Утопия. Мы
1 ноября 2020 г. в 23:28
Листья, опавшие с деревьев, собираются в стаи и возвращаются обратно на ветви. Бесконечная осень начала новый цикл. В городе спокойно и тихо. Ось круговерти высится посреди него, сверкая острыми гранями. Всё так, как и должно быть. Всё застыло в совершенстве.
Дети скользят тенями по лестницам башни, их смех застревает по углам, отбивается от стен, носится весёлым эхом, будто тоже играет в догонялки. Лучи закатного Солнца красят небо в яркие акварельные краски. Вторя этой картине, Многогранник послушно меняет свой цвет.
Кажется, его как-то звали. У него совершенно точно было имя и звучная кличка в придачу. Не важно. Теперь им незачем общаться звуками, да и именами обрастать ни к чему, когда всё едино. Он задирает голову вверх, но потом пытается вспомнить: а вверх — это куда? Тоже неважно. Решает: назову вот это направление верхом. Идёт по ступеням, как по картинам Эшера, не зная, куда выведет его изгиб пространства.
Дети с разбегу прыгают в пустоту, кричат от восторга. Горожане приветливо машут им, падающим, и тоже спешат прыгнуть — всем ведь охота позабавиться. Кто-то тут же приземляется у подножия и решает снова взбежать по лестнице. Кто-то зависает в воздухе и парит над городом, как бумажный воздушный змей. Кто-то танцует по вертикали.
И вдруг все разом останавливаются, и с жалостью смотрят вниз. Пришлый. Тот, что отдельно, тот, что не с ними. Стоит у подножия башни и… плачет?
Рыдания судорожно вырываются из груди Бураха. Он бессильно опускается на колени и смотрит со смесью отвращения и жалости на Утопию. На этот копошащийся кокон из человеческих тел, сплетенных в единое целое, будто корни деревьев. Самое страшное, что в этой слившейся в экстазе пульсирующей плоти ещё можно рассмотреть отдельные лица. Они пялятся на него с глуповатым и счастливым выражением.
— Простите, — тихо шепчет им Бурах и достаёт огнемёт.