•••••
Сонхва абсолютно без настроения спускается на первый этаж, направляясь к трассе и боксам. Нет, конечно, примерно этого он и ожидал, но лучше бы это был штраф, а не лишняя работа. Да ещё и обещание выгнать из команды без кубка. Здорово. Пак и сам нацелен на победу в этом сезоне, но теперь это воспринимается совсем по-другому. Словно ставки повысились, и увеличилась награда. Да уж, или всё, или ничего. Но если так подумать, Сонхва и сам не знает, как будет с собой жить, если не станет чемпионом этого сезона. Столько сил было вложено в мечту, что стала целью и оказалась так близко. Нет, нельзя раскисать. Нужно крепиться и продолжать делать всё возможное для своего успеха. Именно поэтому в очередное воскресенье Пак едет не домой, а открывает свой бокс. — Привет, красотка, — включив свет, Сонхва скидывает куртку и подходит к Камаро. В помещении тепло. Пак находит милым, что боксы со спортивными автомобилями отапливаются в холодное время года. Понятное дело, что это для терморегуляции жидкостей, гидравлики и аккумулятора, но жить чуть приятнее. — Мне только что сказали, что могут выпереть из команды, если мы не возьмём этот сезон. Пройдя к столу с мониторами и стендами, Сонхва привычно запускает их. Он снова решает провести обслуживание и начать готовить машину к следующему заезду с воскресенья. Пусть у него и есть две недели, а прошлая гонка была только вчера. Да и нет никакого желания ехать домой и оставаться наедине с собственными мыслями и переживаниями, которые никуда не хотят деваться. Надоедает постоянное напряжение из-за этого всего. — Но ничего, я уже знаю, что сделать в том случае, если нам придётся расстаться, — улыбается Пак. Он берёт свои шестигранники, ключи и подходит к Камаро, открывая её капот. — Уж если такое случится, то никто и никогда, кроме меня, не сможет тебя завести. Но тебе не кажется странным то, что я на всякий случай уже продумал, что делать? Сонхва с теплом оглядывает «внутренности» под капотом и первым делом неторопливо принимается менять воздушные фильтры. Как правило, сначала он проверяет статистику и состояние всех узлов, а после проводит обслуживание, но сегодня для разнообразия сделает наоборот. Какой бы ещё пилот занимался подобным? Пака считают странным даже собственные механики и инженеры, ведь в других командах пилоты даже капот не всегда умеют открывать, не то что собственноручно что-то делать. А Сонхва делает не просто «что-то», а ни много ни мало — всё. — Наверное, это жестоко? Взять и так по-собственнически забрать твою жизнь в случае чего? — Пак закатывает рукава и внимательно просматривает фильтр, после чего меняет его на новый. — Но однажды этот момент настанет. Рано или поздно нам придётся к этому прийти. Надеюсь, ты не сильно обидишься и не будешь тосковать. Это буду делать я за двоих. — Ты опять с машиной разговариваешь? — за своим монологом Сонхва даже не замечает, как Ёсан сначала заглядывает в бокс, а после проходит и останавливается на входе, скрестив руки на груди. — Да, чуть позже чай пойдём пить, — Пак вздрагивает от неожиданности, но не подаёт вида. Только окидывает Кана взглядом и принимается за замену тормозной жидкости. — Как ты? Ты в порядке? — Да, всё нормально, спасибо. — Какими судьбами тут у нас? — Через две недели после крайнего заезда уже в Калифорнию, мы там и остановимся на последнем этапе. Я начинаю собираться, зашёл забрать своих дронов и, — Ёсан осматривается и подходит к полкам, вставая на носочки, — кажется где-то здесь были мои мультиметры, не видел? — Видел, — Сонхва откладывает ключ в сторону и подходит к тем же полкам. Положив руку на талию своего мальчика, он тянется и наощупь достает несколько. — Твой оранжевый ёмкостной и красный на сопротивление же? — Да, — Ёсан забирает приборы и слабо улыбается. — Спасибо. — Не за что, — Пак возвращается к Камаро, продолжая своё занятие. — Хёнвон сильно ругался? — С чего ты взял? — Я встретил его на входе, он выглядел уставшим, — Кан откладывает найденное и отходит к следующей полке, где лежат его вещицы. — Хёнвон-хён всегда такой, когда на тебя накричит. — Нет, не сильно, — хмурится Сонхва и не собирается рассказывать о своих новых классных заданиях и квестах от хозяина команды. — Всё в порядке. — Да? Славно. Я боялся, что он пообещает выгнать тебя из команды. На какое-то время они остаются в тишине. И не то чтобы она была неловкой. Этим двоим на самом деле комфортно молчать друг с другом, но сегодня немного другое. Пак расстроен и не в настроении говорить даже с Ёсаном, а Кан в принципе огорчен всем тем, что о нём и двух его пилотах пишут в интернете. Какой же резонанс вызвал вчерашний заезд, и как много всего происходит. И Ёсан теперь ещё больше не уверен в том, насколько правильно поступил и поступает. Он не может избавиться от мысли, что всё происходящее сейчас из-за него. Но с другой стороны, наверное, стоит потерпеть, ради них двоих? — Эй, спасибо за цветы, украшение и твои слова в сегодняшнем эфире, — Кан кладёт всё на стол и подходит к Паку и его Камаро, неловко касаясь кончиками пальцев её крыла. — Не за что. — Но ты сказал, что поддерживаешь меня и принимаешь моё решение о переходе в другую команду. Это ведь неправда, ты же против, — Ёсан старается не обращать внимание на то, как Сонхва с ним сухо общается, и только рассматривает его сегодняшний образ. Слишком красив. И так странно выглядит со стороны, в брендовых вещах перебирая свечи зажигания. — Почему ты так решил? — Ну… Ты ведь сам говорил, что не ожидал от меня этого, и как я вообще мог так поступить. — И? — Мне показалось, что ты осуждаешь и продолжаешь решать за меня, — Кан вздрагивает от того, насколько серьёзный взгляд поднимает на него Пак. — И, собственно, где мне следовало бы оставаться, не интересуясь моим мнением. Разве не так всё было? — Скажи пожалуйста, я хоть раз тебя за что-то осуждал? Хоть раз не поддержал тебя? Ах да, я не поддерживал, не поддерживаю и не поддержу твоё решение расстаться. Но в остальном? — Сонхва хмурится, и, на самом деле, его ранит то, как плохо о нём думает Ёсан. — Да, я спрашивал, правда ли ты уходишь в другую команду и как ты мог. Но не потому, что я нахожу себя суперклассным и считаю, что ты должен работать только со мной. Я спрашивал это потому, что никогда бы сам так не поступил и не выбрал бы кого-то другого. Так уж вышло, я предан тебе настолько, что у меня даже никогда бы и мыслей подобных не возникло. В каждом выборе, который мне представится, я не задумываясь выберу тебя. Вот поэтому и спрашивал. Но в то же время я понимаю, что неосознанно спроецировал на тебя свои взгляды и позицию. Поэтому да, я был удивлён, но сказал ли я тебе не поступать так? Сказал что-то против? Запретил ли уходить в другую команду? Нет. Я прекрасно понимаю, что мои убеждения — это мои убеждения, и ты мне ничего не должен. Ты не должен выбирать только меня и работать только со мной. Да хоть у чёрта лысого работай управляющим, только будь счастлив, — Пак фыркает и раздосадовано опускает глаза на двигатель, упираясь руками в раму. — А останавливать тебя тогда я не стал не потому, что мне гордость не позволяет. Не стал, потому что тебе не нужно меня просить о верности и преданности. И я не буду. Иначе какая у них будет цена? Это то, что должно быть внутри осознанно, а не потому что кто-то попросил. Кан тяжело вздыхает и с едва ли не болью на сердце осознаёт услышанное. Он не понимает, почему таких простых вещей не увидел в любимом человеке сразу, приняв их за эгоцентризм. Ёсан обходит Сонхва и обнимает того со спины за талию, утыкаясь носом в шею. Даже непонятно, чего сейчас в нём больше, злости на себя или обиды? Как вообще можно было так ошибаться, учитывая то, что Пак и правда никак не препятствовал и ничего не говорил против. — Прости, — тихо шепчет Кан и прикрывает глаза. — Я не понял тебя, и моя ладонь превратилась в кулак. Хах, даже подумать не мог, что твоё мышление настолько уникально, — Ёсан смеётся над самим собой и прижимает Сонхва к себе крепче. Как же можно иногда продешевить, не видя в других чистые алмазы сквозь пыль собственной глупости. И это ещё сильнее сбивает Кана с толку. Какие из его решений в отношении Пака верны, а какие необоснованно ошибочны и жестоки? Как бы Ёсану хотелось и в жизни так же хорошо знать, что делать, как и во время заездов. Казалось бы, здесь всё должно быть проще. — Ты выглядишь уставшим и поникшим, — тихо произносит Сонхва спустя пару минут тишины. — Поехали сегодня домой? Понимаю, что тебе не хочется, но я не желаю оставлять тебя в одиночестве наедине с собой и всем тем, что пишут и говорят. Я очень беспокоюсь. Кан закусывает губу и поднимает взгляд на Пака. Ему слишком хочется домой, в тепло и чужие объятия под надёжную защиту. Он очень сильно скучает. До скулежа, слёз и боли. Насколько у него ещё хватит сил? Бороться и выдерживать то, что получает, пока делает всё это ради Сонхва? — Тогда, может, ты наконец поймёшь, что я сильно переживаю за тебя и твоё будущее, и перестанешь сжигать себя? — Может, ты наконец перестанешь пытаться изменить меня и примешь тем, кто я есть? — Понятно. У меня с… Уёном планы на вечер. Спасибо за беспокойство, но сегодня не получится. Ёсан отстраняется и собирается забрать всё со стола и уйти, но не получается. Сонхва хватает его за запястье и резко дёргает на себя, вжимая бёдрами в крыло Камаро. Пак заключает в крепкие объятия и без лишних слов впивается в губы. Никогда ещё Ёсану не было настолько тяжело сопротивляться самому себе, поэтому он только несдержанно стонет в губы и размыкает свои, позволяя углубить поцелуй. Сонхва целует грубо, влажно и настолько настойчиво, что Кан с удовольствием это допускает. Такие поцелуи и пыл одного-единственного — его религия. Ёсан едва ли не плавится от того, как долго и ненасытно его целуют. — С Уёном? — Пак в конце концов отстраняется, но недалеко. Он кусает Кана за нижнюю губу и оттягивает её, тут же извиняясь и зализывая. — А что? — Кан усмехается и в ответ забирается рукой под свитер Сонхва, несильно царапая его поясницу. Они настолько близко, что Ёсана ведёт от запаха дорогого парфюма Пака, который смешался с запахом машины и топлива. Кан привык к этому грубому и отчасти резкому запаху. Зато непривычно то, что Сонхва накрашен, и вблизи его золотые тени и блондинистые волосы выглядят теплее солнца. Существует ли кто-то прекраснее? — Ничего, главное отдохни хорошо и помни, что я тебя жду, — тихо промурлыкав это в губы, Пак ещё раз коротко целует и отстраняется, неохотно отпуская своего мальчика. Он возвращается к Камаро и тому, что делал. И Ёсан только хочет возмутиться и спросить, неужели неинтересно, с кем и где он будет, но вовремя в полной мере понимает концепцию логики Пака. Он отпускает сейчас не потому, что уверен в себе и в том, что Кан безоговорочно влюблён и точно никуда не денется, а потому, что сам не изменит и надеется получить то же в ответ добровольно. — И ты тоже отдохни. Кстати, тебе идут эти золотые тени, — наконец, Ёсан сияет своей обычной улыбкой, а Сонхва думает о том, что он научится рисовать глаза, если это нравится его мальчику.7.
17 декабря 2020 г. в 00:04
— Насколько мне известно, официальным цветом теперь уже Вашей команды был бирюзовый, но Вы настояли на красном. Вы часто его упоминаете и даже сейчас в нём. Почему? — интервьюер и по совместительству ведущая какой-то довольно известной американской программы вежливо улыбается, но смотрит прямо и довольно хищно. Пак же не может не зацепиться взглядом за её блестящее ожерелье.
Сонхва не очень комфортно, но он почти привык к местным медийным личностям. Кажется, что задача несложная, но многие американцы слишком похожи друг на друга. Будто все на одно лицо. Хотя за год активной работы на всевозможных экранах, обложках и рекламах можно было выучить тех, кто чаще встречается.
Хёнвон написал, что прилетает рано утром, но не успеет встретиться с Паком до эфира, так что просил хоть там не наговорить глупостей и вести себя хорошо, ведь это, вроде как, довольно известное шоу. Сонхва понятия не имеет, что это за шоу. Он не смотрит телевизор.
— Красный очень красивый цвет. Вот и всё.
— Не может быть, Вы сказали «ведомый красным цветом», у Вас точно есть своя философия на этот счёт, — добродушно смеётся ведущая.
— Думаю, этот цвет идеально мне подходит. Он страстный, властный, яркий. Он приковывает внимание и запоминается, — Пак поднимает глаза, задумываясь, и усмехается. — Цвет крови. Цвет убийства или новой жизни. Цвет заката, цвет королей, цвет опасности, цвет любви.
— Если я не ошибаюсь, то красный — ещё и цвет бога войны, Марса. Разрушение, тревога, агрессия. Это тоже относится к Вам?
— Кто знает, — вызывающе смотрит Сонхва, понимая, что ведущая клонит ко вчерашнему конфликту с Саном.
— Расскажите, то, что произошло между Вами и пилотом из 99-й команды, было сиюминутной вспышкой или у вас какие-то более долгоиграющие личные счёты?
— У меня нет никаких личных счётов и претензий к Сану, я просто погорячился, — Пак знал, что будет этот вопрос, но ничего лучше не придумал. Главное, чтобы Хёнвона потом всё устроило.
— И даже к его новому управляющему команды? — ведущая поправляет очки и смотрит поверх них на своего гостя, совсем не стесняясь прямолинейности заданного вопроса. Вот главное отличие американцев от корейцев. И в то же время американское общество в половину менее жестокое, чем корейское.
— Особенно к нему. Какие у меня могут быть претензии? Их нет.
— Зато у Ваших болельщиков достаточно. Заезд был вчера вечером, но почти шестнадцать часов тэги в мировых твиттера и во многих других социальных сетях держатся и не падают. Оказывается, у команды Чхве тоже много фанатов, и между красными и белыми не утихают конфликты. Главной фигурой обсуждений стал Кан Ёсан. Некоторые Ваши болельщики осуждают его переход в другую команду и называют предателем. Некоторые «белые» не рады его появлению и тому, что Чхве Сан после первого же заезда оказался в центре скандала. Есть те, кто наоборот довольны результатами заезда и хвалят его, но тут же находятся несогласные. А ещё есть те, кто настроены решительно и постами с крайне нелестным содержанием хотят и вовсе добиться ухода Кана из автоспорта. Что Вы думаете об этом?
— Во-первых, не стоит называть таких людей фанатами. Как они могут кого-то любить, если их сердце наполнено ненавистью и всё, что они хотят — нести её остальным? Нет, я отказываюсь от каждого такого «фаната». Во-вторых, действительно, мои фанаты будут рады за Ёсана. За того, кто столько сделал для команды под номером «13». Для потрясающего управляющего, что в своём же первом заезде в новой команде добился успеха. Мои фанаты ему благодарны, как и я. И в-третьих, Ёсан как был, так и остаётся моим самым близким человеком. Поэтому, обращаясь ко всем тем, кто на моей стороне, я хочу попросить поддержать Ёсана и любить его и дальше. Вне зависимости от того, под чьим номером он выступает.
— Оу, Вы так цените его, но почему же он тогда ушёл? Этот вопрос многих интересует.
— Мы не сработались.
— Вот как? А многие считают, что вы были в романтических отношениях и порвали. Иначе почему мистер Кан ушёл настолько резко и в конце сезона, не дожидаясь нормального трансфера?
— Вы хотите залезть ко мне в постель? — Сонхва откидывается на спинку кресла и ухмыляется. — Не стоит. Вас там не ждут.
Пака поражает прямота американцев, и будь он чуть более стеснительным и неуверенным в себе, то пришлось бы очень тяжело. Ну что за вопросы? Как ещё на них отвечать? Не рассказывать же, что Ёсан с ним расстался, потому что они не сработались?
Но с другой стороны, на самом-то деле, американское общество довольно лояльное, и объяви Сонхва о своих отношениях с Ёсаном на федеральном телевидении, ни один, ни другой не получили бы проблем. Зато в Корее можно сломать себе карьеру, если ты медийная личность и смеешь вести себя так, как считаешь нужным. Да, скорее всего, Пака в Корее уже бы давно вышвырнули из любой индустрии с его поведением, о чём, вероятно, опять будет причитать Хёнвон. Кстати о Хёнвоне.
Сонхва не смывает макияж, сделанный для эфира, и не переодевается, только забирает ключи, сумку и быстрым шагом покидает павильон. Ехать к шефу и слушать трёхэтажный мат не очень хочется, но нужно. Че только кажется спокойным и медлительным, но даже Пак считает, что его лучше не злить. Сонхва старается не огорчаться. По крайней мере, он бодрится, предвкушая заслуженный выговор. В любом случае, Хёнвон ведь не убьет его, верно?
Даже небо сегодня не радует. Хотя осенью почти никогда не бывает солнечных дней, и обычно Пак не обращает на погоду внимания, однако сейчас даже это огорчает. Чем дольше без Ёсана — тем тяжелее и безрадостнее жизнь. Кажется, будто скоро закончатся внутренние ресурсы на создание видимости того, что всё хорошо.
Ещё и то, что сейчас происходит в интернете. Вообще подобное уже было, но в отношении самого Сонхва в начале сезона. И до сих пор продолжается, многие всё ещё пишут о том, какой он высокомерный выскочка, и что ему не место здесь. Даже Паку неприятно и местами обидно это читать, каким бы сильным он ни был. Поэтому сейчас Сонхва беспокоится за Ёсана и искренне надеется, что тот не заходит в соцсети и не видит всего происходящего. Пак хочет об этом поговорить и несколько раз набирает номер своего мальчика, но длинные гудки уныло просят оставить попытки дозвониться.
Припарковавшись у домашнего родного «Канзас Спидвей», Сонхва находит в сумке ключи от своего гаражного бокса и покидает чёрную Шевроле. В обычные дни такие большие строения с высокими потолками кажутся чуть ли не заброшенными. Ни души, только эхо от звона ключей в руках. Пак поднимается в административную часть арены и как бы он ни хотел встречаться с Че и потеряться где-то по пути, но надо.
— Здра-авствуйте, — довольно приветливо тянет Сонхва и заходит, закрывая за собой дверь, и по взгляду Хёнвона понимает, что радушного приёма можно не ждать. — Так рад Вас видеть.
На диванчике рядом сидит ещё один парень и заинтересованно рассматривает Пака. На нём серое худи и накинут капюшон, и выглядит он сонным, но Сонхва кажется, что это мембер из группы Че. Лицо знакомое. Пак здоровается и с ним.
— Я тебя тоже очень рад видеть в свой единственный выходной между предзаписями. Прям в восторге. В экстазе. Эйфория, — абсолютно безрадостно произносит Хёнвон, пока следит, как Сонхва опускается в кресло у стола напротив. — Ну что? Что ты мне скажешь по поводу вчерашнего заезда?
— Кажется, он был не очень, — Пак неловко улыбается и сводит брови к переносице.
— Не очень? То есть ты проиграл заезд, а потом ещё и накинулся на своего соперника, и это всего лишь «не очень»? — Че приподнимает бровь и говорит настолько холодным тоном, что, кажется, трёпка будет ещё хуже, чем Сонхва представлял.
— Ну… Да?
— Хуй на, блять! — вспыхивает Хёнвон и раздражённо бьёт ладонью по своему столу. — Ты хоть осознаёшь, что не получил дисквалификацию только потому, что Чхве начал с тобой лаяться? А если бы нет? Его команда могла бы такой штраф запросить к дисквалификации, что ты бы ближайшие года два на него работал. Да хрен с ним с Чхве, тебе не стыдно так себя вести перед своей публикой? Своими фанатами? Трибуны твоего домашнего заезда были едва ли не полностью красные! Почти целиком! И что увидели те, кто любят и поддерживают тебя? Твоё недостойное поведение после проигрыша?
— Оно было недостойным не из-за проигрыша, а…
— Да мне всё равно, из-за чего, — снова почти вскрикивает Хёнвон.
— Не горячись так, будто я не матерился на сцене или трансляциях, а ты на «No Mercy» не хотел выйти с теми пареньками «поговорить», — подаёт голос парень в худи и тихо смеётся, глядя на такого разозлённого Че.
— Чангюн-ни, у меня тогда не было два с половиной миллиона подписчиков, да и ругательства и рядом с этим не стояли, — Хёнвон меняется в лице и довольно мягко отвечает парню, тут же возвращая грозный взгляд на Сонхва.
— Что? У него два с половиной миллиона? Ого, дай телефон, — вскидывает брови тот и пристально смотрит на Пака. — Ну дай.
Сонхва не знаком с этим джентльменом, но если тот разряжает обстановку, то он ему очень признателен. Не особо задаваясь вопросами, Пак спокойно снимает блокировку со своего телефона и открывает инстаграм.
— Какой красивый, ему бы айдолом быть, — констатирует Чангюн.
— Да каким айдолом? Его бы в Корее через месяц выкинули со сцены с таким поведением.
— Ой, смотри, — довольно улыбается Им. — На меня подписался твой красавчик. И на всех мемберов. И на аккаунт Монсты. Так здорово, — он возвращает телефон Сонхва, что скептически смотрит на количество увеличившихся подписок и блокирует экран.
— Не отвлекай, — тихо шикает Че и возвращает всё внимание к своему пилоту. — Твоё поведение ужасно, и если тебя не «отменили» после этого проступка, это не значит, что подобное не случится позже.
— Подобное не повторится, — Пак поднимает напряжённый взгляд. Ему не по себе.
— Откуда я могу знать? Ты мне обещал вести себя хорошо, и что в итоге?
— Но мы и правда не в Корее, и здесь только увеличилась популярность и количество обсуждений.
— Послушай сюда. Я прекрасно знаю, как в жизни может случиться что угодно, и в один момент ты лишишься чего-то важного. А то и всего. И нет никаких гарантий, что твоя же публика не настроится против тебя. Вчера всё обошлось, потому что Сан ответил, а в следующий раз? М?
— Да не будет следующего раза.
— Откуда я знаю? Ты слишком молодой и дурной. Вот будешь старше, успеешь хлебнуть чуть больше жизни и поймёшь, о чём я. Наберёшься мудрости, спокойствия, станешь менее токсичным и агрессивным, а пока…
— С Вами это не сработало, да? — Сонхва не может удержать себя от маленькой колкости и почти не жалеет.
— Завались блять, чертила, — снова мимолётно полыхает Че, но довольно быстро возвращается к теме. — Вот чтобы второго раза не было, я поставлю тебе два условия, — наконец подытоживает Хёнвон и продолжает спокойнее.
— Какие?
— Один мой друг уехал по программе обмена опытом в Испанию. Он работает преподавателем в местном техническом университете на кафедре строения чего-то там, что вы строите в машинах. Так вот, у испанцев нет замены, поэтому университет ищет среди американцев. В общем, пойдёшь на эти два месяца преподавать студентам. Будешь учиться общаться с людьми, так сказать. И заодно делиться своими знаниями.
— Чего? — Пак непонятливо тупит взгляд и не верит услышанному. Звучит как сюр. Он, да ещё и преподаватель. — Как вообще в одном предложении оказались я и преподавательская деятельность? — можно ожидать чего угодно, но не такого абсурдного «наказания».
— Если ты откажешься — вылетишь с волчьим билетом после этого сезона, и ни в какую команду больше никогда и ни кем не попадёшь, — жёстко обрывает Че.
— Понял, — кивает Сонхва и вскидывает брови. Два месяца — это ведь не так много? — А второе условие?
— Тебе нужно взять кубок в этом сезоне. Без него не рассчитывай на продление контракта. Ты слишком много про себя наговорил вчера в прямом эфире, и если ты не станешь легендой и новым эталоном, как и пообещал, то к чёрту тебя.
— О Господи, — Пак устало трёт переносицу и вздыхает. А ведь и правда, теперь ему придётся до последней крови сражаться за победу или сгинуть.
— Скажи спасибо ему, — Хёнвон кивает в сторону довольного Чангюна. — Я хотел без этого всего выставить тебя на трансфер после сезона, но ты ему слишком нравишься, и он уговорил дать тебе шанс.
— Спасибо, — соглашается и кивает Сонхва, но ощущает себя слишком паршиво, чтобы хотя бы поднять взгляд на своего «спасителя».
— И скажи ещё, чтобы всю нашу дискографию послушал и клипы посмотрел, — улыбается Им.
— Ты серьёзно?
— Конечно. Да чёрт возьми, этот парень любит и носит красный, наш официальный цвет, работает с самим Че Хёнвоном и не шарит за его же группу и музыку?
— И посмотри все клипы Monsta X и послушай всю дискографию, — смеётся Че, откидываясь на спинку стула.
— Обязательно, — безжизненным голосом отвечает Пак.
— Вот и хорошо. И да, если студенты или преподаватели будут на тебя жаловаться, я об этом узнаю и…
— Я понял, — перебивает Сонхва. — Как Вы вообще представляете это? Я же понятия не имею, чему там учат.
— Ты парень умный, так что уж будь добр разобраться. Тебе, кстати, во вторник к первой паре, — усмехается Че.
— Здорово, — кивает Пак. — Умопомрачительно. Это всё?
— Да. У тебя будет последний домашний заезд, так что проведи его достойно. И не дыши даже в сторону Чхве.
— Да хорошо-хорошо, — Сонхва поднимается со своего места и в лучших корейских традициях кланяется сначала Хёнвону, затем Чангюну, после чего направляется на выход. — Хорошего дня.
— Напиши потом, как тебе наша музыка, — бросает вслед Им, провожая взглядом, и дожидается, когда за Паком закроется дверь. — Хорош же чертяка, не выгоняй его никуда. Он ещё покажет себя с лучшей стороны.
— Да куда я его выгоню? Что он, что его дружок-пирожок Ёсан мне как дети, но если один стал хорошим мальчиком, то второй может себя сильно закопать, — Че сонно потягивается. — Я просто хочу немного вправить ему мозги, пусть почувствует ответственность.
— А чего ты тогда разорался?
— Ну не понимает он по-хорошему, — Хёнвон опускает взгляд на свои часы и хмурится, пытаясь вспомнить, переводил ли он при перелёте время. — Нам перед вылетом вечером надо успеть посетить лучшие жральни.
— Ура, эта совместная прогулка наконец-то станет веселее, — Чангюн поднимается с места и накидывает свою куртку.
— Это не прогулка.
— А что тогда?
— Я просто сообщил, что мне нужно срочно в Америку, а ты услышал и сказал «я с тобой, хён», и зачем-то полетел со мной, — Че следует примеру Има и накидывает свою куртку, направляясь на выход из кабинета.
— Как я мог отпустить тебя одного, если ты выглядел так, словно по прилёте первым делом убьёшь этого паренька?