I always thought I might be bad Now I’m sure that its true ‘cause I think you’re so good And I’m nothing like you
Когда Вэриан уходил, он советовал Кассандре поспать или хотя бы отдохнуть. Кэсс сначала подумала, что это лишнее — она спала три дня, но, стоило двери захлопнуться, как на нее навалилась страшная усталость. Однако сначала она все же хотела принять душ и переодеться. Хотелось снять с себя одежду, так сильно напоминавшую о прошедшем бое, смертях, крови и страхе. Будто так она могла избежать встречи с последствиями. Ванная комната встретила ее прохладой. Кассандра разделась и уже хотела залезть в ванную, как вдруг зацепилась взглядом за зеркало. Убрав ногу обратно на кафель, она развернулась. В последнее время ей не хватало времени, чтобы просто вдохнуть, не то, чтобы остановиться и посмотреть на себя. Кэсс коснулась щеки, ногтем очертила шрам, повела рукой вверх, зарылась в волосы и встряхнула их. Кудри свисали, они отросли за довольно продолжительное время путешествия, а сейчас, откровенно говоря, были немытыми. Кожа, более сухая, чем обычно приобрела неестественно бледный оттенок, под глазами разлились чернила, а губы потрескались. Ей определенно не хватало не столько отдыха, сколько витаминов — стресс, кошмары и бой высосали из нее все, что могли. К тому же, кто знал, какие долгосрочные последствия были у всей той магии, что годами на нее воздействовала. Хотя, сон точно бы не помешал. Кассандра убрала взгляд от лица, посмотрела на себя в целом. Она всегда была худой, в детстве — даже худощавой. За время тренировок пришли мышцы и сила, а возраст добавил женственные формы. Но сейчас, вновь похудев, Кассандра могла видеть свои ребра отчетливее, чем обычно. Кэсс нахмурилась, коснулась их, осторожно обходя синяк, расплескавшийся рядом, после посмотрела на шею, ключицы. Ключицы также заострились, рядом с ними, ближе к груди, виднелось несколько несильных гематом. В целом, синяки, ровно как и шрамы былых сражений, были разбросаны по всему телу — это Кэсс мало волновало. Если так подумать, она еще легко отделалась — не было ни переломов, ни трещин, ни вывихов, ни остальных тяжелых травм. Со временем она вернет форму, пройдут все гематомы и на теле не останется ни одного напоминания о самых страшных днях в ее жизни. Кэсс действительно мало узнавала себя. Произошедшее истощило не только ее организм, но и силы. Моральные, физические — все тянулось друг за другом, переплетаясь в тесном танце кошмаров и изматывающих тренировок. И сейчас весь этот стресс сыграл с ней злую шутку. Кассандра набрала воды. коснулась ее пальцами и, рассудив, что она нужной температуры, залезла в ванную. Притянула к себе колени и обняла их руками, уронив на ноги голову, Кассандра простонала что-то невнятное.***
Она брела по коридору обратно в комнату. Открыв дверь, она прошла в спальню и, бросив старые вещи и полотенце на стул, упала на кровать и обняла ладонями лицо. Помассировала виски и, зарывшись пальцами в волосы, оттянула их назад. Кудри беспорядочно рассыпались по подушке. Кэсс повернула голову и, посмотрев в сторону, прикрыла глаза. Вэриан определенно был прав. Ей нужен был нормальный, человеческий отдых. Кошмар затопил ее с головой. Темные силуэты видения сменялись один за другим, истошно вопили, тянулись к ней своими костлявыми руками и больно стискивали запястья, обнаженные плечи, горло. Кэсс не могла дышать, только двигаться — бежать. Она видела смерть, много смертей, от самых жестоких и кровавых, до таких, что еще не совсем было понятно, что произошло. Но раз за разом все заканчивалось одним — страданиями, болью и чьим-то плачем. Кассандра резко распахнула глаза. Чувствовала, как бьется птицей сердце в грудной клетке. Под потолком сгущались тени, Кэсс была готова поспорить, что слышала чей-то смех — противный, пронзительный. Скрип пола заполонял уши, ветер за окном гудел сильнее обычного. Кэсс была готова поклясться. что слышала чей-то стук в окно. И тут Кассандра обомлела — увидела стоящего сбоку Вэриана. Сердце забилось в панике. Кассандра попыталась пошевелиться — не смогла. А Вэриан стоял, не шелохнувшись. Не тот, которого она видела совсем недавно, а другой. Лицо было изуродовано шрамом от ожога, у виска скопились волдыри, а из носа шла кровь, запекающаяся в уголках губ. Этой же кровью была пропитана рубашка — из груди Вэриана торчал меч, а он сам склонил голову, произнес что-то и голос его — хриплый, тихий — донесся до ее слуха невнятными обрывками. Движения ученого были дерганными, а взгляд — тяжелым, немигающим. Кассандра почувствовала, будто кто-то навалился на нее всем телом, схватил за горло. Разум затопила паника, а тело — ощущения удушья. В мыслях Кэсс металась, бегала, кричала, но в реальности она не могла сделать ничего из этого. Все это длилось не больше пары минут, но для Кэсс она тянулись вечностью. Время царапало наждачной бумагой кожу, рвало волосы, крало воздух, лишало разума. Оно выводило Кассандру из ума, убеждая в собственной невменяемости. Кэсс попыталась пошевелиться. Двинуть рукой не вышло, ногой — тоже. Даже пальцем! Беспомощность ударила ее хлопком в лицо, осознание догнало поднявшимся давлением. Кассандра сглотнула, неожиданно поняла, что может двигать языком и все-таки сумела произнести полукрик-полустон. Оцепенение прошло. Со временем пришло понимание и контроль над ситуацией. Кассандра резко вскочила. Головная боль накрыла резко, словно молот ударился о наковальню. Хотелось рыдать от непонимания и неприятия ситуации. Глубоко вздохнув, она попыталась успокоить сердце, и только у Кассандры что-то начало получаться, как вдруг она услышала смех, знакомый, чтобы перепутать его с чем-то еще, слишком искусственный, чтобы не узнать безошибочно. По шее пробежали колючие мурашки. Кассандра обернулась, но увидела лишь взлетевшую от резкого порыва ветра штору. Кэсс резко встала, метнулась в сторону, открыла окно, после чего резким движением забрала со стула плащ. Он, качнувшись, едва не упал на пол. Кэсс вовремя его придержала и, приглушенно крикнув в раскрытую ткань плаща, выдохнула. Повторять это еще раз не рискнула — едва ли она горела желанием перебудить весь замок. Вдох прервался кашлем — холодный воздух обжог неподготовленное горло. А тьма над головой сгущалась, потолок начал давить: Кэсс почувствовала себя слишком маленькой, а мир — таким большим, что захотелось спрятаться от всего, что окружало ее. И от завывающего за окном ветра; и от доносящихся шагов за дверью; и от собственных мыслей, что ястребами кружили над головой, готовые накинуться в любой момент. Совершенно игнорируя промерзшую комнату, Кассандра села на кровать, согнув ноги. Уронив голову на колени, зажмурилась, нахмурив брови, и, слабо покачиваясь, шептала себе под нос. Она пыталась отогнать ранящие душу мысли и видения, но никак не могла — раз за разом возвращалась к ним, будто бы не знала куда идти. Будто бы была кораблем, потерявшим маяк во время шторма. Вздрогнув от нового кошмара, Кэсс поняла, что так больше не могло быть. Плечи давно зашлись мурашками — не то от холода, не то от леденящих душу видений. Глаза лихорадочно блестели, пытаясь найти выход из этого лабиринта, но раз за разом встречались лишь с закрытой дверью. И вот, ступив босыми ногами на холодный деревянный пол, Кассандра неуверенными шагами направилась к выходу, шлейфом потянув с собой не только одеяло, но и весь кошмар, что только успела пережить. Дверь скрипнула, пропустив беспокойную хозяйку в коридор и та, прикрыв за собой ее, остановилась перед комнатой Вэриана. Прикусив губу, Кэсс поднесла кулак к двери и, вздрогнув от шагов, донесшихся с лестницы, едва не уронила с плеч одеяло. Судя по ритму, это были солдаты, обходившие замок. Кассандра, что не хотела быть увиденной никем посторонним, в итоге, бегло постучавшись, даже не дождалась ответа и прошмыгнула в комнату. Кэсс разбудила Вэриана своим появлением. Первые секунды он рассеянно моргал, прогоняя остатки сна — судя по всему намного более спокойного, чем у нее. Кэсс улыбнулась своим мыслям — ну хоть кому-то в эту ночь спится спокойно. — Кэсс? — голос его спросонья был охрипшим. Кассандра кивнула, облокотившись на закрытую дверь. Прижав руки к себе, она поправила одеяло на своих плечах. Вэриан же в миг проснулся. Вскочив с кровати, он подошел к ней, но тут же опомнился, замерев на расстоянии нескольких шагов. Вэриан не спрашивал, почему она пришла — все было рассказано в ее зажатой позе, написано в дрожащих глазах. Он не спрашивал, в порядке ли она — видел, что нет и вместо этого лишь тихо предположил: — Кошмары? — и Кассандра вновь кивнула. Вэриан выдохнул, мотнул головой, стряхивая челку с глаз и, вытянув ладонь вперед, спросил: — Могу ли я.? — он невесомо коснулся одними лишь кончиками пальцев ее плеча. И лишь после легкого кивка в ответ, осторожно обнял, бережно касаясь укрытой пуховым одеялом спины. — Хочешь остаться? От его прикосновений по спине пробежали мурашки. Кэсс едва заметно вздрогнула, а после сама подалась вперёд, упав в его объятия. Кассандра поняла, насколько в руках Вэриана было комфортно, насколько было безопасно, даже тени кошмаров, будто бы испугавшись, перестали так яростно преследовать её затуманенный усталостью разум. И Вэриан не торопился что либо делать. Все также ждал — ждал её ответа, её размеренного дыхания, чтобы лишний раз не навредить и не напугать резкими взмахами рук или громким голосом. В конце концов, Кассандра дала ответ: — Да, — короткий, но такой емкий. После, поджав губы, она посмотрела в сторону. Голову вновь заполонили тревожные мысли. — Просто пообещал мне, что ты не умрёшь. Я не переживу этого. Одно слово «смерть» и стоящее рядом с ним имя Вэриана внушало в Кэсс ужас. Привязываться так к кому-то было попросту страшно, но Кассандра уже ничего не могла с собой поделать. Изголодавшаяся за время скитаний по любви, заботе и ласке, она неосознанно тянулась к нему, к тому свету, что согревал ее, к тому свету, ради которого стоило бороться. Кассандра, впрочем, прекрасно понимала, что обещать такое практически бесполезно — смерть все равно настигнет и если не в кровати в старости, то несчастным случаем, неизвестной болезнью или фатальной ошибкой. И неизвестно когда: хоть завтра, через неделю, а может, им все же удастся прожить долгую и счастливую жизнь. Но кошмары всегда рассказывали о другом, выбивая этим почву из-под ног и лишая маяка надежды, который Кэсс и без того периодически теряла. — Любишь же ты брать с меня невыполнимые обещания… — Вэриан горько усмехнулся и ненадолго смолк, молча смотря на доверчиво лежавшую на его плече голову. Кассандра ощущала его дыхание. — Ты ведь знаешь, что не могу. Но я обещаю, что буду рядом с тобой столько, сколько тебе потребуется или сколько ты захочешь. Никто тебя не тронет и не навредит, даже собственные мысли, если мне по счастливой случайности выпал шанс их от тебя отводить. Ты будешь в безопасности. И я никуда не денусь и не исчезну: ты всегда сможешь обратиться ко мне за помощью, если не будешь справляться в одиночку. И я помогу. Вот это я тебе обещаю от всего сердца. Идёт? Кассандра почувствовала, как дрогнули ее губы. Она выдохнула, уткнулась носом в плечо Вэриана. Услышала его голос: — Спасибо. — За что? Это я должна благодарить тебя за то, что выслушал. Вэриан отстранился, осторожно положил ладони на ее плечи: — Спасибо, за то, что пришла. Это правда важно для меня, — эти слова слышались, как признание в любви. Вэриан взял Кассандру за руку, повел к кровати и, опустившись на матрас, потянул ее за собой сесть рядом. Кэсс последовала за его рукой. Присев рядом, она накрыла Вэриана своим одеялом и положила голову на его плечо. — Это всё ещё очень странно ощущается… — прошептал он и отчего-то вновь улыбнулся и прикрыл глаза. — Но мне нравится. Повисла пауза. Такая нужна обоим. Кассандра, наконец, сумела по-настоящему успокоиться — взгляд перестал блуждать из угла в угол в поисках укромного места, а дыхание выровнялось, стало более глубоким. — Мне не стоит спрашивать, что случилось с тобой в храме, и что ты видела во сне, ведь так? — Нет, — произнесла Кэсс, уведя взгляд в сторону. Она бы и хотела рассказать, но не могла. Впрочем, Кассандра была уверена, что Вэриан и без ее объяснений все понял. Слишком очевидна стала ее просьба не умирать. И в этом спокойствии Кассандра не заметила, как заснула. Кажется, сквозь дрему она почувствовала, как Вэриан мягко переложил ее в горизонтальное положение на кровать и сам лег рядом, а сбоку устроился Рудигер. Утром Кэсс об этом и не вспомнит, но где-то в подсознании останется прекрасное, нежное щемящее сердце чувство привязанности — сестры любви, идущей с ней бок о бок. Но вот утро ворвалось без приглашения вместе с взбудораженным Хьюго, который, забыв о своем приличии, сразу начал что-то тараторить о Сьюзан. А ведь даже не постучался! Вэриан едва разлепил глаза. Кэсс, спящая у стены, сонно осматривалась по сторонам. А Хью продолжал тараторить, пока вдруг не зацепился взглядом за Кассандру. Молчал он не долго — тема его монолога перешла на нее. — Так, — оборвал его на полуслове Вэриан. — Во-первых, в двери обычно стучат. Я уже не говорю, что после стука дожидаются разрешения войти. Во-вторых, что?! Что могло привести тебя в мою комнату в такую рань?! Который час? — В шесть утра, — тихо подсказала Кэсс. — В шесть утра! — Вэриан раздраженно посмотрел на Хью, который, кажется, медленно становился помидором. — Глянусь гением Деманитусом, если причина не окажется веской, я брошу в тебя гаечным ключом и завалю тебя бумажной работой, что ты до конца жизни не вылезешь из-под макулатуры! — Сью… она очнулась! И тут Кэсс выпала из диалога. Хьюго говорил что-то, возможно, даже важное, но Кассандра слишком долго осмысливала его радостное восклицание. Если Сью очнулась, значит, она была без сознания. А без сознания просто так не лежат! Сьюзан, вероятно, сильно ранена, возможно, при смерти, а может, кто еще лежит сейчас на больничной койке и борется за жизнь из последних сил. И вот Хьюго уже ретировался из комнаты, кажется, перед этим даже поздравил ее с пробуждением, а Кэсс все еще утопала в тревожных мыслях насчет Сью. Появление Хью вернуло ее в реальность и, надо сказать, чрезвычайно резко. Ладно, в конце концов, у нее есть Вэриан, который точно объяснит, что случилось. — А что со Сью? От чего она очнулась? — Кэсс встревоженно нахмурилась. Вэриан очевидно медлил с ответом, что только множило беспокойство в голове Кассандры. Кэсс уже хотела поторопить ученого, как вдруг он сам заговорил: — Сью, она… она была ранена во время нашего побега. Серьезно ранена. Никто не решался давать какие-то обнадеживающие перспективы. В общем-то, как и по твоему случаю… но, эй, смотри, ты пришла в себя, а сейчас очнулась Сью! — Вэриан заставил себя улыбнуться. — Так что все даже хорошо. — Ага… хорошо, — Кэсс поджала губы, отвернулась, согнув ноги в коленях. Вэриан наклонился к ней корпусом: — Ты — хорошая наставница для нее. Но вместо хоть какой-нибудь положительной реакции на его заверения, Кэсс вновь спросила: — Кто-нибудь еще пострадал? — Вэриан снова молчал. Тревога стала перерастать в напряжение. — Говори, я же все равно узнаю. — Многие, — произнес Вэриан на выдохе. — Я не знаю точных цифр. Но из группы, отправившейся в храм, выжило меньше двух третьих, остальные были ранены. Если так подумать, в битве при храме я еще легко отделался. Ноэлю досталось прилично и, кажется, он потерял кого-то очень дорогого при осаде замка. Будь с ним аккуратнее, когда встретишь, пожалуйста. Юджин жив и здоров, с ним все хорошо, не считая ноги… Хьюго говорит там что-то серьезное, но ходить, вроде, будет. А Гектор… — Вэриан замолчал в размышлении. Не хотел он приносить дурные вести. — Что Гектор? — не выдержала Кэсс. — Гектор потерял Адиру. Мы все ее потеряли, — резюмировал Вэриан, медленно поднимая взгляд на Кассандру. Она застыла, смотря в одну точку. Взгляд казался каким-то стеклянным. Вэриан тут же продолжил. — В этом всем нет твоей вины, ты ведь понимаешь? Жрецы — вот кто виноваты. Они напали на столицу Темного Королевства, положили столько людей — и своих и чужих, — похитили тебя у меня. И в смерти Адиры виноваты также они. Кассандра, казалось, совершенно его не слышала. Сначала, словно завороженная. она рассматривала свои пальцы, после, уронив на них голову, зарылась ладонями в спутанные волосы. Вэриан попытался коснуться плеча Кэсс, но та ощутимо дернулась, а после сжалась, замерев. Больше ученый не рисковал ее касаться. Надо было находить другой подход. — Кэсс, ты ведь понимаешь, что не виновата? — А ты как думаешь? — Кэсс подняла взгляд на Вэриана. В его глазах она увидела ту же боль. — Я думаю, ты обещала мне не винить себя. — Ты тоже, — она повернула голову. Ученый вздохнул, пересел, остановившись напротив Кэсс. Кассандра вновь подняла на него мимолетный взгляд, грустно улыбнулась и снова уронила голову на колени. Что ж, разговор предстоял тяжелый. И черт знал сколько еще таких разговоров будет у них. — Кэсс, послушай, Хьюго пытался отговорить Сью. Я тоже пытался отговорить Сью. Я уверен, что даже Юджин пытался ее отговорить. Только ленивый не был заинтересован в ее безопасности — ты бы видела, как над ней трясся Ноа, когда мы летели обратно в замок, — Кэсс подняла на него растерянно-недоуменный взгляд, не понимала к чему конкретно клонит Вэриан — уж как-то слишком сильно он затянул с экспозицией монолога. — Пойти за тобой в бой было ее личным взвешенным решением. Да, все то, что произошло — это ужасная цепочка событий, звеньями которой стали и мы с тобой, но, в конечном итоге, каждый пострадавший и погибший сам выбирал, идти ему в бой или нет. Особенно в храм. Мы ни на кого не давили. Ты тем более. Так что перестань уже тащить на своих плечах все грехи этого мира. Кассандра поджала губы, увела взгляд в сторону. Долго молчала. В конце концов, Вэриан поднял руку и, коснувшись указательным пальцем подбородка Кэсс, вернул ее взгляд к себе: — Я едва не потерял тебя, и я не хочу потерять тебя снова, потому что ты решишь съесть себя живем. Кэсс снова грустно улыбнулась и, отстранившись, выпрямилась. Что ж, тактику придется менять кардинально: — Я думал, что тебе стоило отложить этот поход, но сейчас вижу, что это бесполезно, да и глупо. Пойдем, я отведу тебя к ней. Она-то точно сумеет найти нужные слова. Вэриан встал, протянул руку Кассандре. Он знал, что Кэсс согласиться, так что вложенную в его ладонь руку ученый встретил с ожидаемой улыбкой. — Только зайди сначала к себе и переоденься. Мне, конечно, все нравится, но другие могут счесть тебя голой. — Пусть считать научатся, — бросила в ответ Кэсс, но переодеваться все же ушла. Правда, большую часть времени она бесцельно стояла посреди комнаты и круг за кругом прокручивала в своей голове услышанное. Не то, чтобы она ожидала, что бой обойдётся без потерь: в конце концов, она участвовала в обороне при осаде замка, пусть изначально это и не предполагалось. Да это и не была первая битва Кассандры — она была прекрасна знакома с кровью, болью и смертью, но сейчас каждая капля крови, каждая переломанная рука или обожжённая нога и каждый безвременно погибший висели мертвым грузом на ее исхудавших плечах. Кэсс могла поклясться, что даже ходить стало тяжелее. Вздохнув, она решила все же привести себя в порядок. Впрочем, сил хватило только на переодевание, волосы, как были растрепаны, так и продолжали таковыми быть. Впрочем, по большей части, делать что-то с ними было заранее обреченной затеей — кудри, от природы непослушные, все равно своенравно вились и не слушались расческу. Вэриан же за время ее отсутствия видно успел умыться. причесаться и сменить одежду. Да и выглядел он лучше. По крайней мере, внешне. Но в лазарет их дорога прошла в молчании — никто так и не решился завести диалог. Еще бы: Кэсс за утро едва ли сказала два слова, а Вэриан, кажется, уже истратил весь свой словарный запас в попытке переубедить ее. Но это молчание позволило слишком хорошо замечать все взгляды направленные на них. Благо, в самом лекарском крыле любопытствующих стало меньше: врачи и медсестры были слишком заняты другими, а больные — собой. И Вэриан, забрав из палаты причитающего Хьюго, оставил Кэсс наедине со Сьюзан. — Ты очнулась… — облегченно выдохнула Сьюзан, только завидев Кассандру у дверей. — Ты тоже. — Ну, вроде того, — Сью устало улыбнулась. Кассандра замерла у кровати Сьюзан. Некоторое время они просто молча смотрели друг на друга. Кэсс — болезненно, тяжело и виновато, Сьюзан — невинно и чисто, она все еще видела в ней кумира, наставницу и это… убивало. Убивало потому что Кассандра не смогла спасти свою единственную ученицу от подобного крайне тяжелого ранения, из-за которого она теперь лежала на лазаретной койке и, судя по всему, пролежит еще очень долго. Пройдет еще очень много времени, прежде чем Сью сможет сделать первый шаг, так что чудом будет, если она сможет вернуться к воинскому делу. — Прости, — прошептала Кэсс. — Тебе не за что извиняться, — хрипло отозвалась Сьюзан. — Есть за что. — Только не говори сейчас, что все это сделала ты, — Сью нахмурилась. — Это избито и несправедливо. — Но правда. — Возможно, отчасти, но тогда скажи мне, почему ты винишь только себя? — Сью неожиданно закашлялась. Кэсс потянулась к ней в растерянности, на что та просто мотнула головой, говоря, что все нормально. Кассандра неодобрительно взглянула на нее, уже хотела сказать, что лучше ей вовсе молчать и лежать в покое, но Сьюзан продолжила: — Разве Вэриан не пришел сюда вместе с тобой? Разве он не являлся мишенью сектантов также, как и ты? Почему не винишь Ноэля, который и сам был жрецом? Почему не винишь братство, которые сами проглядели появление сектантов? Почему ты считаешь, что все это крутится только вокруг тебя? Кэсс замолкла, пожала губы, посмотрев в сторону и, выдохнув, села на стул. Сьюзан терпеливо ждала, повернув голову и смотря на наставницу. — Потому что я все еще не смогла простить себя. — Я понимаю, это сложно, но прощение себя — прямой путь к искуплению. Ведь если думать, что ты ужасна, то можно ничего с этим не делать, — Сьюзан вздохнула. Нахмурившись, она повернула голову в сторону и поджав губы, сосредоточила взгляд на стене. Набрав в легкие воздуха, она продолжила. — Мои родители погибли в пожаре, когда мне было тринадцать. Я могла их спасти, но меня тогда будто парализовало — все, что я делала, так это смотрела на горящий дом и на языки пламени, которые пожирали их. Но тогда я еще не знала, что самое худшее еще впереди: все были настолько участливы, что каждый раз обсуждали меня. Обсуждали то, что я недостаточно горюю для сироты. Что я слишком весела для той, кто недавно похоронила родителей. Что я сама их убила, подожгла дом, ну, ты знаешь — куча слухов и ни одного правдивого факта. Знаешь, я ведь даже думала о самоубийстве. Хотела встретиться с ними, попросить прощения, думала, что я заслуживаю смерти. Тогда меня спас Хьюго. Он показал мне, что можно найти себя в том, что любишь — в деле, которым хочешь заниматься всю оставшуюся жизнь. Я понимаю, глупо звучит, тем более ты вроде как старше и, вероятно, понимаешь больше меня, но трагедии случаются и смерти неизбежны. В какой-то мере мы все злодеи в чьей-то истории, в чьих-то глазах, но это не отменяет нас настоящих. Кассандра молчала, сложным взглядом смотря куда-то мимо Сьюзан. Она слышала и слушала ее, пытаясь осмыслить все сказанное. Отчасти, даже получалось, но Кэсс так долго жила в этом чувстве вины, но она стала неотъемлемой частью жизни, прямо как сама Лунная дева. В какой-то момент Кассандре даже показалось, что она и есть олицетворение этой вины — пожирающая, не слушающая голос разума и любые другие доводы. — Я понимаю, — Кэсс кивнула, прикусив губу. — Уже хорошо, — Сью улыбнулась, потянувшись рукой к наставнице. Кассандра поняла, что она хочет и подала ей здоровую ладонь. Сьюзан взялась за нее, легонько сжав пальцы. — Теперь в твоей голове нет дурацких мыслей, будто ты виновата во всем? — Нет, они есть, но… спасибо, — Кассандра искренне улыбнулась. — Спасибо за то, что осталась живой и сейчас пытаешься вправить мне мозги. — Это очень сложно, кстати. — Верю, — Кэсс тихо посмеялась. — И вообще, не смотри на меня так, будто я ходячий труп! Или ты уже решила хоронить меня? — Нет, конечно, — Кэсс мотнула головой. — Ты сама не думай отлынивать от тренировок. Вот встанешь на ноги и я займусь тобой. — Звучит как угроза. — Это она и есть, — шутливо заверила ее Кассандра.***
Вэриан стоял у стены все думая о том, как заговорить с Хьюго. Последние несколько дней он был так озабочен состоянием Кассандры, что забыл про все и всех, в том числе, и про себя. Теперь же, когда Кэсс очнулась и привычный мир стал восстанавливаться стало как-то проще жить. — Как она? — наконец, спросил Вэриан. — Сьюзан? — спросил Хью. Вэриан кивнул в ответ. — Уже лучше, гораздо. У нее начал восстанавливаться голос, к счастью, чувствительность не потеряна. Она точно сможет ходить, вопрос лишь в том — когда. А вот заниматься фехтованием, тренировками в полной мере… Вэриан, Боги, это ужасно! Что мне делать… — Для начала, скажи ей. Она же все равно узнает. Ну, последствия травмы — это не то, что ты можешь скрыть от воина. — Да знаю я. Ты что меня за идиота держишь? — резко отозвался Хьюго. Прочистив горло, он бегло исправился. — Прости, я просто практически не сплю в последние несколько дней. Столько больных. Еще вирус какой-то пошел — половину медицинского персонала скосило. А пациентов как-то не становится меньше. — Ничего, я понимаю, — Вэриран улыбнулся, кивнув. — Я просто к тому, что если ты будешь бегать вокруг нее оптимистичным дураком ничего не изменится. Поговори с ней, расскажи как есть, а потом составь план реабилитации. — Кто бы говорил! Но.это немного не мой профиль… но я уже связался с ведущим специалистом этой области! В общем, я сделаю все, чтобы Сью смогла выйти из этого состояния. — Ты молодец, — Вэриан вновь улыбнулся. Искренне. — Сью повезло с тобой. — А Кэсс с тобой. При упоминании Кассандры Вэриан вновь вернулся мыслями к себе. Он просто не мог не спросить: — А что насчет Кэсс? Что думаешь? — Ну, я не был ее лечащим врачом, — Хью пожал плечами. — Да и тебе, наверное, говорили, что никто ничего толком не знает. Понимаешь, не родился еще лекарь-специалист по магическим заклятиям. Самый близкий к этой должности — Ноэль. — Его нет в замке. — Почему? — Хью нахмурился. — В его состоянии я бы рекомендовал постельный режим. — Он отправился на похороны Бьорна. Должен вернуться завтра уже после похорон Адиры. — А… — протянул Хью, после чего поджал губы, уведя взгляд в сторону. — В общем, если говорить о состоянии Кэсс, то я бы максимально ограничил всевозможные стрессы. Повременил с серьезными физическими нагрузками. По-хорошему, понаблюдался бы у врача, но ты знаешь Кэсс. Счастье, если она обратиться к кому-то, если у нее что-то случится. Да и опять же, Вэр, ты должен знать, что мы сами ничего не знаем. — Ага… Тут только ждать, я помню, — Вэриан прикрыл глаза, размышляя, но слова Хьюго взял на вооружение. К лекарю он Кассандру не потащит — просто не сможет, а вот на счет остального может хотя бы поговорить. Выразить свои опасения на правах влюбленного Ученый вздохнул. Посмотрел на Хьюго. Он действительно выглядел измотанным — немытые волосы, мятая рубашка и синяки под глазами. Кажется, он не преувеличивал, говоря о том, что не спал в последние дни. Но взгляд — тяжелый, сложный, потускневший, едва ли мог родиться от простого перенапряжения на работе или плохого дня. Вопрос появился сам собой: — Ты сам-то как? — Да нормально. Гораздо лучше, чем больные. Мое дело — малое, а вот у них задача — выжить. — Хью, я спросил, как дела у тебя, а не у твоих пациентов. Не переводи тему, — Вэриан замолчал ненадолго, понадеявшись на то, что Хьюго все же ответит. Но он не ответил. — Я знаю, тебе сложно. — Нет, не знаешь. — Напротив, знаю, — Вэриан тяжело выдохнул и облокотился головой о стену. Что ж, сегодня официально день тяжелых разговоров. — Ты ведь собрал мою биографию в целый том, должен был знать, что… — Что ты как-то напал на Корону и похитил Королеву Арианну? Об этом писали все газеты, ты был… — Предателем, — договорил за него Вэриан, грустно усмехнувшись. — Да, именно. — Но какое это отношение имеет ко мне? — А что писали газеты? — Ну, что ты… — Хьюго немного мялся, очевидно не решаясь повторять за другими слухи перед объектом этих самых слухов. — Как бы сошел с ума со своей наукой и представляешь угрозу обществу, вот тебя и отослали. — Обожаю прессу. — А что, это не так? — Хьюго все еще непонимающе поднял брови. — Почему же, так. Вот только с ума без причины не сходят, — Вэриан прочистил горло и опустил взгляд, сочувственно улыбнувшись. Он знал, что погружение в воспоминания выйдет болезненным, но понимал, что оно может быть полезным для Хьюго. Последнее, чего хотел ученый — это чтобы Хью повторил его судьбу. — Я действительно напал на Корону, но я не был сумасшедшим, в том плане, в каком меня выставили. Мне попросту не оставили выбора. История долгая, но, поверь мне, в тот момент мне бы не помешал кто-то, кто мог бы заверить, что готов помочь и действительно оказать эту помощь, или хотя бы выслушать. Я винил себя в одной… ужасной ситуации, связанной с моим близким человеком. Сначала я просто хотел спасти его, но, знаешь, когда живешь один и варишься в собственном чувстве вины, постепенно теряешь рассудок. Я не знаю, через что ты проходишь сейчас, но могу догадаться, что твердит тебе твоя совесть. Что то была летальная ошибка, непростительная, катастрофическая ошибка, совершенная твоей рукой, что виноват лишь ты и, возможно, после у тебя разовьется банальный страх ошибаться. Ты думаешь, что никто не в силах тебя понять, что каждый в этом замке подсознательно винит тебя в случившемся. Хьюго слушал его с широко распахнутыми глазами. Вэриан видел — Хью не совсем понимал, зачем этот разговор был вообще начат, но все не решался его прекратить. Вполне возможно, юному лекарю было просто некомфортно, но Вэриан все еще считал, что его долг, как друга и наставника — поговорить. — Зачем ты говоришь мне все это? — вдруг спросил Хью. — Потому что не хочу, чтобы ты пошел по стопам своего кумира. — Да и я не думал! — тут же отозвался Хьюго. — Уверен? Повисла пауза. Мальчишка поджал губы и отвернулся: — Но ведь я действительно виноват. Вэриан вздохнул: — Что ты сделал? — Бросил колбу с кислотой. — И к чему это привело? — К…к смерти Адиры. — голос Хьюго слышимо дрогнул. Было видно, что он противился этому разговору, но Вэриан все продолжал и продолжал упорствовать: — Ты попал кислотой в неё? — Нет! Нет, ты что, в ту жрицу конечно! — Хью даже руками замахал. — Но из-за этого она и убила…её. — Ты думаешь Лот бы пощадила Адиру, не кинь ты кислоту? Вопрос был вполне логичный. Возможно, Хьюго бы додумался до него лет на пять позже, сотворив к тому моменту прорву ошибок и став причиной нескольких громких скандалов. Вэриан всего лишь решил сократить это время. Правда, кажется, слишком резко: — Я не знаю, слышишь! — вскрикнул Хью. — Не знаю, чего ты хочешь от меня услышать? — Хочу, чтобы ты сам провел причинно-следственную связь. — спокойно разъяснил ему ученый. — Так пощадила бы? - Ее могли бы успеть спасти! — Каков шанс? — Что? — Каков шанс, что ее могли бы спасти, не кинь ты именно кислоту? Ты ведь наверняка уже просчитал его сотню раз. Назови мне цифры, Хьюго. — Один к трем, — ответил Хью, помедлив. — Верно. — Но это не отменяет того, что произошло! — Тоже верно. Но проясняет заславшую тебя непроглядную пелену вины. Ты только что сам все сказал. Думай цифрами и головой. Ситуация была безвыходной, ты действовал так, как считал нужным, в конце концов тебе всего шестнадцать. Мы все бы боялись, я бы на твоем месте точно боялся! Наша профессия подразумевает ошибки, иногда страшные, но ты не должен думать, что ты один такой неуклюжий, трус, неумеха или еще кто. Каждый, абсолютно каждый сталкивался с подобным, но не каждый справился. И я не хочу, чтобы ты проходил через то, что прошел я в одиночку. Я боюсь за тебя, Хьюго. Ты славный малый и если я могу уберечь тебя от своих ошибок…я хочу это сделать. — Вэриан говорил спокойно, но с каждым произнесенным предложением в голосе прорезались четкие наставнические бескомпромиссные нотки. Будто бы Хьюго действительно был его учеником, при этом учеником на распутье, а из него вышел не самый умелый наставник. Хьюго замолчал, оперся уже на другую стену и думал. В уголках его глаз блестели слезы, он все еще пытался понять и осознать услышанное, так что отвечать не спешил. И не успел. Дверь в лазарет открылась, Кэсс вышла в коридор и оглядела их обоих. Точно поняла, что не только она одна воспользовалась возможностью обсудить прошедшее с подопечным, но никак это комментировать не стала. — Вам.нужно время? — осторожно спросила она, поглядывая то на Вэриана, то на Хьюго. — Нет, — четко и быстро ответил ей Хью и поспешил вернуться в палату к своим обязанностям, бросив на ходу: — Мы уже закончили, — и дверь палаты Сью захлопнулась. Вэриан не ответил, только провел лекаря взглядом и остался стоять у стены, весь напряженный, сжимая челюсти и ладони. После, несколько раз моргнув, все же перевел взгляд на Кэсс и отметил, что выглядит она после разговора со Сью куда лучше, нежели он, после беседы с Хьюго. Значит хоть у одного диалог удался. — Ты как? — спросил алхимик почти на автомате, вновь вспоминая недавнее утро. Кажется, на его уставшую голову навались слишком много за последние дни. — Нормально, — спустя некоторое время ответила Кэсс. Вэриан же, попрощавшись кивком с Хью, направился к выходу из лазарета. — Что произошло? На Хьюго лица нет. На тебе тоже. Что ты ему сказал? Вэриан выпалил не задумывалась: — А почему что-то не то должен был сказать именно я? — он быстро осекся. Нахмурившись, посмотрел в пол. — Извини. Вырвалось. — Ничего, — Кэсс мягко улыбнулась. — Так что случилось? — Ничего такого, просто я надеюсь, что ему, в отличии от меня, хватит мозгов не только на науку, но и на себя самого. А то понавырастают потом….***
Let me tell you what I wish I'd known
When I was young and dreamed of glory:
You have no control:
Who lives, who dies, who tells your story
За последние несколько дней Юджин спал несколько часов — нервы из-за пережитого стресса и обязанности наследного принца Темного королевства делали свое дело. Юджин присутствовал на бесконечных собраниях, проводившихся один за другим по нескольку раз на дню, помогал отцу руководить восстановлением столицы и следил за порядком на улице. Прошло всего три дня с его возвращения из храма, но такое ощущение, что целая вечность. Юджин буквально брался за любую работу, потому что сам понимал — надо. Он не мог позволить себе взвалить все это на плечи отца, да и кто кроме него? Все и без того были перегружены. А он с костылем наперевес точно должен был сделать хоть что-то. И хуже всего то, что все, что делал Юджин не меняло ситуацию в корне. Все эти собрания с подсчетами жертв не вернут погибших, материальные выплаты — не заглушат горе близких. Юджин знал о каждой своей ошибке, ночами прокручивал этапы боя, собственные приказы и находил в них тысяча и одну ошибку. Но только это не помогало. Ни капельки. И в этот день, когда Эдмунд позвал его к себе, Юджин думал, что это лишь очередное внеплановое собрание, потому очень сильно удивился, когда увидел в зале лишь отца. Где-то на задворках сознания он понимал, что его еще ждет тот самый отеческий разговор, но Фицерберт до последнего не верил в это. Или не хотел верить. — Ты звал меня? — на всякий случай уточнил Юджин. — Да. Юджин нахмурился. Эдмунд не спешил ничего говорить. Напротив, указал ему на стул рядом. Юджин, помедлив, все же сел, а после в ожидании посмотрел на отца. — Я хотел поговорить. — Ну, это я уже понял, — Юджин нервно усмехнулся. — О чем? — О том, что произошло несколько дней назад. Юджин ощутимо громко вздохнул. Было видно, что Эдмунду трудно давался этот диалог, как и отношения с сыном в принципе. Нет, они, конечно, прошли первый неловкий этап знакомства еще лет шесть назад, но даже сейчас Юджин не видел в нем отеческой фигуры. Он видел сильного правителя, возможно, наставника и учителя, но не отца — все же годы, проведенные сначала в приюте, а потом и на улице закрепились в памяти слишком сильно, чтобы Юджин окончательно принял то, что у него теперь есть отец. Он даже родные фамилию и имя себе не вернул. Остался Фицербертом, в память о своем настоящем детстве и Рапунцель, которая помогла осознать ему, что Юджин куда лучше Флина. Хотя, возможно, маленький мальчик внутри Юджина все еще не простил папу за то, что тот так жестоко поступил с ним — отослал и не объявлялся, пока тот сам не пришел к нему в замок. — Слушай, я понимаю, ты вроде как хочешь наставить меня на верный путь, но я участвовал в битвах. Я все прекрасно по… — начал было Фицерберт, готовый сойти с темы, как вдруг Эдмунд резко его прервал. — Нет, не понимаешь, — мужчина встал из-за стола, пройдя вперед. От его резкого тона Юджин даже немного опешил. Кажется, Эдмунд был настроен серьезно. — Я вижу это по твоим глазам. Я знаю, что ты чувствуешь. — О, ну и что я чувствую, расскажи! — Юджин подхватил тон его голоса. Последнее, что Фицерберту хотелось, чтобы ему рассказывали что он должен чувствовать в подобных ситуациях. Да каких еще «подобны»? Едва ли «подобное» может произойти дважды — столько стресса, нервов и боли Юджин в своей жизни больше не переживал. — Расскажи мне, как знаешь меня того, которого бросил на двадцать пять лет. — Я сейчас не об этом, сын. — Не надо называть меня сыном, — раздраженно отозвался Юджин. Эдмунд пытался строить из себя любимого папочку, но только Фицерберта не обманешь — двадцать пять лет одиночество и немого вопроса о том, почему его бросили, не сотрешь ни одним душевным разговором. — Юджин, перестань вести себя как ребенок. — А ты перестань вести себя так, будто мы не знаем друг друга всего каких-то шесть лет! — Юджин встал со стула. Эдмунд неожиданно осекся и, скользнув взглядом по сыну, выдохнул. Юджин тяжело дышал. Он хотел есть. Хотел спать. Хотел просто побыть один без вечных вопросов о потерях, о беспросветном будущем и планах на восстановление. Да Темное королевство и без этого нападения не было Райским уголком — им правили люди, которые, казалось, сами на двадцать пять лет умерли, а потом воскресли — они жили там, еще четверть века назад и, казалось, совершенно не хотели возвращаться. И без сектантов у них были проблемы с образованием, экономикой, общим уровнем жизни. Темное королевство всецело зависело от Короны. Это Юджин знал совершенно точно — сам подписывал указы и бумаги о безвозвратных кредитах на всевозможные содержания и пособия. А теперь, когда все окончательно рухнуло, все неожиданно начали задаваться вопросом: «Откуда нам брать деньги?», «Что делать с уровнем медицины? У нас на все королевство два с половиной квалифицированных врача?», «Другие страны давно ушли вперед в образовании. Университеты, школы… откуда брать деньги на их строительство и кадры?» Юджин лишь молчал, мысленно закатывая глаза — действительно, откуда? Воцарилась напряженная пауза. Эдмунд, выставив руки в примирительном жесте. Произнес: — Хорошо, извини меня. — Ничего, я тоже погорячился, — Юджин скрестил руки на груди. Присаживаясь обратно. — Я знаю, у тебя действительно не было выбора. Так о чем ты хотел поговорить? — О прошедшем бое. О… боях, — исправился Эдмунд. Юджин нахмурился, уводя взгляд: — Я знаю, я должен был руководить иначе. — Ты сделал все, что мог. — Нет. Я король, вроде как, главнокомандующий, но что-то не выходит быть ни тем, ни другим, — Юджин поджал губы. Эдмунд, выдохнув, подвинул стул и сел напротив сына. Подавшись корпусом вперед, он оперся локтями о колени и опустил взгляд в пол. Голос его потяжелел: — Я был чуть моложе тебя, когда я вступил в бой, от которого зависело многое. Это не было мое первое сражение, но оно действительно было важным, — Эдмунд неожиданно запнулся, то ли прокручивая в голове картинки прошлого, то ли подбирая слова. Юджин его не торопил — просто смотрел на отца все в том же ожидании. — Тогда я отправил своих людей в самое пекло. Я видел почти каждую смерть своими глазами. Воспринимал, как свою ошибку. После этого я действительно понял, что короли по-настоящему ошибаются лишь однажды. — Слушай, я правда все понимаю. В конце концов, я… мы вышли из ситуации победителями, пусть и не без потерь, — Юджин развел руками. Он то ли не хотел признавать серьезность потерь, то ли боялся это сделать — противоречивое чувство, отдача от которого обязательно накроет с головой. Вопрос был лишь в том, когда. — Или ты считаешь, что я плохо справился? — Я так не считаю. Юджин, я волнуюсь. Я вижу, как ты вписываешься чуть ли не во все проекты. В конце концов, ты даже вызвался сопровождать Ноэля до Спираали. Другого человека не нашел? — Кого? Как туда добраться, знают далеко не все, и еще меньше людей знакомы с Каллиопой. А, поверь, ей в чужаках хватит одного Ноэля. Если рядом с ним не будет кто-то, кого она уже знает, Каллиопа вполне может спровадить Ноэля обратно. Кто кроме меня с ним полетит? Кэсс? Она лежит на кровати без хотя бы каких-то прогнозов. Вэриан? Если у Кэсс прогнозов не будет, он там рядом с ней ляжет. — Но не с твоей ногой! — Юджин нахмурился. Эдмунд был прав — с ногой действительно были серьезные вопросы. Хьюго даже упоминал, что у него останется хроническая хромота. Но что Юджин мог сделать? Перестать участвовать в жизни собственного королевства? — Ты не можешь контролировать все. — Я могу! — Нет, не можешь, — отрезал Эдмунд, но после вновь осекся. Прочистив горло, он аккуратно коснулся широкой ладонью плеча Юджина. Фицерберт не отстранился, но посмотрел в сторону, думая, когда этот диалог уже закончится. Он явно считал, Эдмунд запоздал с такими воспитательными разговорами. — Я просто хочу, чтобы ты знал то, что хотел бы знать я в твоем возрасте. У нас нет контроля над тем, кто живет и кто умирает. И над теми, кто после рассказывает нашу историю. Они могут врать — приукрашивать или, наоборот, приуменьшать, но это не изменит реальности в которой живешь ты. Юджин перевел взгляд в пол и, поведя плечом, заставил Эдмунда убрать ладонь. Король продолжил: — Я знаю, тебе уготована великая судьба. Когда-нибудь, после моей смерти, ты или уже ваша с Рапунцель дочь будет править и Темным королевством тоже, но сейчас ты должен понять одно — ты уже стал частью истории, это не изменить. Это налагает ответственность, от этого никуда не деться. И ты не можешь ее игнорировать. Юджин нахмурился. Он встал следом за отцом и, прочистив горло, произнес: — Я подумаю над твоими словами. — Я рад. — Это все? Эдмунд, помедлив, кивнул, а после поблагодарил: — Спасибо, что пришел. Юджин кивнул и вышел из зала. Он помедлил, оперся о костыль, задумавшись куда идти. Решил, что немного отдыха ему не помешает. Юджину всегда нравился дворцовый сад. И пусть сад сильно пострадал от осады замка, но он все еще был лучшим местом для размышлений. Правда до сада он не дошел — в коридоре встретил Вэриана и… Кассандру. Юджин и не думал, что будет когда-то раз тому, что Кэсс пришла в себя. — С пробуждением, — обняв Кэсс, произнес Юджин. — Ага. Спасибо, — она улыбнулась. После перевела взгляд на костыль. — Боевое ранение, — пояснил Фицерберт. — Да я прямо так и поняла, — Кассандра улыбнулась. — Если все-таки отвалится, то знай: у Вэриана есть опыт в конструировании протезов. — Я все же откажусь. Мне своя нога роднее, — Юджин улыбнулся. Полушутливый диалог с друзьями помог ему выкинуть из головы разговор с отцом. Но в реальность все же пришлось вернуться. — Вы стоите у лазарета… что-то случилось? — — Нет. Все настолько нормально, насколько может быть в такой ситуации, — пояснила Кэсс. — Я навещала Сьюзан. Вэриан решил меня проводить. — А, понятно, — Юджин кивнул. — Как она? — Пришла в себя. — Да? Хорошо, — он улыбнулся. — Удивительно видеть здесь вас, а не Ноэля, — Юджин усмехнулся. — Ноэля? — переспросила Кэсс, нахмурившись. — Да. Я тебе разве не говорил? — Вэриан нахмурился, спросив. — После того, как Сьюзан получила это ранение, он не отходил от нее ни на шаг. — Понятно… — Кстати, похороны Ади… — Юджин неожиданно осекся, посмотрев на Кэсс. — Она знает. Я рассказал, — успокоил его Вэриан. Юджин даже едва заметно выдохнул. — В общем, похороны Адиры будут завтра в три. — Ясно. Юджин нахмурился, а после, вскинув руку, резко заявил: — Кстати, Кэсс, Рапунцель настоятельно просила тебя написать ей, как только ты проснешься. — Я не сомневалась, — Кассандра тихо посмеялась. — Я напишу. Юджин медлил. Знал, что диалог исчерпал себя — по крайней мере сейчас. Да и, вполне вероятно, у Вэриана и Кассандры были дела, возможно, даже совместные, а он стоит здесь, как третий лишний, не зная, куда себя деть. Возможно, поэтому он ощутимо оживился, когда ученый вновь завел разговор: — Юджин, слушай… Я знаю, что точные цифры объявят лишь завтра, но ты ведь обладаешь информацией о наших потерях, да? Насколько все серьезно? Юджин остановился, решая стоит ли говорить о подобном сейчас, при таких обстоятельствах. Рядом стояла едва очнувшаяся Кэсс, да они и сами находились у лазарета… Впрочем, едва ли ког-то в этом замке можно было испугать цифрами — они видели все произошедшее вживую. Устало вздохнув, Юджин все же дал ответ: — Достаточно. Мы потеряли добрую часть солдат, где-то одну треть, по официальным данным чуть меньше, также есть потери и среди гражданских — они больше, чем мы рассчитывали. Многие дома в нижнем городе разрушены и разграблены, как и семьи, жившие в них. Про экономику Королевства даже не заставляй меня заикаться — она и без всего этого держалась силами Короны, — Юджин невесело усмехнулся. — Люди вновь бегут из Королевства, преимущественно женщины и дети, однако многим даже бежать некуда. Дети и их матери остались на улице, лишившись отца, мужа и дома. Им оборудуют полевой лагерь, но, сам понимаешь, ситуации это не меняет. Женщины не имеют достаточного образования, дети и подавно. У нас всегда были проблемы с сиротами — никто не решал ее в должной мере, но сейчас… боюсь уровень преступности возрастет в два раза. И я, если честно, не знаю, что с этим делать. Юджин мотнул головой. Он не знал, почему, но больше всего его действительно заботили дети. Возможно, потому что он сам стал отцом, а, возможно, потому что провел практически все детство и отрочество на улице. Юджин слишком хорошо знал, что случится с детьми, лишенными опеки. — Ладно, в общем. О большем вы сможете узнать на совете по итогам битвы. Он будет послезавтра. Вэриан, ты приглашен… Кэсс, если хочешь, тоже можешь прийти. — Хорошо. Спасибо. — Да не за что, — Юджин растянул неловкую улыбку.