулась. Кэсс отняла лицо от рук и, коротко посмотрев на женщину, неуверенно дернула уголками губ. — Наверное. — Ну что за «наверное»? Точно! Или я не мать ему? — Мать. — Ну вот, решили, — Маргаретт вновь улыбнулась. — Но я все равно не знаю, что с ним. Если он жив, то, скорее всего, уже на полпути к храму. Они могут его убить, как и остальных выживших. Я не прощу себе, если погибнет кто-то из них, — Кэсс нахмурилась, отвернувшись. Дождь усилился, капли будто бы стали больше и тяжелее. — Знаю, дорогая, знаю. Но я верю в своего сына, а еще я верю в тебя. Ты точно сможешь выбраться из этого кошмара, а Вэриан сможет тебя спасти. Он ведь уже делал это, не так ли? — Да. — Тогда точно никакого «но» не должно быть, — отрезала Маргаретт. Кэсс кивнула, поджав губы. — В таком случае, нам бы пора найти укрытие. О, точно, мы же в Темном королевстве, почти под столицей. А значит здесь, в старом городе, точно остался мой дом. Пойдем. Все лучше, чем под дождем мокнуть. Кассандре выбирать не приходилось. Дождь действительно обещал быть сильным и продолжительным, да и Маргаретт уже свернула в сторону дома. И вот Кэсс вновь стояла перед воротами родительского дома Вэриана в прошлый раз приглашенная им самим, теперь же — его матерью. И как в тот раз, Кассандра невольно чувствовала себя случайным, незваным гостем. Она не любила нарушать подобные границы, наверное, в первую очередь потому, что сама такое не любила. Кэсс считала, что в жизни человека должны оставаться такие места, что принадлежали лишь ему. Но, вроде как, Маргаретт держалась спокойно, да и сама предложила укрыться от дождя в доме, значит, все было в порядке. Все было в порядке, пока женщина не замерла на пороге. Кэсс нахмурилась и, закрыв дверь, обогнула Маргаретт, тихо спросив: — Все хорошо? — Да, — Маргаретт поджала губы и, запрокинув голову назад, часто заморгала. — Все… все в порядке. Я просто не была здесь уже очень давно. Кассандра вздохнула, понимающе кивнув. Дождалась, пока Маргаретт придет в себя, а после пошла следом за ней. — Здесь все так… похоже, — протянула Маргаретт. — Если тут все, каким ты это представляешь, то, как это возможно? — Я была здесь. С Вэрианом. — Вэриан был дома? Хотя… какой дом, — она нервно усмехнулась, остановившись перед семейным портретом. — Домом это место было лет двадцать назад. — Маргаретт, если тебе… — начала Кассандра, быстро перебитая самой Маргаретт: — Нет, все хорошо. Это мое прошлое. Иногда полезно побывать в нем, — она опустила взгляд, замолчав ненадолго. После чего, развернувшись, спросила: — А ты помнишь остальные комнаты дома? — Нет. Я видела только прихожую, гостиную и кухню. — Поняла, — Маргаретт поджала губы. — Хотя, если попробовать, может и получится… Можешь взять меня за руки? — Конечно, — непонимающе отозвалась Кассандра, подойдя ближе. Она не совсем понимала, зачем Маргаретт попросила взять ее за руки, но противиться не стала, положив свои пальцы в ее раскрытые ладони. — Я помню, как там все было. Сейчас, находясь в твоем разуме, я могу попробовать передать тебе это знание. К тому же, мы все же немного связаны энергетически, ну знаешь, опал. Я ведь тоже когда-то подверглась его влиянию, — Маргеретт неловко улыбнулась. — Но, если ты не хочешь… — Нет, я хочу помочь. Иногда ведь полезно встретиться со своим прошлым? Маргаретт благодарно улыбнулась в ответ и, сжав пальцы Кэсс, опустила голову, прикрыв глаза. Кассандра сначала не почувствовала ничего, кроме покалывания в пальцах, после чего перед глазами стали всплывать картины — чужие воспоминания, обрывистые, но все связанные с этим домом. Тихие вечера за чашкой чая, долгие душевные разговоры, ссоры, заканчивающиеся примирениями, ночная работа в лаборатории — они все сменялись один за другим так быстро, что Кассандра едва успевала рассмотреть лица. Брови Маргаретт упали на зажмуренные глаза, ресницы подрагивали, а губы, сомкнутые в тонкую полоску, побелели. Она все сильнее сжимала руки Кассандры в своих ладонях, будто боясь упасть или потеряться в чувствах, воспоминаниях. Кэсс прекрасно понимала, что ничего из того, что она только что видела, видеть не должна была и не смогла бы в других обстоятельствах. Маргаретт еще некоторое время стояла на месте, крепко держа Кэсс за руки. Кассандра не смела ничего сказать, позволив женщине спокойно собраться с силами. Поджав губы, Кассандра посмотрела в сторону — за окном все еще лил дождь. — Спасибо, — тихо прошептала Маргаретт, отстраняясь. Кассандра лишь кивнула в ответ, убирая руки. Маргаретт нервно улыбнулась и, выдохнув, медленно пошла в сторону коридора. Кэсс проводила ее взглядом, решив не мешать.***
Мы можем помолчать, мы можем петь, Стоять или бежать, но всё равно гореть. Огромный синий кит порвать не может сеть. Сдаваться или нет, но всё равно гореть!
Маргаретт неспешно направилась в коридор. Поначалу она думала, что ей хватит духа зайти в спальню сразу, но женщина явно переоценила себя. Развернувшись, она ушла на кухню. Небольшой перегородкой она была отделена от гостиной. Здесь пахло знакомыми травами — целым собранием из множества ароматов — сладких, терпких, горьковатых, мягких, но таких привычных и отдаленных одновременно. Она подошла к кухонным тумбам, пальцами пробежалась по трещине на столешнице, взяла нож. Посмотрев на отражающую стальную поверхность, горько усмехнулась и убрала его обратно. Поднявшись на носочках, она открыла подвесной шкафчик, провела пальцами по хранящимся в нем посуде. Увидев свою любимую кружку, Маргаретт достала ее и, проведя пальцем по краям, неожиданно вздрогнула, выронив ее. Фарфор разбился. — Все хорошо? — Маргаретт обернулась на встревоженный голос Кассандры, поднявшейся с дивана. — Да, дорогая, все в порядке, — женщина натянуто улыбнулась. Кэсс недоверчиво покачала головой, но в чужое личное пространство решила не вторгаться. Маргаретт подняла осколки аккуратно сложила их на тумбе и пошла дальше, ведя за собой пальцами чистую дорожку, особенно выделяющуюся среди слоя пыли. Обернулась, посмотрела на стол, на движение легкой скатерти. Увидела знакомую вазу, которую когда-то расписывала сама. Еще только переезжая в новый дом, Маргаретт понимала, как важно ей будет наводить собственный порядок, украшать помещения, создавать уют. И, словно собирая пазл, она расставляла цветы, расписывала мебель и декор, убирала в шкафы книги и одежду. Этот дом состоял не только из воспоминаний, он был соткан из ее надежд, стремлений, любви и вложенных сил. Когда-то Маргаретт грезила идеей создать настоящее фамильное гнездышко. Она думала, что их с Квирином дом станет этому началом. Женщина, глухо выдохнув, отвела взгляд, зацепившись им за большое окно рядом. Так она себе и представляла кухню-столовую спустя столько лет — родную, но уже неживую. Пыльную, век не видавшую гостей и хозяев, но до застывшего в горле крика знакомую. Маргаретт сглотнула, поджала губы и, развернувшись, направилась в коридор. Шлейфом до нее долетали воспоминания, связанные с этой кухней: о том, как ей не очень хорошо давалась кулинария; как по первости было переведено преступное количество продуктов в никуда; как сломалась ножка стола и они вместе с мужем ее чинили, тогда Квирин умудрился заехать инструментом по собственному пальцу и весь оставшийся вечер Маргаретт залечивала боевые раны. Убегая от воспоминаний, Маргаретт зашла в ванную. Небольшое, все такое же знакомое помещение, центром которого была сама ванная, настолько глубокая, что при желании, Маргаретт могла поместиться в ней с головой. Впрочем, сама женщина была довольно миниатюрной — ростом не больше ста шестидесяти пяти сантиметров и средней комплекции. Ванная была расписана ею, как и раковина — узор тянулся по краю, был не самым изящным, но одним из её любимых. Да, Маргаретт не была художницей, она все же в первую очередь хотела состояться, как ученая, но желание украсить ее новый дом было сильнее. Она глубоко вздохнула, вспоминая, как они с Квирином, еще совсем молодые, ночами развлекались тем, что вместе принимали ванну; как они, в тот момент молодожены, лежали вместе; как Квирин осторожно намыливал ей спину, он также любил абсолютно беспардонно тыкать пеной в ее курносый нос — и как бы Маргаретт не думала обижаться, она не могла делать это долго. Женщина вздрогнула: неожиданно услышала за собой скрипнувшую половицу — сколько стоял этот дом, в нем всегда скрипела половица у входа в ванную комнату. Первой мыслью было то, что к ней подошла Кассандра. Но в коридоре никого не оказалось. Кассандра… Маргаретт до конца так и не поняла, как она оказалась впутана в эту историю с опалом, но понимала одно — история эта была полна боли, сожалений и страхов. И Маргаретт также прекрасно понимала, за что Вэриан полюбил эту девушку — за силу воли, за выдержку, за этот огонь в глазах, что вспыхивал каждый раз, когда Кассандра видела цель. Не важно в чем — личных стремлениях или в желании защитить родных, в попытки исправить содеянное или сделать что-то, о чем другие даже думать боялись, но он обязательно вспыхивал. Вновь и вновь. Она была живой. По-настоящему живой, такой, которой Маргаретт больше никогда не стать, как бы они не хотела. Но даже так она обязана сделать все, чтобы Кассандре никогда не пришлось так бродить по своему дому, вспоминая навсегда утерянное прошлое. Чтобы она была с любимым, и пусть хоть им достанется заслуженное счастье. Маргаретт запрокинула голову наверх, часто заморгав, после чего, взяв себя в руки, вышла, направившись в сторону своего кабинета. Все стояло, как она запомнила: письменный стол, заваленный исследованиями, располагался прямо перед широким окном, закрытым занавесками; рядом с ним — стул, на котором она проводила часы напролет, изучая медицину; по бокам от рабочего места вдоль всех доступных стен тянулись массивные стеллажи, доверху набитые проверенной научной литературой, которая еще лет тридцать назад была одной из самых актуальных. Маргаретт до сих пор могла сказать, где что находиться; а в углу — еще один стол, заставленный пробирками, склянками и спиртовой горелкой. Маргаретт прекрасно помнила, как публиковала свои первые исследования: тогда, будучи совсем девчонкой, она использовала мужской псевдоним; как проводила в этом кабинете ночи, изучая фармацевтику, ставя эксперименты и просто перечитывая последние тома; как Квирин часто наведывался к ней, прося жену идти спать, аргументируя тем, что даже ее великому ученому мозгу нужен отдых. Маргаретт это всегда не нравилось: она не любила, когда ее отвлекали от работы. Сейчас же Маргаретт отдала бы душу, лишь бы муж вновь отвлек ее. Женщина действительно горела своей работой, любила ее — Гектор в шутку говорил, что Маргаретт была жената на своих исследованиях, в то время как Квирин был лишь любовником. Это была лишь шутка, но все же правдивая. Гектор ошибся только в одном — что мужа, что работу, Маргаретт любила одинаково. И потеряла она и то, и другое в один день, сгорев. Маргаретт и не заметила, как от нервов начала заламывать пальцы. Опомнившись, она болезненно вздрогнула, зажмурилась, сжав ладони в кулаки. Она ведь столько не изучила, столько не открыла, столько не написала. Она могла бы стать прекрасной ученой, исследовательницей, лекаркой, могла бы нести в мир свет и учение, могла столько людей излечить, избавить от болезней. Столько ее трудов были написаны зря! Ведь никто не будет разбираться в черновиках, никто не будет изучать исследования женщины, фамилию которой в научном мире забыли также быстро, как и узнали. От осознания этого захотелось закричать. Но какой смысл кричать, если никто не услышит? Маргаретт до крови прикусила губу и, развернувшись, направилась в последнюю оставшуюся комнату. Ею, что закономерно, оказалась спальня. Маргаретт замерла на пороге. Она все не решалась зайти. Впрочем, даже находясь здесь, на проходе, все прекрасно видела. Видела большую дубовую кровать, отделенную от стены одной из двух прикроватных тумб. Видела небольшой деревянный шкаф с вечно не закрывающейся дверцей. А ведь Квирин пытался ее чинить, но все без толку — дверца, как открывалась, так и продолжала случайно открываться. Видела легкие, будто сотканные из серебра занавески, что колыхались от любого дуновения ветра, даже самого легкого. Видела оставленные засыхать на подоконнике цветы, бережно посаженные ею в горшки. Сейчас они цвели, в реальности уже, наверняка давно умерли. Маргаретт знала, что справа от нее, загороженная дверью, стояла люлька. Они с мужем ведь готовились к появлению ребенка задолго до ее беременности. Выбирали имя, гадая, кто родиться — девочка или мальчик, обещая одинаково любить и дочь, и сына; думали о том, как будут обучать его или ее тому, что знают сами; представляли, как он или она будет расти, радовать их своей детской любознательность, изучая мир, будто первопроходец. Собрав волю в кулаки, Маргаретт прошла в спальню, закрыв за собой дверь. Посмотрела на люльку. Детская люлька, совершенно небольшая, но как и весь остальной дом — безжизненная, она хранила память о единственном выжившем из семьи. О Вэриане. О Вэриане, который должен был спать в ней, о Вэриане, который должен был по-детски смеяться, рассматривая подвешенные над ней игрушки. О Вэриане — ее любимом и единственном сыне, ради которого она была готова пойти на все. Она была готова умереть и убить, молить и требовать, но так и не смогла выжить. В носу защипало. Маргаретт тихо всхлипнула, взглядом следя за тянувшейся по краям люльки росписью. Рисунок был уже куда более умелый. Люлька была последней, что она расписывала — вложила в этот узор столько любви и заботы, сколько только могла, это было практически признание в любви ее сыну, которое она так и не успела произнести в слух. И Маргаретт осталось лишь гадать, прочел ли он ее любовь по кривым, но живым завиткам и линиям. Маргаретт почти никогда до этого не думала о том, как бы все могло быть. Живая, она часто мечтала о будущем, но, сгорев на алтаре, потеряла в этом смысл. Теперь же она, застыв перед люлькой, практически проживала то, что так и не смогла подарить своей семье, своему сыну. Она вспоминала как Вэриан плакал по ночам, успокаиваясь, внимая ее колыбельным; как он сказал первое слово, затем второе и третье, а после говорил, неумело, явно с ошибками, шипеляво, но неизменно радовал очередным нелепым предложением; как учился ходить, сбивая коленки и падая на пол, но всегда вставал, так же как она продолжала вести эксперименты даже после сотни неудач; как учила его читать и писать, а ведь книг было много, пусть даже большинство из них — слишком сложны для ребенка пяти-шести лет. Маргаретт, не в силах сдерживать слезы, тихо закричала, упав перед люлькой. Она качала ее, представляя лежащего в нем Вэриана, охрипшим голосом пела ему колыбельную. Она не видела в этом смысла, но пела. Пела, вспоминая, как просила мужа уехать подальше из столицы, заметив, как король начал меняться от одной мысли о том, что он сможет удержать силу Лунного опала. Пела, вспоминая, как на тот момент изменился Эдмунд, как медленно становился другим человеком. Пела, вспоминая, как искала ответы этому в королевской библиотеке и ведь нашла — в старой легенде, исход которой ей совершенно не понравился. Пела, вспоминая тот день, когда все окончательно свернуло не туда: оказавшись не в том месте, не в то время, Маргаретт приняла на себя энергетический удар опала. Он был смягчен Эдмундом, что пострадал еще сильнее — королю в тот день оборвало не только руку, но и все стремление завладеть силой. Пела, вспоминая, как после все быстро завертелось — её тяжелая болезнь, осознание Квирином ситуации и их скорый переезд в Корону. После она осознала, как это все выглядело для Квирина — как бегство. Он ведь был членом братства, поклявшимся защищать родную землю, но стал единственным, кто не сдержал свое обещание. Квирин выбрал семью, но окончательно оборвал связи с Темным Королевством. Вдруг Маргаретт почувствовала чьи-то руки на своих плечах. С трудом разглядев сквозь пелену слез Кассандру, она мелко вздрогнула и вновь заплакала. Кассандра притянула ее к себе, обняв. Женщина уткнулась в ее плечо и обмякала. Она могла лишь тихо шептать: — Прости… пожалуйста, прости. Впрочем, Маргаретт до конца не понимала перед кем извинялась. Перед собой ли за проявленную слабость; перед Квирином, за то, что не была достаточно настойчива в своих убеждениях уехать, ведь правда была в том, что ей самой, как ученой, был интерес феномен опала; перед Вэрианом за то, что так и не смогла стать для него настоящей матерью; перед Кассандрой за то, что ей приходилось сейчас сидеть с ней на полу и успокаивать, приводя в чувства. — Вы ни в чем не виноваты, слышите меня? Ни в чем. Виноваты те ублюдки, что посмели убить вас, что похитили меня, — шептала Кассандра в ответ. — Здесь нет вашей вины. Вы пытались вернуться к ним обоим. Я понимаю, иногда одних попыток мало, но вы сделали все, что могли. Сектанты оказались сильнее. Но вы уже однажды сделали невозможное — переубедили меня, сделали действительное много. Вы невероятно сильная женщина, сектанты совершили ужасную ошибку, решив разделить вас с Вэрианом. И они поплатятся за нее, обещаю. Маргаретт зажмурилась, опустив голову. Она опиралась лбом о плечо Кассандры, пытаясь поверить в ее слова. Но как бы она не верила, никто и ничто не могло изменить реальность. Реальность, в которой, чем бы Маргаретт не горела, чего бы не хотела и чем бы не грезила, ей уже не было места. Кассандра молчала, чувствуя тихие всхлипы лежащей на ее плече Маргаретт. Кэсс не видела нужды в словах, да и не знала, что сказать. Вся эта ситуация была слишком личной для Маргаретт, оттого не в меру болезненной, так что Кассандра не считала себя вправе говорить ей, что все будет хорошо, что все образуется. К тому же, никто и ничто не могло вернуть Вэриану любящую маму, так что все, что могла сделать Кассандра — это просто быть рядом, терпеливо ожидая и несмело гладя по спине. — Извини, я, наверное, залила тебе всю рубашку, — хриплым голосом отозвалась Маргаретт, отстраняясь от Кассандры. Кэсс тепло улыбнулась, успокаивающе покачав головой: — Ничего страшного. Главное, тебе стало легче. — Да… легче, — Маргаретт вздохнула, поднимаясь. Кассандра встала следом. Воцарилась пауза. Маргаретт, поджав губы, посмотрела в сторону. Никто не торопился обсуждать произошедшее — Кэсс все также считала себя случайной свидетельницей, не вовремя вторгшейся в чужое личное пространство, а Маргаретт было слишком больно. — Так значит, тебя похитили под полнолуние? — женщина решила перевести тему. Кэсс не была против. — Да, почти. Осталось очень мало времени. — Но, судя по всему, оно все еще есть, — предположила Маргаретт, — направляясь к выходу из спальни. Закрывая за Кассандрой дверь, она бросила последний взгляд на люльку и, поджав губы, излишне резко захлопнула дверь. — Итак, что я должна сделать, чтобы выбраться? — Тебя заперли не в Идеальном мире, что логично, потому как однажды ты уже из него выбралась. Старый способ не сработает — здесь изначально все пошло согласно всем возможным ошибкам, даже тем, которые ты не совершала. Может, сработает, если ты исправишь их? — Едва ли можно оживить мертвых, — Кэсс нахмурилась, сунув руки в карманы. По телу пробежала мелкая дрожь, когда она вновь вспомнила мертвых товарищей, друзей и возлюбленного. Кассандра прикрыла глаза, выдохнула, как вдруг, вздрогнула, почувствовав, как уже Маргаретт положила руку ей на плечо. Кэсс приоткрыла глаза, посмотрев на нее, после чего, натянуто улыбнувшись, мягко мотнула головой, давая понять, что все в порядке — в конце концов, это лишь ее воображение. — Ты выберешься. Также, как выбралась в прошлый раз. Кассандра подошла к окну. Дождь прошел, остался лишь рвущий кроны деревьев ветер. Кэсс оперлась руками о подоконник и, нахмурившись, предположила: — В таком случае, может, суть в том, чтобы взглянуть в глаза страху? Победить его? — Может быть. Но едва ли возможно победить свои страхи в разуме, который работает против тебя. Я имею в виду, сейчас все твои мысли отравлены черной магией. Тогда на поляне ты встретила не тех культистов, которых увидела в храме — это твое представление о них. О их силе, о их способностях. И, скорее всего, слишком сильно преувеличенное. — В таком случае, я подумаю о том, что они все слабаки. — Не думаю, что все так просто. Твой разум, твои глубинные страхи… — начала Марагретт, пытаясь подобрать верные слова. Кэсс взглянула на нее через отражение в стекле, задумавшись о том, не означает ли это появление Лунной девы. — …Это сложнее, чем ты думаешь. К тому же, черная магия усиливает их, выворачивает наизнанку, делая неоправданно сильными. — Ты пытаешься сказать мне, что я не могу справиться с собственными страхами? — Нет, вовсе нет, — Маргаретт замотала руками. Кассандра развернулась, посмотрев на женщину вопросительным взглядом. «Докатилась. Теперь даже мертвая слабая женщина считает тебя слабой». — пронеслось над ухом порывом воющего ветра, открывшего форточку. Кэсс сделала вид, что не услышала. — А по-моему, как раз да. — Кэсс, я просто хочу сказать, что со страхами сложно бороться в реальном мире, но здесь… здесь еще сложнее. Ты находишься на их территории. — Тогда я подчиню их себе. Это же мой разум. Он может, и будет работать на меня, — решительно отозвалась Кассандра, отходя от окна. — Это верный настрой, разумеется. Я лишь хотела тебя предупредить! Но Кассандра как-то не думала слышать и слушать предупреждения. Она не хотела признавать, но слова Маргаретт довольно сильно задели ее, проехавшись по природной гордости. Одно дело — проиграть в бою сильному противнику, другое — самой себе. И Кэсс решила, что в состоянии бороться и вести этот неравный бой, считая его исход предрешенным исключительно в ее пользу. — Ты куда? — спросила Маргаретт, когда Кассандра направилась к двери. — Искать свои страхи. Куда еще? — она усмехнулась, резким толчком открывая дверь. Маргаретт поспешила за ней. Поиски выходили малопродуктивными. Хорошо, хоть они были верхом — в противном случае, Кэсс бы уже устала скитаться по лесу. Но отсутствие результата выматывало не хуже физических нагрузок. «Сектанты», — подумала она, разворачиваясь. Маргаретт, идущая за ней, лишь опасливо поджала губы. Кассандра действительно считала, что способна была справиться с культистами, порождёнными ее разумом. Это даже казалось ей логичным, ведь, если их действия контролировались ее собственными представлениями о жрецах, то любое действие было слишком предсказуемо. Но как же она ошибалась, думая, что все ее страхи заканчиваются культистами. — И снова здравствуй, — Кэсс замерла, смотря на то, как, облокотившись на изогнутый ствол дерева, стояла Лунная дева. Кэсс не спешила подходить — лишь спрыгнула с лошади. Маргаретт же, пробежавшись взглядом по Лунной деве, потом по самой Кассандре, после вновь по ее копии, остановилась рядом с Кэсс и тихо спросила: — Все хорошо? — Все прекрасно, — тихо, но четко отчеканила Кассандра. — Тогда почему ты стоишь на месте? — издевалась Лунная дева. — Боишься? — Я ничего не боюсь. — Случившееся на той поляне говорит об обратном, — копия прищурилась, приподняв голову. — Ну что, ты же меня искала? И где твоя былая уверенность? — А у тебя откуда столько уверенности? Сейчас даже не полнолуние. — Ты в этом так уверенна? — спросила копия. Кэсс поджала губы. — Ты ведь знаешь, здесь — не Идеальный мир. Ты даже не поймешь, когда начнешь гореть. Кассандра не торопилась отвечать. Кэсс прекрасно знала — копия воспользуется любой возможностью, чтобы вывернув ее слова наизнанку, использовать против нее же. Маргаретт тоже стояла рядом, не совсем понимая происходящее. Лунная дева отстранилась от дерева. Кассандра напряженно дернулась. Копия тихо рассмеялась, выгнув бровь. Кэсс в ответ встала прямо, выпрямившись. Лунная дева, покачав головой, подошла ближе. — Ты даже смешно выглядишь. — А ты жалко. Лунная дева вновь рассмеялась. Кэсс не выдержала: — Давай, нападай. Чего ты так ждешь? — А с чего ты взяла, что я буду нападать? Думаешь, что если это твой разум, ты способно руководить им? — копия выгнула бровь. — Мне казалось, эта мертвая женщина предельно ясно дала понять, что ты ничего здесь контролировать не можешь. Зато — могу я. — И что же ты хочешь? — Сделку. — Не смеши, — Кэсс дернула уголками губ. — И не думаю, — отозвалась копия. — И как же ты думаешь руководить моими страхами? — Я — их олицетворение. Не забыла? В крайнем случае, я уж точно сильнее тебя. Здесь, я владею магией опала сполна, — в подтверждение своих слов, копия заставила опал, прикрепленной к ее груди, сиять одним прикосновением. — И зачем тебе это? — Кассандра скептическим взглядом окинула Лунную деву. — А какая мне выгода, если ты умрешь здесь? Или сдашься? Так мы ни за что не выполним свое Предназначение, а лишь станем пешками в чьих-то руках. Не такой судьбу я пророчила нам — ни в чужой тени или в служении кому-то. Кэсс задумалась. Действительно задумалась, но лишь в первую секунду, потому как секундой позже, она, вспомнив, с кем говорит, отрезала: — Даже не думай. Я не поведусь на это, не в этот раз. — Хорошо, ладно, — копия развела руками. — - Но только не моли меня потом. — И не подумаю, — отрезала Кассандра. Смерив в последний раз Лунную деву взглядом, она круто развернулась, забравшись в седло, направила кобылу в противоположном направлении, игнорируя сказанное ей в след: — Прибежишь же ко мне, когда поймешь, насколько никчемна! Кэсс ускорилась. Маргаретт, едва за ней поспевая, осторожно уточнила: — Это то о чем я думаю? — Я не знаю о чем ты думаешь, — отрезала Кассандра. — Ну… опал. Его проклятие. — Можно и так сказать, — отозвалась Кэсс. — А ты много знаешь о проклятии опала? — Достаточно, чтобы узнать демона Лунной капли. — Демона? — Кэсс окинула вопросительным взглядом Маргаретт. — Ну, в писаниях его называют монстром, иногда фантомом, для меня же он — демон. Или она. Каждый видит свой страх по разному. Для тебя — это ты же, но совершенно иная, для прошлых носителей это могло быть что угодно. Это как бы фантом, который вызывает сам опал. — Зачем? — Кассандра нахмурилась. — Ну как: опал питается силами своего хозяина. Душевными, в первую очередь. Но наши телесные недуги часто бывают связаны с душевными, так что, можно сказать, он довольно сильно влияет на человека в целом. — Да, я помню, — Кэсс поджала губы. Действительно, все было так. Кассандра была нестабильной, нося камень на своей груди, настроение менялось преступно часто, ко всему прочему, обострилась мигрень и часто скакало давление. Она не могла спать, почти не ела и была бледна, как смерть. — Так значит, эта Лунная дева — порождение не моего больного разума, а опала? — Да, — женщина кивнула. — Абсолютно. Опал создал ее, чтобы расшатывать твою нервную систему, чтобы было проще, в последствии, питаться твоими негативными эмоциями. Ну и, разумеется, она знает все про тебя, потому что сам опал уже давно стал частью тебя. Так что, как только ты избавишься от остатка Лунной капли, сможешь спокойно жить. — А та легенда про первую носительницу опала, про Имир, она реальна? — Вполне, — Маргаретт кивнула. — Я с самого начала могла узнать у тебя все! Тогда, в Идеальном мире. Ответы были так близко. Надо было только спросить, — Кассандра разочарованно мотнула головой, не веря в то, что она могла настолько облажаться. — Всей информации свое время. Я даже переводила ту легенду из королевской библиотеки, но перевод затерялся во время переезда, так что я даже не знаю где он. Но заклинание в той книге исторически достоверное. — Ну его мы нашли. Осталось только перевести. — Уже хорошо, — Маргаретт улыбнулась. — Видишь, все не так плохо. Надо лишь вернуться. — Ага, вернуться. В голове Кассандры, вопреки ее ожиданиям, довольно глубоко засело предложение Лунной девы. Ну что за глупость: заключить сделку с воплощением собственного страха! Кэсс просто не знала, что Лунная дева могла вытворить, согласись она на ее условия. Подобные сделки ничем хорошим никогда не заканчивались. Но кроме Лунной девы Кэсс так никого найти и не смогла. Уже спустя час в голову вновь начали несвоевременно лезть не самые хорошие мысли. Маргаретт ведь не знала, что точно будет, когда она победит культистов. Да и они не были ее единственным страхом. Если быть честной, Кассандра также сильно боялась остаться никем, просто странницей. Насколько сильно Кэсс плевала на мнение окружающих, настолько же сильно она от него зависела. Особенно, от мнения близких людей — Кассандре было жизненно необходимо признание ее заслуг и истинным кошмаром казалась бесславная смерть в забвении. Ровно также она просто боялась потеряться на пути к этой славе — она не смогла найти себе места за пять лет путешествия, кто сказал, что сможет найти и в этот год. И в следующий, и через пять лет тоже. Этот страх особенно сильно обострился после смерти и последующего воскрешения силами Рапунцель — тогда Кассандра по-настоящему поняла насколько хрупка жизнь, если она могла оборваться в один момент. Также Кэсс боялась в нужный момент оказаться слабой, недостаточно натренированной и просто неспособной защитить близких — но это и так было понятно по увиденному на поляне. Вот это «ничего» и было главными страхами Кэсс. Страхами, которые она просто не желала признавать. Ведь она, как воительница, должна была быть бесстрашной, чтобы в любой момент ринуться в бой и выйти из него победительницей. «Вот видишь, как всего много», — голос в голове показался слишком знакомым. — «Я же могу показать тебе какого это — действительно ничего не бояться. Быть самой собой». Кассандра вновь притворилась, что ничего не слышала, как вдруг Маргаретт одернула ее, указав рукой в сторону. Справа послышался стук копыт. «Ты так хотела найти свои страхи. Чего сейчас тогда боишься?» — раздалось над ухом. — Я ничего не боюсь, — процедила Кассандра. — Ты что-то сказала, дорогая? — уточнила Маргаретт. Кэсс дернулась. Виновато улыбнувшись, она отрицательно мотнула головой. Кассандра решила остаться на месте, справедливо полагая, что культисты и так ее найдут. Как только за деревьями показались лошади, Кэсс неосознанно взглянула на все возможные пути отступления — чисто на всякий случай, — а когда сектанты ее заметили, мертвой хваткой сжала в руках поводья. Маг, выбившийся вперед, окинул Кассандру оценивающим взглядом: — Решила сдаться? — Только после вас. — Твои друзья уже сдались. Мне кажется, тот парень даже пожалел, что вообще ввязался во все это — мог же просто остаться в Короне. Но это ведь ты потянула его за собой, — сектант растянул на лице мерзкую улыбку. — Он пошел, потому что сам захотел. — Уверена? Он же был влюблен в тебя в самого начала. Влюбленными легко манипулировать. То, что ты не осознавала этого, не снимает с тебя вины. — Заткнись, — отрезала Кассандра. — Ты ничего не знаешь о любви. — А ты больно много знаешь, — прыснул сидящий верхом следом за магом жрец. — Побольше вас. — В таком случае, ты должна понимать, что любовь и привела его к моги-, — резюмировал маг. Кэсс обрубила его практически на полуслове: — Заткнись. — Знаешь же в глубине души, что ты — просто ужасный человек. Что не заслуживала ни его любви, ни жизни, как таковой. И прежде чем мы убьем ее, — он указал на Маргаретт. — Ты можешь сдаться и умереть сама. — Не слушай Кэла, Кэсс: я уже мертва. Он всего лишь тобой манипулирует. Он манипулировал мной. — Маргаретт поравнялась с Кассандрой. — Хорошо, не ее, — усмехнулся Кэл. — Но твой любовничек скоро сам к нам придет. Одно мое желание и он будет страдать так, как не страдал еще ни разу в жизни. Кэсс почувствовала, как похолодела спина. Она сглотнула, посмотрела в сторону, нахмурившись, а Кэл, словно дьявол, сидевший на ее спине, продолжал склонять Кассандру в свою сторону. Маргаретт же тихо говорила: — Не слушай их. Вэриан обязательно справится. Ты же веришь в него? — Верю. — Я тоже, — Маргаретт улыбнулась. — Ваша вера не сделает мои пытки менее болезненными, — напомнил Кэл. — Тем более, что второй раз, немногие выдерживают. — Второй раз? — Кэсс нахмурилась. — Ты верно не помнишь, как лежала на земле и не могла ничего сделать, пока мы пытали его. Выворачивали внутренности наружу. Ломали кость за костью. Жаль, что лишь мысленно, — Кэл бы и продолжал говорить дальше, если бы Кассандра не перебила его: — И что ты хочешь? Чтобы я добровольно сдалась вам, ублюдкам? — Ты уже в наших руках. Но твое не сопротивление может немного облегчить ход ритуала. — И вы рассчитываете, что я сдамся? — Кэсс дернула уголками губ. — Если не сдашься, мы не пощадим его. — Мы оба знаем, что вы никого не щадите. — Ты права, — Кэл вновь мерзко улыбнулся. — И ты сама только что выбрала свою судьбу. Кассандра ударила первой, скрестив мечи с первым попавшимся культистом. Ведя бой верхом на лошади, она била наотмашь, рассекая воздух и попавших под руку жрецов. Но на их стороне была магия, а на стороне Кэсс — лишь Маргаретт, никак не приспособленная к боям на лошадях. И пусть разум говорил ей, что женщина уже умерла и ничего хуже с ней случится не может, в моменте она то и дело оборачивалась, проверяя, не упала ли та из седла или не встретилась ли она с магической атакой жреца. В один момент залп упал под копыта кобыл. Лошадь Кассандры встала на дыбы. Кэсс дернула за поводья, пытаясь бедрами удержаться в седле, но отвлеклась, услышав крик Маргаретт — женщина упала на землю. Кэсс потеряла равновесие и свалилась следом. С трудом придя в себя, она отскочила. Копыта ударили прямо перед ее головой. Замах меча перед глазами — Кассандра, перекатываясь, едва не врезалась в дерево. Огонь забирал все внимание на себя, Кэсс отчаянно пыталась не попасть под него, но ядовитые языки распространялись с чудовищной скоростью, заполняя все пространство вокруг. — Сдаешься? — издевательски протянул Кэл. «Да, готова сдаться мне?» — раздалось в голове. Кассандра мотнула головой, отрезав: — Ни за что. — Глупая, — ответили ей в унисон. Лезвие вновь сверкнуло перед глазами. Кэсс едва успела парировать эту атаку, как вдруг в плечо прилетел магический залп. Кассандра вскрикнула, попятилась, врезавшись спиной в дерево. Грудную клетку пробила острая боль. Меч пробил плоть между вторым и третьим ребром.