Чума, чудеса и чудовища

Свет в этом районе был, будто на старой фотографии. Кострища, ещё вчера полыхавшие пламенем, предупреждая о чуме, теперь лишь слегка дымились, а обугленные дрова напоминали сломанные грудные клетки каких-то диковинных зверей. Бурах крался вдоль стены дома, выкрашенной в мерзкий зелёный цвет. Дуло револьвера в его руках подрагивало от напряжения. Ежесекундно оглядываясь через плечо, он поднялся на крыльцо и осторожно потянул дверь на себя. Где-то за углом раздался крик: «А ну-ка стой!» Бурах поспешил завалиться внутрь, надеясь, что преследователь не успел заметить, куда он подевался. Дом встретил Гаруспика молчанием. Осторожно ступая по предательски скрипящим половицам, Артемий обошёл все комнаты. Никого. Как только он выдохнул с облегчением и собрался присесть на диван, входная дверь хлопнула. Бурах снова подобрался и выставил оружие перед собой. Крадучись, подошёл к двери комнаты, и резко открыл её, выскакивая в коридор. Хвала Бодхо, выстрелить не успел, хотя нервы шалили. — Бурах, — удивлённо, будто не до конца узнавая его, произнёс бакалавр. — Ойнон, — Артемий поспешно спрятал револьвер в карман, — Забавно вышло… — Да уж, — покосился на него Данковский, — Дом пуст? — Да. Я проверил все комнаты. — Отлично, — кивнул Даниил. Отлепился от двери, прошмыгнул мимо него в комнату и устало плюхнулся на диван, на котором так мечтал развалиться Бурах. Артемий вздохнул и уселся на стул. — В Кожевенном сегодня тоже орудуют мародёры, а Жильники и Сырые застройки заражены, — поделился он. — Знаю, — бакалавр кивнул и принялся медленно стягивать левой рукой свой плащ с правого плеча, — Я как раз из Кожевенного. Только сейчас Бурах обратил внимание на то, какой Данковский бледный. Встревоженно подошёл к нему, присел рядом. — Эрдем… Ранен, да? Давай я посмотрю. Бакалавр хмуро зыркнул исподлобья, но покорно опустил руки. Осторожно, стараясь не задеть его плечо, Бурах стянул рукав. Всё-таки, хорошо, что Данковский носит эту чёртову змеиную кожу — плотная ткань частично защитила плечо, исполосованное тремя длинными ранами, из которых лениво сочилась тёмная кровь. — Суокины дети, — ругнулся менху, ныряя в свой рюкзак в поисках бинтов. — Не пойму, откуда столько ножей в городе, в котором так много связанных с лезвием табу, — отстранённо заметил бакалавр. — У тебя это… Морфий есть? А то у меня закончился. — Есть, но использовать его я тебе не дам, — поморщился Даниил, — И так на всех пациентов не хватит. Так что просто перетяни по-быстрому. — Ну, как знаешь, — пожал плечами менху и принялся за дело. Плеснул на раны твирином, переждал, пока Данковский перестанет орать, и туго перебинтовал. В процессе бакалавр как-то уж совсем сник. — Закончил, ойнон, — сообщил Бурах. — Угу. Я тут… полежу немного, ладно? — пробормотал Даниил, медленно заваливаясь на бок. Артемий помог ему улечься и накрыл плащом. Дурацкая, конечно, идея — отдыхать посреди разграбленного мародёрами дома, надеясь, что никто сюда не ворвётся, но что поделаешь. Бурах и сам чувствовал чудовищную усталость, так что нужно сделать привал. Менху ещё раз прошёлся по комнатам, нашёл наверху матрац, притащил его вниз и постелил неподалёку от бакалавра. Потом передвинул шкаф, забаррикадировав дверь. Проверил Данковского — его то и дело била мелкая дрожь, но спал он крепко. Наконец улёгся, положив заряженный револьвер неподалёку, чтобы можно было дотянуться рукой. Его разбудило тихое пение. Артемий резко открыл глаза, сел в постели, потянулся за оружием. Поморгал и заметил тёмный силуэт на фоне оконного проёма. Фигура стояла к нему спиной, нависая над спящим бакалавром. — Отойди от него, Клара, — произнёс Бурах, взводя курок. — Я ничегошеньки не делаю, — со смехом ответила Самозванка, — Я только хотела ему помочь. — Клара. Я не буду повторять. — Я вообще-то всем помогаю, — продолжала она, игнорируя его слова, — Соединение одинокого тела — не в этом ли милосердие? Артемий выстрелил, но попал в пустое место. Самозванка вскочила на подоконник. Движение было слишком быстрым, хищным. Люди так не прыгают. — Разорвать здоровое тело болезнью — это ведь то же самое, что разбить скорлупу! — крикнула она, выпрыгивая в окно. Звон разбитого стекла заполнил дом. Артемий бросился к дивану. Данковский застывшим взглядом смотрел в потолок, а его зрачки превратились в вертикальные щели. — Бурах, — раздался над ухом знакомый голос. Гаруспик вздрогнул и проснулся. На этот раз по-настоящему. — Ты кричал, я решил тебя разбудить, — пояснил бакалавр, — Кошмар? Артемий кивнул, приподнимаясь на локтях в своей импровизированной постели. Солнце садилось, бросая в их комнату косые лучи. Шкаф снова вернулся на своё место у стенки, а дверь была распахнута. Данковский, всё ещё бледный, сидел за столом. Перед ним дымились две чашки, аромат кофе щекотал ноздри. — Что снилось-то хоть? — спросил Даниил. — Ты, — коротко ответил Бурах. Данковский хмыкнул: — Сочувствую. Гаруспик наконец поднялся, сел напротив и ткнул пальцем в чашки: — Это откуда? — Представляешь, нашёл на кухне. Мародёры не всё тут успели обнести. И ещё вот… Данковский протянул ему сухарь. Артемий разломил его и забрал себе половинку. — Ну просто праздник какой-то, — усмехнувшись, произнёс он. Данковский чуть приподнял чашку, иронично салютуя. — Как рука? — Жить буду, — отмахнулся бакалавр. Они замолчали. Было слышно, как воют собаки, и как где-то вдалеке гремят редкие выстрелы, отчего-то напомнившие Бураху хлопки салютов. И вправду, какой же праздник без фейерверка. — В общем, я обещал помочь Стаху в театре. Если хочешь, пойдём вместе, — предложил Данковский. Бурах кивнул. Он вышел из комнаты последним. Переступая порог, вдруг почувствовал чей-то взгляд и, не выдержав, обернулся. Ничего не заметил, мысленно отвесил себе пощёчину за излишнюю мнительность и ускорился, чтобы догнать бакалавра. Самозванка выглянула из стены и засмеялась им вслед.