Чума, чудеса и чудовища

Тени обрели зримость с началом эпидемии. У них теперь есть голос, есть плоть и белая маска, прикрывающая лицо. Они появляются в Неводе каждую ночь. С приходом сумерек сгущаются по углам библиотеки, припорошенные книжной пылью, и ждут. Ждут, пока Юля дорисует очередную карту, перестанет упрямо вглядываться в пересечения прямых покрасневшими от усталости глазами и поднимет, наконец, голову. Тогда тени ступают вперёд, в пятно света от лампы, будто под луч софитов на сцене. Люричева позволяет им разыгрывать для неё маленькие трагедии. Она даже не удивляется их приходу — ничего не поделаешь, посреди логики неизбежности нашлось место даже такой странности. — Я пролью реки крови! — гремит тень Гаруспика, потрясая головой, будто бык. — Я люблю тебя, папа, — шепчет тень Лары, пытаясь улыбнуться уголками губ, хоть сквозь маску и не видно. — Я хочу наполнить Собор, — восторженно, чуть фальшивя, произносит тень Евы, пока по спине Юли ползёт холодок. Она привыкла к этим полуночным представлениям, встроила их в свой распорядок дня, и они встали туда, как влитые. Люричева, однако, не могла не пытаться понять, за что ей такая честь, и пришла к выводу, что это всё побочный эффект её теории. Если долго искать связи между событиями и людьми, они начнут проявляться всё более явно, но кто же знал, что настолько. Только вот сколь ни уворачивайся от растяжек судьбы, а рано или поздно чеку сорвёт. В этот вечер за окном натужно кричали заражённые, сгорая в пламени поджигателей. Чума бессильно выла, скребла стены, прижималась к стеклу и заглядывала внутрь: а ну как впустят добрые хозяева. Юля работала, стараясь не обращать внимания, но то и дело прерывалась — неясный гул в голове мешал куда больше, чем звуки катастрофы, подступающей к Неводу. А тени сегодня что-то запаздывали. Бурах судорожно похлопал карманы, проверяя, на месте ли последняя тинктура, и стремглав помчался через Дубильщиков. Обогнул Стержень, на ходу выстрелил в кинувшегося на него мародёра. Не стал оборачиваться, чтобы проверить, умер тот или только поранился — времени до полуночи оставалось совсем немного. Перейти мост, свернуть направо, бросится к дому у самой воды. Невод — не зря ведь он получил такое имя. В дверь постучали. Юля поднялась и тут же схватилась за спинку стула. Стены дома зашатались, задрожали, а потом резко отступили, став далёкими-далёкими. Окружающие плоскости, кажется, совсем перестали быть параллельными, а такое Люричевой было не по душе. Она долго искала свою трость, а потом целую вечность хромала ко входу, чувствуя, как выгибается под ногами пол. Когда Юля, наконец, открыла дверь, за ней стояла высокая фигура в птичьей маске. Звон Собора, возвещавший о наступлении полуночи, застал Бураха у самого порога Невода. Артемий бессильно опустился на ступени дома, чувствуя, как обрывается ещё одна линия.